Поговорили об учителях, которых помнили, о танцах, на которые ходили. Но ни разу не упомянули о том лете, когда Эйлиш приехала домой из-за океана, лете, когда все видели, как сильно Эйлиш и Джим друг в друга влюблены, лете, которое кончилось, когда Эйлиш без предупреждения вернулась в Америку. Джим никому не признался в том, что между ними произошло, а мать Эйлиш, как болтали в округе, в тот год осмелилась выйти на улицу только после Рождества. Узнав, что все это время Эйлиш была замужем, что у нее муж в Бруклине, Нэнси никому ничего не сказала, даже собственной матери.
Узнав правду, она стала вспоминать встречи с Эйлиш тем летом. Вспомнила ее на собственной свадьбе, в паре с Джимом, который верил, что встретил любовь всей своей жизни, Джимом, которого они с Джорджем уговаривали посвататься к Эйлиш до того, как та вернется в Америку. Нэнси вспомнила, что впервые после отъезда подруги встретила мать Эйлиш, когда уже была беременна. Она покупала газету в «Годфрис» рядом с супермаркетом, и тут вошла миссис Лейси. В магазине было темно, и Нэнси притворилась, будто ее не заметила.
– Ты куда, Нэнси Шеридан? – спросила миссис Лейси. – Неужели меня по-прежнему избегает весь город?
– О боже, миссис Лейси, я вас не заметила.
– Зато я тебя заметила, Нэнси. Может быть, когда мы встретимся в следующий раз, ты сделаешь на собой усилие, чтобы меня заметить, – промолвила миссис Лейси и с обиженным видом вышла.
Эйлиш озадаченно смотрела на подругу.
– Нэнси, ты совсем меня не слушаешь!
– Прости, что ты сказала?
– Я сказала, что ты, должно быть, очень рада за Мириам. Но ты где-то витаешь мыслями.
– Я очень за нее рада, – согласилась Нэнси. – После смерти Джорджа единственное, что меня поддерживает, – это дети. Видеть Мириам счастливой и устроенной – большое облегчение. А Лаура будет адвокатом.
Нэнси подумала, что платье Эйлиш вроде бы хлопчатобумажное, но такого плотного хлопка ей прежде видеть не доводилось, бледно-желтый цвет также был для нее в новинку, но самое удивительное, она не могла понять, как пояску в тон платью удается так четко подчеркивать талию. Ее подмывало спросить Эйлиш, какой у нее объем талии и как ей удалось не располнеть.
– О чем ты думаешь? – спросила Эйлиш.
– Я пытаюсь удержаться от вопроса, как тебе удалось сохранить такую фигуру.
– У меня две невестки, которые не слазят с диет. И если я прибавлю в весе хотя бы унцию, они обязательно заметят.
– Мне просто необходимо похудеть перед свадьбой, – сказала Нэнси. – Но осталось всего пять недель, и начинать следовало с Нового года. Так ты придешь?
– С удовольствием!
– Прием будет в «Уайтс Барн». Надеюсь, все пройдет гладко.
Нэнси рассказала подруге о закусочной, удивившись, что мать Эйлиш ни разу о ней не упоминала, о заинтересованности Джерарда в семейном бизнесе и его желании открыть летом новые кафе в Уэксфорде или Гори, а возможно, даже в Кортауне. Эйлиш, в свою очередь, спросила, где лучше купить матери новый холодильник, стиральную машину и плиту.
– Она годами ничего не меняла на кухне.
Уже собираясь уходить, Эйлиш заколебалась, прежде чем спросить:
– А как поживает Джим Фаррелл?
– О, у него все прекрасно.
– Я имею в виду, он…
Она запнулась.
– Женился? Нет.
Эйлиш кивнула и стала задумчивой.
– У Джима есть кто-то в Дублине, – сказала Нэнси. – По крайней мере, мне так кажется. Он скрытный, но разве у нас тут что-нибудь скроешь?
Эйлиш молча согласилась.
Нэнси недоумевала, зачем она только что наврала про Джима. Надо было просто сказать, что он так и не женился. Когда Эйлиш ушла, Нэнси внезапно ощутила острую обиду на то, что подруга дурачила их все лето и не объяснила, почему ей пришлось возвратиться в Америку.
Нэнси вернулась на кухню и словно впервые заметила, как убого она выглядит. Пластик выщерблен, на сушилке грязные тарелки и столовые приборы, окно давно следовало помыть.
Нэнси схватила тарелки и принялась деловито их намывать, как будто это что-нибудь изменит. Жалко, что Эйлиш вернулась сейчас, а не года через два, когда они с Джимом были бы давно женаты. Тогда Эйлиш навестила бы старую подругу в новом доме и посидела бы на ее новой сверкающей кухне мечты.
Затем ей пришло в голову, что не следовало приглашать Эйлиш на свадьбу, не посоветовавшись с Джимом. Нэнси была так смущена, когда Эйлиш возникла на ее пороге, что наговорила лишнего. Она решила, что не станет рассказывать Джиму о ее визите, как-нибудь упомянет невзначай и посмотрит на его реакцию. Она задумалась, куда посадить Эйлиш на свадьбе. Нужно еще раз взглянуть на план рассадки гостей. На свадьбе наверняка будет много тех, кто помнит Эйлиш Лейси и захочет к ней подойти. Едва ли ей удастся остаться незамеченной. Все сразу увидят, как хорошо она выглядит и как модно одета. В этом не было никаких сомнений.
На лестничной площадке Нэнси мельком оглядела себя в зеркале. В будущем ей следует уделять больше внимания своему внешнему виду, а не просто выхватывать из шкафа первое попавшееся – то, что все еще ей впору. Разумеется, Эйлиш заметила, как неряшливо она одета, заметила ее старые домашние тапки. Сейчас она поднимется к себе в комнату и принарядится.
2
Эйлиш была на кухне с матерью, когда привезли заказанные товары. Ее брат Мартин что-то делал в коридоре, поэтому дверь открыл он. Курьеры уже выгрузили из фургона холодильник, стиральную машину и плиту. Подойдя к двери, Эйлиш заметила, что соседи внимательно наблюдают за происходящим.
– Сантехник уже в пути, – сказал курьер. – Поэтому мы должны сразу определиться, куда ставить стиральную машину. Мастер, который подключает плиту, будет завтра. Сегодня он в Банклоди.
Только оценив масштаб бедствия, Эйлиш поняла, что напрасно не посоветовалась с матерью, прежде чем все это покупать. Растрогавшись от свидания с родным домом, желая сделать что-нибудь особенное, Эйлиш воображала, что ее подарок станет приятным сюрпризом. Поначалу ей не верилось, что в доме, откуда она уехала более двадцати лет назад, вообще ничего не меняли: те же обои, занавески, линолеум, потертые ковры, одеяла и перины, на кухне по-прежнему нет ни холодильника, ни стиральной машины, только плита на баллонном газе. Мать отдавала простыни и полотенца в прачечную, а свои вещи стирала вручную на стиральной доске, которую, по мнению Эйлиш, давно следовало сдать в музей или выбросить на помойку.
Мать крикнула из кухни:
– Что там происходит?
Один из курьеров зашел на кухню, Эйлиш последовала за ним.
– Мы можем вытащить старую плиту прямо сейчас, – сказал курьер. – Это займет пару секунд.
– Пару секунд на что? – спросила ее мать.
Не ответив, курьер позвал коллегу.
– Лучше сразу расставить вещи по местам, чтобы потом их не переставлять. Хорошо бы сантехник поторопился.
– Какой сантехник? – спросила мать, вставая.
– Который подключит стиральную машину.
– Я не заказывала никакой стиральной машины.
– Это я заказала, – сказала Эйлиш. – Я заказала для кухни некоторые бытовые приборы.
– Какие приборы?
– Которые сейчас доставляют.
Мать медленно пошла к входной двери, Эйлиш последовала за ней. Мартин стоял рядом со вторым курьером.
– И что все это значит?
– Это холодильник, это стиральная машина, а это плита. А сейчас мы ждем сантехника.
– Боюсь, вы ошиблись адресом.
– Мамочка, – сказала Эйлиш, – зайдем на минутку внутрь, нужно поговорить.
В гостиной она объяснила матери, что это она заказала бытовую технику.
– Не посоветовавшись со мной?
– Я хотела сделать тебе сюрприз. Разве плохо иметь холодильник и стиральную машину?
– Если бы я в них нуждалась, я бы сама их заказала, не дожидаясь, пока ты приедешь и распорядишься. Мне пришлось бы слишком долго тебя ждать.
– Они уже выгрузили вещи, все оплачено.
– А что, нет закона, по которому они могут вернуть все туда, где взяли?
Перед ее отъездом в Ирландию Фрэнк позвонил Эйлиш на работу, и они договорились встретиться на парковке торгового центра. Для разговора Фрэнк выбрал укромное место.
– Если ты просишь меня посмотреть на вещи с точки зрения Тони или твоей матери, ты зря тратишь время, – сказала Эйлиш.
– Я хотел записать твой адрес, чтобы поддерживать связь.
– Тебе поручили держать меня в курсе?
– Никто меня ни о чем не просил, я здесь ради другого.
Он протянул ей толстый конверт, наполненный купюрами по двадцать долларов.
– Это еще зачем?
– Тебе. На твою поездку.
– Сколько здесь?
– Две тысячи.
– Зачем мне столько?
– Однажды мой дед вернулся в Италию. Он отправился умолять жену поехать с ним в Америку, попробовать еще раз. И он едва сумел наскрести денег на поездку. В деревне его семья и семья жены устроили в его честь большой праздник. А на следующий день показали поля, которые выбрали для новых домов. Оставалось только начать строительство. Они решили, что он привез домой деньги. Его речи звучали для них как звон монет. Обнаружив, что взять с него нечего, они утратили к нему интерес.
– Зачем ты рассказываешь об этом мне?
– Я решил, что в путешествии тебе могут понадобиться деньги. Поехать куда-нибудь с Розеллой и Ларри, арендовать автомобиль, купить подарок матери. Ты всегда была добра ко мне. Это меньшее, что я могу для тебя сделать. И это не взаймы. Ты мне ничего не должна.
– Но ты уже проявил щедрость, оплатив обучение Розеллы.
– У тебя сейчас трудное время. Я просто хочу помочь.
Эйлиш видела, мать мучительно размышляет, что теперь делать. Может быть, следует придумать новые аргументы? Хотя мать передвигалась медленно и порой испытывала боль, особенно когда понималась по лестнице или вставала, в ее речах появилась невиданная сила и решительность. Раньше она была мягче и проще. Мать вернулась туда, где стояли курьеры. Холодильник, плита и стиральная машина перегораживали коридор. Мартин беседовал с соседом. Услышав его хриплый смех, Эйлиш пожалела, что брат все еще зачем-то торчит на улице.