– Нет.
– Если ты не скажешь, самой мне не узнать. И не догадаться. Это все старость.
– Участок слишком дорогой.
– Кто его покупает?
– Я.
– За этим стоит кто-то еще.
– Я выхожу замуж за Джима Фаррелла с Рафтер-стрит, и мы будем там жить.
Нэнси не могла поверить, что произнесла это вслух. Она наблюдала, как Мэгс переваривает услышанное.
– Разумеется, это секрет?
– Разумеется.
– На меня можешь положиться. А разве Джим несколько лет назад не мутил с той девчонкой, что уехала в Америку? Эйлиш Лейси?
– Было дело.
– Я слыхала, она вернулась.
– Это так.
– На твоем месте я бы поторопилась со свадьбой.
Мэгс оглядела комнату, порылась в сумочке.
– Я часто забываю, где нахожусь.
– Участок слишком дорогой.
– У того мужчины, которого ты упомянула, много денег?
– Вовсе нет.
– Как сказать. Весь город пьет в его пабе. Самое лучшее, если он придет ко мне сам, а не будет присылать тебя.
– Тебе придется иметь дело со мной, Мэгс.
– Он что, не знает об участке?
– Узнает, когда я назову ему нормальную цену.
– Ты училась вести дела на горьком опыте. «Даннс» увел всех ваших клиентов, одного за другим. Я слыхала, по вечерам твоя закусочная тот еще цирк. Всякий проходимец приходит туда за картошкой фри. Сколько берешь за пакетик?
– Я пришла, чтобы предложить разумную цену.
– О, с этим разберется Оливер. Скажи, пусть придет ко мне.
Когда Нэнси позвонила Оливеру несколько дней спустя, цена на участок была снижена вдвое.
– Вы ее очаровали.
– Она совала свой нос во все мои дела.
– То же самое говорили мне другие покупатели, но ради них она не стала снижать цену.
Нэнси захотелось немедленно найти Джима, но затем решила, что лучше ему позвонить, хотя во время работы он порой отвечал резко и деловито. Поэтому Нэнси позвонила после закрытия, когда Джим успел подняться к себе. Нэнси рассказала ему об участке.
– Постой, это же неподалеку от Баллихога?
– Нет, ближе. За Эдермайном.
– Значит, за Макмайном?
– Да нет же, ближе.
– И вверх по дороге?
– Да.
– Зачем нам там жить?
Нэнси представила, как Джим потягивает свой напиток. Тон был спокойным, почти удивленным.
– Когда ты его увидишь, ты поймешь.
И Нэнси дала ему четкие инструкции, как добраться до участка, чтобы они могли встретиться там завтра после обеда.
Нэнси позаботилась о том, чтобы оказаться на месте раньше Джима. Она улыбнулась, вспомнив, как проснулась, готовая тут же пойти в собор, встать на колени и попросить хорошей погоды, хотя бы в первые пять минут после приезда Джима.
Все утро над рекой висела утренняя дымка, которая медленно рассеивалась. Пока Нэнси ждала, воздух становился все прозрачнее.
Она представила себе длинную кухню-столовую с окном на реку. Ей хотелось, чтобы спальня выходила окнами на восток и по утрам туда проникал солнечный свет. Можно повесить плотные шторы, чтобы солнце не будило их раньше времени. Но прежде чем что-либо планировать, она свяжется с той немкой из Банклоди, которая даст ей советы, как правильно разбить сад. Ей также потребуется помощь Лауры с интерьером, но нельзя позволять ей командовать.
Нэнси задавалась вопросом, настанет ли момент, когда Джим скажет «нет». И когда подъехала его машина, он вышел и настороженно огляделся, Нэнси спросила себя, не случится ли это сейчас?
– Я доехал до какой-то разрушенной фермы, – сказал он. – Решил, что заблудился.
– Да, тут легко пропустить поворот.
Пока он прогуливался по участку, она шла за ним, решив ничего не говорить. Бледное солнце пробилось сквозь дымку.
– Никто не знает этой местности, – сказал Джим. – Здесь очень уединенно.
– Я сама так думала, когда доставляла сюда продукты.
– И они считают, тут есть законный спуск к реке?
Нэнси заметила, что Джим не сказал, что участок ему не нравится.
Нэнси удивлялась, что так долго терпела город, дом на две семьи в Эйданс-Виллас, где она родилась, узкий дом на Джон-стрит, куда они переехали, дом Джорджа на Рыночной площади. Закрытые со всех сторон, просматриваемые насквозь места.
– Как тебе? – спросил Джим.
– Я думала о виде на реку.
– Странно, как тихо она течет, – заметил он.
Нэнси прислушалась. Ни звука, даже птицы не пели. Она хотела спросить, нравится ли ему, но Джим уже отошел к дальней канаве и вроде бы думал о чем-то своем.
Все следующие дни она приезжала на участок одна. В душном воздухе пахло грозой. В канавах бушевала растительность.
Каждый раз Нэнси просто ходила из одного конца участка в другой. Она отмерила на бумаге длинную комнату: двадцать пять на пятнадцать футов – и теперь искала идеальное расположение. Нэнси представляла, что дом будет возводиться вокруг главной комнаты. Если она сумеет найти правильное место, остальное приложится.
В те вечера, когда она виделась с Джимом и рассказывала ему о комнатах, видах из окон и своих измерениях, он отвечал скупо. Несколько раз Нэнси замечала, что он смотрит вдаль, как будто не слушает, поэтому старалась не вдаваться в подробности. Всему свое время. Постепенно она выложит ему, что у нее на уме. Но ей не терпелось выбраться из города на простор.
Она не станет скучать о доме на Рыночной площади. Хотя комнаты над магазином были большими и светлыми, ни намека на сырость, прочная крыша, Нэнси безо всякого удовольствия вспоминала, как трудно сушить пеленки в доме без сада или найти для детей занятие в жаркий летний день.
А потом пришло горе, которое навсегда слилось у нее в сознании с этим домом. Она вспомнила, как Мириам и Лаура поймали ее в коридоре с мешком оставшейся от Джорджа одежды, которую она намеревалась отвезти в лавку старьевщика в Уэксфорде. Они упрекали ее, что она выбрасывает одежду отца у них за спиной; Нэнси призналась, что именно это она и делает, желая пощадить их чувства, а они все равно ее не простили.
– Почему бы вам самим этим не заняться? – спросила она. – Там еще половина шкафа и вся его обувь. Давайте!
Глядя на реку, Нэнси думала о цементе и камне, из которых состоит город, о твердых поверхностях и острых углах. Другой жизни она не знала. Она улыбнулась при мысли, что способна вложить столько же энергии в разбивку сада, сколько вложила в открытие закусочной. Посмотрев на запад, она решила, что стоит сделать еще одно большое окно, чтобы в конце дня наблюдать закат.
2
– Мне все равно, куда вы идете вечером и чем намерены заниматься, – заявила миссис Лейси. – Главное, чтобы все были готовы к завтрашней двенадцатичасовой мессе. Мы выходим из дома вместе в двадцать пять минут двенадцатого.
– Может быть, лучше будет, если кто-нибудь вас отвезет? – спросил Джек.
– У меня замечательные внуки, двое из Англии и один из Америки, и одна очаровательная внучка. Если потребуется, я на них обопрусь.
Эйлиш оглядела стол, который разложили по случаю приезда гостей – Джека и Пата, которые добирались из Фишгарда в машине Джека с Домиником, сыном Джека, и Эйданом, сыном Пата.
Два брата Эйлиш были близки по возрасту и когда-то похожи, но теперь разница между ними поражала. На Джеке был дорогой костюм. Он с улыбкой оглядывал сидящих за столом, был идеально выбрит, а его седые волосы идеально уложены. Пат, напротив, нуждался в бритье и стрижке. Он нервно улыбался и, вставая из-за стола, морщился как будто от боли. Обтрепанные шнурки на ботинках порвались.
Эйлиш знала, что Пат работает на складе. У него было пятеро детей, Эйдан старший. Мартин сказал ей, что братья привезут на юбилей матери старших сыновей.
– А как Джек умудрился столько заработать? – спросила она Мартина.
– Он видит то, чего другие не замечают, – ответил Мартин. – А именно цену надежности. Если вы хотите построить участок автострады к определенному сроку, обращайтесь к Джеку. Это стоит дороже, но срок будет соблюден. Он на короткой ноге с профсоюзными боссами. Некоторые говорят, это ирландская черта, но они ошибаются.
Эйлиш никогда не слышала, чтобы Мартин говорил так долго и осмысленно. Она заметила, как он оживлялся в присутствии братьев, но от нее не ускользнуло, что Джек отворачивался, когда Мартин старался привлечь его внимание. Пат вообще редко открывал рот.
Ларри пожаловался ей на кузенов.
– Они все время говорят о футболе, но об английском футболе. Я про их клубы вообще не слышал. Никто из них ни разу не был на матче по херлингу.
– Ты мог бы познакомить их с кем-нибудь из твоих друзей, – сказала Эйлиш.
– Я думал, что они ирландцы, но это не так.
– А о чем ты с ними разговариваешь?
– У меня пока не было возможности вставить слово.
Ларри попытался спародировать английский акцент кузенов, и это рассмешило Эйлиш.
Джек и Пат с сыновьями остановились в отеле Мёрфи Флуда в конце Мейн-стрит. Эйлиш наблюдала, как Мартин выпытывает у братьев, в каком пабе они намерены скоротать вечер.
– Ненавижу все эти «А ты надолго?», – сказал Джек. – И меньше всего я настроен встречаться с завсегдатаями.
– Но там будут ребята, которые не прочь с тобой повидаться, – сказал Мартин.
– Откуда они знают, что я приехал?
– Да все обо всем знают.
– Вот этого я и боюсь.
– Наверное, начнем с Ларкина, – сказал Пат. – Потом заглянем к Стэмпу, зайдем к Джиму Фарреллу, а закончим у Мёрфи Флуда.
– Я рада, что с ними не приехали жены, – заметила миссис Лейси, когда сыновья и внуки ушли. – Есть за что благодарить Господа.
– Почему, бабушка? – спросила Розелла.
– Потому что они не взяли бы жен в паб и нам пришлось бы весь вечер их развлекать. Ничего не имею против Бетти, она англичанка, но Эйлин добавила мне седых волос. Она считает нужным имитировать английский акцент, хотя сама с запада Ирландии. Джек познакомился с ней на танцах.