– Я думала, она приедет всего на неделю-две, – говорила одна.
– Целое лето, – удивлялась другая, – повезло ей, что может себе такое позволить.
– И арендовать машину так надолго, – замечала третья. – Должно быть, это обошлось ей недешево.
– Америка, известное дело. Я слышала, по радио говорили, доллар теперь царь и бог.
Когда во второй половине дня поток гостей увеличился, Джек сказал, что пора разворачивать поздравляющих, но мать не согласилась.
– Еще развернешь ненароком мою лучшую подругу, – сказала она.
– А кто твоя лучшая подруга, бабушка? – спросил Ларри.
– Лучше тебе этого не знать, Ларри.
Около шести поздравить миссис Лейси пришла Нэнси Шеридан. Держалась она, как отметила Эйлиш, в высшей степени дружелюбно.
– Это твоя машина на улице? – спросила она. – Думаю, аренда обошлась в кругленькую сумму.
Эйлиш пожалела, что не переставила машину подальше от дома.
– Я получила хорошую скидку, – ответила она.
Поскольку в задней комнате толпился народ, Эйлиш с Нэнси вышли на кухню.
– Это счастливый день для всех нас, – сказала Нэнси. – Ларри рассказал мне обо всех приготовлениях. Здорово, что они с Джерардом подружились. В воскресенье я видела вас в соборе, и это было чудесное зрелище. Как приятно наблюдать за подрастающим поколением. Грустно, что они не узнают ни твоего отца, ни Роуз. Я испытываю те же чувства по отношению к мужу Мириам. Какая жалость, что ему не суждено познакомиться с Джорджем.
Эйлиш захотелось оказаться в своей гостиной в Линденхерсте, читать газету, наслаждаться одиночеством.
– Должно быть, в Америке замечательно, – сказала Нэнси. – Наверное, не везде, но в Нью-Йорке точно. Моя Лаура пару раз летом работала в Мэне. Я так волновалась насчет высокого уровня преступности, но она сказала, что преступности там нет вообще.
– Да, – кивнула Эйлиш, – в Мэне тишина и покой.
– Забавно, что до Мэна она никогда не видела устриц. Мы тут их не едим. Она все лето вскрывала раковины. Но плата была хорошей, особенно чаевые.
– Лаура превосходно выглядела на свадьбе.
– Было бы здорово как-нибудь посетить Америку. Возможно, мы решим приехать в следующем году или еще через год.
– Вы с Лаурой?
На мгновение Нэнси замялась.
– Даже не знаю пока.
– Что ж, мы всегда будем вам рады. Было бы хорошо снова увидеться.
После дня рождения Джек и Пат с сыновьями вернулись домой, а остальные – к привычной жизни: Розелла каждое утро ходила с бабушкой по магазинам, Ларри встречался в пабах с друзьями, Эйлиш каждый день возила мать и дочь по окрестностям.
Она чувствовала, что Розелла следит за ней, ждет, что мать подаст ей какой-нибудь знак. И все равно Эйлиш медлила. Каждый день она собиралась связаться с Джимом и сказать ему, что возвращается в Америку вместе с детьми, но каждый день откладывала.
Рано утром солнечный свет проникал в комнату Эйлиш и скользил по кровати, на которой она лежала без сна. Потом раздавался голос почтальона, и она понимала, что уже восемь утра.
Однажды она решила выйти посмотреть, какую почту принесли. Это оказался большой конверт со множеством марок, на котором несколько раз было написано заглавными буквами: «Авиапочта». Конверт был адресовал Розелле и подписан Франческой.
Эйлиш унесла конверт в свою комнату и закрыла за собой дверь. Осмотрев его, она пришла к выводу, что если вскрыть конверт тонким ножичком, то потом его можно будет заклеить снова, не оставив следов.
Она тихонько вышла на кухню и нашла нужный нож. Вернувшись в комнату, аккуратно вскрыла конверт. Внутри было письмо и что-то проложенное с двух сторон картоном и приклеенное скотчем. Отклеив скотч и увидев фотографию, Эйлиш быстро отложила ее в сторону и развернула письмо.
«Дорогая Розелла!
У меня отличные новости, ты будешь в восторге. Ваша младшая сестренка родилась два дня назад. Здоровая, довольная и красивая. Прямо сейчас мне пришлось прогнать всех ваших кузенов, которые, как и все мы, мечтают подержать ее на руках. Ее назовут Хелен Франческа в честь вашей бабушки и матери вашего дедушки. Ваш отец от нее без ума, а дедушка не перестает улыбаться с тех пор, как в доме появилась малышка Хелен. Он уже пытается говорить с ней по-итальянски. Я настояла, чтобы карточку напечатали как можно скорее, потому что знала, как тебе не терпится ее увидеть. Тебе повезло, сказала я ей, что у тебя такая старшая сестра! (Тебе будет приятно узнать, что я сказала это по-английски.) Надеюсь, вы чудесно проводите время в Ирландии. Мы с нетерпением ждем вашего возвращения, разумеется – вместе с малышкой Хелен Франческой».
Почерк был не Франчески, письмо писал Фрэнк. Когда Эйлиш представила, как они оба пытаются переманить Розеллу на свою сторону, ей захотелось разорвать письмо на мелкие клочки.
Она посмотрела на фотографию. Малышка, сидевшая на чьих-то коленях, смотрела настороженно. Приглядевшись, Эйлиш поняла, что удерживает младенца рука Тони. Если раздвинуть кадр, то на нем был бы виден Тони, и, вне всяких сомнений, он улыбался бы, как и фотограф, как улыбались его мать и Фрэнк, когда сочиняли письмо. Она внимательно изучила руку Тони. Как нежно он прижимал к себе малышку! Эйлиш была знакома эта поза, именно так он часто держал Розеллу или Ларри. Если бы она зашла в заднюю комнату, то обнаружила бы там похожие фотографии.
Эйлиш вздрогнула при мысли, что все годы брака, просыпаясь утром, а то и ночью, она тянулась к его руке, находя утешение в прикосновении.
Она сложила конверт и фотокарточку в свой чемодан.
Мартин был на кухне.
– Ты сегодня едешь в Куш? – спросила она.
– Нет. В Беллфилде будет товарищеский матч, и мы собираемся туда с Ларри.
– Можно мне ключ от твоего дома?
– Он под ковриком.
Кто-то успел извлечь застрявшую монетку в телефонной будке на Парнелл-авеню. Джим ответил спустя несколько гудков. Вероятно, он спал, но, когда она спросила, может ли он встретиться с ней через час в доме Мартина в Куше, его голос звучал бодро. Джим велел ей ждать его там.
3
Эйлиш спала рядом с ним на узкой односпальной кровати. Если бы Джим пошевелился, то разбудил бы ее, поэтому он лежал неподвижно. Вероятно, на часах было около одиннадцати. Обычно в это время он неторопливо одевался и спускался в паб. С их свидания в отеле «Монтроуз» Джим представлял следующую встречу, когда он сможет прямо спросить Эйлиш, хочет ли она быть с ним вместе. Скоро она проснется, и у них будет время это обсудить.
Два часа назад она открыла ему дверь, и Джим побоялся спросить, приняла ли она решение, даже когда Эйлиш прошептала, как рада его видеть. Они подошли к обрыву и долго смотрели на берег и спокойные волны. Задать прямой вопрос означало бы разрушить непринужденность между ними. Он упустил момент. А потом они вместе вернулись в домик Мартина.
Эйлиш проснулась и улыбнулась.
– Почему ты позволил мне уснуть?
Он коснулся рукой ее лица и потянулся за рубашкой, брюками и трусами.
– Эти трусы придется выбросить, – сказала Эйлиш.
– Что с ними не так?
– Как давно они у тебя?
– Это у вас в Америке такие шуточки?
Когда Джим припарковался позади автомобиля Эйлиш на дорожке, небо было затянуто тучами. Теперь тучи разошлись, и солнце согревало кожу.
Он слышал, как она возится в ванной. Слова про трусы наводили на мысль, что она видит свое будущее рядом с ним, но, возможно, это была просто шутка.
В ближайшие пару часов будут сказаны слова, которые все расставят по местам. В любой день Нэнси могла решить, что пришло время всему свету узнать про их помолвку. Несмотря на уговор дождаться середины сентября, она могла перенести дату.
– Я заехала в Баллах, – сказала Эйлиш, – и купила кое-какую еду, приготовить тебе своего рода завтрак.
– И что это будет?
– Яичница-болтунья, помидоры, тосты.
– Я сижу и смотрю на море, а ты готовишь мне завтрак?
– Это входит в программу.
Поев, они спустились к ступеням, ведущим на пляж, Эйлиш взяла с собой полотенце.
– Раньше к концу лета вода успевала согреться, – сказала она, – но, возможно, я себе это навоображала.
– В какую сторону пойдем? – спросил он.
Он знал, что если они отправятся на юг, то могут наткнуться у Киттинга на отпускников или тех, кто приехал на денек из Эннискорти. Тем более сейчас, когда солнце выглянуло из-за туч.
– О чем ты думаешь? – спросила Эйлиш.
– Если пойдем в сторону Нокнесиллога, то никого не встретим.
Они сняли обувь и оставили ее у груды камней.
Эйлиш подошла проверить воду.
– Вода не теплая, – сообщила она. – Может быть, к обеду нагреется.
Морские птицы летали низко над морем.
– Но если мы соберемся с духом и окунемся сразу, то, возможно, нам даже понравится.
– Я не заходил в воду с тех пор, как был тут с тобой, Нэнси и Джорджем, – сказал Джим.
– Не может быть!
– И тем не менее. Как-то не было повода.
– А в Карракло?
– Я даже не уверен, что помню, как плавать.
Эйлиш быстро скинула платье, под которым оказался купальник.
– Ты делала так много лет назад. Нам казалось, это так современно, переодеться заранее, а не на берегу, когда все на тебя смотрят.
От холода Эйлиш вздрогнула. Джим наблюдал, как она быстро окунулась, чтобы ее не окатило волной, а потом поплыла. Джим стоял с полотенцем наготове, чтобы Эйлиш, выйдя из воды, могла сразу же вытереться.
В вечер перед отъездом Джек и Пат пришли в паб с сыновьями, Ларри и Мартином. Джиму показалось, что Джек пьет больше братьев. Он подошел к бару, когда Джим в одиночестве мыл бокалы.
– Не знаю, в курсе ли ты, что Эйлиш тоже приехала, – заметил он.
– Я видел вас всех на мессе в воскресенье, – сказал Джим. – Твоя мать держится молодцом.
Джек придвинулся ближе.
– Я всегда жалел, что тогда у вас не заладилось.