Джим пожал плечами:
– Сколько лет прошло, сколько зим.
– Уверен, что ты не забыл, и, похоже, она не забыла.
– Дела минувших дней, Джек, дела минувших дней.
– А знаешь, если захочешь сделать еще попытку, я тебе помогу.
Джим сразу понял, что лучше промолчать.
– Короче, я тебя предупредил, – сказал Джек. – Еще нужно что-то говорить?
Джим улыбнулся Джеку так, словно тот вообще ничего не сказал.
– Она достаточно молода, и впереди у нее целая жизнь, – добавил Джек.
Джим нашел Шейна в баре.
– Ты не мог бы обслуживать этого Джека Лейси и его компанию до конца вечера и держать их от меня подальше?
– Будет сделано.
Пока Эйлиш одевалась, Джим следил, не наблюдает ли кто с обрыва.
Они пошли на север, в направлении Нокнесиллога и Моррискасла.
– Не хочешь кое о чем меня спросить? – начала она.
– О чем?
– Почему я позвонила тебе именно сегодня утром.
– Я спрашиваю сейчас.
– Я получила новости из дома и поняла, что не желаю больше жить с Тони. Но есть сложности, и я хочу, чтобы ты о них знал.
Некоторое время они молча шли вдоль воды. Джим чувствовал, что чем меньше вопросов задаст, тем больше узнает.
– Если я сумею поменять билет, то вернусь одним рейсом с детьми. Мне нужно устроить Розеллу в университет и проследить за учебой Ларри. Я также должна разобрать завалы на работе.
Джим не стал спрашивать, где все это время будет ее муж.
– Брат предложил купить мне дом. В Линденхерсте или в каком-нибудь из ближайших пригородов. Мне потребуется время, чтобы найти подходящий.
– Сколько?
– Месяцев шесть.
Они шли, пока скалы не стали выше и с них уже нельзя было легко спуститься. Впереди расстилались мили пустынных пляжей.
Оглянувшись, Джим не увидел никого. Даже птиц было мало, несмотря на туннели, проделанные в скалах ласточками.
– Много лет назад, – начал Джим, – когда мы танцевали и смотрели друг другу в глаза, думала ли ты о том парне из Америки, ну, о том, за которым была замужем, ждала ли с ним встречи?
– Это самый длинный вопрос из всех, что ты когда-либо мне задавал.
– И каков твой ответ?
– Я была растеряна.
– А теперь? – Джим намеренно смягчил голос.
– Нет.
Хотя на горизонте маячили редкие облака, небо сияло голубизной, а солнце припекало. Джим понимал, что кожа на лице и шее скоро покраснеет, но спрятаться было некуда.
Прямо перед Моррискаслом в песке тек ручей, достаточно многоводный, чтобы собрать вокруг птичью стаю. Вокруг ручья повисла дымка. При виде незваных гостей птицы не взлетели сразу, как ожидал Джим. Как будто чего-то ждали. Можно было подумать, что они так и останутся на месте. Но сначала в воздух поднялась одна, за ней, издавая пронзительные крики, взлетели другие, а последние шумно захлопали крыльями, словно протестуя против того, что их потревожили.
Прежде чем повернуть обратно, Эйлиш постояла немного, глядя на море. Джим ждал, стоя у нее за спиной.
– Я не хочу нести ответственность, если ты вырвешь себя из этой почвы с корнями, а потом, возможно, будешь жалеть, – промолвила Эйлиш. – Тебе пришлось бы жить вдали от всех друзей, от всего на свете.
Джим подумал, Эйлиш хочет, чтобы он жил с ней в доме, который она купит.
– Я бы сдал паб в аренду Шейну и Колетт, – сказал он. – Разумеется, я еще ничего с ними не обсуждал, но уверен, они будут счастливы.
– А чем бы ты занимался в Америке?
– Понятия не имею. Кто даст мне работу? Я ничего не знаю ни о визах, ни о способах легализоваться.
– Мой деверь юрист, и я с удовольствием попрошу его найти того, кто разбирается в этом вопросе.
– Когда?
– Я тебе напишу.
– Ты хочешь, чтобы я еще подождал, но не говоришь сколько.
Эйлиш не ответила.
– Меня это не устраивает, – сказал Джим. – Прости. Я бы все время беспокоился, что больше никогда о тебе не услышу.
– Но чего же ты хочешь?
– Я хочу переехать в Нью-Йорк как можно скорее.
– Я не смогу быть с тобой рядом.
– Мы хотя бы сможем видеться. А потом, постепенно…
Эйлиш подошла к кромке воды.
– Там, где я живу, на Лонг-Айленде, – сказала она, – видишь ли, там очень тихо, это такая окраина. Не город и даже не деревня, как у нас.
– Я мог бы жить где-нибудь еще и видеться с тобой, когда ты будешь свободна.
С обрыва донесся шум, они подняли головы и увидели ссорящихся ворон.
– Мне придется много времени уделять детям и работе.
– Поначалу, – сказал Джим, – мы могли бы видеться раз в неделю. Скажем, по воскресеньям.
Эйлиш вздохнула:
– Я живу на огороженном участке, где стоят рядом четыре дома. У семей двух братьев Тони по дому, а еще дом моих свекра и свекрови. Поначалу это казалось грандиозным планом. Замечательное место для детей. Очень безопасное. Но для меня это не стало правильным выбором.
– И поэтому ты…
– Нет, были и другие причины. Но для меня жизненно важно, чтобы, если я уйду, им было не в чем меня упрекнуть. Во всем, что случилось, виноваты только они. И Тони.
– А ты ни в чем не виновата?
– Ни в чем.
– А если ты вернешься в Америку вместе со мной, это будет уже не так?
– Ты же меня понимаешь. Не говоря о том, что это будет иметь значение при разводе.
– Эйлиш, я не могу просто сидеть и ждать от тебя знака. Решение нужно принять не откладывая. Прямо сейчас.
– А ты отдаешь себе отчет, что тебе придется провести в одиночестве месяцы, целую зиму, и я не смогу с тобой часто видеться, возможно, даже звонить тебе по телефону не смогу? Это совсем непросто устроить.
– Здесь мне будет еще труднее, если я все время буду беспокоиться, что ты больше не выйдешь на связь.
– Мы говорим всем, что ты случайно оказался в Нью-Йорке и мы случайно столкнулись на улице. Ты одинок, я одинока, мы начали встречаться. Это моя версия. А твоя?
– Я всегда хотел посетить Нью-Йорк и пожить там какое-то время. Не думаю, что люди на это купятся. Но когда меня не будет полгода, обо мне здесь просто забудут.
– Может быть, я дам тебе адрес и телефон мастерской. И буду писать тебе оттуда. Но моего босса трудно провести, к тому же он дружит с отцом Тони. Может быть, я могла бы приходить на работу пораньше и мы говорили бы по телефону.
Джим задумался. Она начинала вдаваться в детали, так и не ответив ему, когда он должен приехать. Он решил сменить тему:
– А что сделал Тони… что сделал твой муж? Я хочу сказать, что пошло не так?
– У него ребенок от другой женщины. Он работал у нее в доме.
– И он до сих пор с ней?
– Нет, но он не бросил ребенка и перевез его в дом своей матери.
– Но не ее же саму?
– Нет, только ребенка. Но разве этого мало?
Они миновали Нокнесиллог и приближались к Кушу.
– Выходит, примерно в это же время в следующем году или даже раньше, – начал он, – мы будем жить вместе на Лонг-Айленде и планировать свадьбу?
– Это вполне можно считать планом.
Джим поцеловал Эйлиш и огляделся. Беспокоиться о том, что их кто-то увидит, сейчас казалось ему смешным. Джим поцеловал ее снова.
– Могу я узнать, ты меня любишь? – спросил он.
– Иначе бы меня здесь не было.
– Ты можешь произнести это вслух?
– Могу.
Они стояли у кромки воды. Посмотрев на часы, Джим обнаружил, что уже половина второго.
– Я обещал Шейну вернуться к двум. Он присматривает за крепостью в мое отсутствие.
– Так ступай вперед, – сказала она. – И не забудь свои ботинки.
– Я увижу тебя перед отъездом?
– Да, я тебе позвоню. Я научилась нажимать на кнопку.
– Так это была ты? Я догадался.
– Я струсила.
– А ты не можешь струсить еще раз? И оставить мне записку, что передумала?
– Нет, обещаю, это больше не повторится.
Часть седьмая
1
– Я в Ферне, можно сказать – почти в Эннискорти, – раздался мужской голос. – Буду через полчаса.
Нэнси познакомилась с Бердси, когда тот убедил Джорджа поставить в лавке морозильник и продавать замороженные продукты. Бердси нравилось торговать новыми товарами, и он настаивал, что скоро горошек и рыбные палочки будут продаваться лучше свежего хлеба.
– Люди хотят нового, того, что рекламируют по телевизору.
Когда на Рафтер-стрит открылся сетевой магазин «Даннс», Бердси первым предупредил Нэнси, что ее дела плохи.
– Ты не сможешь с ними конкурировать.
– И что мне делать? – спросила она. – Закрыться?
– Да, рано или поздно тебе придется закрыться. Прости, что говорю тебе об этом.
– И что теперь делать?
– Всегда есть варианты, хозяюшка, всегда есть варианты.
– Я не вижу ни одного.
Две недели спустя Бердси пришел к ней с планом.
– Мы поможем тебе открыть закусочную, если будешь использовать наши продукты, которые при любом раскладе лучшие. Все поставляется готовым и в упаковке: рыба, картошка, бургеры. Все замороженное. И я тебе гарантирую, ты не останешься в убытке.
– Так почему бы всем не открыть такие закусочные?
– Потому что не у всех есть помещение на главной площади маленького города.
Нэнси ни с кем не советовалась. И когда брала деньги в Кредитном союзе, сказала, что они для лавки и помещений над лавкой. Про закусочную она даже не упомянула.
Когда она открылась, каждые две недели Бердси приезжал взять заказ. Она наверху готовила ему чай с сэндвичем. По размеру заказа он понимал, что дела у нее идут в гору.
– Ты оказалась самой храброй. Любой другой сначала разорился бы, а потом уже решился что-то менять. По всей стране бакалейные лавки постепенно приходят в упадок и в конечном счете вязнут в долгах. Люди теряют бизнес.
Этим утром Бердси, сидевший за ее кухонным столом, выглядел официальнее обычного. Как только чай заварился, он достал накладную, чтобы Нэнси ее подписала, и показал сумму к оплате.