И тут же, при мысли об офицерах, разболтавших первому встречному извозчику немало конфиденциальных сведений, в голову пришло: «Направляясь в Псков, я строил дерзкие планы о том, как понадежнее сохранить в тайне штабные секреты, как оперативно выявить и развенчать тайного противника, и вдруг с порога вокзала узнаю о том, что люди, которые должны блюсти честь российской армии, стоять на страже военных секретов, становятся невольными сообщниками врага, напропалую выбалтывая важнейшую информацию. Чем же тогда занимается начальник КРО? Ну конечно же он не сидит без дела. По сведениям всезнающего извозчика, контрразведка занята повальными переселениями евреев и арестом переселенцев…»
Вскоре впереди показалась невысокая белоснежная церковь с медными, покрытыми благородной патиной куполами и снежно-белой звонницей, которая неожиданно заговорила ясным многоголосым звоном, извещая окрестности о начале вечерней службы.
– Это старейшая церковь Георгия со Взвоза, – многозначительно промолвил возница и истово перекрестился.
– Ты меня к месту поскорее доставь, – буркнул недовольно генерал, осенив себя крестным знамением.
– Тпру, окаянная! – воскликнул «ванька», натягивая вожжи. – Приехали уже, ваше превосходительство. Штаб-от, как раз напротив церкви. В мужской гимназии.
Ничем не примечательное трехэтажное здание, почти не выделялось среди таких же серых и неприметных зданий губернского городка. Лишь выкрашенные в черно-белые цвета караульные будки, примыкающие к этому строению, да караул, замерший у входа, говорили о том, что это военное учреждение.
Отдав чемодан услужливо подскочившему к пролетке фельдфебелю, Баташов торопливо направился к штабу, из распахнутых настежь дверей которого неторопливой и довольно вальяжной походкой вышел офицер с серебряными аксельбантами на груди.
Увидев генерала, штабной встрепенулся и перешел на строевой шаг. Приблизившись к Баташову, он оглушительно громко доложил:
– Ваше превосходительство, адъютант его высокопревосходительства генерал-адьютанта Рузского, штабс-капитан Завьялов! Разрешите от имени командующего поздравить вас с прибытием в наши палестины…
– Полно, капитан, о каких палестинах вы говорите, – оборвал словоохотливого штабного генерал, – скажите мне лучше, могу ли я видеть Николая Владимировича?
– Генерал-адъютант Рузский вместе с генерал-квартирмейстером Бредовым в настоящее время находится на передовой, – обиженно сморщил худое холеное лицо штабс-капитан. – Исполняющий должность начальника штаба Михаил Дмитриевич Бонч-Бруевич может вас принять, – услужливо добавил он.
«Ну что же, хрен редьки не слаще, – подумал Баташев, у которого не было особого желания видеть ни того ни другого, но положение обязывало по прибытии в Псков представиться по случаю назначения вторым генерал-квартирмейстером. С особенностями военного руководства генерала Рузского, который в самое ответственное и критическое время ведения боевых действий своих армий зачастую по болезни или по каким-то другим причинам самоустранялся от руководства войсками, передавая бразды правления своим заместителям, Баташов был знаком еще по совместной службе в штабе Северо-Западного фронта. Там же он на себе испытал и руководство генерала Бонч-Бруевича в бытность того генерал-квартирмейстером. Михаил Дмитриевич, курируя спецслужбы фронта, особое предпочтение отдавал разведке, взвалив все организационные и оперативные вопросы контрразведывательного обеспечения на него. В результате КРО фронта и армий финансировались, как правило, по остаточному принципу и, несмотря на значительные успехи сотрудников военного контроля, в штабах их особо не баловали ни званиями, ни наградами. Это несколько расхолаживало служебное рвение офицеров и служащих КРО».
«Интересно, как он воспримет продолжение нашей совместной службы, – подумал Баташов, – прекрасно понимая, что я никогда не забуду его прежнего небрежного и потребительского отношения к военной контрразведке?»
Бонч-Бруевич встретил контрразведчика довольно неласково. Не предложил даже присесть, а с ходу повлек его к оперативной карте фронта.
– Пока вы, Евгений Евграфович, прохлаждались в Ставке, нам с генералом Бредовым пришлось порядком потрудиться вместо вас, – заявил он и, строго взглянув на подчиненного, вынул небольшой серебряный гребешок и зачем-то начал расчесывать свои пышные усы, видимо, ожидая оправдания.
Баташов пропустил мимо ушей эту нелестную для себя реплику начальника, в свою очередь, ожидая разъяснения от него. Но Михаил Дмитриевич не стал развивать эту тему дальше.
– Как вас встретил Псков? – неожиданно спросил начальник штаба.
– Довольно прохладно, – сухо ответил Баташов, явно намекая на холодную реплику хозяина кабинета, но Бонч-Бруевич, то ли не понял его мысли, то ли просто не захотел ее понять. Взглянув в окно, он озабоченно произнес:
– Осень на дворе. Скоро разверзнутся хляби небесные, и обо всяком наступлении придется забыть, во всяком случае, до зимних холодов.
Он уже более благожелательно взглянул на Баташова, словно приглашая его к продолжению этой довольно нейтральной темы.
– Ваше высокопревосходительство, я бы хотел доложить вам свое видение деятельности военного контроля фронта в ближайшее время, – деловито начал Баташов, манкируя разговор ни о чем, предложенный начальником.
– Я готов выслушать вас, Евгений Евграфович, – сухо промолвил начальник штаба. – Только прошу покороче, меня ждет к ужину генерал-губернатор. Если вы не против, то я могу представить его сиятельству и вас.
– Чтобы осветить основные вопросы, мне понадобится десять минут, – отчеканил Баташов и, подойдя вплотную к карте, начал свой доклад:
– Я не буду информировать вас о положении на фронте и сразу начну с главного направления предстоящей деятельности военной контрразведки. В отличие от прежних методов и направлений работы сотрудников КРО, которые занимались в основном обеспечением наступательных операций, в нынешних условиях позиционных действий войск основное внимание необходимо уделить прифронтовой полосе, в которую входит большая часть Псковской губернии, Прибалтика и Финляндия. В настоящее время в Пскове и губернии постоянно находятся многочисленные военные гарнизоны, насчитывающие до 50 тысяч человек в самом городе и до 10 тысяч человек в уездных центрах. Функционирует распределительный пункт фронта, где сосредоточиваются прибывшие из госпиталей и отпусков солдаты, ожидающие отправки в действующие части. Близ Пскова в поселке Кресты находятся лагеря для военнопленных австро-германцев, коих число достигает 20 тысяч человек. В Пскове и губернии размещается до 30 тысяч беженцев из западных регионов. И, наконец, станции Псков, Дно, Великие Луки, Невель представляют собой крупнейшие железнодорожные узлы, которые в основном обслуживают военные нужды. Помимо этого губернский и уездные города находятся вблизи линии фронта. Все вышесказанное, учитывая стратегически важное положение Пскова – крупного войскового и транспортного центра, штаба Северного фронта и дислокацию многочисленных воинских подразделений, не может не привлечь внимания немецкой военной и агентурной разведки.
По имеющимся у меня данным, по мере приближения линии фронта к Пскову немцы перешли к массовой засылке своей агентуры и вербовке русских подданных в прифронтовой полосе. Как вы, наверное, знаете за прошедший год в Псковской губернии было арестовано более 100 человек, обвиняемых в шпионаже в пользу Германии и Австро-Венгрии. В Прибалтике, Финляндии, на побережье Балтийского моря, в Двинском военном округе благодаря постоянной и кропотливой деятельности КРО Северо-Западного фронта и КРО Балтийского флота обезврежены и отданы под суд более 70 шпионов и пособников врага. В настоящее время особое внимание необходимо уделить Петрограду, где десятки заводов производят оружие и боеприпасы, а значит, там всегда будет на первом месте – рабочий вопрос. В Финляндии обострились свои проблемы и прежде всего – проявление сепаратистских устремлений финнов и шведов. В Прибалтике происходят столкновения немецких баронов с латышами – представителями коренного населения. Все это представляет живой интерес для немецкой разведки, заинтересованной в вербовке недовольных российским режимом агентов, и непременно должно входить в сферу деятельности военной контрразведки Северного фронта.
Скажу без экивоков, мне никогда раньше не приходилось сталкиваться с проявлением финского сепаратизма, который немецкая разведка уже поставила себе на службу. Понятно, что все это осуществляется немцами с тем, чтобы в случае дальнейшего наступления Германии или финляндского восстания сделать их способными к выполнению непосредственных военных и разведывательных задач на территории Финляндского княжества. На сегодняшний день в Германии, в Шлезвиг-Гольштейне функционирует военный лагерь «Локштедт», рассчитанный на 200 человек. Германская разведка намеревается сформировать так называемый отдельный Королевский батальон егерей, для чего планирует увеличить число обучающихся до 1900 человек. В самой Финляндии сегодня в полной мере проводится тайная вербовка добровольцев. Жандармским управлением выявлены и преданы суду как пособники врага 25 активных вербовщиков. Более 350 так называемых добровольцев, ожидавших направления в Германию, привлечены к административной ответственности. Но, несмотря на принятые меры, до сих пор вербовка сепаратистов продолжается и нередки случаи, когда они после подготовки направляются противником для диверсионно-разведывательной деятельности в нашем ближайшем тылу. Внедриться в число финских егерей сегодня довольно сложно, ибо кандидаты проходят тщательную проверку и должны иметь рекомендации минимум от трех членов организации…
– Но, скажите мне, чем же занималась контрразведка Северо-Западного фронта раньше? – возмущенно прервал доклад Бонч-Бруевич. – Почему вы своевременно не внедрили туда своего агента?
– Обо всем этом я узнал лишь недавно, накануне отъезда в Псков, – спокойно, не обращая внимания на повышенный тон нач