Такому дикому хохоту по силе звучания могли бы позавидовать громовые раскаты минувшей грозы. Добровольцы, заходившиеся в истерическом ржании, попадали на пол в тщетной попытке отползти подальше от стола. Следовало освободить посадочную полосу еще сидевшим на лавках, но уже опасно державшимся за животы недобровольцам. А еще надлежало успеть добежать до цивильного туалета или хотя бы до тех же кустиков…
– Свадьба явно удалась, – на полном серьезе отметила я, держа в руке дар судьбы – веерный расклад слипшихся ломтиков семги: успела снять с головы.
– Ага, – согласилась со мной Наташка, быстренько цепляя вилкой и отправляя в рот часть из них. – И тамада Пашкин на высоте. Во какое веселье организовал! Человек уж точно на своем месте, дай, Боже, ему здоровья.
– Ты думаешь? – засомневалась я, начиная приходить в себя и осознанно озираться по сторонам. – Интересно, а где сейчас это его место?
За столом оставались только мы с ней, невозмутимый Вещный Олег и еще пятеро гостей, с которыми не удалось познакомиться поближе. Они, всяк по-своему, продолжали заходиться от хохота. Вещный Олег, сложив на груди руки, спокойно ждал дальнейшего развития событий.
– Не важно, где сейчас Пашкин, – отмахнулась Наташка. – Главное, он где-то здесь. Разве в этой сборной солянке на полу разберешь? Да еще часть «ингредиентов» расползлась. Ирка, кажется, мы потеряли…
– …совесть, – услужливо подсказала я, в упор разглядывая последний ломтик нарезки в собственной руке.
– Скажешь тоже! Мы потеряли чувство юмора. Это помимо Пашкина.
– И Аленку с Димычем. А еще маклера, молодоженов…
– Прекрати оглашать весь список потерь! Кому это, кроме нас, интересно?
Морщась от неудовольствия, я пережевывала «добычу», отмечая, что она слишком перегрелась в руке. Да и этот отвратный рыбный запах… Ну почему деликатес воняет хуже простой селедки? А теперь еще и руки.
– Мои волосы!!! – всполошилась я, в панике закрыв голову ладонями. Спрашивается, зачем лезть с контрольной проверкой остатков деликатеса, когда рядом главный аудитор? Наташка давно бы стянула их с моей головы по-умному – вилкой. И слопала. – Мне надо срочно под душ!
– Второй этаж, направо по коридору, – напомнила то ли себе, то ли мне подруга. Во всяком случае, мы поднялись вместе.
Повальный хохот постепенно сходил на нет. На смену ему пришли откровенные признания «Не могу больше…» и протяжные стоны тех, кто действительно не мог больше смеяться. Наивные люди! Они и не подозревали, что ждет их дальше!
Осторожно лавируя между постепенно приходящими в себя гостями, мы с ворчанием пробирались к лестнице. Ниспосланный грозой короткий момент прохлады миновал. Нарастала духота и, уж чего мы никак не ожидали, знакомый запах гари. Похоже, он все-таки следовал за нами по пятам. В общей куче неприятностей. Стоило спасаться от него, забираясь в такую даль! Я с тоской вспомнила недомытое окно на втором этаже своей дачи, уютную беседку, построенную вокруг мощной ели… Про дым отечества вспоминать не стала.
– Надеюсь, в душевой есть шампунь и гель, – с оптимизмом проворковала Наташка, радуясь свободному пространству лестницы. – Ир, сейчас тебя по запаху не отличишь от семги. И размер упаковки радует. Я, пожалуй, ваше величество внутри, у кабинки, покараулю. Чтобы мыши не напали. Интересно, здесь есть крысы? Может, нам это место на ночь застолбить? Не представляю себе, где вся орава гостей будет спать. В принципе, чем им плохо в холле? Блин! Полотенце не взяли! Надеюсь, молодожены не очень обидятся, если мы, вернее я – у тебя лапы грязные, позаимствую у них из шкафа какую-нибудь чистую простынку. Стой здесь и ничего не лапай. Какой умник классическую музыку врубил?.. Мама дорогая!!! Ир, это же…
Наташка застыла в нелепой позе. Правая нога шагнула вперед, левая не успела, хотя и собиралась. Памятуя о наказе подруги, я задрала руки вверх, как хирург, демонстрирующий свою полную готовность к мокрому, но благородному делу.
– Это похоронный марш, – еле слышно выговорила я, убеждая себя ни в коем случае не садиться на пол. Бермуды тоже воняли.
Музыка прощания, рвущая душу на части, звучала со стороны ворот, а может, из леса. Последние всплески смеха снизу угасли. Стало удивительно тихо, но ненадолго. Посыпались возмущенные вопросы по поводу садистских шуток. Гул возмущения нарастал, народ требовал автора.
– Мне срочно надо в душ, – пробормотала я, разворачиваясь назад.
– Да, ты права, лучше принять ванну. Прямо в одежде. Вода в реке проточная, все смоет. Сэкономим и время, и усилия. Гель я отсюда прихвачу.
Подруга на пару секунд отлучилась, вернувшись с флаконом.
– Тебе «камелия» подойдет? Впрочем, лишний вопрос. Подойдет все, учитывая, что деньги мы тоже сэкономим. На тебя полфлакона уйдет, не меньше. – Наташка перешла на шепот: – Ир, как думаешь, какой идиот ЭТО придумал? – она кивнула головой в сторону открытых окон, обеспечивающих наибольшую доступность для слуха траурной мелодии.
– Это не идиот. Это сам Фридерик Шопен! Третья часть сонаты для фортепиано номер два си-бемоль минор, опус 35.
– Чего-о-о-? Для фортепиано, говоришь? А почему его нам орут? Или фортепиано номер два в кустах заглох? Прячется? Как рояль, выступающий под номером один. И с какой стати Шопена так переклинило? Вальсы осточертели? Решил на них крест поставить?
– Есть еще похоронный марш Людвига Ван Бетховена, – совсем убитым голосом жалобно проскрипела я. – Если тебя не устраивает этот… Кажется, я кому-то о нем говорила: вторая часть «Героической симфонии», написана на тридцать три года раньше шопеновской сонаты.
– Мне что-то подсказывает, что мы не о том говорим, – решительно мотнула головой подруга. – На фига нам обсуждать авторские идеи музыкального сопровождения покойников в последний путь? Кто организатор проекта нынешних свадебных похорон?
Я вытаращилась на Наташку. Можно подумать, мне было обеспечено личное присутствие при заговоре. Но обошлось без обид.
– Наверняка Ежов! Царствие ему небесное! – со злостью выдала подруга, сразу сбив меня с намерения оскорбиться. – Очередной раз отправился в последний путь, сидя за рулем Пашкинской машины. Совсем уж в непотребном виде. Похоронный марш ему, видите ли, понадобился!
– Он тоже был человеком. Не важно каким. Покойника оправдывает только одно – его земную оболочку кто-то злонамеренно использует. Скажи-ка мне, Наталья Николавна, тебе не кажется странным, что человек, у которого очередной раз угнали машину, совершенно не расстроен этим обстоятельством так, как демонстрировал нам это в самый первый раз?
– Ну-у-у… уже отмечали: ко всему привыкаешь. Сколько можно повторяться? Кроме того, у Пашкина до сих пор не все дома. Хорошо, хоть спячка прекратилась.
– Просто меня осенила одна догадка. Алексаша принял решение расстаться со своим «мерсом». И уже почти расстался.
Дикий крик оголтелой толпы гостей, ринувшейся к лесу, заставил нас прервать умные рассуждения. Мы понеслись вниз. В холле я словесно скорректировала направление нашего движения. Народ и без нас ликвидирует жуткую музыку, льющуюся из магнитолы гулящего «мерседеса» Пашкина. Возвращение блудной машины под сомнение не ставилось. Нам следовало захватить полотенце и вещи для переодевания после предстоящей «ванны» со стиркой в реке. Натальино убеждение, что аккуратный Дим-2 (весь в нее!) не может бросить машину открытой, я развеяла в два счета. Аккуратный Дим-2 не может допустить другого: безжалостного вскрытия замков нашей красавицы злоумышленником. Цель – нанести ей очередное мелкое, но хлопотное повреждение, препятствующее нашему тайному отъезду. А еще Димыч старательно бережет нас, встрепанных идиоток, от пренеприятнейшего известия: мы в ловушке.
2
Музыка смерти оборвалась сразу же, как только мы вышли на тропу, ведущую к реке. Песчаный берег пляжного участка был основательно истоптан и условно обитаем. На прогретом солнцем валуне, упираясь в него ладонями, сидел Вещный Олег и, задрав голову, мечтательно взирал на противоположную сторону. Там, отчаянно мекая, пытались выпутаться из веревок две маленькие козочки. Или козленка. В результате запутались окончательно. В том, что фактически представляют из себя эти забавные милашки, громко поведала злющая тетка, обматерившая их по полной программе. Они не обиделись, зато обиделась Наташка. Возмущенная подруга, не стесняясь присутствия Олега, навесила на тетку те же самые бранные эпитеты. По принципу «как аукнется, так и откликнется». Я ужаснулась, пытаясь унять всплеск Наташкиной справедливости. Олег слегка вздрогнул и поправил очки. Я запоздало пожалела, что мы невольно разбудили парня. Да разве ж его поймешь? Даже спит с проницательным видом оценщика антиквариата. Теперь, если не уйдет, и в самом деле придется «отстирываться» прямо поверх одежды.
Тетка на оскорбления не ответила. То ли велика была сила Наташкиного убеждения и она слепо уверовала в ее правоту, то ли гордилась тем, что на самом деле представляла собой, так сказать, заслуженную особу очень легкого поведения. Мало того – истинную дочь своей легкомысленной в плане неразборчивых интимных связей матери. Главное, конфликт между берегами оборвался.
Несмотря на неоднократные многозначительные предложения Наташки «потереть мне спинку», сделанные выразительным тоном, Олег покидать берег не собирался. Включив соображение, я просто отошла подальше, наказав подруге отвлечь его интересным вопросом: какого лешего он постоянно дремлет в полном одиночестве, в то время как можно дремать несравненно веселее. Вместе со своей заброшенной подругой Наденькой.
Наталья вернулась не скоро, заставив меня пожалеть о поручении. Доставка сухой смены одежды лежала на ней, напяливать на себя хоть и отжатое, но мокрое белье не хотелось. Когда еще высохну! Солнышко-то на покой собирается. И тем не менее я уже собиралась на это пойти, когда рядом раздалось довольное Наташкино восклицание:
– Ну сколько можно балдеть в кустах?! Вылезать-то думаешь? Чуешь, как сверху шашлыком несет? Давай в темпе! Переодевайся, нас Олежек ждет. Проводит наверх. Такой интересный собеседник, я столько нового узнала!