– Отпусти меня! Тебе нужно убираться отсюда! – процедила Иро, напрягаясь и извиваясь, пытаясь сбросить с себя Лору. Ее легкий французский акцент становился заметен в тех редких случаях, когда она нервничала.
– Прекрати! – Лора заставила их обеих рухнуть на пол. – Никто никуда не пойдет. Ты здесь в безопасности. Я здесь в безопасности.
– Иро. – Ван присел на корточки рядом с ними. – Это Кастор Ахиллеос. Как и Афина, он действует с нами заодно, чтобы попытаться убить Рата. Он использовал свою силу, чтобы помочь тебе сбежать. Он не причинит тебе вреда. Никто из нас не причинит тебе вреда.
Иро вырвалась из объятий Лоры и вскочила на ноги. Ее черный охотничий плащ сбился, открывая тонкую броню, которую она по-прежнему носила под ним. Казалось, до нее не сразу дошел смысл его слов.
– Кастор Ахиллеос мертв. Ты сама мне сказала – или солгала и в этом?
– Это то, что сказали мне в твоей семье, – напомнила ей Лора, тоже поднимаясь с пола. Она чувствовала тошноту при воспоминании о явном удовольствии на лице архонта Дома Одиссея, когда он наклонился, чтобы сказать ей: «Одним Ахиллеосом меньше, убивать не придется».
– Ты знаешь, что случилось с Ахиллидами? – спросил Ван. – Все, кто выступает против Рата, должны держаться вместе, иначе смерть.
– Это не Кастор, – злобно прошипела Иро. – Это не твой друг.
– Да, это он. – Лора подошла к новому богу и встала рядом. – Он – Кастор, так же как Харткипер был твоим отцом.
– Он… он не был… – Иро с трудом подбирала слова. – Он… он был… мой господин. Наш защитник. Он…
– Он был твоим отцом, – повторила Лора.
Архонт Одиссеидов много лет возглавлял свой клан, пока не вознесся, чтобы стать новой Афродитой в последнем цикле Агона. Лора оказалась в их семье позже и не видела, когда новый бог проявил физическую форму и явился перед своим родом.
Из того, что рассказывала ей сама Иро и другие члены этой семьи, Лора знала, что он был строгим родителем. Но он любил своего единственного ребенка.
Во всех кланах разум и закон всегда считались превыше всего, превыше человеческих отношений и чувств. Но Иро была не такой – во всяком случае, не во всем. До того, как обрести убежище у Одиссеидов, Лора встречалась с Иро всего-то раз. Но девочка всегда относилась к ней так, будто они знали друг друга еще с колыбели, выступая в роли старшей сестры, хотя была всего-то на год старше.
Первые несколько недель в их поместье Лора, потрясенная убийством своей семьи, полностью замкнулась в себе и выжила только благодаря новой подруге. Та заставляла ее поесть, разговаривала с ней по ночам, когда Лора с криком просыпалась от кошмарных снов, и позволяла Лоре повсюду следовать за ней. Не сила и мастерство Иро восхищали девочку, хотя она отдавала дань ее виртуозной технике. Лору восхищало сострадание Иро, так не свойственное роду Одиссеидов, стремившихся искоренить это в себе.
– Она не поймет, – бросил Кастор. – Она не хочет понимать.
– Откуда ты знаешь, что у меня на уме, – кипела Иро. – Подойди ближе и увидишь, насколько хорошо я понимаю, кто ты такой, убийца Аполлона. Скажи, ты что чувствовал, когда расставлял ему хитроумную ловушку? Когда убивал его исподтишка, как трус, и крал его силу у своего архонта?
Все в комнате, казалось, одновременно повернулись к Кастору, чье лицо менялось, как небо на рассвете. Потрясение перетекло в отрицание, а потом полыхнуло отчаянием.
– Кто тебе такое сказал? – прошептал он. – Кто?
У Иро был победоносный вид.
– Значит, это правда. В твоем вознесении не было чести.
– Это… – Голос Лоры затих, когда ее взгляд скользнул по лицам обоих: откровенная ненависть Иро против внезапной неуверенности Кастора. – Это невозможно. В тот момент Кастор был прикован к постели.
Новый бог резко выдохнул, сжимая кулаки при воспоминании об этом.
– Ты повторяешь слухи, – вмешался Ван. – Одиссеиды вечно распространяют зло и ложь, чтобы легче переживать собственные поражения.
– Если она говорит неправду, – обратилась Афина к Кастору, – тогда расскажи сам, как все было.
– Я не обязан ничего говорить, – отрезал Кастор. – Одиссеиды могут сколько угодно искажать правду. У меня никогда не было никакой чести, и я не стану переживать из-за этого и сейчас.
– Ты можешь не переживать, – сказала Иро, переводя взгляд с одного бога на другого. – Но я сделаю то, что не удалось Мелоре. Я позабочусь о том, чтобы ваши смерти записали Дому Одиссея, и верну клеос, украденный у моего господина.
Афина фыркнула, но Лора сжалась от слов Иро.
Она слышала в них себя.
Она слышала своих родителей и своих инструкторов. Она слышала строки из древних текстов, которые перечитывала столько раз. Даже доводы разума не смогли бы пробиться через семнадцать лет тщательной психологической подготовки.
– У тебя в глазах его выражение, – ровным голосом произнесла Афина.
– Не смей говорить о моем… о Харткипере, – предупредила Иро.
– Я говорю не о нем, – возразила Афина, – а о многоликом[53].
Последовало долгое молчание.
– Мы пытаемся убить Рата, – решительно сказала Лора, повторяя слова Вана. – Никто не причинит тебе вреда. Сегодня вечером мы отправились в Дом Итаки в надежде заключить перемирие с твоим отцом и Одиссеидами, пока Рат не пришел за вами. Мы опоздали.
Жилы на шее Иро вздулись от ее прерывистого дыхания.
– Одиссеиды, которых загнали в автобус, сейчас в безопасности, – сказал Ван. – Я их вывез. Чего, к сожалению, не смог сделать для большинства из моего клана. Наш архонт мертв, никто не хочет занять его место. По крайней мере, ты жива и можешь служить своим сородичам.
– Я не могу быть архонтом, – резко возразила Иро. – Женщина не может стать архонтом древнего рода. Но, если кто-то останется в живых, тогда… я пойду к ним.
Ее лицо смягчилась. И Лора почувствовала что-то вроде надежды.
– Мы должны знать, что ты успела рассказать Рату, – обратилась к ней Лора. – Это связано с преданием о происхождении Агона? С другой его версией?
Иро застыла, сжимая кулаки. Инстинкты требовали бежать, сражаться, но разум удерживал ее на месте.
– Поговоришь со мной наедине? – спросила Лора. – Только мы вдвоем?
Иро медлила с ответом, и ничто не могло ранить Лору еще больше.
– Мы всегда могли поговорить по душам, – тихо сказала она. – Ты действительно так сильно ненавидишь меня?
Иро побледнела.
– У меня нет к тебе ненависти.
В напряженной тишине пропищал телефон Вана. Темные глаза Посланца скользнули к Иро.
– Пока нигде не замечен, – не называя имен, сообщил он. – Но есть новая категория поиска, которая может заинтересовать тебя, Лора. – И Ван повернул телефон экраном к ней.
– Какого черта?! – Лора выхватила у него телефон.
«Мелора Персеус» – значилось сразу после имени Ревелера, номером три шел Кастор. Когда она кликнула по своему имени, карта Манхэттена засветилась точками, отмечавшими предполагаемые места наблюдения. Некоторые были пугающе знакомыми – у ресторана, где находился бойцовский клуб, по периметру Дома Фетиды, другие были разбросаны в нижнем Манхэттене, где она не бывала.
Лора прижала руки к джинсам, ладони стали влажными. В ушах снова нарастал шум. Она попыталась заговорить, но не могла произнести ни слова.
– Такое под силу только Рату, – добавил Ван. – За тобой отправили целую армию, если они уже обнаружили столько зацепок.
Лора заставила себя сделать еще один вдох, возвращая Вану телефон.
– Я ранила его гордость, помешав ему уничтожить Дом Персея. Этого он так не оставит.
– Точно не оставит, – тихо произнес Кастор.
В его глазах снова промелькнула тревога. При всей его мощи и физической силе, беспокойство о судьбе Лоры превращало его в мальчика, которого она знала с детства. А ведь сейчас ему и без ее проблем хватает дел.
– Вот почему мы должны первыми добраться до него, – сказала Лора.
– Действительно, – кивнула Афина.
– Если мы собираемся найти Ревелера, пора выдвигаться. – И Ван быстро разложил оставшиеся деньги – частично в кожаный рюкзак, который протянул Кастору, и в дорожную сумку, с которой ходил на задание Майлз. – Встретимся на месте. Мне еще нужно увидеться с оставшимися Ахиллидами и обеспечить их припасами.
– Ты возьмешь Оди… – начал было Майлз.
– Нет, – резко оборвал ее Ван.
Лора бросила на него умоляющий взгляд, но на Посланца это не подействовало. Он никому не собирался раскрывать местонахождение Ахиллидов и даже предлагать им помощь Одиссеидов. Странно, почему она вдруг решила, что эта неделя что-то изменит.
Лора бросилась за Ваном, надеясь уговорить его поделиться информацией о том, где находится база, но обнаружила, что за ней увязалась Иро. Прижимая руки к груди, она встала рядом. Лора смотрела, как Ван исчезает в темноте, не решаясь его окликнуть. Иро заговорила первой.
– Говорят, это сделал с ним его отец.
– Что? – повернулась к ней Лора.
– Его рука… Мне рассказывали, что отец Эвандера так стыдился его нежелания сражаться и вообще неприспособленности к жизни, что отрубил ему правую кисть, чтобы обеспечить сыну достойное оправдание непригодности ко всему этому.
Лора побледнела.
– Нет. Скажи, что это неправда.
– А может быть, Эвандер сам покалечил себя, – помолчав, добавила Иро. – И это было проявлением не слабости, а силы. Это был его выбор, его путь.
И тогда Лоре показалось, что она смогла достучаться до Иро. Если ее подруга детства верила, что подобный поступок может свидетельствовать о смелости, а не о трусости, как их учили, значит не все потеряно.
– А как же охота, и кланы, что вынуждали Эвандера сражаться против его воли – тот мир, в который ты веришь? – спросила Лора. – Которому так предана?
– Ни один мир не идеален – что бога, что смертного, что охотника… Я верю в наше божественное предназначение. Верю в честь, и в