те раньше меня, а вместе с вами умрут ваши родные и друзья.
— У тебя есть что еще сказать? — спросил Вожак. — Или будешь бесконечно бубнить одно и то же?
— Я просто сообщил вам, что должно случиться, — сказал вол. — Зарубите себе на носу, если вы не прекратите своих жалких попыток, я, исполняя долг Лорда-Чародея, должен буду вас уничтожить. Таким был и будет удел тех, кто покушается на мир и согласие в Барокане.
— Говорунья, освободи это несчастное животное, — распорядился Вожак.
Говорунья кивнула, откашлялась и издала очень приятный низкий звук.
Вол задрожал, потряс головой, потоптался, но тут же успокоился.
— Готово, — сказала Говорунья.
— Отлично, — произнес Крушила чуть дрожащим голосом. Он терпеть не мог беседовать с Лордом-Чародеем, во-первых, потому что эти беседы ни к чему не приводили и, во-вторых, потому что ему было неприятно слушать угрозы.
Однако основная причина состояла в том, что эти разговоры постоянно напоминали ему об убийстве, о том, что ему придется пронзить мечом человеческое сердце.
Когда-то Лорд-Чародей представлялся ему абстракцией, а убийство абстракции казалось не таким ужасным делом. Но когда Лорд-Чародей стал голосом (пусть даже чужим) и начал говорить с Крушилой, все стало гораздо сложнее. Слова принадлежали человеку с таким же сердцем, как у других людей. Да, сердце этого человека было черным, ум извращенным. Он убил десятки невинных людей. Но никого из этих людей, кроме проводницы, Крушила не знал, и они не были для него до конца реальны. Они умерли, но не исчезли, оставшись, как эхо прошлого, в виде бесплотных теней. Но Арфа, Непоседа и Паучок… — Вперед, — сказал Вожак, обращаясь к Лучнику. Лучник хлестнул волов поводьями, и фургон тронулся с места.
Крушила, Вожак и Говорунья успели укрыться внутри до того, как возобновился ливень. Следующие полчаса ушли на то, чтобы пересказать Красавице, Ведуну и Ясновидице то, что говорил вол, а также на тщательное изучение с помощью Говоруньи подлинных имен тягловых животных. Надо сказать, имена эти не слишком годились для голосовых связок людей.
Когда разговор стих, в фургоне воцарилась мирная тишина, нарушаемая лишь скрипом колес да постоянным шумом ливня. Первой нарушила молчание Красавица.
— Кто-нибудь об этом думает? — вдруг спросила она. Крушила посмотрел на ее прикрытое шарфом лицо, затем взглянул в бездонные, чуть поблескивающие в свете лампы глаза.
— Конечно, нет, — ответил Вожак.
— Думает — о чем? — спросил Ведун.
— О том, чтобы повернуть назад и оставить Лорда-Чародея в покое, — сказала Красавица.
— О…
Тишина сделалась напряженной. Атмосферу разрядил Ведун.
— Похоже, эта сырость начинает действовать на мою поясницу, — пробормотал он.
— Когда же мы доберемся до дома Воровки? — спросил у Ясновидицы Вожак, тут же вызвав спор о маршруте, расстоянии и скорости. Но Крушила по-прежнему смотрел на Красавицу, и в ее глазах он прочел тревогу.
30
Дом Воровки стоял в центре буровато-зеленого озера глубиной в три-четыре дюйма. Из воды торчали верхушки кустов и огородных растений, а какие-то желтые цветы, высунув головки на воздух, даже ухитрились расцвести. Лучник поставил фургон на возвышенности у дороги и закрепил колеса, чтобы транспортное средство ненароком не скатилось под откос.
К дому Избранной Воровки направилась делегация. В ее состав входили: Ясновидица (на предмет обнаружения), Вожак (в целях уговора), Говорунья (для консультаций с местными леррами) и Крушила (для защиты от физической угрозы). Лучник, Красавица и Ведун остались в фургоне, а делегация зашлепала по воде к дверям дома.
Невысокие ступени у входа были залиты водой, и Крушила, оценив обстановку, решил, что дом вот-вот будет затоплен. Вода уже подтекала под дверь.
— Ты уверена, что она еще здесь? — спросил он у Ясновидицы.
— Здесь, — мрачно кивнула та.
Крушила пожал плечами и постучал. Чтобы стук услышали за шумом дождя, барабанил он довольно сильно. Стоящий за его спиной Вожак, прекратив попытки вылить воду из сапог, разгладил плащ и ждал появления хозяйки.
— Твоя магия на нее не подействует, — сказала, оценив его действия, Ясновидица.
— Знаю, — ответил Вожак, — но я обладал силой убеждения еще до того, как обзавелся талисманом.
Крушила посмотрел на Вожака, потом снова на дверь. Занес кулак, чтобы постучать еще раз, но, уловив краем глаза какое-то движение, задержал руку и поднял голову.
С соломенной крыши, чуть ли не свесившись через край, на него взирал енот.
— Это он, — сказала Ясновидица. — Лорд-Чародей завладел енотом несколько минут назад. Я не сомневалась, что он захочет оказаться здесь.
— А ты не могла предупредить нас пораньше? — недовольно пробурчал Вожак.
— Я думала, это для всех очевидно, — ответила Ясновидица.
Прежде чем Вожак успел ответить, послышался стук щеколды, и дверь открылась. На пороге стояла Избранная Воровка в коричневом платье и все том же переднике. В глубине дома надрывался ребенок.
— В чем дело? — спросила Меррилин. — Что вам надо?
— Я Вожак Избранных, — с поклоном начал глава делегации, — а ты, насколько я понимаю, Меррилин тарак Долин, величайшая в мире воровка.
— Я не воровка!
— Мы пришли, чтобы еще раз попытаться убедить тебя присоединиться к нам и помочь избавить мир от безумца, убивающего невинных и заливающего плодородные земли бесконечными ливнями. Мы призваны избавить Барокан от Лорда-Чародея, ставшего Темным Лордом!
— Неужели это делает Лорд-Чародей? Не может быть!
— Да, это делает он. Темный Лорд пытается помешать нам выполнить наш долг. Ты готова протянуть нам руку помощи? Ты поможешь остановить потоп, который губит урожай на корню?
— Если вы хотите остановить дождь, — раздался писклявый и гундосый голос, — отправляйтесь по домам и оставьте меня в покое.
— Что? — Меррилин едва не свернула себе шею, пытаясь определить, откуда исходит этот малоприятный звук. Крушила отметил, что лучшая в мире воровка сумела ловко поймать капор, соскользнувший в тот момент, когда она крутила головой.
— Не слушай его, — сказал Вожак. — Он завладел невинным енотом, чтобы шпионить за нами.
— Если бы я хотел просто шпионить, то воспользовался бы услугами мыши или таракана! — возмутился енот. — Я пытаюсь вбить в ваши головы хоть толику здравого смысла!
— Что?! — Выражение замешательства и отчаяния на лице Меррилин буквально разбивало сердце Крушилы, ему очень хотелось ее успокоить. Но речь держал Вожак, и вмешиваться в беседу он не имел права. Кроме того, он не сводил глаз с енота, держа руку на рукояти меча.
— Эти типы держат путь к моему дому, чтобы меня убить, — продолжал енот, — а я использую дождь, молнии и зверей, чтобы остановить их и убедить этих безумцев разойтись по домам. Я никому не хочу причинять неприятности, но, согласись, не могу же я тихо сидеть и ждать, пока они ворвутся в мой мирный дом и перережут мне горло.
— Тогда отрекись, если не хочешь умирать! — рявкнул Вожак. — И мы сразу разойдемся по домам.
— И не подумаю! — пискнул в ответ енот. — Я — Лорд-Чародей. Я был избран правителем и останусь на этом посту до последнего вздоха! Такова моя роль в этом мире, и я не намерен от нее отказываться ради того, чтобы успокоить банду честолюбивых кровожадных придурков!
— Ты уничтожил целое поселение, убил нашего проводника, и у тебя еще хватает наглости называть нас кровожадными?! Мы исполняем свой долг, устраняя властителя, представляющего угрозу для всего Барокана.
— Ничего не понимаю, — сказала Меррилин, выйдя из дверей и пытаясь разглядеть сидящего на крыше енота. При этом она тщетно старалась не замочить ноги. — Говорящий енот заявляет, что он Лорд-Чародей. Неужто наш правитель способен изменять свой облик?
— Нет. Он просто овладевает духом животного, — ответил Вожак, — и таким образом может через него говорить. Чтобы разговаривать с нами или нападать на нас, он овладевал собаками, оленем, птицами и белками.
— Я не желаю вам ничего дурного, — сказал енот. — Я просто хочу, чтобы вы повернули назад.
— Никакие угрозы нас не переубедят!
— А меня переубедят, — сказала Меррилин. — Уходите! Уходите все! Я никуда не пойду, по крайней мере пока меня не вынудит уйти дождь.
— Неужто ты не видишь, что творит Темный Лорд? — воскликнул Крушила. — Мы не можем позволить ему сохранить власть, чтобы он продолжал валить деревья и заливать водой поля.
— Меня это не касается! Убирайтесь прочь! — взвизгнула Воровка, отступила в дом и попыталась захлопнуть дверь.
— Подожди! — крикнул Вожак, удерживая дверь. — Выслушай нас!
— Ни за что! Прочь отсюда! — Она наваливаясь на дверь всем телом, но Вожак выдержал этот напор.
— Мерри, что происходит? — послышался из дома мужской голос.
— Это… сумасшедшие, — сказала Воровка, не оставляя попыток захлопнуть дверь.
— Может, они сумеют нам помочь, — произнес ее собеседник, и Крушила услышал плеск шагов, поскольку вода уже переливалась через порог. Затем дверь широко распахнулась, и рядом с Меррилин появился мужчина.
Он был высок, но худощав. Длинные темные волосы ниспадают на плечи, бородка коротко пострижена. На голове и в бороде пробивались седые волоски. Суконная рубаха с закатанными по локоть рукавами прикрывала его грудь, и Крушила заметил, что рукава рубахи промокли. Волосы мужчины тоже были мокрыми, а из поношенных ботинок лилась вода.
— Сезен пири Олдрав, насколько я понимаю? — произнес Вожак, протягивая руку. — Меня зовут Фараш инит Керра, но я более известен как Вожак. В данный момент я возглавляю отряд Избранных героев.
— Ты… ты это серьезно?
— Уходите, пожалуйста! — взвыла Меррилин.
— Не слушай их, — прохрипел енот. — Гони их в шею, как просит твоя жена!
— Что? — изумился Сезен. — Что это было?
— Это — Лорд-Чародей, — ответила Ясновидица. — Говорит голосом енота, засевшего на твоей крыше.
— Что? — в очередной раз произнес Сезен и, выйдя под дождь, посмотрел на енота.