вторую неделю. Деньги уже давно перетекли из карманов на прилавки и стойки, и отнюдь не каждый мог позволить себе заложить за воротник.
Высокий стражник остановился и показал вперед.
– Эй, Роберт, старина Жан не зажег свет.
– Хм-м-м. Третий раз с Рождества. Не хочется выписывать старику штраф.
– Угу. Давай хоть зайдем и как следует попугаем его.
– Ага, – согласился тот, что пониже. – Но пообещаем, что если попадется еще один раз, точно выпишем, и свое обещание выполним. Так, Джек?
Над дверью в питейное заведение висело некое подобие вырезанного из доски дельфина, выкрашенного осыпающейся синей краской. Это был бар «Синий дельфин».
Стражник Роберт толкнул дверь и вошел внутрь, отыскивая внимательным взглядом какой-нибудь беспорядок. Причин для недовольства не обнаружилось. Слева четверо мужчин сидели за длинным деревянным столом, старина Жан о чем-то толковал с пятым у стойки бара. Все они было взглянули на вошедших стражников, но четверо тут же вернулись к прервавшемуся разговору, а пятый обратил все свое внимание на спиртное. Бармен же со льстивой улыбкой направился к стражникам.
– Вечер добрый, офицеры, – расплылся он в щербатой улыбке. – Решили глотнуть чего-нибудь, чтобы согреться?
Но Роберт уже достал карандаш и отрывной блокнот с повестками.
– Жан, мы уже дважды предупреждали тебя, – проговорил он холодным тоном. – Закон требует, чтобы над каждой лавкой висел газовый фонарь и чтобы горел всю ночь – от заката и до восхода. Ты знаешь это.
– Наверное, ветер задул… – попытался оправдаться бармен.
– Ветер, говоришь? А давай-ка выйдем и посмотрим, как это ветер у тебя газовый вентиль прикручивает.
– Забыл я, видать. Память подвела.
– Вот поговоришь о своей памяти с милордом маркизом во время следующего заседания суда, так она и улучшится, а?
– Нет, нет! Умоляю, офицер! Штраф разорит меня!
Роберт поводил в воздухе карандашом, словно собираясь записывать.
– Я сообщу, что это произошло в первый раз, и тебе простят половину положенной суммы.
Старый Жан беспомощно закрыл глаза.
– Прошу вас, офицер. Это не повторится. Просто я привык, что всю трудную работу делает Поль. А теперь мне некому помочь.
– Поль Сарто уже две недели как ушел, – заметил Роберт. – А ты уже в третий раз валишь все на него.
– Офицер, – искренним тоном заявил старик. – Я больше не забуду. Обещаю.
Роберт закрыл свой блокнот.
– Хорошо. Поверю на слово. Но знай, что на следующий раз никакого снисхождения не будет. Тут же выпишу повестку в суд. Понятно?
– Понятно, офицер! Да, конечно, понятно. Премного благодарен! И на сей раз более не забуду!
– Да уж постарайся. А для начала ступай и зажги фонарь.
Старик поспешил наверх по лестнице и вернулся спустя несколько минут.
– Готово, офицер.
– Великолепно. Надеюсь, теперь ты всегда будешь зажигать его в положенное время. На закате. Доброй ночи, Жан.
– Быть может, по маленькой?..
– Нет, Жан. В другой раз. Пойдем, Джек.
Стражники ушли, не прикоснувшись к предложенной выпивке. Не пристало джентльмену принимать угощение от человека, которому он только что пригрозил законом. Так гласил устав Королевской стражи, полагавший, что доверенный стражнику меч обязывает его всегда и во всем оставаться джентльменом.
– Интересно, почему Поль ушел от него? – спросил Джек, когда они вышли на улицу. – Платили ему неплохо, a по простоте своей он не годился на другую работу.
Роберт пожал плечами.
– Сам знаешь этих портовых крыс. Они приходят и уходят, когда им заблагорассудится. Не стоит за него беспокоиться. Сильный телом, но слабый умишком мужик всегда отыщет себе бистро, в котором о нем позаботятся. Не пропадет.
Они замолчали, подходя к углу, на котором набережная Сен-Мари поворачивает на юг.
Посмотрев в ту сторону, Роберт произнес:
– Посмотри-ка на этого счастливого красавчика.
– На мой взгляд, слишком уж он счастливый, – проговорил Джек.
По набережной Сен-Мари брел мужчина. Он обнимал стены домов, спотыкался и припадал к ним, упирался ладонями в кирпичные стены, чтобы не упасть, едва переставляя ноги. Шляпы на его голове не было, a когда ветер распахнул его плащ, оба стража порядка весьма удивились: он был голый.
– Мертвецки пьян. Он же сейчас замерзнет, – заметил Джек. – Надо забрать его.
Однако такой возможности им не представилось. Когда стражники подошли к нему, едва стоявший на ногах человек пошатнулся в последний раз. Неловко опустившись на колени, он посмотрел на обоих незрячими глазами, обращенными скорее в темное небо, а потом повалился набок, со все еще открытыми, неморгающими глазами.
Роберт нагнулся к нему.
– Зови на помощь! По-моему, он умер!
Джек достал из кармана свисток, и пронзительная трель нарушила зябкую тишину.
– Помянули черта, что называется, – негромко проговорил Роберт. – Это Поль! И от него не несет перегаром. Кажется… Боже мой!
Он попытался поднять голову упавшего и обнаружил, что вся его ладонь измазана в крови.
– Еще не засохла, – удивился он. – Череп разбит.
Вдалеке уже слышался стук копыт: конный сержант стражи галопом мчался на поданный свистком сигнал тревоги.
Лорд Дарси, человек высокий, худощавый и симпатичный, подошел к двери, украшенной гербом Нормандии, и открыл ее.
– Ваше высочество, вы посылали за мной? – На англофренче он говорил с заметным английским акцентом.
В комнате находились трое мужчин. Младший из них, высокий блондин Ричард, герцог Нормандский, брат его императорского величества Джона IV, повернулся на звук открывшейся двери.
– Ах, это вы, лорд Дарси. Входите.
Он указал рукой на упитанного человека, облаченного в подобающий епископу пурпур.
– Милорд епископ, позвольте представить вам моего главного следователя, лорда Дарси. Лорд Дарси, это его светлость епископ Гернси и Сарка.
– Рад знакомству, лорд Дарси, – промолвил епископ, протягивая правую руку.
Лорд Дарси склонился, взял руку и поцеловал кольцо.
– Милорд епископ.
После чего повернулся и поклонился третьему из присутствующих, худощавому и седеющему маркизу Руанскому.
– Милорд маркиз.
Затем со всем вниманием обернулся к герцогу королевской крови.
Герцог Нормандский слегка нахмурился.
– Возникли некие неприятности с милордом маркизом Шербура. Как вам известно, милорд епископ приходится маркизу старшим братом.
Лорд Дарси знал историю этого семейства. У предыдущего маркиза Шербура было трое сыновей. После смерти его титул и правление унаследовал старший. Второй сын принес священные монашеские обеты, а третий поступил офицером на королевский флот. Когда старший сын скончался, не имея наследников, епископ не мог унаследовать титул, и посему маркизaт перешел младшему из сыновей, Хью, нынешнему маркизу.
– Быть может, вам будет проще самому объяснить ситуацию, милорд епископ, – предложил герцог. – Я предпочел бы, чтобы лорд Дарси получил эту информацию из первых рук.
– Конечно, ваше высочество, – озабоченно проговорил епископ, нервно вертевший правой рукой свой наперсный крест.
Герцог указал на кресла:
– Прошу вас, милорды.
Все четверо уселись, и епископ приступил к рассказу.
– Мой брат маркиз, – проговорил он с глубоким вздохом, – бесследно исчез.
Лорд Дарси приподнял бровь. Обычно в случае исчезновения одного из губернаторов его величества по всей Империи должен был подняться шум и гам – от одного ее края до другого: от мыса Дункансби в Шотландии до южной оконечности Гаскони – от границы с Германией на востоке до Новой Англии и Новой Франции за Атлантическим океаном. И если милорд епископ Гернси и Сарка не хотел поднимать шума по этому поводу, сему должна была иметься – не могла не иметься! – веская причина.
– Вы когда-нибудь встречали моего брата, лорд Дарси? – спросил епископ.
– Мимоходом, милорд. Только один раз, примерно год назад. Я почти не знаком с ним.
– Понятно.
Еще немного покрутив нагрудный крест, епископ перешел к своему рассказу. Три дня назад, десятого января, свояченица епископа Элейна, маркиза де Шербур, послала на шлюпке своего слугу в порт Святого Петра, Гернси, где находится кафедральная церковь диоцеза Гернси и Сарка. Запечатанное письмо извещало милорда епископа о том, что его брат отсутствует дома с вечера восьмого января. Вопреки своему обычаю, милорд маркиз не предупредил миледи маркизу о своем намерении покинуть замок. Более того, он намекал на то, что намеревается отдохнуть, когда закончит работу с некими государственными документами. И после того как он закрылся в своем кабинете, его никто не видел. Миледи де Шербур хватилась мужа только в следующий понедельник, когда обнаружила, что в его постели никто не спал.
– Это произошло утром во вторник, милорд? – спросил лорд Дарси.
– Совершенно верно, милорд, – согласился епископ.
– Могу ли я спросить, почему вы не известили нас раньше? – аккуратно поинтересовался лорд Дарси.
– Ну, милорд… понимаете ли… – нерешительно начал епископ. – Хм, миледи Элейна полагает, что… э… что его светлость, то есть брат мой, не совсем… э… может быть, не совсем пребывает в своем уме.
«Вот, – подумал лорд Дарси. – Вот и выложил! Милорд маркиз Шербурский сошел с ума! По крайней мере, так предполагает его леди».
– И в чем это проявляется? – невозмутимо продолжил расспросы лорд Дарси.
Епископ заговорил кратко и торопливо.
– Первый приступ произошел с милордом маркизом в канун дня святого Стефана, двадцать шестого декабря тысяча девятьсот шестьдесят третьего года. Лицо его вдруг приобрело выражение клинического идиота: оно расслабилось, и свет разума как бы погас в его глазах. Он бормотал какую-то бессмыслицу и, похоже, не понимал, где находится, и даже в какой-то степени боялся того, что его окружает.
– В буйство он не впадал? – спросил лорд Дарси.