Лорд Дарси. Убийства и магия — страница 29 из 75

– Такое возможно, – согласился сэр Томас. – Но эта предполагаемая персона должна занимать достаточно высокое положение во Внутреннем круге. И даже в таком случае я сомневаюсь, чтобы они могли пойти на убийство по приватным соображениям.

– Не обязательно по приватным. Предположим, что Камбертон обнаружил в городе польского агента, не зная, что тот связан с Обществом. Что тогда?

– Такое тоже возможно, – повторил сэр Томас. Отвернувшись от гобелена, он посмотрел на лорда Дарси. – В таком случае этот неведомый агент и его подручные действительно могли разделаться с лордом Камбертоном. Однако эта идея ничем нам не поможет, милорд. После многих месяцев работы я по-прежнему не могу утверждать, что во Внутренний круг проник польский агент. Более того, из семи членов Внутреннего круга я все еще не могу уверенно идентифицировать по меньшей мере троих.

– Они вам неизвестны?

– В некоторой степени. Все участники собраний облачены в белые балахоны с капюшонами, похожими на монашеский обиход, но члены Внутреннего круга носят зеленые балахоны с капюшонами, полностью закрывающими лицо, имеющими спереди пару прорезей для глаз. Считается, что никто не знает их истинные личности. Я точно вычислил четверых и почти уверен в личности пятого.

– Тогда почему вы сказали, что не можете определить по меньшей мере троих из них? Откуда такая неопределенность?

Сэр Томас улыбнулся.

– Они умные люди, милорд. Семеро из них всегда справляют обряды, хотя их больше. Возможно, даже дюжина. Однако на любом сборище их всегда семеро, и всегда в зеленых балахонах, а остальные в белых. Они меняются между собой, чтобы не принадлежащие к Внутреннему кругу считали, что мастер Такой-то также не принадлежит к нему, потому что его видели на собраниях в обыкновенном белом обиходе.

– Значит, на собраниях никогда не присутствует весь состав общества, – проговорил лорд Дарси. – Иначе процесс обсуждения выдал бы все намерение.

– Именно так, милорд. Нас извещают о дате, времени и месте следующего собрания.

– А где же они обыкновенно происходят?

– В лесах, милорд. Поблизости насчитывается несколько вполне подходящих кущ. Полная безопасность. Вокруг места собраний расставлены караулы, готовые поднять тревогу, если появится стража. A простой народ и не приблизится к этому лесу, и ни слова не скажет королевским офицерам: они до смерти боятся Общества.

– Вы упомянули, что их всегда семеро. Почему, хотелось бы знать?

– И вновь суеверия, милорд, – скептически хмыкнул сэр Томас. – Семерка для них – мистическое число. A ведь даже любой ученик мага скажет, что универсальное символическое значение имеет только пятерка.

– То есть, – проговорил лорд Дарси, – мы имеем дело с неосознанным стремлением избежать пятеричности.

– Именно так, милорд. Пятиугольных кристаллов не существует. В природе нет и додекаэдра, правильного многогранника с двенадцатью пятиугольными сторонами. Не стану досаждать вам чистой математикой, но если верны мои последние теоремы, гипотетические основные кирпичики построения материальной вселенной – какими бы они ни оказались – не могут быть кратными пяти. Составленная из кратных пяти элементов вселенная не смогла бы просуществовать и малую долю секунды.

Он улыбнулся.

– Но, конечно же, подобные материальные кирпичики, если они существуют, должны навеки остаться гипотетическими, так как они настолько малы, что их невозможно рассмотреть в самый мощный микроскоп. Как и увидеть математическую точку на математической кривой. Они являются математическими абстракциями, с которыми очень удобно работать, однако реальное существование их в высшей степени сомнительно.

– Понятно. Но тогда живые создания…

– Живые создания проявляют пятеричность. Морская звезда. Многие цветки. Пальцы на руках и ногах человека. Пятерка представляет собой очень мощное число, с которым можно работать, милорд, что доказывает использование пентакля или пентаграммы во многих отраслях тавматургии. Свои достоинства имеет также шестерка; слово «гекс», «ведьма», происходит от названия шестиугольника, гексагон, a это печать Соломона. Но так происходит благодаря распространению шестиугольника в природе, живой и неживой. Снежинки, пчелиные соты и так далее. У шестерки нет той силы, которой наделена пятерка. Семерка, однако, почти бесполезна, применение ее настолько ограниченно, что польза от нее приближается к нулю. Ее применение в Книге Апокалипсиса святого Иоанна Богослова представляет собой вербальную символогию, которая… – Он умолк и с сухой улыбкой произнес: – Простите меня, милорд. В последнее время я стал замечать за собой, что начинаю склоняться к преподаванию, когда забываюсь.

– Ничего страшного, мне было интересно, – проговорил лорд Дарси. – А не мог ли лорд Камбертон стать жертвой некоего противоестественного жертвоприношения?

– Ну… не… знаю… – неторопливо и задумчиво проговорил сэр Томас. Нахмурившись, он на мгновение погрузился в размышления, а потом продолжил: – Вполне возможно. Однако это заставляет предположить, что сам лорд Камбертон был членом Внутреннего круга.

– Почему?

– Потому что он должен по собственному желанию пойти на смерть. Иначе жертвоприношение не совершится. И, конечно, можете не сомневаться – была предпринята подстрекаемая польскими агентами попытка отменить это правило в отношении короля, однако она не нашла большого числа сторонников. Большинство членов Общества, милорд, составляют сбившиеся с пути фанатики, однако они вполне искренни в своих заблуждениях. Изменить догмат не так просто, как, должно быть, полагает король Казимир IX. Если бы его славянскому величеству сообщили, что брак, к которому невесту принуждают под дулом пистолета, будет представлять подлинное таинство, он не поверил бы, что кто-то способен серьезно воспринимать такую ересь. И тем не менее он как будто бы предполагает, что адептов друидизма можно без особых усилий заставить поверить в нечто другое. Его славянское величество далеко не дурак, однако не видит совершенно очевидных вещей.

– Итак, вы полагаете возможным, – спросил лорд Дарси, – что Камбертон был одним из членов Внутреннего круга?

– Я не слишком верю в эту возможность, милорд, однако вполне ее допускаю. Быть может, вам стоит изучить мои письменные отчеты. Они хранятся у милорда архиепископа.

– Прекрасная идея, сэр Томас, – проговорил лорд Дарси, поднимаясь из кресла. – Я хочу получить от вас список членов Общества, а также подозреваемых вами в членстве.

Он бросил взгляд на наручные часы. До назначенной встречи с близкими родственниками покойного герцога Кентского оставалось два с половиной часа. Достаточно.

***

– Сюда, ваша светлость. Их милости и сэр Эндрю немедленно примут вас, – проговорил ливрейный лакей, провожавший лорда Дарси по длинному коридору к комнате, в которой его ждали родные покойного герцога.

Лорд Дарси уже был представлен герцогу, его супруге и сыну. С его дочерью, леди Анной, и с братом герцогини, сэром Эндрю Кэмпбелл-Макдональдом, он пока не был знаком.

Покойный де Кент считался человеком добродушным, строгим, в известной степени обделенным чувством юмора, сторонником соблюдения нравственных правил, однако вовсе не жестким и не бескомпромиссным. Герцог заслуженно пользовался уважением и почтением на всей территории Империи и особенно в собственном герцогстве.

Маргарет, герцогиня Кентская, была на двадцать лет моложе своего мужа; она вышла за герцога в 1944 году в возрасте двадцати одного года. Единственная дочь и второй ребенок покойного сэра Остина Кэмпбелл-Макдональда, женщина живая, остроумная, умная, интеллигентная, по-прежнему очень красивая, в течение последних двух десятилетий представляла собой огонек действия и жизни, светивший на тихом и спокойном фоне жизни ее мужа. Ей нравились веселые приемы, хорошие вина и вкусная еда. Также она любила танцы и верховую езду. Среди немногих прочих женщин она состояла в знаменитом лондонском игорном клубе «Уорденс».

Тем не менее ее не коснулась даже тень какого-нибудь скандала. Герцогиня умело избегала любых ситуаций, которые могли бы бросить хотя бы тень подозрения в аморальном поведении или проступке на нее саму или на ее семейство.

От этого союза родилось двое детей: сын, девятнадцатилетний лорд Квентин, наследник титула. Дочь, шестнадцатилетняя леди Анна, еще не окончила школу, однако согласно тому, что слышал о ней лорд Дарси, уже стала красавицей. Оба отпрыска унаследовали от матери живость характера и благоразумие.

Судя по слухам, брат герцогини Кентской, сэр Эндрю, был общительным, обаятельным и остроумным человеком; двадцать пять лет своей жизни он провел в Новой Англии, северном континенте Нового Света, но пять лет назад, на пороге шестидесятилетия, вернулся в Англию.

Вдовствующая герцогиня занимала крытое парчой кресло. Седина еще не коснулась золотой рыжины волос этой симпатичной дамы, а возраст лишь подчеркнул зрелость фигуры, но не утяжелил ее. Выражение лица свидетельствовало о тщательно скрываемой боли, однако глаза оставались ясными.

Сын ее, лорд Квентин, высокий, стройный и хмурый, стоял возле матери. Он был бесспорным наследником герцогского престола и как должное принимал такие любезные обращения, как «ваша милость» и «милорд герцог», хотя мог приступить к правлению только после того, как его статус подтвердит сам король.

На небольшом, но почтительном удалении от них стоял сэр Эндрю Кэмпбелл-Макдональд.

Лорд Дарси поклонился присутствующим.

– Ваша милость, сэр Эндрю, мне крайне жаль, что приходится снова встречаться в подобных обстоятельствах. Как вам известно, я всегда уважал почившего герцога.

– Вы очень любезны, милорд, – проговорила вдовствующая герцогиня.

– И еще более меня огорчает то, – продолжил лорд Дарси, – что я вынужден выступать здесь в качестве официального лица вместо того, чтобы ограничить свое присутствие выражением соболезнования по поводу кончины его милости.