Глава 6
Карлайл-хаус принадлежал герцогам Камберлендским с момента постройки, хотя некоторые знатоки ошибочно приписывали возведение северным маркизaм Карлайлским, не подозревая, что, невзирая на разницу в написании титула, и те и другие представляют собой один и тот же род.
Мэри, вдовствующая герцогиня Камберлендская, – прежде герцогиня-консорт, в девичестве леди Мэри де Бофорт, – была второй женой овдовевшего герцога Камберлендского. Герцог во время второго брака разменял уже шестой десяток лет, леди Мэри едва перевалила за третий. Однако никто из знакомых, даже наследник и сын герцога от покойной жены, не мог назвать эту чету браком мая с декабрем. Старый герцог, вопреки отдаленному родству с королевской фамилией, обладал типичной для Плантагенетов энергией, приятной внешностью и долголетием. Конечно, за прошедшие годы его золотые волосы поседели, a время исчертило лицо морщинами, однако он ничем не уступал мужчинам, младшим его лет на двадцать, и выглядел и вел себя как их ровесник. Но даже крепкий и могучий мужчина может неудачно упасть с коня, и его светлость не стал исключением.
Так что Мэри, любившая своего мужа не только за юношеский пыл, но и за зрелую мудрость, овдовела, не достигнув и тридцати лет.
Ее пасынок Эдвин, ставший после смерти отца и по дозволению его величества правящим герцогом Камберленда, был человеком непримечательным. В должности губернатора имперской провинции он идеально соответствовал своему посту, однако ему не хватало пресловутой силы духа Плантагенетов – которой, пусть и в разбавленном виде, все же обладал его отец. Свою мачеху, что была старше его всего на полгода, он любил и уважал, однако не понимал. Живость характера, бойкий ум и особенно доставшаяся ей доля Таланта разделяли их.
Согласно достигнутому соглашению, де Камберленд правил герцогством, оставаясь в Карлайле с буковкой «S» посередине, а его приемная мать получила в пожизненное пользование Карлайл-хаус без этой буквы. Это было все, что мог сделать его милость для своей мачехи, которую любил, но не понимал даже на кончик мизинца.
Когда лорд Дарси и герцогиня вступили в парадную дверь Карлайл-хауса, встречавший их сенешаль негромко промолвил:
– Добрый вечер, ваша милость, ваша светлость, – и торопливо закрыл за ними дверь, не позволяя серым щупальцам тумана последовать за ними в ярко освещенную прихожую.
– Добрый вечер, Джеффри, – отозвалась ее милость, поворачиваясь к сенешалю спиной, чтобы он помог ей снять плащ. – А где все?
– Милорды епископы Винчестера и Карлайла отошли ко сну, ваша милость. Отцы-бенедиктинцы отправились в собор Святого Павла, чтобы отслужить вечерню вместе со всем причтом, и любезно сообщили мне, что по случаю тумана заночуют в доме капитула со своей братией. Сэр Лайон Грей остается сегодня в «Мажордоме». Мастер Шон О'Лохлэнн сообщил, что занят сегодня вечером и не сможет освободиться.
– Не сможет! – усмехнулась герцогиня. – Ну конечно! Эту ночь он проведет в лондонском Тауэре, Джеффри.
– Об этом меня и проинформировали, ваша милость, – невозмутимо отреагировал сенешаль.
– Сэр Томас Лезе, – продолжил он, принимая плащ лорда Дарси, – сейчас в салоне. Милорд Джон Кецаль переодевается к вечеру и вот-вот спустится вниз. Список выбранных вашей милостью горячих блюд оставлен на буфете.
– Благодарю, Джеффри. Ах да… Я послала экипаж во Дворец маркизов за багажом лорда Дарси. Скажите… куда мы можем поместить милорда?
– Я бы предложил Лиловые комнаты, ваша милость. Они располагаются по соседству с Розовыми и соединяются с ними дверью, если туда придется перенести вещи мастера Шона, в том случае если это не обеспокоит его лордство.
– Великолепно, Джеффри, – поразился лорд Дарси. – Когда мои вещи привезут наверх, будьте добры, дайте мне знать. После приезда мне еще не представилось возможности освежиться.
– Я позабочусь о том, чтобы вашу светлость немедленно известили.
– Очень хорошо. Благодарю вас, Джеффри.
– Приятно услужить, ваша светлость.
– Милорд, прошу со мной в гостиную, – произнесла герцогиня, беря его под руку, – выпьем чего-нибудь вместе с сэром Томасом, чтобы изгнать прикосновение холодного тумана из наших костей.
Пока они направлялись к салону, лорд Дарси спросил:
– А что за бенедиктинцы у вас гостят?
– Тот, что постарше, отец Куинн, с севера Ирландии.
– Отец Куинн? – задумчиво произнес лорд Дарси. – Похоже, с ним я не знаком. А кто второй?
– Отец Патрик из Шербура, – ответила ее милость. – Замечательный прозорливец и целитель. Вам стоит с ним познакомиться.
– С Патриком мы уже знакомы, – проговорил лорд Дарси, – и должен сказать, что полностью согласен с вашей оценкой. Будет приятно снова с ним встретиться.
Они вошли в просторную залу с высоким потолком, одновременно служившую салоном и столовой. В дальнем конце салона в широком и уютном кресле, протянув ноги к теплу, излучавшемуся большим камином, с неполным кубком в руке расположился рослый и худой мужчина, каштановые волосы которого были зачесаны назад с широкого бледного и высокого лба.
Заметив приближавшихся хозяйку дома и лорда Дарси, он немедленно поднялся на ноги.
– Добрый вечер, ваша милость. Лорд Дарси! Рад снова видеть вас! – Обаятельная улыбка словно осветила его серо-голубые глаза.
Лорд Дарси принял его протянутую для рукопожатия ладонь.
– И я рад снова видеть вас, сэр Томас! Вижу, вы, как всегда, бодры.
– Хотите сказать, для ученого? – рассмеялся сэр Томас. – Вот что! Смею ли я предложить вам обоим толику восхитительного бренди нашей хозяйки?
– Имеете полное право, сэр Томас, – улыбнулась герцогиня. – Мне уже кажется, будто туман пропитал каждый мой позвонок.
Сэр Томас подошел к буфету и тонкими ловкими пальцами извлек стеклянную пробку из графина с бренди. Налив прозрачную коричнево-красную жидкость в тонкостенные бокалы, он произнес:
– Как только я узнал об аресте мастера Шона, то сразу понял, что встречу вас здесь, но не думал, что вы приедете настолько быстро.
К улыбке, появившейся на лице лорда Дарси, примешалась нотка иронии.
– Милорд де Лондон любезно послал ко мне гонца с этим известием и обеспечил проезд и переправу.
Сэр Томас вручил обоим по бокалу.
– Значит, вы намереваетесь использовать свой блистательный ум для расследования этого убийства с целью оправдать мастера Шона?
– Отнюдь, – рассмеялся лорд Дарси. – Милорд маркиз хотел бы, чтобы я сделал это, но я не доставлю ему такого удовольствия. Дело, конечно, интересное, но служебный долг возвращает меня в Нормандию. Строго между нами – и прошу вас никому не рассказывать об этом до послезавтра, – я намереваюсь освободить мастера Шона, поставив моего кузена де Лондона перед дилеммой. И для этой цели я уже собрал достаточно фактов, которые заставят его выпустить мастера Шона. После чего мы с ним вернемся в Нормандию.
Мэри де Камберленд посмотрела на него с обидой и удивлением.
– Как? Вы возвращаетесь домой и забираете с собой мастера Шона? Так быстро? И даже не позволите ему присутствовать на Съезде до самого конца недели?
– Боюсь, что нет, – произнес лорд Дарси, извиняясь и каясь всем телом и голосом. – Нам с Шоном надо расследовать обстоятельства одного убийства. Я не могу разглашать подробности, хотя признаю, что дело это не столь броское и… хм… получившее печальную известность, как это, но долг есть долг. Если нам удастся быстро найти убийцу, мастер Шон, конечно, вернется сюда до конца недели.
– А как насчет работы, которую он хотел представить на Съезде? – настаивала на своем герцогиня.
– Если получится, – твердо пообещал лорд Дарси, – я обещаю, что он еще вернется. Если не произойдет ничего особенного, я постараюсь, чтобы он выступил с докладом в эту субботу. В конце концов, это часть служебных обязанностей мага.
– А дело об убийстве вы передадите лорду Бонтриомфу? – поинтересовался сэр Томас.
– В этом нет никакой необходимости, потому что я и не получал его. Дело и так в его руках, и я желаю ему удачи. Даже не сомневайтесь, они с маркизом сумеют найти убийцу.
– Без судебного-то мага? – усомнился сэр Томас.
– Они наверняка справятся, – уверил его лорд Дарси. – Покойный сэр Джеймс Цвинге был не единственным способным судебным магом в Лондоне. К тому же очевидно, что милорду маркизу не требуется хороший судебный чародей. Когда убили первого по величине специалиста в этой области, он постарался упрятать за решетку второго самого лучшего. Очевидно, человек, отчаянно нуждающийся в консультации первоклассного тавматурга, так не поступит.
Его собеседники негромко рассмеялись, а лорд Дарси пригубил бренди из своего бокала.
Дверь в противоположном конце зала распахнулась.
– Добрый вечер, ваша милость, добрый вечер, джентльмены, – проговорил кто-то теплым баритоном. – Мне ужасно жаль. Я прервал интересную беседу?
Лорд Дарси также оглянулся на голос. Это был симпатичный молодой человек в алом с золотом вечернем камзоле, черты лица которого свидетельствовали о несомненном мечиканском происхождении. К ним вышел сам Джон Кецаль дю Моктессума де Мечико.
– Вовсе нет, милорд, – сказала герцогиня, – мы как раз ждали вас. Входите и позвольте мне представить нашего нового гостя.
После всех положенных приветствий полуприкрытые веками глаза лорда Джона Кецаля просветлели, когда их обладатель услышал имя лорда Дарси.
– Очень приятно познакомиться, милорд, хотя, конечно же, сожалею об обстоятельствах нашего знакомства. Я совершенно не верю в то, что мастера Шона можно даже заподозрить в совершении столь ужасного преступления.
– Благодарю вас, милорд, – ответил лорд Дарси. – От себя лично, а также от имени мастера Шона.
И добавил:
– Я даже не подозревал, что невиновность мастера Шона настолько очевидна даже при столь коротком знакомстве.
– Я бы не сказал, что она в такой степени очевидна, – слегка задумался мечиканец, – как и не сказал бы, что мастер Шон настолько прозрачен. Дело в том, что… э…
Он явно смутился.
– Скромность милорда Джона Кецаля делает ему честь, – заступилась за него герцогиня. – Он обладает особым Талантом, редким даже среди дипломированных магов. Ему дано видеть ведьм и колдунов.
– В самом деле? – Лорд Дарси окинул молодого человека удивленным взглядом. – Признаюсь, что не встречал еще мага, наделенного подобной способностью. Вы способны непосредственно, даже издали, ощущать присутствие людей, занимающихся черной магией?
Лорд Кецаль кивнул.
– Да, милорд. – Он явно смутился, как подросток, услышавший от красавицы высокое мнение о себе самом.
– Естественно, он мгновенно понял, что мастер Шон не имеет ни малейшего отношения к делам черных магов, – усмехнулся сэр Томас. – Для него этот факт не нуждается в доказательствах.
Он с улыбкой повернулся к лорду Кецалю.
– Если у нас найдется капелька свободного времени, я бы с удовольствием поговорил с вами о теоретических основах этого явления и о том, как оно согласуется с практическими результатами.
– Это… вы оказываете мне честь, сэр Томас, – ответил молодой аристократ с трепетной ноткой в голосе. – Однако… однако в символогии я не силен. К сожалению, математика – мое слабое место.
Сэр Томас расхохотался.
– Не беспокойтесь, милорд, обещаю не душить вас уравнениями символической аналогии. Боже мой, это просто работа! Обычно вдали от библиотеки я всячески стараюсь избегать глубоких рассуждений.
Сэр Томас, как догадался лорд Дарси, слегка покривил душой: он всего-навсего помогал молодому человеку чувствовать себя непринужденно. Сэр Томас Лезе, обладатель научной степени доктора тавматургии, практикующим магом не являлся. Небо обделило его даже толикой Таланта. Он был тавматургом-теоретиком, что имел дело с высшими и наиболее эзотерическими формами субъективной алгебры, предоставляя магам исследовать на практике выводы из его теорий. Блистательный ум позволял ему использовать такие символические соотношения, которые обыкновенные маги лишь смутно осознавали. Даже среди докторов тавматургии весьма немногие могли постичь его глубокие и сложные символические аналогии и подтвердить итоговые выводы; большинство мастеров сего высокого искусства сбивались с пути после первых аналогий. Сэр Томас нисколько не намеревался опрометчиво предлагать простому подмастерью погрузиться вместе с ним в этот математический океан. Однако, с другой стороны, он получал невероятное удовольствие от обсуждения разнообразных аспектов Искусства с практикующими магами.
– Могу ли я задать вам вопрос, милорд? – задумчивым тоном спросил лорд Дарси. – Хотя я официально не принимаю участия в расследовании убийства сэра Джеймса Цвинге, человек моей профессии испытывает определенное недоумение. Мне хотелось бы задать вам один профессиональный вопрос… – он улыбнулся, – так что, если угодно, можете выставить мне счет за оказанную услугу.
Лорд Джон Кецаль улыбнулся в ответ.
– Если для этого мне потребуется совершить магическое действие, тогда я без всяких сомнений выставлю вам счет по принятому для подмастерьев тарифу. Нежелание выставлять счет негативно скажется на моем положении в Гильдии. Но если вы всего лишь хотите услышать мнение профессионала, тогда я к вашим услугам.
– Решать придется вам, – ответил лорд Дарси. – Вопрос таков: присутствуют ли на Съезде черные маги?
В комнате внезапно воцарилась полная тишина, словно время на краткий момент остановило свое течение. Сэр Томас и герцогиня, казалось, затаили дыхание в ожидании ответа молодого мечиканского аристократа. Лорд Джон Кецаль же как будто не мог принять решение. Но заговорил он твердым тоном:
– Милорд, я намереваюсь изучать судебную магию под руководством опытного мастера. Конечно же, для этого мне пришлось изучать законодательство и методы уголовного расследования. Могу ли я ответить вам собственным вопросом?
– Безусловно, – согласился лорд Дарси.
Охваченный задумчивостью, лорд Кецаль на мгновение стиснул губы, прежде чем дать ответ.
– Предположим, согласно своим собственным способностям, вы знаете, что некий человек совершил некое преступление. Однако предположим и то, что помимо личной полной уверенности вы не располагаете ни единым фактом, подтверждающим вину этого человека. Мой вам встречный вопрос: станете ли вы разоблачать этого человека?
– Нет, – без колебаний проговорил лорд Дарси. – Но я понял вас. Бессмысленно обвинять в чем-то человека, не имея доказательств его вины. Однако шепнуть словечко следователю, намекнуть, чтобы он мог поискать доказательства, не есть открытое обвинение.
– Возможно и так, – медленно проговорил молодой маг. – Я, безусловно, поразмыслю над вашими словами. Но в данный момент мне кажется, что одно мое ничем не подкрепленное мнение никак не может стать достаточным основанием даже для подобного шага.
– Это, конечно, решать исключительно вам, – ровным тоном проговорил следователь. – Однако имейте в виду, что ваш Талант ведуна-следопыта обретет широкую известность, особенно если о нем узнают те, чья жизнь может зависеть от вашего молчания, тогда посоветую вам соблюдать крайнюю осторожность, чтобы вам не заткнули рот навсегда.
Прежде чем лорд Джон Кецаль мог ответить, дверь в холл отворилась и в ней появился Джеффри.
– Надеюсь, ваша милость простит мое вторжение, однако мне было приказано известить лорда Дарси, что багаж его светлости уже доставлен в Лиловые покои.
– О да, благодарю вас, Джеффри, – отозвался Дарси.
– Полагаю, что и мне следует переодеться в вечернее платье, – подала голос ее милость. – Будьте добры простить меня, джентльмены. И, ради бога, пусть мое отсутствие не помешает вашему ужину – угощайтесь. Закуски выставлены на буфете.
По прошествии четверти часа лорд Дарси, побрившийся и освежившийся в ванне, после долгих трудов наконец ощутил себя человеком. Окинув себя взглядом в полный рост в зеркале, висящем на стене спальни Лиловых покоев, он поправил серебряные кружева на горле и запястьях, смахнул едва заметную пылинку с кораллового цвета атласа своего камзола и решил, что имеет полное право вернуться к компании в лучшем настроении, чем был, когда оставил ее.
Дверь в салон была открыта, и, подойдя к ней, лорд Дарси услышал голос сэра Томаса Лезе.
– Однако, милорд, остается неизменным тот факт, что сэра Джеймса более нет в живых.
– А не мог ли он наложить на себя руки, сэр Томас? – спросил лорд Джон Кецаль. – Или погибнуть в результате несчастного случая?
«Это неизбежно», – вздохнул лорд Дарси. Влиятельные и мудрые люди, черпающие темы для своих бесед из области идей, выбирая тему для вечерней беседы, обычно пренебрегают сплетнями, спортивными новостями или даже преступлениями, допуская их разве что в самой малой мере. Но если в их распоряжении окажется убийство – не рядовая смерть, приключившаяся во время банальной драки в пабе, или во время перестрелки при ограблении, или в припадке ревности, или при еще более грязных развратных обстоятельствах, – отличная, сочная загадка в виде таинственного убийства, и o чудо! Они уже не могут разговаривать ни о чем другом.
Сэр Томас Лезе, менее получаса назад утверждавший, что мечтает о возможности обсудить с лордом Джоном Кецалем теоретические вопросы высшей магии с особым упором на выслеживание ведьм и колдунов, теперь говорил:
– Несчастный случай или самоубийство? По данному поводу ничего сказать не могу, но, как мне кажется, власти действуют исходя из предположения об убийстве.
– Но почему? Меня интересует, какой мотив мог найтись у кого угодно для убийства мастера сэра Джеймса Цвинге? Какой конкретный мотив?
– Очень хороший вопрос, – войдя в салон, заметил лорд Дарси. В комнате, кроме двоих мужчин, еще никого не было. Очевидно, герцогиня еще не успела переодеться. – Хорошее упражнение для ума, я и сам размышлял над ним. Однако не буду мешать вам. Продолжайте свою беседу, а я пока займусь изучением лакомств.
– Лорда Джона Кецаля, – проговорил сэр Томас, – явно смущает отсутствие очевидного мотива для убийства.
Изучив целый ряд медных кастрюлек и мисок, под каждой из которых мерцал яркий огонек спиртовки, лорд Дарси приподнял крышку первой из них.
– Ага! Ветчина! Прекрасно. Итак, сэр Томас, вас интересует мотив. Кому могла понадобиться его смерть?
Положив ломоть ветчины на свою тарелку, он открыл следующую кастрюльку.
– Не могу даже представить, – нахмурился сэр Томас. – Да, он мог иногда позволить себе колкость, однако навредить кому-то… даже в голову не приходит.
Зачерпнув ложкой горячий вишневый соус, Дарси полил им свою ветчину.
– Выходит, вам неизвестно, чтобы кто-то грозился его убить? И ни с кем он не ссорился?
– Если не считать пресловутой перебранки с мастером Шоном. Впрочем, если подумать, был один такой случай. Примерно месяц мастер Юэн Макалистер крепко прошелся в его адрес. Он подал прошение о переводе во флотский научный штаб, и сэр Джеймс – у которого есть определенные связи с этой организацией – рекомендовал не удовлетворять прошение мастера Юэна.
– Итак, месть? – Налив себе полный бокал кларета, лорд Дарси лицом к собеседникам устроился в кресле, поместив поднос на коленях. – Не имел удовольствия познакомиться с мастером Юэном Макалистером, однако, судя по словам мастера Шона, удовольствие это было бы сомнительным. Но принадлежит ли он к людям, способным убить из мести?
– Ну… не знаю… не знаю, – неторопливо проговорил сэр Томас. – Я еще могу представить, что он способен убить угрожающего ему человека, однако не могу сказать, станет ли он убивать того, кто уже перешел ему дорогу.
Лорд Дарси сделал в памяти отметку не забыть утром рассказать об этом лорду Бонтриомфу, которому не помешало бы узнать, подавал ли мастер Юэн прошение о переводе на какую-либо должность, осуществлению которого мог помешать имевший «определенные связи» сэр Джеймс Цвинге.
– Другие варианты? – спросил Дарси, не отрывая взгляда от своей тарелки.
– Нет, – ответил сэр Томас после недолгого раздумья. – Насколько мне известно, милорд.
– А не знакомы ли вы с дамсель Тией Айнциг? – спросил Дарси все тем же спокойным голосом.
Улыбка исчезла с лица сэра Томаса. Лишь через несколько секунд он произнес:
– Я знаком с ней, да, милорд. Но к чему…
– Ее как будто бы обвиняли в занятиях черной магией. И пока похоже, что сэр Джеймс был убит методами этой науки.
Обыкновенно бледное лицо сэра Томаса потемнело.
– Послушайте! Не намереваетесь ли вы обвинить Тию в этом убийстве?
– Обвинить? Отнюдь, сэр Томас. Всего лишь отмечаю такую возможность.
– Ваши подозрения абсолютно беспочвенны! Абсолютно, понимаете? Тия такая же ведьма, как вы колдун! И я не потерплю подобных инсинуаций в ее адрес с вашей стороны, слышите ли вы меня?
– Успокойтесь, сэр Томас, – кротко ответил Дарси. – Расслабьтесь. Возьмите себя в руки. Вспомните какую-нибудь шутку или приятное вам уравнение.
Лицо сэра Томаса побелело, и даже реплика лорда Дарси не заставила его улыбнуться.
– Приношу глубочайшие извинения, милорд. Даже… даже не знаю, что сказать. Я… забылся… на мгновение вышел из себя. Для меня это болезненная тема, милорд.
– Забудем об этом недоразумении, сэр Томас. Я не имел никакого желания задеть вас, и сам ни в коей мере не задет вашими словами. Убийство – всегда болезненная тема, особенно когда оно случается рядом с вами. Наверное, нам лучше поменять тему.
– Нет-нет, прошу вас! Только не из-за моей несдержанности, умоляю вас.
– Мой дорогой сэр Томас, я настаиваю. Весь вечер я мечтаю поговорить с лордом Джоном Кецалем о жизни в Мечико, и вы предоставили мне превосходный повод перейти к расспросам. Расследование убийств – моя обязанность, однако я не участвую в рассмотрении этого дела, и тема нас явно утомила. Так что…
– Милорд, если память мне не изменяет, первые англо-французские корабли появились у берегов Мечико в тысяча пятьсот шестьдесят девятом году, и члены этой экспедиции стали первыми европейцами, которых увидели ваши предки. Что послужило причиной их суеверного трепета перед европейцами?
– Ах! Это интересная тема, милорд, – с энтузиазмом подхватил молодой человек. – Но сначала вы должны понять легенду или миф о Кецалькоатле…
Сначала разговор складывался несколько неловко, однако молодой мечиканец говорил настолько увлеченно, что и сэр Томас, и лорд Дарси действительно увлеклись дискуссией, которая была в полном разгаре к тому моменту, когда вдовствующая герцогиня сошла вниз. И даже спустя час они все еще говорили о Мечико.
Лорд Дарси лег поздно и еще долго не мог уснуть.
Глава 7
Принятое им решение держаться подальше от дела об убийстве Цвинге было непреклонным, как и намерение оставить его на усмотрение кузена, маркиза де Лондона, или же, скорее, заставить последнего заниматься расследованием. Дарси не намеревался вникать в это дело даже в том случае, если придется отправить природное любопытство в бутылку, закупорить ее и сесть сверху на пробку. К счастью, его не принуждали это делать, так как присущее лорду Дарси любопытство могло создать внушительное противодавление. Любая решимость, какой бы твердой она ни была, может рассыпаться, свестись на нет, устраниться последующими обстоятельствами, каковые как раз и намеревались категорически измениться на следующее утро.
В наступившее утро четверга лорд Дарси подремывал в постели, предоставив свободу своим мыслям. В дверь его опочивальни негромко постучали.
– Да? – ответил Дарси, не открывая глаза.
– Ваш каффе, милорд, как приказано, – произнес негромкий голос.
– Оставьте в гостиной, – спросонья попросил лорд Дарси. – Я выйду через несколько минут.
Но снова провалился в сон и не слышал, как дверь опочивальни отворилась, не слышал, как мягкие шаги прошелестели по толстому ковру к его постели.
Вдруг к его плечу кто-то прикоснулся. Он сразу же сбросил с себя сонливость, широко распахнув глаза.
– Мэри!
Вдовствующая герцогиня сделала книксен.
– К вашим услугам, милорд. Подать ли вам каффе в постель, милорд?
Лорд Дарси сел.
– Ах! Вот это да! Мне прислуживает сама герцогиня! Конечно! Подать и немедленно! Живее, ваша милость! – Он проводил взглядом герцогиню, снова вышедшую из спальни с тихой улыбкой на губах.
– Кстати! – окликнул он ее. – Не прикажете ли милорду маркизу начистить мою обувь?
Мэри вернулась, толкая перед собой сервировочный столик, на котором стояли серебряный каффейник, ложечка и чашка на блюдце.
– Ваши сапоги уже начищены, милорд, – проговорила она, поддерживая прежнюю шутливую интонацию. – И я позволила себе почистить и погладить одежду вашей светлости и повесить ее в шкафу в гостиной.
Она наполнила чашку.
– Неужели? – воскликнул лорд Дарси, протягивая руку к чашке. – И все это, полагаю, проделал епископ?
– Милорд епископ, – ответила герцогиня, – занят другими, более неотложными делами. Однако его императорское величество король приглашает вас совершить утреннюю прогулку.
Рука лорда Дарси остановилась, не донеся чашку до губ.
Шутки шутками, но нужно знать, где провести черту.
Не стоит шутить, когда речь идет о его сувереннейшем величестве.
И тут лорд Дарси осознал, что мозг его работает не так хорошо, как ему казалось. Сделав глоток каффе, он поставил чашку на блюдце и после этого спросил:
– Где посланец его величества?
– Ждет в холле. Пригласить его сюда?
– Да. Подождите! Какой сейчас час?
– Семь.
– Попросите его подождать минуту-другую. Я сейчас оденусь. Принесите мою одежду.
По прошествии семи минут и нескольких секунд лорд Дарси в полном утреннем облачении распахнул дверь в гостиную. Мэри, вдовствующей герцогини де Камберленд, нигде не было видно. В одном из кресел расположился худощавый и меланхоличный с виду человек в обычной серо-голубой шинели кэбмена. Заметив лорда Дарси, он вежливо поднялся на ноги, держа в руке квадратную шляпу.
– Лорд Дарси?
– Он самый. A вы?
Невысокий посланец извлек из шляпы серебряную кокарду с выгравированным на ней королевским гербом. Наверху в металл был вставлен полированный, но не ограненный камень – четверть дюйма прозрачного серого стекла.
– Вестник короля, милорд, – представился человек, прикасаясь большим пальцем правой руки к камню, который из тусклой серой стекляшки тут же превратился в горящий пламенем рубин.
Ошибиться было невозможно. Камень этот был магически настроен на одного и только одного человека – того, чье прикосновение заставляло его сейчас сиять алым светом. Королевский знак, конечно, можно украсть, но никакой вор не в состоянии зажечь в тусклой серой стекляшке алый ясный огонь.
Блистательный доктор тавматургии сэр Эдвард Элмер создал это заклятье тридцать лет тому назад, и с тех пор никто так и не сумел разгадать его тайну; однако оно служило идеальным верительным документом для личных агентов всевластного и грозного величества Джона IV. Покойный сэр Эдвард занимал пост грандмастера Гильдии магов и, по общему мнению, своим дарованием превосходил даже сэра Лайона Гандольфуса Грея.
– Очень хорошо, – промолвил лорд Дарси. Он не стал спрашивать, как зовут этого человека: Вестник короля остается безымянным. – Что мне приказано?
Вестник склонил голову.
– Вам следует последовать за мной, милорд. По изволению его величества.
– Это все? – нахмурился лорд Дарси.
Вестник снова поклонился.
– Я уже передал вам приказ его величества, милорд. И ничего больше сказать не могу, милорд.
– Понятно. Позволено ли мне явиться вооруженным?
Широкая улыбка осветила лицо Вестника короля.
– Если позволите, милорд, это будет чрезвычайно уместно. Его величество приказал мне передать еще одно сообщение вашей светлости в том случае, если вы зададите именно этот вопрос. Сообщение передано собственными словами и голосом короля, милорд. Вы позволите?
– Действуйте, – предложил лорд Дарси.
Вестник закрыл глаза, сосредоточился и заговорил, на сей раз голосом благовоспитанным и четким, в котором не было ничего от жаргона, присущего нижним слоям лондонского среднего класса. Изменились и тембр голоса, и его интонация.
Голос этот принадлежал самому королю.
– Мой дорогой Дарси. На последнюю нашу встречу вы явились с оружием. Человек, наделенный вашим умом, не станет поступать вопреки прецеденту. Рассчитываю на это. Дело чрезвычайно срочное. Поторопитесь.
Лорд Дарси подавил желание поклониться Вестнику и ответить, что прибудет как можно быстрее. В конце концов, Вестник – всего лишь инструмент. Он был достоин полного доверия, в противном случае ему не вручили бы Серебряный знак; следовало уважать его слова, даже если он произносил их обычным голосом. Но когда Посланник произносил свою весть собственным голосом его величества, он сам не ведал, что говорил. Произнесенная про себя ключевая магическая формула позволяла ему воспроизвести сообщение голосом короля. Но сам Вестник не запоминал его заранее и не помнил после того, как произнес. Он добровольно записывал это послание на себе, добровольно же передавал его и позволял ему стереться. Ни один земной чародей не смог бы извлечь из Вестника произнесенную информацию, поскольку она более не существовала в его мозгу.
Конечно, еще не доставленную по назначению информацию теоретически можно вытащить из носителя, но только не из Вестника короля. Любая попытка узнать это сообщение без добровольного согласия Вестника привела бы к его мгновенной смерти – и он понимал этот факт и считал его частью своего долга перед сувереном и Империей.
Cпустя мгновение Вестник короля открыл глаза.
– Все в порядке, ваша светлость?
– В полном, мой добрый человек. Вы хороший кэбмен?
– Лучший в Лондоне, милорд, хотя не мне себя хвалить.
– Великолепно! Едем немедленно!
Во время поездки лорд Дарси размышлял над словами короля. Уточнив у Вестника, с оружием ему явиться или без, Дарси всего лишь задавал положенный по уставу вопрос, который имел право задать любой из офицеров службы королевского правопорядка. Лорд Дарси не имел понятия, везет ли его Вестник пред очи короля или нет, спросил же он об этом из служебного долга. И в результате, проявив чисто профессиональный интерес, оказался причислен к горстке людей, которым дозволялось вооруженными находиться в присутствии короля.
Обычай разрешал это только великим лордам державы, да и то ограничиваясь при этом шпагами.
Насколько было известно лорду Дарси, лишь ему одному во всей истории Империи было даровано королевское разрешение – равносильное приказу – предстать перед его величеством с оружием. Это была особенная, не имевшая себе равных честь – и лорд Дарси прекрасно это понимал.
Однако подобные размышления недолго владели его умом; куда большую важность в данный момент имела причина королевского вызова. Почему вдруг его величество проявил личный интерес к делу, которое при всех загадочных обстоятельствах тем не менее является вполне обыкновенным убийством? И, во всяком случае при поверхностном рассмотрении, не имеет никакого отношения к государственным делам. Впрочем…
И тут лорд Дарси хлопнул себя ладонью по лбу.
– Дурак! – пробормотал он, обращаясь к себе самому. – Тупица! Кретин! Идиот! Конечно, причину следует искать в Шербуре!
«Вот что случается, – подумал он, – когда отвлекаешься на посторонний вопрос, пусть даже такой важный, как положение мастера Шона, забывая о главном». О том, что сейчас было очевидно ему как острие пики. Так что лорд Дарси нисколько не удивился, когда кэб въехал в ворота Вестминстерского дворца, миновав вооруженный караул, мгновенно узнавший и гостя, и возницу, и увидел флотского офицера в мундире коммандера, ожидавшего во дворе. Более того, Дарси удивился бы куда больше, если бы там никого не было.
Коммандер открыл дверцу кэба и, когда лорд Дарси спустился на землю, проговорил:
– Лорд Дарси? Коммандер лорд Эшли, ваш покорный слуга, милорд.
– А я ваш, милорд, – ответил лорд Дарси. – Кстати говоря, ваше присутствие подтверждает мои подозрения.
– Подозрения? – Коммандер явно удивился.
– В том, что существует связь между убийством некоего Жоржа Барбура два дня назад в Шербуре и убийством мастера сэра Джеймса Цвинге, произошедшим вчера в гостинице «Королевский мажордом». Во всяком случае, так полагает флотская разведка.
– В ее существовании мы практически не сомневаемся, – произнес лорд Эшли. – Пройдемте сюда. Совещание состоится прямо сейчас в Гостиной королевы Анетт. Через эту дверь, по коридору до лестницы и… Однако, быть может, я беру на себя слишком много, милорд. Вы хорошо ориентируетесь во дворце?
– Я взял себе в обычай, милорд, внимательно изучать планы знаменитых замков и дворцов Империи. Гостиная королевы Анетт, в которой в тысяча восемьсот девяносто первом году был подписан пересмотренный Копенгагенский договор, расположена над капеллой Святого Эдуарда Исповедника, освященной в тысяча шестьсот тридцать третьем году при правлении Эдварда VII. Таким образом, надо будет подняться по этой лестнице, свернуть налево, пройти по коридору, затем в Гасконскую дверь, повернуть направо и идти до пятой двери по правой же стороне, которую легко узнать, так как на ней находится позолоченный полихромный герб Анетт Фландрской, консорт-королевы Гарольда II.
Лорд Дарси широко улыбнулся коммандеру лорду Эшли.
– Однако на заданный вами вопрос вынужден ответить отрицательно. Нет, в Вестминстерском дворце мне еще не приходилось бывать.
– И мне тоже, – ответил коммандер с улыбкой. – Если можно так выразиться, я несколько смущен внезапным вознесением на столь разреженные высоты. Кто-то разделался с двумя совершенно незнакомыми мне людьми – что не так уж редко случается на нашей разведывательной службе, – и вдруг внезапно, без какого бы то ни было предупреждения, два банальных убийства обретают статус дел государственной важности.
Он немного понизил голос.
– На совещании будет присутствовать его величество.
Поднявшись по лестнице, они свернули налево, к Гасконской двери.
– А скажите, – спросил лорд Дарси, – какие-нибудь предположения у вас уже есть?
– В отношении того, кто убил их? Польские агенты, кто же еще, – ответил коммандер. – Но если вы хотите спросить, кто они, не имею ни малейшего представления. Да кто угодно, если хотите. Какой-нибудь незаметный лавочник, ремесленник, торговец, совершенно обычная серая личность, получившая примерно такое приказание от польских властей: «Ступай туда-то и туда-то, там найдешь того-то и того-то. Убей его». Он идет, убивает и через час возвращается к своему делу, не оставляя никакого следа между собой и убитым. И никаких мотивов.
Они прошли через дверь и повернули направо.
– Надеюсь, – с улыбкой проговорил лорд Дарси, – что служба флотской разведки не разделяет ваш пессимизм.
– Разумеется, – с легким извинением в голосе проговорил коммандер, – я и сам на это надеюсь. Хорошо, если убийц удастся найти, но, как вы понимаете, это будет только побочным результатом расследования.
– То есть, по мнению разведки флота, произошло нечто много худшее, чем убийство?
Оба остановились перед дверью с позолоченным и полихромным гербом, за которой располагалась Гостиная королевы Анетт.
– Полагаю, да. Король выражает глубокую озабоченность. Он сам проинформирует вас.
Лорд Эшли отворил украшенную гербом дверь, и оба вошли.
Глава 8
Лорд Дарси мгновенно узнал всех троих мужчин, сидевших за длинным столом, хотя знаком был только с одним из них, как всегда спокойным и любезным лордом Бонтриомфом.
Стройный седобородый старец, наделенный пронзительным взглядом и напоминавшим клинок носом, мог оказаться только сэром Лайоном Греем, пусть в данный момент он был облачен всего лишь в обыкновенный утренний камзол, а не в положенную по статусу голубую с серебром мантию мастера-мага.
Третий из сидевших за столом впечатлял своей внешностью. Он либо совсем недавно разменял шестой десяток, либо только приближался к этому возрасту, несмотря на то что в его темных, кучерявых, находившихся в легком беспорядке волосах можно было заметить лишь несколько седых прядей, да и то если как следует приглядеться. Высокий и морщинистый лоб придавал его лицу несколько угрожающее выражение, глаза за тяжелыми веками прятались под густыми кустистыми бровями; нос примерно той же длины, что и у сэра Лайона, ничуть не напоминал собой лезвие ножа, широкий, он был несколько искривлен, как если бы некогда его сломали и оставили заживать, не прибегая к услугам целителя. Широкий и прямой рот украшали густые усы, не менее кустистые, чем брови, превращавшиеся прямо-таки в кошачьи бакенбарды, каждый волосок которых на конце загибался кверху. Окладистая борода была коротко стрижена и создавала впечатление такой же жесткости, как волосы, усы и брови.
На первый взгляд этот человек казался жестоким без меры и решительным без жалости, но при внимательном рассмотрении становилось понятно, что качества эти смягчала глубокая мудрость и неподдельный юмор. Лицо этого человека отражало огромную внутреннюю силу, а также власть над нею и умение пользоваться этой силой с мудростью и во благо.
Лорду Дарси описывали этого человека, к тому же ярко-синий, богато украшенный золотом мундир прямо так и вопиял о том, что обладателем его является Питер де Валера ап Смит, лорд верховный адмирал Имперского военного флота, главнокомандующий соединенными флотами, рыцарь и командор Ордена Золотого леопарда и руководитель штаба военно-морских операций.
Возле лорда верховного адмирала стоял мужчина приблизительно того же самого возраста, хотя волосы его заметно поседели, a заурядные черты лица меркли в сравнении с великолепной внешностью главнокомандующего. Лорд Дарси его не узнал, однако человек этот носил мундир капитана флота, что намекало на связь с военно-морской разведкой.
Когда коммандер лорд Эшли представил друг другу всех присутствующих, оказалось, что все предположения лорда Дарси подтвердились, а последний из четырех, капитан Перси Смоллетт, занимал должность руководителя Европейского бюро флотской разведывательной службы.
Из трех флотских чинов, заметил лорд Дарси, один лишь верховный адмирал был при штатном кортике; ему одному из всех приглашенных на совещание позволено было иметь при себе оружие в присутствии государя. Дарси резко ощутил тяжесть своего пистолета, скрытого под деловым утренним сюртуком.
Как только всех друг другу представили, дверь в соседнюю комнату вдруг отворилась, и в ней появился человек, облаченный в ливрею мажордома королевского двора.
– Милорды и джентльмены! – возвестил он внушительным тоном. – Его императорское величество король!
Шестеро офицеров мгновенно поднялись на ноги. Как только король вошел, они глубоко поклонились, не становясь на колено. Сей тонкий момент этикета часто толковался неправильно. Его величество был одет в мундир главнокомандующего императорским флотом. Коленопреклонение было бы уместно, если бы он явился при всех регалиях или в повседневной уличной одежде; однако армейский или флотский мундир наделял короля статусом офицера – пусть даже самого высокопоставленного, но тем не менее офицера, а перед офицером колена не преклоняют.
– Милорды и джентльмены, прошу садиться, – предложил присутствовавшим его величество.
Джон IV, милостью Божией король и император Англии, Франции, Шотландии, Ирландии, Новой Англии и Новой Франции, защитник веры и прочая, являл собой превосходный образчик короля из династии Плантагенетов. Высокий, широкоплечий, синеглазый симпатичный блондин, Джон Английский являлся прямым потомком Генриха II, основателя династии, через его внука, короля Артура. Подобно всем своим предшественникам, король Джон IV был наделен силами, способностями и мудростью, типичными для самого старого из правящих королевских домов Европы. Одно только внешнее сходство могло бы напомнить о его родстве с членами необузданной, расточительной младшей ветви династии, – ныне, к счастью, пресекшейся, – происходившей от младшего сына Генриха II, неудачливого принца Иоанна Безземельного, скончавшегося в изгнании за три года до смерти короля Ричарда Львиное Сердце, последовавшей в 1219 году.
Король занял место во главе стола. По левую руку его в следующем порядке расположились: лорд верховный адмирал, капитан Смоллетт и лорд Бонтриомф. По правую – сэр Лайон, коммандер лорд Эшли и лорд Дарси.
– Милорды, джентльмены, все мы понимаем причину нашего совещания, однако чтобы упорядочить факты, я хочу попросить милорда верховного адмирала пояснить, с чем именно мы имеем дело. Если угодно, милорд.
– Безусловно, сир. – Чуть скрежещущий баритон милорда верховного адмирала даже в приглушенном состоянии больше подходил для морской баталии, а не тихой дворцовой дискуссии. Он окинул стол пронзительным взглядом опытного морехода.
– Речь идет об оружии, – прямолинейно проговорил он. – По крайней мере, я называю его оружием. Сэр Лайон так не считает. Но я всего только моряк, а не маг. И все мы знаем, что у магии есть свои ограничения, так? Именно поэтому магию не используют в военном деле; если чародей решит уничтожить вражеский корабль доступными ему средствами, ему придется обратиться к черной магии, а на это ни один кудесник в здравом уме не пойдет. К тому же черная магия не настолько эффективна. Еще в тридцать девятом году флот польского короля попытался воспользоваться ею против нас, и наши контрзаклятья легко свели темные чары на нет. И пока они пытались восстановить их, мы перетопили их артиллерией. Однако, насколько я понимаю, здесь дело не в черной магии.
Адмирал посмотрел на грандмастера.
– Быть может, сэр Лайон, вы объясните понятнее.
– Попробую, милорд, – проговорил мастер маг. – Возможно, для начала мне следует объяснить, что граница между тем, что мы называем черной магией и магией белой, не так очевидна, как предполагают многие люди. Например, мы можем назвать искусство исцеления белой магией, a использование проклятий, вызывающих болезни и смерть, – черной. Но тогда можно спросить: является ли белой магией исцеление сломанной ноги маниакального убийцы, после которого он может выйти из дома и убить новую жертву? Или же, наоборот, является ли черной магией наложение на этого же маньяка смертельного проклятья? Что ж, в обоих случаях ответ будет утвердительным. И это можно доказать использованием уравнений символической алгебры, следующих из теоретической этики. Не буду утруждать вас самими уравнениями; достаточно будет сказать, что указания этой теории очевидны даже в таких противоположных случаях.
Вывод этот суммируется в качестве афоризма, который положено заучивать наизусть любому первогодку, обучающемуся магии: «Суть черной магии определяется символами и намерениями».
Улыбнувшись, сэр Лайон повел рукой, как бы добавляя:
– Как, впрочем, и магии белой – однако не признаем мы именно черную.
– По вполне понятной причине, – проговорил капитан Смоллетт.
– Не стану вдаваться в детали, – продолжил сэр Лайон, – только скажу, что теоретическая этика позволяет человеку вмешиваться в чужие действия, если они направлены на разрушение. И в результате мы усовершенствовали… э… «оружие», упомянутое милордом верховным адмиралом. – Сэр Лайон обвел присутствующих пристальным взглядом, а затем пригнулся и, достав из-под стола какой-то предмет, поставил его на всеобщее обозрение на полированную поверхность стола.
– Вот оно, милорды и джентльмены.
Устройство выглядело довольно необычно. Основной частью его являлся медный цилиндр диаметром восемь дюймов и длиной в восемнадцать, горизонтально установленный на невысокой треноге в четырех дюймах от крышки стола. На одном конце цилиндра располагались две рукоятки, чтобы его можно было прицеливать, удерживая обеими руками. Из другого торца выступал цилиндр поуже, диаметром дюйма в три и длиной в десять дюймов. Последние четыре дюйма цилиндра расширялись до шести дюймов, образуя некое подобие колокола.
– Странное у вас ружье, сэр Лайон, – улыбнулся лорд Бонтриомф.
Грандмастер сухо усмехнулся.
– Ваша светлость, конечно же, понимает, что это устройство не ружье, однако аналогия в известном смысле уместна. Я не могу продемонстрировать его действие в данных обстоятельствах, однако могу объяснить…
– Одну минуту, сэр Лайон, – прозвучал спокойный голос короля.
– Сир? – Грандмастер приподнял брови. Он не рассчитывал на то, что его величество вступит в разговор в этот момент.
– Может ли действие этого прибора направляться против одного человека? – спросил король.
– Конечно, сир, – сказал сэр Лайон. – Однако, ваше величество, вы должны понимать, что этот аппарат предотвращает только одну угрозу, и нам здесь нечем имитировать ее…
– Постойте, сэр чародей, – проговорил король. – На мой взгляд, мы располагаем всеми необходимыми средствами. Можете ли вы обратить свое оружие против лорда Дарси?
– Конечно, сир, – ответил сэр Лайон с задумчивым блеском в глубоко посаженных глазах.
– Превосходно. – Король посмотрел на лорда Дарси. – Согласны ли вы стать объектом эксперимента, милорд?
– Вашему величеству достаточно приказать, – произнес лорд Дарси.
– Очень хорошо. – Его величество протянул правую руку. – Не соблаговолите ли передать мне пистолет, который вы принесли с собой, милорд?
Всех находившихся за столом будто поразило ударом грома. Они повернулись к лорду Дарси и впились в его лицо глазами. Лорд верховный адмирал обхватил пальцами рукоятку узкого флотского кортика и на полдюйма выдвинул его из ножен.
Общее потрясение скрыть было невозможно. Как посмел этот человек явиться с пистолетом пред лицом короля и суверена?
– Спокойствие, милорд адмирал! – попросил король. – Владетель Арси явился вооруженным по нашему приказу и разрешению. Ваш пистолет, лорд Дарси.
И лорд Дарси бестрепетно совершил то, что могло повергнуть в праведный ужас любого здравомыслящего жителя Империи: извлек пистолет в присутствии его сувереннейшего и могущественнейшего величества короля.
После чего встал, склонился над столом и рукояткой вперед подал пистолет королю со словами:
– Как изволили приказать, государь.
– Благодарю вас, милорд. Ах! Прекрасное оружие! Я всегда считал «Макгрегор» сорокового калибра лучшим из современных пистолетов. Вы готовы, сэр Лайон?
Сэр Лайон Грей, очевидно, уже понял намерения короля. Улыбнувшись, он навел раструб своего аппарата прямо на лорда Дарси.
– Готов, сир.
Король тем временем достал из «Макгрегора» обойму, вынул из нее семь патронов сорокового калибра и оставил их лежать на столе перед собой под заинтригованными взглядами пяти пар глаз.
– Милорд, – проговорил король, посмотрев на Дарси, – прошу вас не обращать внимания на действия сэра Лайона.
– Понятно, сир, – ответил лорд Дарси.
– Превосходно, милорд. – Взгляд его величества обратился к противоположной стене. – Хм-м-м. Да. Милорд, обратите внимание на витраж в том окне – в частности, на ту часть изображения, где король Артур держит свиток в руках, символизируя тем самым учреждение древнейшего и благороднейшего Ордена Круглого стола.
Лорд Дарси посмотрел в сторону окна.
– Я вижу эту часть витража, ваше величество.
– Хорошо. Это окно, милорд, представляет собой бесценное произведение искусства. И тем не менее оно мне крайне неприятно.
Лорд Дарси вопросительно посмотрел на короля. Его величество подтолкнул по полированной поверхности стола незаряженный пистолет, который остановился как раз перед лордом Дарси. После чего щелкнул пальцем по патрону, прокатившемуся по столу и остановившемуся возле пистолета.
– Повторяю, милорд, – сказал король. – Эта стекляшка оскорбительна для меня. Не окажете ли мне любезность, послав в нее пулю?
– Как прикажете, сир, – ответил лорд Дарси.
Если бы он не знал, что участвует в научном эксперименте, последовавшая сцена стала бы самой унизительной во всей карьере лорда Дарси. Только потом он понял, что одна-единственная улыбка или насмешка со стороны любого из шести находившихся за столом мужчин могла вывести его из себя. Для человека, обыкновенно в совершенстве владевшего своими чувствами, такая вспышка гнева могла бы стать предельным унижением. Однако никто не рассмеялся, за что лорд Дарси был впоследствии глубоко благодарен.
Задача была проста. Взять патрон, вставить, закрыть затвор, прицелиться и выстрелить.
Лорд Дарси протянул к пистолету правую руку, к патрону – левую. Но каким-то образом умудрился взять пистолет неправильно, стволом к себе. И в то же время он не сумел должным образом взять покатившийся по столу патрон. Он снова протянул руку, вроде бы сомкнул пальцы, однако патрон вновь откатился. Наконец он в сердцах прихлопнул цилиндр ладонью, таким образом поймав его.
Раздался громкий стук. Сосредоточив все свое внимание на патроне, он каким-то образом выпустил из другой руки пистолет.
Стиснув зубы, он сомкнул пальцы на непослушном патроне. После чего, сосредоточившись до предела, взял пистолет правой рукой. Отлично.
Осталось открыть затвор. Большим пальцем он нащупал его и сдвинул, но пистолет внезапно повис на указательном пальце и гарде спускового крючка. Дарси попытался развернуть оружие, но пистолет выскользнул из руки и снова упал на стол.
Лорд Дарси набрал воздуха в грудь, затем со спокойной уверенностью протянул руку и взял пистолет. На сей раз он отодвинул затвор большим пальцем левой руки, однако при этом снова выронил патрон.
Следующие несколько минут превратились в настоящий кошмар. Патрон выскальзывал из пальцев всякий раз, когда Дарси пытался взять его, a когда наконец умудрился его схватить, отказался ложиться в патронник. Наконец, когда у него все вроде бы получилось, Дарси снова выронил пистолет.
Он стиснул зубы, по обе стороны челюсти вздулись желваки. Осторожно и медленно орудуя обеими руками, Дарси – после многих попыток, ошибок и неудач – все-таки сумел загнать патрон в патронник и задвинул затвор.
Прихлынувшее чувство облегчения оказалось настолько велико, что пальцы его сами собой расслабились, и он выронил пистолет на стол. Охваченный гневом, Дарси протянул руку, поднял оружие, направил его в сторону окна, и…
Прогремел выстрел, задолго до того, как Дарси намеревался его сделать.
Король Артур вместе со свитком не претерпели даже малейшего ущерба, пуля угодила в камень в двух футах от окна и срикошетила в потолок, отколов от стены кусок и в итоге угодив в дубовую балку.
После бесконечно долгого молчания сэр Лайон Гандольфус Грей негромко промолвил:
– Невероятно! Ваше величество, за все наши предыдущие испытания никто не смог даже зарядить пистолет, не говоря уже о том, чтобы выстрелить и попасть так близко к мишени. Мы можем поздравить себя с тем, что у нас все-таки есть офицеры, наделенные железной дисциплиной. Подобных людей не так много даже у нас, не говоря уже о служащих польского королевского флота.
Его величество подвинул оставшиеся шесть патронов в сторону Дарси.
– Перезарядите и спрячьте свое оружие, милорд. И, пожалуйста, примите мои извинения за… хм… неудобства, которые вы могли претерпеть во время эксперимента.
– Не стоит извинений, сир. Этот был крайне познавательный опыт. – Он собрал все шесть патронов и с профессиональной ловкостью зарядил свой «Макгрегор». Хотя раструб устройства до сих пор смотрел в его сторону, ладони сэра Лайона больше не лежали на рукоятках.
– Поздравляю вас, милорд, – проговорил король. – Все присутствующие, за исключением вас и лорда Бонтриомфа, уже видели это устройство в действии. Как только что отметил сэр Лайон, лишь вы один сумели зарядить пистолет, находясь под его воздействием. – Он перевел взгляд на грандмастера. – Можете ли вы что-то добавить, сэр чародей?
– Нет, сир… но, быть может, у кого-то возникли вопросы?
Руку поднял лорд Бонтриомф.
– Один вопрос, сэр Лайон.
– Слушаю, милорд.
Лорд Бонтриомф указал в сторону устройства.
– Способен ли этим устройством управлять обычный человек, то есть простолюдин, или же для этого обязательно требуется чародей?
Сэр Лайон улыбнулся.
– К счастью, милорд, нашим устройством не может управлять человек, не имеющий Таланта и не прошедший обучение. Однако для этого не требуется участие мастера, с ним вполне справится и ученик третьего года обучения.
– Выходит, сэр Лайон, – проговорил лорд Дарси, не позволяя лорду Бонтриомфу продолжить расспросы, – секрет действия этого механизма разделен на две части. Я прав?
– Милорд, – спустя мгновение проговорил сэр Лайон, – отсутствие у вас Таланта – большая утрата для Гильдии магов. Как вы правильно заключили, используемое здесь заклятье разделено на две части. Первая – наиболее важная – помещена в это устройство. – Он указал на блестевший полированной медью прибор. – Символизм этого… устройства, лорд Бонтриомф, имеет наибольшее значение. Внутри медного цилиндра заключены неизменные константы – факторы, которые мы называем скелетом заклятья. Но сами по себе они бесполезны. Их может использовать только маг посредством нужных словес. Подобные словеса мы именуем плотью заклинания – если вам еще интересно, милорд.
Лорд Бонтриомф с улыбкой кивнул.
– Совместными усилиями вы с лордом Дарси уже ответили на мой вопрос. Но продолжайте же, сэр Лайон.
– По-моему, в этом нет необходимости, – ответил грандмастер. – Передаю руководство дискуссией в руки лорда верховного адмирала.
– Уверен, всем уже ясно, – начал лорд верховный адмирал, не дожидаясь, пока сэр Лайон займет свое место, – что это устройство может сделать с вражеским кораблем, оказавшись в руках знающего правильные заклятья мага. Оно не помешает управлять кораблем, подобное действие относилось бы к разряду магии черной, но любая попытка зарядить свои пушки и выстрелить приведет к хаосу. Мы видели, что происходит при воздействии его на одного человека. А какой эффект оно производит на целую команду! Все, на кого оно действует, не просто не могут выполнить свою работу, но постоянно мешают друг другу. Получается, как я сказал, хаос.
С помощью подобного устройства, милорды и джентльмены, имперский военный флот способен будет закупорить флот славянского короля на Балтике столько, сколько понадобится. Конечно, в том и только в том случае, если им будем владеть мы, а не поляки.
И в этом, господа, и состоит основа нашей проблемы. Секрет этого устройства не должен попасть в руки поляков!
«Действительно, вопрос вопросов!» – внутренне ухмыльнулся лорд Дарси, стараясь спрятать удовлетворение. Король уже достал трубку и набивал ее табаком; лорд Дарси, лорд верховный адмирал и капитан Смоллетт немедленно потянулись к собственным курительным принадлежностям. Однако лорд Дарси наблюдал за капитаном Смоллеттом, почти дословно представляя себе, что именно скажет сейчас верховный адмирал.
– Итак, перед нами стоит проблема шпионажа, – промолвил верховный адмирал. – Капитан Смоллетт, будьте любезны, доложите подробности.
– Есть, милорд. – Глава флотской разведки торжественно пыхнул дымком. – Проблема чрезвычайно проста, м’лоды. А вот ответ затруднителен. Кто-то, понимаете ли, попытался продать секрет этого устройства полякам. И вот что произошло: в Шербуре мы располагали двойным агентом по имени Барбур, Жоржем Барбуром. По национальности был не наш, не англофренч, а поляк. Он сослужил нам чертовски хорошую службу. Он был достоин доверия.
Смоллетт вынул изо рта трубку и ткнул мундштуком в воздух.
– Значит так, несколько недель назад Барбур получил письмо – анонимное, неизвестно откуда, утверждающее, что отправитель располагает секретом этого устройства и готов его продать. В письме был точно описан внешний вид машины и производимое ею действие… понимаете ли, крайне точное, м’лоды. Итак, Барбур связался со своим начальником, которого знает только по кодовому имени Зет. Тот явился ко мне, я обратился к милорду верховному адмиралу. И мы втроем устроили ему ловушку…
– Прошу прощения, капитан Смоллетт, – проговорил лорд Дарси, воспользовавшись паузой в капитанском докладе.
– Слушаю, м’лод?
– Об этой ловушке знали только вы, милорд верховный адмирал и Зет, и никто более?
– Никто, м’лод, – решительно ответил капитан Смоллетт. – Абсолютно никто.
– Благодарю. Простите, что прервал вас, капитан.
– Не стоит внимания, м’лод. – Он снова пыхнул трубкой. – Во всяком случае, мы все организовали. Барбур должен был установить контакт. Назвать стоимость секрета – пять тысяч золотых соверенов.
«Оно вполне того стоит», – подумал лорд Дарси. Один золотой соверен равен пятидесяти серебряным соверенам, а на грош, одну дюжинную долю серебряного соверена, можно купить чашку каффе в пабе. Сколько же чашек каффе можно накупить на четверть миллиона серебряных соверенов?
– На переговоры ушло некоторое время, – продолжал капитан Смоллетт. – Барбур не мог проявлять слишком много заинтересованности, иначе это выглядело бы подозрительно. Да. Итак, в любом случае, переговоры продолжались. Барбур, как вы должны понять, не работал с шербурской службой разведки. Он работал исключительно через Зета. Ему приходилось соблюдать осторожность в отношении контактов с нами. За ним всегда следили польские агенты в Шербуре.
Капитан Смоллетт коротко и резко хохотнул, словно пролаял.
– А мы, разумеется, следили за ними. Такая у нас работа.
– Мы не смели скомпрометировать прикрытие Барбура – чертовски важный был человек. Во время переговоров человек, пытавшийся продать секрет, дважды посещал Барбура, который предоставил нам следующее описание его внешности: черноволосый, черная борода и усы, прямой нос, довольно высокий. Носил темно-синие очки, разговаривал хриплым шепотом с прованским акцентом. Одет как состоятельный торговец.
Лорд Дарси и лорд Бонтриомф переглянулись и обменялись улыбками. Красноречивое описание не требовало дальнейшего уточнения, немедленно последовавшего со стороны капитана Смоллетта.
– Явный маскарад, – отметил тот.
– Разрешите вопрос, капитан, – проговорил лорд Бонтриомф.
– Да, м’лод?
– Этот тип дважды встречался с Барбуром. Поскольку вы должны были заранее знать об этих встречах, почему нельзя было арестовать его во время одной из них?
– Нельзя было, м’лод, – твердым тоном ответил капитан Смоллетт. – Нельзя, не скомпрометировав прикрытие Барбура. За ним следило слишком много польских агентов. Они знали, что Барбур ведет дело с этим типом – кстати, он называл себя йоменом Фитцжаном. Любая попытка взять Фитцжана означала, что надо брать и Барбура. И если бы мы этого не сделали, польские агенты поняли бы, что мы знаем о Барбуре. Возможно, не то, что он работает двойным агентом, но, во всяком случае, то, что мы знаем о нем, так? Разрушив его прикрытие, мы сделали бы его бесполезным для его славянского величества. Мы не могли себе это позволить.
– Но вы могли проследить за Фитцжаном после контакта, – отметил лорд Бонтриомф.
– Так мы и делали, м’лод. Естественно. Оба раза, – с некоторой едкостью, хмурясь, проговорил капитан Смоллетт. – К сожалению, вынужден признать, что этот человек оба раза уходил от наших агентов.
Он глубоко вздохнул.
– Наш славный йомен Фитцжан, м’лоды и джентльмены, далеко не любитель.
Он обвел взглядом всех присутствующих.
– Чертовски смышленый тип. Не могу сказать, знал он, что за ним следят, или нет. Однако он не мог не знать, что за ним увяжутся польские агенты, даже если не подозревал присутствия агентов имперских. Оба раза он ушел от нас, и я не ищу оправданий, м’лоды.
Капитан Смоллетт умолк, переводя дух, и в разговор вступил лорд верховный адмирал – на сей раз обращаясь к его величеству:
– С вашего разрешения, сир, я прошу простить капитана Смоллетта. Ни один агент, даже группа агентов не могут долго следовать за подозреваемым, если он знает, что за ним увязался хвост, и умеет избавляться от слежки.
– Мне это известно, милорд, – проговорил король Джон. – Прошу, продолжайте, капитан Смоллетт.
– Да, сир. – Капитан откашлялся. – Как я уже сказал, м’лоды, нам не удалось проследить за так называемым Фитцжаном. Однако Барбур с нашего ведома положил приманку в ловушку. Он согласился, понимаете ли, что информация, которой располагал Фитцжан, стоит пяти тысяч золотых соверенов, и сообщил Фитцжану, что правительство его славянского величества согласилось на такую цену. При условии… – Взмахнув трубкой, капитан Смоллетт снова кашлянул. – При условии, хм, что он докажет Барбуру, что он – Фитцжан, то есть докажет, что действительно имеет доступ к секрету.
Капитан Смоллетт вновь взял в рот мундштук трубки и обвел присутствующих внимательным взглядом.
– Полагаю, вам понятно, м’лоды, – продолжил Смоллетт, не выпуская трубки изо рта, – что Фитцжан не стал бы расставаться со своей тайной, не получив сперва денег. Но каким образом польские агенты могут узнать, что его предложение вообще чего-то стоит? Так? – Он поднял палец. – Именно это, м’лоды, наш двойной агент Барбур и сказал Фитцжану. Не всю правду, конечно. Барбур вынужден был сообщить агентам его славянского величества правдоподобную историю. Он сообщил им, что вступил в контакт с офицером имперского военного флота, готовым поделиться с ним планами размещения кораблей имперского и скандинавского флотов в Северном море и на Балтике. Цена, которую Барбур назвал своим польским начальникам, составляла две сотни золотых соверенов. – Капитан Смоллетт с отвращением развел руками. – Больше они все равно не заплатили бы, так как флот достаточно быстро меняет диспозицию. Но все равно полезная информация.
Поляки, конечно же, согласились. Но платить они собирались только по получении информации. С другой стороны, и Фитцжан потребовал сотню золотых в качестве задатка, чтобы знать, что его не обманывают.
Мы приняли условие. Барбур должен был сделать вид, что деньги получены от поляков. Сказать, что, получив доказательства от Фитцжана, он передаст ему сотню соверенов, а затем выплатит остальные сорок девять сотен после того, как получит от него материалы. Плохо было то, что Фитцжан не желал назначать точную дату. Вполне разумно с его стороны, по сути дела он позволил Барбуру заглотить наживку. Понимаете, м’лоды?
– Понимаю, – сказал лорд Бонтриомф. – Этот Фитцжан практически был вынужден раскрыться за пять тысяч серебряных соверенов. Так? Но он этого не сделал? То есть ваша организация так и не выплатила ему сотню золотых?
– Да, м’лод, – ответил капитан Смоллетт. – Сотня соверенов так и осталась невыплаченной. – Посмотрев через стол на лорда Эшли, он проговорил: – Объясните, коммандер.
– Есть, сэр, – кивнул лорд Эшли.
Взглянув на лорда Дарси, а затем на лорда Бонтриомфа, он проговорил:
– Вчера утром я должен был доставить ему эти деньги. Но к моему приходу он уже был мертв, его закололи всего лишь за несколько минут до того.
И он подробно описал свои действия после обследования трупа, включая разговор с командиром Анри и лордом адмиралом Бренкортом.
Лорд Бонтриомф слушал коммандера, не задавая вопросов, до самого конца его повествования; после чего вопросительно посмотрел на лорда верховного адмирала.
– Ха-ха! – гулко хмыкнул лорд адмирал. – Так, милорды. Связь налицо. И она такова: сэр Джеймс Цвинге, мастер магии и руководитель службы судебной магии в городе Лондоне, являлся также главой нашей контрразведки – действуя под кодовым псевдонимом Зет.
Глава 9
– А теперь, – произнес лорд Дарси час спустя, – я готов произвести арест в связи с убийством мастера сэра Джеймса Цвинге.
Милорд маркиз Лондонский за своим столом даже не шевельнулся. Только легкий прищур глаз свидетельствовал о том, что он расслышал слова главного следователя Нормандии.
Лорд Дарси и лорд Бонтриомф возвратились в канцелярию де Лондона, как только его величество завершил происходившее в Вестминстерском дворце совещание. В ушах лорда Дарси еще звучали последние слова короля:
– Итак, милорды, мы пришли к общему мнению. Наши гражданские следователи продолжат расследовать обстоятельства этих убийств так, словно они никоим образом не связаны с военным флотом, то есть разыскивать убийц согласно обыкновенной процедуре. О существовании связи между убийствами Барбура и сэра Джеймса общество узнать не должно. Тем временем корпус военно-морской разведки займется исследованием других контактов Барбура, а также тщательно проверит донесения, отправленные Зету, которые последний перенаправлял в Лондонскую службу. В этих отчетах может таиться куда больше свидетельств, чем мы предполагаем. Наконец, мы должны сделать все возможное, чтобы тайные агенты его славянского величества оставались хотя бы в таком же неведении, как и мы сами.
На какое-то мгновение лорду Дарси показалось, что едкий сарказм последних слов короля заставил верховного адмирала Питера де Валера ап Смита разгневаться. И только потом он сообразил, что поперхнулся лорд адмирал в мужественной и успешной попытке заглушить смешок.
«Ей-богу, – подумал лорд Дарси, – я просто обязан ближе познакомиться со старым пиратом».
Милорд Лондонский сидел за своим столом и читал книгу, когда лорд Дарси и лорд Бонтриомф вошли в его кабинет. Маркиз взял тонкую золотую закладку, аккуратно заложил ее между страницами книги, закрыл ее и положил на стол перед собой.
– Доброе утро, милорды, – прогрохотал он, склонив голову примерно на восьмую долю дюйма. И продолжил, подтолкнув к нему пухлым указательным пальцем по столу белый конверт: – Вам письмо, Дарси. Доставлено сегодня утром специальным курьером.
– Благодарю вас, – вежливо произнес лорд Дарси, принимая конверт. Сломав печать, он прочитал три исписанных мелким почерком страницы, заново сложил их и убрал в конверт.
– Очень информативное послание – улыбнулся он, – как вы, разумеется, уже поняли по печати, милорд маркиз, – от сэра Элиота Мередита, моего личного помощника и заместителя в должности главного следователя. А теперь я готов произвести арест по обвинению в убийстве мастера сэра Джеймса Цвинге.
– Неужели? – отреагировал милорд маркиз. – Вы уже нашли преступника? Не изучив материалы дела? Не опросив свидетелей? Какая удивительная проницательность – даже для вас, мой дорогой кузен.
– Не вам, дорогой кузен, сетовать на недостаточность следственных действий, – кротко отреагировал лорд Дарси, поудобнее устраиваясь в обитом красной кожей кресле. – Что касается моего свидетеля, допрашивать его нет никакой необходимости. Информация очевидна, следует только проанализировать ее.
Опершись ладонями на стол, маркиз четыре раза коротко вдохнул и медленно выдохнул через нос.
– Ладно. Слушаю.
– Картина простейшая. Она настолько очевидна, что ее на самом деле хочется перепроверять и перепроверять в связи с полнейшей очевидностью. Итак: убит человек, убит внутри запертой и опечатанной магией комнаты, находящейся в полной чародеев гостинице. Естественно, напрашивается вывод о том, что здесь замешана черная магия. Это же очевидно. Но на самом деле слишком очевидно. И нам предлагают в это поверить.
– Но разве это можно было сделать иначе? – маркиз проявил какие-то признаки интереса.
– Цвинге был насмерть заколот в присутствии свидетелей, собравшихся для того, чтобы подтвердить, что комната была заперта и опечатана заклятьем, – спокойно проговорил лорд Дарси.
Милорд маркиз закрыл глаза.
– Понятно. Вот, значит, в какую сторону ветер подул? – Снова открыв глаза, он посмотрел на лорда Бонтриомфа, взиравшего на него невозмутимым и ровным взглядом.
– Продолжайте же, лорд Дарси, – предложил маркиз. – Мне бы хотелось выслушать всю историю.
– Как вы уже догадались, дорогой кузен, – продолжил свою речь лорд Дарси, – сделать это мог только Бонтриомф. Он взломал дверь. Он же первым попал в номер. Он приказал всем остальным оставаться снаружи и не подходить к двери. Затем склонился над потерявшим сознание сэром Джеймсом и, отгородившись от чужих взглядов собственным телом, вонзил нож в сердце мастера-мага.
– Откуда он знал, что сэр Джеймс будет лежать без сознания? Почему сэр Джеймс кричал? И какой у Бонтриомфа был мотив? – Следовавшие друг за другом вопросы были произнесены весьма обдуманно и крайне бесстрастным тоном. – Полагаю, на эти вопросы вы тоже можете ответить?
– Естественно. В materia medica любого травника можно найти упоминание нескольких трав, способных вызвать потерю сознания и даже кому. Бонтриомф, зная, что сэр Джеймс собирался запереться в своей комнате вчерашним утром, подсыпал в его утренний каффе какой-то порошок – для специалиста нет ничего проще. После этого ему оставалось только ждать. Сэра Джеймса в конечном итоге обязательно хватятся. Кто-то удивится, что он не явился на назначенную встречу. Кто-то подойдет к нему в номер и обнаружит, что дверь закрыта. Наконец, кто-то вызовет управляющего гостиницей, чтобы тот проверил, все ли в порядке. Обнаружив, что он не может открыть дверь, управляющий обратится за помощью к властям. И вот оказывается, что самым счастливым образом лорд Бонтриомф, глава Следственной службы милорда маркиза Лондонского, совершенно случайно очутился на месте происшествия. Он требует подать ему топор и… – Не договорив фразу, лорд Дарси протянул маркизу руку ладонью вверх, как бы подавая ему на блюде законченное дело.
– Продолжайте. – В голосе маркиза прозвучала опасная нотка.
– Крик объяснить очень легко, – сказал лорд Дарси. – Сэр Джеймс не находился в полном беспамятстве. Он услышал стук мастера Шона, которому было назначено; сэр Джеймс знал, кто находится у двери. И поэтому, очнувшись, он закричал: «Мастер Шон! Помогите!» А затем снова погрузился в забвение. Бонтриомф, конечно, не мог заранее предугадать, что это произойдет, но для него подобный оборот оказался удачей, хотя и полностью лишней для его плана. Если бы не крик, Шон тут же понял, что что-то не так, и известил бы управителя. После же все пошло совершенно естественным образом.
Скрестив на груди руки, лорд Дарси откинулся на спинку кресла, наклонил голову вперед и исподлобья посмотрел на лишившегося дара речи негодующего де Лондона.
– Мотив тоже очевиден. Ревность.
– Ага! – взорвался маркиз. – Тут-то я вас поймал! Пока что все было разумно. Но вы наконец заврались. Женщина? Пфуй! Быть может, время от времени лорд Бонтриомф и может свалять дурака, но в отношениях с женщинами он вовсе не простак. Не буду заходить слишком далеко и утверждать, что не родилась еще та женщина, которой лорд Бонтриомф не смог бы добиться, если бы захотел ее, но по природе своей он никогда не связался бы с женщиной, которая сама не хотела бы его или отвергла бы его ради другого мужчины. Он и пальцем не тронул бы такую особу, не говоря уже о том, чтобы ее убивать.
– Согласен, – любезным тоном промолвил лорд Дарси. – Но ведь я не упоминал никаких женщин. И имел в виду не его ревность.
– Чью же тогда?
– Вашу.
– Ха! Это уже слишком!
– Вовсе нет. Любовь к выращиванию растений, милорд, принадлежит к числу сильнейших страстей в вашей жизни. Вы считаетесь признанным знатоком и гордитесь этим фактом. Цвинге также был ботаником, хотя, конечно, немного в иной манере. И все же если у вас и был реальный соперник в этой области деятельности, им следовало бы назвать мастера сэра Джеймса Цвинге. Не так давно сэр Джеймс сумел вырастить польское чертово бродило из семени, а не путем черенкования, как это делается обычно. Вам это не удалось. И посему, пребывая в досаде, вы попросили Бонтриомфа устранить соперника, и он по верности вам приступил к делу. Так что вы, милорд, располагали способом, мотивом и возможностью. Quod erat demonstrandum.
Милорд маркиз с трудом развернул массивную голову в сторону лорда Бонтриомфа.
– И вы соучаствовали в этой вопиющей глупости?
– Нет, милорд. – Лорд Бонтриомф повел головой слева направо. – Но, похоже, Дарси нас разоблачил, не так ли?
– Шут гороховый! – Фыркнул маркиз, вновь поворачиваясь к лорду Дарси. – Хорошо. Вы меня одурачили, и я понимаю это не хуже вас. Я сожалею, что отправил мастера Шона за решетку; с моей стороны это был легкомысленный поступок. Кроме того, вы прекрасно знаете, что я предпочту лично отправиться в Тауэр, лишь бы не лишиться услуг лорда Бонтриомфа на сколько-нибудь продолжительный отрезок времени. За пределами этого здания он служит мне ушами и глазами. Я немедленно выпишу ордер на освобождение мастера Шона. И, раз вас подключил к этому делу сам король, ваши расходы, вне сомнения, будут возмещены из личной казны его величества?
– Да, начиная с сегодняшнего дня, – проговорил лорд Дарси. – Однако остается открытым вопрос о вчерашних расходах… на переправу через Канал, билет на поезд и проезд в кэбе.
– Хорошо, – буркнул маркиз. Подписав ордер на освобождение, он капнул на него расплавленным воском и, не говоря ни слова, оттиснул на нем печать лондонского маркизата. Затем он с трудом поднял свою массивную тушу из кресла. – Лорд Бонтриомф, выдайте милорду кузену все, что положено. Откройте настенный сейф и возьмите сколько потребуется из мелкой наличности. А я отправляюсь наверх, в свою оранжерею.
Выходя, он мало что не хлопнул дверью.
Лорд Бонтриомф посмотрел на лорда Дарси.
– Послушайте… вы же не думаете, что…
– Ха! Не смешите меня. Я прекрасно знаю, что каждое слово ваших показаний правдиво и полностью соответствует истине. И маркиз понимает, что я это знаю. – Лорд Дарси не принадлежал к тем, кто ошибается в подобных суждениях, и, как выяснилось, не ошибся и в данном случае. Лорд Бонтриомф излагал подробности происшествия с исчерпывающей точностью.
– Итак, едем в Тауэр, – проговорил лорд Дарси.
Лорд Бонтриомф достал из ящика своего стола пистолет.
– Одну секунду, милорд. Некогда я завел обычай не выходить на расследование связанных с убийствами дел без оружия. Кстати, вам не кажется, что нам будет удобнее учредить в «Мажордоме» явочную квартиру? Чтобы было легче общаться друг с другом и сыщиками Хеннели в штатском.
– Превосходная идея, – согласился лорд Дарси, – и кстати о сыщиках, вы сняли показания со всех имевших вчера отношение к делу?
– С тех, кого сумели, милорд. Всех, конечно, опросить не получилось, но, на мой взгляд, имеющиеся у нас показания достаточно полны.
– Хорошо. Возьмите их с собой, ладно? Мне хотелось бы ознакомиться с ними по пути в Тауэр. Вы готовы?
– Готов, милорд, – ответил лорд Бонтриомф.
– Прекрасно, – проговорил лорд Дарси. – Итак, поехали вызволять мастера Шона из злого заточения.
Глава 10
Официальный экипаж с гербом Лондона на дверцах двигался по улицам в направлении гостиницы «Королевский мажордом», подпрыгивая на неровностях мостовой на пневматических шинах и пружинных рессорах под аккомпанемент цоканья лошадиных копыт. Чародей Шон О'Лохлэнн восседал на мягком сиденье, прижав к круглому брюшку украшенный символами портплед.
– Ах, милорды, – обратился он к своим спутникам, – какое же облегчение снова оказаться на свободе. Двадцать четыре проведенных в Тауэре часа совершенно не соответствуют моему представлению о приятном времяпровождении, можете в этом не сомневаться. Нет, я вовсе не против провести какое-то время в полном одиночестве и в удобных покоях; любой чародей поведает вам, что если раз в год не уединяться для размышлений этак на неделю, то можно почувствовать, как Талант начинает тебя оставлять. Но вот когда у тебя есть неотложное дело… – Он вдруг умолк. – Милорд, вы ведь добились моего освобождения вовсе не тем, что нашли убийцу, так?
– О нет, не опасайтесь, мой добрый Шон, – усмехнулся лорд Дарси. – Вы не пропустили ничего интересного.
– Его светлость, – проговорил лорд Бонтриомф, – добился вашего освобождения простым, но эффектным шантажом.
– Точнее, контршантажом, – поправил его лорд Дарси. – Я просто продемонстрировал де Лондону, что лорда Бонтриомфа можно посадить на основании свидетельств столь же шатких, как те, с помощью которых маркиз отправил вас за решетку.
– Минуточку, – остановил его лорд Бонтриомф. – Свидетельства были не настолько уж шаткими. Они во всяком случае позволяли – в обоих случаях – задержать нас обоих для тщательного допроса.
– Безусловно, – согласился лорд Дарси. – Однако милорд маркиз даже не намеревался допрашивать мастера Шона. Он следовал скорее букве закона, чем его духу. Причина кроется в семейном соперничестве, мы с маркизом обладаем сходными, хоть и в разной степени проявленными способностями, посему в наших отношениях присутствует обычно дружеский, но временами темпераментный дух соперничества. Милорд не посмел бы арестовать обыкновенного подданного его величества на основании подобных свидетельств, не имея твердой убежденности в том, что подозреваемый действительно совершил преступление. Более того, я пойду дальше и скажу, что он даже не подумал бы совершить подобный поступок.
– Рад слышать эти слова от вас, – заметил лорд Бонтриомф, – потому что они справедливы. Однако изредка подобное сотрудничество выходит за благопристойные рамки. Обычно я держусь в стороне, но тут…
– Позвольте вас поправить, – с улыбкой проговорил лорд Дарси. – Обычно вы как раз не держитесь в стороне. Напротив, вы, как правило, занимаете позицию полной преданности милорду маркизу; обычно вы принимаете его сторону, заставляя меня напрягаться, чтобы переиграть вас обоих, что представляет собой дело откровенно нелегкое. Но на сей раз вы почувствовали, что заключить мастера Шона в тюрьму, только чтобы достать меня, пожалуй, было излишне. И я прекрасно понимаю, что если бы в Тауэр отправляли меня, вопрос рассматривался бы под другим углом.
Воздев дремотный взгляд к потолку экипажа, лорд Бонтриомф задумчивым тоном проговорил:
– Знаете, а это идея.
– Не стоит уделять ей слишком много внимания, милорд, – мягко пригрозил ему мастер Шон. – Ей-богу, не стоит.
Лорд Бонтриомф отвлекся от созерцания крыши и начал было что-то говорить, однако никто так и узнал, что он хотел сказать, потому что в этот момент экипаж замедлил ход, и возница открыл крышку люка в потолке.
– Гостиница «Королевский мажордом», милорды.
Примерно через полминуты лакей открыл дверь, и все трое вышли наружу. Лорд Бонтриомф, не привлекая внимания, сунул несколько крупных монет в руку лакея.
– Подождите нас, Барни. Пристройте экипаж и лошадей, а потом вместе с Деннисом ожидайте нас в баре на противоположной стороне улицы. Мы пробудем здесь какое-то время, так что выпейте пока пива да отдохните. Я пошлю за вами, когда понадобитесь.
– Отлично, милорд, – с явным удовольствием проговорил йомен Барни. – Благодарю вас.
После этого лорд Бонтриомф следом за своими спутниками вошел в парадную дверь отеля.
Лорд Дарси стоял в одиночестве внутри фойе, рассматривая сквозь стеклянные двери толпу в прихожей.
– А где же мастер Шон? – спросил Бонтриомф.
– Там. Я послал его вперед. Как вы сможете заметить, внутри столпились по меньшей мере дюжина доброжелателей и примерно две дюжины любопытных, которые сейчас окружили Шона, поздравляют его с освобождением, уверяют, что всегда верили в его невиновность, и пытаются выведать хоть какую-то информацию относительно убийства сэра Джеймса Цвинге. Пока он отвлекает их внимание, мы с вами, милорд, без помех пройдем в комнату, в которой произошло убийство. Пойдемте.
Они действительно вошли, не привлекая чужого внимания. Сегодняшний день на Съезде магов был отведен простым посетителям, и зал наполняли как любопытствующие горожане, пришедшие поглазеть на сборище магов, так и сами чародеи. Криминалисты сошли за пару зевак.
В одном из выставочных киосков маг-подмастерье показывал двоим завороженным мальчишкам и их отцу, благосклонно взиравшему на процесс, интересную детскую игрушку, состоявшую из короткой, в шесть дюймов, палочки с белым концом, пяти разноцветных дюймовых шариков и футовой дощечки с шестью лунками, причем пять из них были окрашены под цвет шариков, а шестая оставалась белой.
– А теперь смотрите внимательно, ребята, – вещал подмастерье, – шарики находятся не на своих местах, цвета не соответствуют лункам. Цель игры в том, чтобы поместить шарики в правильном порядке. Однако шарики можно передвигать только по одному, вот так.
Он указал палочкой на дощечку в нескольких футах от него, и один из шариков взмыл в воздух и устроился в белой лунке. После чего подмастерье переместил в освободившуюся лунку шарик нужного цвета. Процесс повторился несколько раз, пока все шарики не попали в нужные лунки.
– Видите? А теперь я снова смешаю все шарики и позволю вам попробовать. Просто направьте белый кончик палочки и представьте, какого цвета шарик вы хотите поднять. Вот так. Ну же…
Несложная с виду игра, как знал лорд Дарси, служила не только развлечению, она представляла собой устройство для обнаружения магов и их обучения. В данный момент она работала под действием особого заклинания, и воспользоваться ею мог любой человек; в течение нескольких ближайших месяцев заклинание должно было постепенно ослабевать. За это время обычным детям игра надоедала. Однако немногие среди них обладатели Таланта интереса обычно не теряли. Более того, они начинали ощущать структуру самого заклинания, чему способствовали сам ритуал и обряд игры. Такой ребенок мог проделать подобный фокус и год спустя, хотя его не наделенным Талантом друзьям это было не по силам. Первоначальное заклинание рассеивалось в пространстве, его заменяла созданная самим ребенком простая версия. К игре прилагался буклет, объяснявший смысл родителям и предлагавший им продолжить образование ребенка в том случае, если он будет продолжать играть с ней и через год.
На другом стенде священник в черной сутане с белыми кружевами на запястьях и воротнике раздавал публики брошюры с описанием нового здания, возводившегося в Оксфорде, в колледже Эдварда, для размещения королевских тавматургических лабораторий. Рекламой служила масштабная модель предлагаемого сооружения.
И тут перед ними возникла простая с виду входная дверь. В ее центре плавало нанесенное прозрачными синими буквами объявление, гласившее: «ПОЖАЛУЙСТА, ПРОХОДИТЕ».
Как только они вошли, иллюзия рассеялась, буквы пропали, и следователи ощутили порыв легкого ветерка, потеребившего их одежду. За иллюзорной дверью в воздухе появился новый текст: «БЛАГОДАРИМ ВАС. Если вы приглядитесь к своей одежде, то увидите, что с нее исчезла всякая пылинка и соринка. Это устройство является прототипом, пока находящимся на стадии разработки. Но скоро оно будет присутствовать в каждом доме. «Уэллс и сыновья. Тавматургия в домашнем хозяйстве».
– А ведь полезная вещь, – прокомментировал лорд Бонтриомф. – Смотрите, она даже начистила до блеска наши башмаки, – добавил он после того, как они прошли сквозь второй текст и буквы за их спинами погасли.
– Полезная, но непрактичная, – согласился лорд Дарси. – Шон говорил мне, что эту разработку выставляли еще на прошлом Съезде. Реклама хороша, спору нет, но о том, чтобы внедрить ее в каждый дом, не стоит даже мечтать. Слишком дорого обходится: заклинание приходится обновлять как минимум раз в неделю, причем мастеру-магу. С такой толпой действие этой игрушки едва ли продержится больше одного дня.
– Как тот аттракцион «Полетай над Лондоном», который они показывали несколько лет назад, – проговорил Бонтриомф. – Помните?
– Что-то читал, но не помню подробностей, – произнес лорд Дарси.
– Внушительное было зрелище. Хрустальный шар примерно такого размера, – Бонтриомф развел перед собой руки, как бы стараясь удержать невидимую сферу, – примерно дюймов десять в диаметре. Шар стоял на пьедестале, и, если заглянуть в него сверху, возникало странное ощущение, что ты смотришь на город с большой высоты, с какой-то точки над Бэкингемским Адмирал-холлом, где тогда проходила выставка. Оттуда были видны люди, ходившие по улицам, и разъезжавшие по ним экипажи, словно ты смотришь на них со шпиля кафедрального собора. Там в паре сотен футов над зданием располагалось магическое зеркало, посредством психического отражения проектировавшее изображение в хрустальный шар.
– Ага, понятно. А что произошло с этим изобретением? Я больше о нем ничего не слышал, – спросил лорд Дарси.
– Им мгновенно заинтересовалось военное министерство. Прекрасный способ разведки… магическое зеркало плавает в воздухе над порядками противника, а ваш наблюдатель сидит позади собственных траншей и в полной безопасности наблюдает за тем, что там у врага происходит. Впрочем, армейские тавматурги до сих пор трудятся над ним, однако ничего толком не добились. Во-первых, такой машиной должны управлять сразу три мастера: один поддерживает зеркало в воздухе, второй управляет им, третий обеспечивает работу приемного кристалла. Кроме того, их следует специально обучать такой работе, причем совместно всех троих. Во-вторых, управляющие зеркалом чародеи должны находиться в пределах прямой видимости от него, причем плоскость поверхности наблюдения должна быть перпендикулярной диаметру хрустального шара. Не спрашивайте меня почему, я не маг и в тавматургических теориях не разбираюсь. Во всяком случае, пока что это изобретение непригодно для передачи изображений на большое расстояние.
Они вышли из вестибюля и поднялись по лестнице к комнате покойного сэра Джеймса Цвинге.
– Итак, – промолвил лорд Дарси, – если оставить в стороне такие изобретения, как семафор и гелиограф, в которых сигнал передается в пределах прямой видимости от башни к башне, единственным доступным нам средством дальней связи остается телесон. A специалисты в области математической тавматургии до сих пор не сумели объяснить механизм его действия. Ага! Вот и ваши караульные.
Они поднялись на верх лестницы. В коридоре в точности у двери комнаты, в которой было совершено убийство, стояли два стражника в черных мундирах службы королевского правопорядка.
– Джефферс, Дюбуа, доброе утро, – поздоровался с рядовыми лорд Бонтриомф, когда они с лордом Дарси подошли к двери.
Стражники отдали честь.
– Доброе утро, милорд, – произнес старший.
– Все в порядке? Никаких происшествий?
– Никаких, милорд. Тихо, как в могиле.
– Джефферс, – с улыбкой произнес лорд Бонтриомф, – с вашим остроумием вы либо вскоре станете командиром Стражи, либо так и останетесь рядовым патрульным до конца дней своих.
– Я человек скромный, милорд, – ответил Джефферс с самым серьезным выражением лица. – Мне бы только в сержанты попасть. А для этого особого ума не надо.
– Быть вам патрульным, – печально проговорил лорд Дарси. – Навечно.
Он посмотрел на дверь, за которой произошло убийство.
– Вижу, они заделали дыру в двери.
– Да, милорд, – произнес Джефферс. – Заколотили досками. А в остальном все так и было. Не хотите ли заглянуть внутрь, милорды?
Он извлек из кисета на поясе внушительный толстый и тяжелый ключ.
– Это ключ сэра Джеймса. Вы можете открыть дверь, однако грандмастер сэр Лайон воспретил доступ в комнату своим заклятьем, милорды.
Лорд Дарси взял ключ, вставил его в длинную и узкую скважину, повернул и открыл дверь. Они с лордом Бонтриомфом остановились на пороге.
Путь им не преграждало ничего реального. Не было никакого видимого и ощутимого барьера. И тем не менее в наличии преграды невозможно было усомниться. Лорд Дарси вдруг почувствовал, что не имеет ни малейшего желания войти внутрь. Напротив, комната как бы внушала ему отвращение, она отталкивала от себя, заставляла любой ценой отказаться от желания вступить в нее, какая бы причина ни требовала этого. В этой комнате не могло существовать ничего такого, что могло бы заинтересовать его, заставить сделать хотя бы один шаг внутрь. Комната стала табу – запретным местом. Заглянуть в нее снаружи было и желательно, и необходимо, а вот заходить внутрь – необязательно и нежелательно.
Поэтому он изучил ее взглядом снаружи.
Мастер сэр Джеймс Цвинге лежал на том самом месте, на котором упал, оставаясь точно таким, каким был в момент смерти, благодаря фиксирующему заклинанию, произнесенному над трупом.
В коридоре послышались шаги. Повернувшись, лорд Дарси увидел приближавшегося к нему мастера Шона.
– Простите за задержку, милорд, – извинился чародей, подходя к двери. Остановившись на пороге, он произнес: – Итак, что у нас здесь? Хм-м-м. Отвращающее заклятье, так? Хм-м-м. И к тому же наложенное мастером, чтоб меня! Снять его можно, однако потребуется немало времени.
Он остановился, разглядывая комнату с порога.
– Его наложил сам грандмастер сэр Лайон, – пояснил лорд Дарси.
– Тогда я лучше схожу за ним и попрошу, чтобы он снял его, – проговорил мастер Шон. – К чему возиться самостоятельно?
– Простите великодушно, – почтительно произнес стражник Джефферс, – не вы ли мастер Шон О'Лохлэнн?
– Он самый.
Стражник достал конверт из внутреннего кармана мундира.
– Грандмастер велел отдать это вам…
Мастер Шон поставил на пол свой разрисованный символами портплед, взял конверт, вскрыл его, достал из него единственный листок бумаги и внимательно прочитал.
– Вот оно что! – Его круглая ирландская физиономия просияла. – Теперь понятно! Изобретательный ход! Нужно запомнить!
Он посмотрел на лорда Дарси, улыбка еще не покинула его лицо.
– Сэр Лайон оставил мне ключ. Он ожидал, что я появлюсь здесь сегодня утром. А теперь простите меня на несколько минут.
Толстячок-ирландец наклонился к своему портпледу и открыл его. Он порылся внутри и вынул палочку черного дерева с золотым наконечником, небольшую медную чашечку, железный треножник на шестидюймовых ножках, два серебряных фиала и странного вида кресало из железа и кремня.
Все присутствующие почтительно расступились: занятым делом магам не мешают.
Мастер Шон установил треножник на пол перед открытой дверью и поставил на него медную чашу, после чего положил в нее несколько угольков, которые достал из того же портпледа. Через пару минут угольки зарделись, тогда он бросил на них по щепотке порошка из каждого серебряного фиала, и над маленькой жаровней поднялся столбик ароматного серо-голубого дымка. Тогда мастер Шон старательно вычертил в воздухе своей палочкой последовательность знаков, произнося под нос нечто неразборчивое для чужих ушей. После чего самым аккуратным и сложным образом сложил полученное от сэра Лайона Грея письмо и опустил его на угольки. Когда бумага вспыхнула, он начертал в воздухе еще несколько символов, сопроводив это действо особыми словами. И наконец произнес:
– Готово. Можете входить, милорды.
Оба следователя переступили через порог. Только что владевшее ими неприятие этого поступка исчезло невесть куда. Достав из портпледа небольшую бронзовую крышечку, мастер Шон плотно прикрыл ею крохотную жаровню.
– Пусть немного постоит здесь, ребята, – обратился он к обоим стражникам. – Она остынет через несколько минут. Только не опрокиньте. – И присоединился к лордам Дарси и Бонтриомфу внутри помещения, в котором произошло убийство.
Закрыв дверь, лорд Дарси осмотрел ее с внутренней стороны. Повреждения, нанесенные двери топором лорда Бонтриомфа, с этой стороны не казались существенными. В облике самой двери также не обнаружилось ничего необычного. Быстрое, но тщательное обследование окон и дверей убедило лорда Дарси в том, что лорд Бонтриомф справедливо посчитал комнату запечатанной. Никаких потайных дверей и люков обнаружить не удалось. Окна были надежно заперты на щеколды, и запереть их снаружи можно было разве что с применением магических методов.
Лорд Дарси с трудом извлек из гнезда задвижку на одном из окон и открыл его. Оконная панель негромко скрипнула.
Лорд Дарси выглянул наружу. От подоконника вниз спускалась гладкая тридцатифутовая каменная стенка. Окно смотрело в небольшой дворик, в котором несколько окруженных стульями столов образовывали одну из обеденных зал гостиницы.
Часть столов были заняты. Пять магов, три священника и епископ, заслышав скрип открывавшегося окна, обратили взгляды на Дарси.
Повернув голову, лорд Дарси посмотрел наверх. В десяти футах над ним располагался рядок окон следующего этажа. Оценив ситуацию, он закрыл окно и с полной уверенностью проговорил: – Через окно никто не входил и не выходил. Обычному человеку потребовалась бы веревка, чтобы спуститься с ее помощью вниз на тридцать футов или подтянуться на десять футов вверх.
– Обычному человеку, – подчеркнул интонацией лорд Бонтриомф, – однако для мастера-мага левитация не слишком уж сложная штука.
– Что скажете, мастер Шон? – спросил лорд Дарси у толстопузого мага.
– Такой вариант вполне возможен, – согласился с идеей чародей-ирландец.
– А оконные задвижки можно магическим образом закрыть и с той стороны, – проговорил лорд Бонтриомф, выжидательно глядя на лорда Дарси.
– Отлично, – улыбнулся тот в ответ, – попробуем доказать вашу теорию методом, который геометры именуют, если не ошибаюсь, reductio ad absurdum. Представим себе сцену действия. Что же произошло?
Он указал на лежавшее на полу тело.
– Итак, сэр Джеймс заколот. И наш маг-убийца – если вы простите мне двойное предположение – подходит к окну. Открывает его. Становится на подоконник и делает шаг в пространство за окном, начиная при этом левитировать. После чего закрывает окно и произносит заклинание, опускающее задвижки в гнезда. И, сделав это, уплывает по воздуху – вверх или вниз, уж не знаю куда.
– Сколько времени на все это потребуется? – Дарси посмотрел на мастера Шона.
– Как минимум пять или шесть минут. И то, если он сумеет сделать все сразу. Левитация требует колоссального психического усилия, ее можно поддерживать только в течение считаных минут. Кроме того, вы хотите, чтобы он совершал второе заклинание одновременно с первым. Заклинание, не позволявшее нам войти в комнату, называется статическим, милорд. Оно, понимаете ли, накладывает условие. Однако левитация и перемещение задвижек представляют собой движение и совершаются, так сказать, кинетически; магу приходится поддерживать эти движения. И для того, чтобы совершать одновременно два кинетических заклинания, требуются колоссальная концентрация, сила и точность. Я и сам поостерегся бы запирать окна, повиснув в тридцати футах над землей. А тем более в спешке и опасаясь отвлечься.
– Но даже если бы это было возможно, на сам процесс ушло бы пять или шесть минут, – напомнил лорд Дарси. – Бонтриомф, не соблаговолите ли открыть второе окно? Мы как-то оставили его без внимания.
Лондонский следователь отпер окно и распахнул его. Оно достаточно громко заскрипело.
– И что вы видите внизу? – поинтересовался лорд Дарси.
– Примерно девять пар обращенных ко мне глаз, – ответил лорд Бонтриомф.
– Именно. Оба окна громко скрипят. И этот звук прекрасно слышен внизу. Вчера утром вопль сэра Джеймса был превосходно слышен через окно, но даже если бы это не случилось… если бы сэр Джеймс не кричал, когда его ударили ножом, – убийца не мог скрыться, воспользовавшись этим окном незаметно, а тем более незаметно провисеть в здешнем дворике в течение пяти или шести минут.
Лорд Бонтриомф закрыл окно.
– А если наш гипотетический убийца был невидим? – спросил он, посмотрев на коротышку мага.
– Вы про эффект Тарнхельма? – ответил вопросом на вопрос мастер Шон. – Милорд, вне зависимости от того, что думают на эту тему дилетанты, этот эффект чрезвычайно сложно применить на практике. К тому же он обеспечивает чрезвычайно условную «невидимость». Используемые для достижения эффекта заклинания похожи по своей структуре на заговор на отвращение, с которым вы столкнулись у двери в эту комнату. Если бы маг обратил их на себя самого, ваш взгляд всячески уклонялся бы от прямого взгляда на него. Не осознавая этого, вы отворачивались бы от него в любой ситуации. Он мог бы находиться посреди толпы, и все, кто его окружал, впоследствии готовы были бы поклясться в том, что его там не было, поскольку никто не увидел бы его, кроме как уголком глаза, если вы меня понимаете.
Но вы не увидели бы его даже в том случае, если бы он находился в одиночестве, потому что не смогли бы посмотреть на него. Ваше подсознание решило бы, что все визуальные впечатления, оставленные краем глаза, соответствуют шкафу, подставке для шляп или зонтов, фонарному столбу – любому оказавшемуся рядом предмету, уместному в подобной ситуации. Ваш разум воспринял бы этого человека как вещь, которой положено находиться здесь, как часть нормальной и потому незаметной обстановки.
Однако на самом деле невидимым он не будет. Его можно увидеть, например, в зеркале или в другой отражающей поверхности, просто потому что заговор не станет уводить его глаза от зеркала.
– Но ведь он может наложить чары избегания и на зеркало? – осведомился лорд Бонтриомф. – Это ведь статическое заклятье?
– Безусловно, – согласился мастер Шон. – Он может наложить наговор избегания на все присутствующие в доме зеркальные поверхности. Однако человек всегда куда-то да смотрит, и даже у обычного человека в подобных обстоятельствах возникнут подозрения. К тому же его мгновенно заметит всякий обладатель Таланта, даже не обученный им пользоваться.
Но даже если он сумеет сделать себя невидимым, находясь в воздухе за окном, представляете ли вы, что это значит? Теперь ему придется одновременно совершать три магических действия: левитировать, придавать «невидимость» и еще запирать окно. Нет, милорд, так не пойдет. Подобное лежит за пределами человеческих возможностей.
Лорд Дарси обвел комнату рассеянным взглядом.
– Значит, вопрос решен. Наш убийца не мог выйти отсюда через окно ни тавматургическим, ни обыкновенным физическим образом. Поэтому мы…
– Минуточку! – вдруг взволновался лорд Бонтриомф, указывая пальцем на мастера Шона. – Послушайте, что, если все было так? Убийца закалывает мастера сэра Джеймса. Последний кричит. Убийца понимает, что вы стоите за дверью и он не сможет через нее выйти. Окна также ничем не помогут ему по уже изложенным причинам. Что еще остается? Он прибегает к эффекту Тарнхельма. Ворвавшись в комнату с топором в руках, я нигде его не вижу. С моей точки зрения, комната совершенно пуста, не считая трупа. Я ведь не смогу в таком случае увидеть его. И когда дверь открывают, он выходит из комнаты бесшумно, как устрица, и никто его не замечает.
– Вы его, конечно, не заметите, это так, – покачал головой мастер Шон. – Но я бы заметил. Как и грандмастер сэр Лайон. Мы оба заглядывали в замочную скважину, а через нее виден весь номер – даже ванная комната, если дверь в нее открыта.
Лорд Бонтриомф посмотрел от открытой двери в сторону ванной.
– Нет, это невозможно. Посмотрите сами. А если он спрятался в ванне? Вы не смогли бы увидеть его там отсюда.
– Действительно. Однако я помню ваши слова о том, что вы заглядывали прямо в ванну. Если бы убийца воспользовался эффектом Тарнхельма и находился в ней, вы не смогли бы этого сделать.
– Да. Все верно. – Лорд Бонтриомф в задумчивости наморщил лоб. – Хм-м-м. Что ж, моя идея отпадает. Его в комнате не было, и он комнату не покидал. – Он посмотрел на лорда Дарси и спросил: – Что же нам остается в таком случае?
– Пока что мы этого не знаем, мой дорогой друг. Нам нужна дополнительная информация. – Дарси шагнул к убитому и опустился возле него на колени, стараясь ничего не задеть.
Мастер сэр Джеймс Цвинге был человеком невысоким и худощавым, седые его волосы отступали со лба, их дополняли усы и короткая бородка. Одет он был в опрятный, довольно дорогой, подобающий состоятельному джентльмену костюм, а не в торжественное, более подобающее по чину, одеяние мага. Как и сказал Бонтриомф, рану трудно было заметить с первого взгляда: края небольшого, длиной в дюйм, разреза даже почти не раскрылись. Еще больше мешала кровь, залившая грудь убитого чародея. Поблизости в луже вытекшей крови лежал нож, черная рукоятка и серебряный клинок которого были забрызганы красной жидкостью.
– Эта кровь… – повел рукой лорд Дарси. – Бонтриомф, вы абсолютно уверены в том, что она была еще свежей, когда вы проникли в комнату?
– Абсолютно, – ответил Бонтриомф. – Она была ярко-красной и еще слабо сочилась из раны. Признаюсь честно, я не хирургевт, однако не могу считать себя дилетантом, когда речь идет об этой конкретной жидкости. Он был убит за считаные минуты до того, как я увидел его тело.
– Действительно. – Лорд Дарси кивнул. – Состояние его крови даже сейчас, под воздействием сохраняющего наговора, обнаруживает некоторые признаки свежести.
Дарси указал на ключ, лежавший в нескольких футах от трупа.
– Этот предмет принадлежит вам, милорд?
Лорд Бонтриомф кивнул.
– Я оставил его на том месте, где лежал ключ сэра Джеймса.
– Он все еще там же?
– Да.
Лорд Дарси прикинул на взгляд расстояние между ключом и дверью.
– Четыре с половиной фута, – пробормотал он себе под нос, затем поднялся на ноги. – Дайте мне ключ сэра Джеймса. Благодарю вас. Проведем эксперимент.
– Эксперимент, милорд? – переспросил мастер Шон, просветлев лицом.
– Не из тавматургического репертуара, мой добрый Шон. Но и до него мы тоже доберемся.
Дарси подошел к двери и открыл ее, не обращая внимания на стражников, стоявших навытяжку снаружи. Он посмотрел себе под ноги.
– Мастер Шон, не окажете ли вы мне маленькую любезность убрать эту жаровню?
Толстячок-ирландец нагнулся и поднес ладонь к медной чашке.
– Еще не остыла. Переставлю-ка я ее на стол. – Взяв треножник за одну ногу, он внес его в комнату.
– Что вы затеяли? – уточнил лорд Бонтриомф.
– Вы, разумеется, обратили внимание на зазор между краем двери и полом? – сказал лорд Дарси. – Могло ли случиться так, что убийца заколол сэра Джеймса, вышел из комнаты, запер за собой дверь и подкинул ключ внутрь под дверь?
– Но ведь я все это время находился возле двери, – удивленно моргнул мастер Шон. – Это невозможно, милорд!
– Отбросив невозможное, мы сможем сконцентрировать свое внимание на маловероятном, – спокойно отметил лорд Дарси. Став на колени, он внимательно посмотрел на пол под дверью. – Как вы видите, отсюда просвет шире, чем кажется изнутри. Ковер не заходит под дверь. Закройте дверь, будьте добры, мастер Шон.
Чародей закрыл дверь и остался терпеливо ждать указаний за нею.
Лорд Дарси опустил тяжелый медный ключ на пол и попытался протолкнуть его под дверью.
– Едва ли, – проговорил он, обращаясь больше к себе самому. – Ключ слишком большой и толстый. А если приложить силу… – Он сильнее надавил на ключ. – Похоже, заклинило. A на другой стороне его остановит толстый ковер. – Он взял ключ в руки. – Откройте дверь, мастер Шон.
Дверь открылась.
– Обратите внимание, – продолжил лорд Дарси, – какие следы на дереве оставила моя попытка протолкнуть ключ под дверью. Если даже такое движение оставило подобные следы, значит, протолкнуть ключ под дверью действительно невозможно, или… – Он внезапно умолк на полуслове. – А это что такое? – проговорил Дарси, стараясь внимательнее разглядеть пятнышко на ковре внутри комнаты.
– Что именно? – спросил лорд Бонтриомф.
Лорд Дарси не обратил внимания на вопрос. Внимание его было обращено к небольшому пятну на ковре возле правого дверного косяка, с противоположной от петель стороны, дюймах примерно в восьми от края ковра.
– Не одолжите ли мне увеличительное стекло, мастер Шон? – попросил лорд Дарси, не поднимая глаз.
– Что за вопрос! – Мастер Шон подошел к столу, открыл свой замечательный расписанный символами портплед и извлек из него большую лупу на костяной рукоятке, после чего подал его светлости.
– И что же это такое? – спросил он, следуя заданному лордом Бонтриомфом вопросу. Шон наклонился, чтобы взглянуть самому, поскольку Дарси, не отвечая, продолжал изучать пятно на ковре.
Насколько мог видеть мастер Шон, темное пятно имело форму полукруга, причем прямая его линия была параллельна двери, а дуга смотрела в сторону комнаты. Небольшое пятно величиной примерно в половину мужского ногтя на большом пальце.
– Это кровь? – поинтересовался мастер Шон.
– На темно-зеленом ковре трудно понять, – ответил лорд Дарси. – Может быть, кровь, а может быть и какая-то другая темная жидкость. Но, как бы то ни было, жидкость эта впиталась в верхушки ворсинок, но не дошла до основания. Хотелось бы знать, почему.
Он поднялся на ноги.
– Позвольте мне взглянуть? – спросил лорд Бонтриомф, протягивая руку к лупе.
– Конечно. – Дарси передал ему лупу, и, пока лондонский следователь наклонялся, чтобы получше изучить пятно, лорд Дарси сказал чародею: – Я буду очень обязан вам, мой дорогой Шон, если вы исследуете это пятно на сродство. Я хочу знать, во‐первых, кровь ли это и, если это кровь, принадлежит ли она сэру Джеймсу. Раз уж вы все равно будете заняты подобным исследованием, проведите тщательный анализ окружающего тело кровавого пятна. Мне хотелось бы убедиться в том, что эта кровь действительно принадлежит сэру Джеймсу Цвинге.
– Очень хорошо, милорд. Требуется ли провести иные исследования, помимо обыкновенных?
– Да. Первое: мне необходимо фактическое доказательство того, что в момент смерти сэра Джеймса Цвинге в этой комнате никого не было. Второе: если в комнате обнаружится результат воздействия черной магии, то какой он будет природы?
– Я попытаюсь, милорд, ответить на интересующие вас вопросы, – с сомнением в голосе произнес мастер Шон, – но сделать это будет непросто.
Поднявшись на ноги, лорд Бонтриомф передал мастеру Шону увеличительное стекло.
– А что здесь сложного? – удивился он. – Конечно, такие анализы не сказать чтобы уж совсем легкие, но я видел подмастерьев, успешно справлявшихся с ними.
– Мой дорогой Бонтриомф, – произнес лорд Дарси, – следует учитывать обстоятельства. Если, как мы предполагаем, убийство совершил маг, то, бесспорно, квалификации мастера. Зная, что гостиница переполнена таковыми, он, конечно же, предпринял все предосторожности для того, чтобы замаскировать свои следы и скрыть свою личность – причем такие предосторожности, которых в принципе не мог представить себе обыкновенный преступник. Поскольку мастер сэр Джеймс был убит вчера ранним утром, убийца располагал целой ночью для укрепления своих чар. Можем ли мы в такой ситуации предполагать, что мастер Шон распутает за пару минут всю магическую паутину, на создание которой другому мастеру потребовалась целая ночь?
Опустив руку в боковой карман сюртука, Дарси извлек из него конверт, который передал ему де Лондон.
– К тому же я располагаю свидетельствами того, что убийца или убийцы способны надежно укрывать свои следы. Сегодня утром мне доставили отчет сэра Элиота Мередита, в котором он сообщил открытые им подробности в деле случившегося в Шербуре убийства двойного агента Жоржа Барбура. В нем он указал два явно противоречащих друг другу факта.
– Мой добрый Шон! – Дарси бросил взгляд на мага-ирландца. – Не оцените ли как профессионал уровень подмастерья, исполняющего в Шербуре обязанности судебного мага при командире Анри Верте?
– Йомена Жузеппи? – Мастер Шон поджал губы. – Маг компетентный, я бы сказал, вполне компетентный. Конечно, не мастер, но…
– На ваш взгляд, способен ли он безошибочно провести те два исследования, которые я только что предложил вам сделать?
– От ошибок никто не застрахован, милорд. Однако… нет. Я бы сказал, что в обычном случае посчитал бы свидетельство йомена Жузеппи и полученные им результаты вполне надежными.
– В обычном случае. Так. А если ему придется иметь дело с махинациями мастера-мага?
– Тогда в полученные им результаты, бесспорно, способна затесаться какая-то ошибка. – Мастер Шон пожал плечами. – Не того калибра маг йомен Жузеппи.
– Тогда противоречие в результатах свидетельств может объясняться именно этим, – проговорил лорд Дарси. – Не могу утверждать, но допускаю такую возможность.
– Хорошо, – с нетерпением в голосе произнес лорд Бонтриомф, – и какие же это свидетельства противоречат друг другу?
– Согласно официальному отчету йомена Жузеппи, в момент убийства, кроме самого Барбура, в его комнате никого не было. Более того, он провел в полном одиночестве уже несколько часов.
– Прекрасно, – произнес лорд Бонтриомф. – И в чем же тут противоречие?
– В результатах второго исследования, – изрек невозмутимый лорд Дарси. – Йомен Жузеппи не сумел заметить какого-то либо следа черной магии, да и вообще магии как таковой.
В последовавшей тишине лорд Дарси переправил конверт обратно в карман.
Мастер Шон О'Лохлэнн вздохнул.
– Понятно, милорды, я проведу все нужные эксперименты. Однако мне хотелось бы пригласить на помощь еще одного мага. Так будет…
– Нет! – строгим тоном прервал его лорд Дарси. – Ни при каких условиях! В данный момент, мастер Шон, вы единственный на всем свете маг, которому я без всяких колебаний готов довериться.
Повернувшись к Дарси, коротышка ирландец, глубоко вздохнув, посмотрел следователю в глаза.
– Милорд, – произнес он негромким и торжественным тоном, – нижайше напоминаю, что хоть вы и наделены самым великолепным дедуктивным разумом на лице этой Земли, я все же был, есть и остаюсь мастером магии. – Он на мгновение умолк. – Мы долго работали вместе, милорд. И все это время я магическим образом обнаруживал факты, а вы складывали их в разумную картину. Вы не в состоянии сделать первое, милорд, a я – второе. И поэтому между нами, милорд, до сих пор действовала негласная договоренность, заключавшаяся в том, что я никогда не берусь делать ваше дело, а вы мое. Можно ли считать эту договоренность аннулированной?
Лорд Дарси помолчал мгновение, собираясь с мыслями. А затем неловким тоном произнес:
– Мастер Шон, приношу вам самые смиренные извинения. Я эксперт в своем деле. Вы эксперт в области магии и магов. Так было, так и остается. Договоренность наша никоим образом не нарушена – и с моей стороны не может быть нарушена никогда. – Немного помолчав, он глубоко вздохнул и произнес уже нормальным тоном: – Естественно, мастер Шон. Вы можете попросить помощи, если требуется.
Ощутив напряженность в отношениях двоих друзей, лорд Бонтриомф отвернулся, подошел к трупу и принялся разглядывать его, в сущности даже не замечая покойника.
– Так вот, милорд. – В голосе мастера Шона еще слышалась нотка смущения. Он прочистил горло и заговорил снова. – Так вот, милорд, я имел в виду не консультацию. На самом деле мне нужен надежный помощник. И хотелось бы с вашего разрешения обратиться к лорду Джону Кецалю. Пока он только подмастерье, однако планирует стать судебным магом, и опыт может оказаться для него полезным.
– Конечно, конечно же, мастер Шон, великолепная кандидатура. Кстати говоря… – Дарси снова посмотрел на тело. – Не хотелось бы тревожить усопшего свыше необходимого. Все эти церемониальные ножи изготовляются по одному образцу, не так ли?
– Да, милорд. Каждый маг обязан изготовить свой нож собственными руками, однако они должны соответствовать определенным строгим требованиям. Так реализуется одно из правил, которые обязан заучить каждый ученик: делай свои инструменты собственными руками. В нашем деле нельзя использовать вещи, принадлежавшие кому-то еще или изготовленные обычным ремесленником. Сам процесс изготовления настраивает эти предметы на сотрудничество со сделавшим их человеком. Иными словами, наши ножи одинаковы, но в деталях все же различаются.
– Понятно. А не позволите ли мне осмотреть ваш нож, чтобы не дотрагиваться до ножа усопшего?
– Конечно. – Мастер Шон достал свой нож из портпледа и передал его светлости. – Только не порежьтесь: он острый как бритва.
Лорд Дарси аккуратно извлек нож с ониксовой рукояткой из черных, скроенных из вареной кожи ножен. Сверкающее лезвие представляло собой идеальный равнобедренный треугольник пяти дюймов от гарды до острия и два дюйма шириной у рукояти. Повернув нож, лорд Дарси посмотрел на рукоятку. – Здесь ваша монограмма и символ. На нож сэра Джеймса тоже нанесены подобные знаки?
– Да, милорд.
– А не посмотрите ли вы на тот нож… точно ли он принадлежал покойному?
– O, я изучил его в самую первую очередь. Я много раз видел этот нож и подтверждаю, что он точно принадлежал сэру Джеймсу.
– Превосходно. Тогда понятно, по какой причине он находится здесь. – Дарси вставил в ножны смертоносный клинок и вернул его коротышке магу.
– А ножи эти делают из чистого серебра, мастер Шон? – поинтересовался лорд Бонтриомф.
– Из чистого серебра, милорд.
– Как вы затачиваете этот мягкий металл до остроты бритвенного лезвия?
Мастер Шон расплылся в улыбке.
– Признаюсь честно, заточить его – дело нелегкое. Доводить приходится красным ювелирным порошком и очень мягкой замшей. Но наши ножи играют чисто символическую роль. Мы никогда не режем ими материальные объекты, поэтому, если соблюдать осторожность, точить его и не придется.
– Но если вы ничего не режете, – спросил лорд Бонтриомф, – тогда зачем их вообще точить? Может ли этот нож резать своим лезвием, даже если оно будет тупым, как у ножа для бумаги?
Мастер Шон бросил на лондонского следователя прискорбный взгляд.
– Милорд, – промолвил он с бесконечным терпением, – перед вами символ острого ножа. В моем распоряжении имеется почти такой же, но тупой нож, он является символом тупого ножа. Вашей светлости следует понять, что во многих ситуациях лучшим символом предмета является он сам.
Ухмыльнувшись, лорд Бонтриомф отгородился от маленького ирландца простертой к нему ладонью.
– Виноват, мастер, приношу извинения. Только прошу не читать мне лекций по новейшей теории символов. Она никогда не умещалась в моей голове.
– Вы хотите посмотреть что-то еще, Бонтриомф? – Излишне резким тоном спросил лорд Дарси. – Если нет, предлагаю предоставить мастеру Шону возможность заняться своим делом. Мы прикажем находящимся у дверей стражникам никого не пускать сюда, чтобы вам никто не мешал, мастер Шон. А когда закончите, известите командира Хеннели Грейми, что мы считаем необходимым без промедления произвести вскрытие тела. И я был бы весьма признателен, если вы лично отправитесь в морг, чтобы проследить за действиями хирургевта.
– Очень хорошо. Я так и сделаю. И при первой же возможности отошлю рапорт в канцелярию милорда маркиза.
– Великолепно. Пойдемте, Бонтриомф, у нас еще много дел.
Глава 11
Пока лорд Бонтриомф инструктировал стражников, оставленных возле комнаты покойного мастера сэра Джеймса Цвинге, лорд Дарси пересек коридор и резко постучал над самой замочной скважиной двери напротив.
– Вы уже готовы, ваша милость?
По ту сторону кто-то шевельнулся, послышался негромкий шорох, и дверь распахнулась.
– Лорд Дарси! – воскликнула вдовствующая герцогиня де Камберленд, одарив его ослепительной улыбкой. – Вы испугали меня, милорд.
Лорд Дарси понизил голос, чтобы его не услышали стражники и лорд Бонтриомф.
– Одна старинная максима утверждает, что те, кто подслушивает сквозь замочную скважину, нередко слышат пугающие их новости. – И уже нормальным тоном продолжил: – Мне хотелось бы переговорить с вашей милостью наедине, если это возможно.
– Конечно, милорд. – Она отступила, пропуская Дарси в свою комнату, и он закрыл за собой дверь.
– В чем дело? – спросила она.
– У меня есть к вам несколько коротких вопросов, Мэри. Также мне нужна ваша помощь.
– Я думала, что, вызволив мастера Шона из Тауэра, вы вернулись с ним в Шербур.
– Обстоятельства изменились, – коротко пояснил Дарси. – Мы с Бонтриомфом работаем над этим делом вместе. Но теперь это ничего не значит. Прошлой ночью вы упомянули о дамсель Тие, но забыли рассказать о ее связи с сэром Томасом Лезе.
Голубые глаза ее милости округлились.
– Но… помимо того, что он среди прочих рекомендовал ее к приему в Гильдию в качестве ученика, я не знаю ни о какой другой связи. Почему вас это интересует?
– Если я не слишком ошибаюсь, связь между ними уходит куда глубже, – задумчиво произнес лорд Дарси. – Сэр Томас влюблен в эту девушку – или так ему кажется. Кроме того, он боится, что она может быть вовлечена в незаконную, даже преступную деятельность, и страшится признаться себе в том, что подобная возможность вполне реальна.
– Преступную деятельность? Вы имеете в виду применение черной магии или… – она помедлила, – соучастие в убийстве сэра Джеймса?
– Не знаю. Может быть и то и другое, или и то и другое вместе, или что-то еще. Однако меня интересуют не столько подозрения сэра Томаса, сколько то, чем именно занималась и занимается эта девица и в какой мере ее деятельность может быть связана с убийством. И в то же самое время я не хочу, чтобы она знала, что попала в число подозреваемых. Посему я не хочу лично допрашивать ее. Девушку уже по полной программе опросил сержант службы сыска; вызвать эту особу на повторный допрос означает, что мы выделили ее среди всех прочих. Пока она не знает, что кое-кто видел, как она выходила из комнаты сэра Джеймса, и я не готов ставить ее об этом в известность.
– Вы хотите, чтобы ее допросила я? – спросила буквально просиявшая герцогиня.
– Именно. Я знаю вас, Мэри, вы так и продолжите за нами шпионить, и я предпочел бы, чтобы наша деятельность была по возможности скоординирована. Посему на вас возлагается обязанность следить за дамсель Тией. Основательно расспросите ее, только не прямолинейно. Обходными путями и тонко. Познакомьтесь с ней, добейтесь ее доверия, если сумеете. Безусловно, если разговор зайдет об убийстве, в этом не будет ничего подозрительного. Смею предположить, что все в этой гостинице только его и обсуждают.
– Обсуждают? – Она рассмеялась. – Разве вы не ощущали царящую здесь психическую напряженность?
– В известной степени да, но все же не в той мере, в какой ее можете ощутить вы.
– Вы правы. За последние сутки здесь наложили столько защитных чар, столько наговорено амулетов, столько заклятий и контрзаклятий, что их хватило бы для того, чтобы отвратить натиск всех легионов ада. – Улыбка ее померкла. – Они не только говорят об этом убийстве, мой дорогой – они принимают собственные меры. Гильдия встревожена куда сильнее, чем может показаться с первого взгляда. Могущественный черный маг, обладающий силой, достаточной для того, чтобы убить мастера, до сих пор на свободе. Если это так сильно беспокоит даже мастеров, то в каком состоянии, по вашему мнению, находимся мы, подмастерья? Нам необходимо найти этого мага, однако уже примененные в гостинице средства магической защиты рассеяли все следы совершенного зла, которые в другой ситуации висели бы здесь облаком болотного тумана. Все мы встревожены.
– Что неудивительно, – проговорил лорд Дарси. – Во всяком случае, это позволит вам поднять эту тему, не вызывая никаких подозрений.
– Действительно. Однако нам следует учитывать еще один фактор. Скоро все здесь узнают или уже знают, что делом занимаетесь лично вы, и уж точно ни для кого не секрет, что мы с вами друзья. Если об этом знает и дамсель Тия, то она сама может попытаться извлечь из меня какую-то информацию.
– Пусть попробует, моя дорогая. Узнайте, какого именно рода информацией она интересуется. Если она будет задавать вопросы, обычные в такой ситуации, это скажет нам одно. Если она начнет задавать вопросы слишком настойчиво или невпопад, то другое. Только не предоставляйте ей никакой информации, кроме общеизвестной. Говорите ей, что я человек скрытный и неразговорчивый, что я туп и скучен – что угодно, лишь бы она поняла, что я не делюсь с вами никакой информацией. Попытайтесь приглядывать за девицей, если это можно будет сделать, не вызывая больших подозрений. Могу я рассчитывать на вас, Мэри?
– Я сделаю все возможное, милорд.
– Прекрасно. Мы с лордом Бонтриомфом устраиваем в отеле временную явочную квартиру. Там всегда будет дежурить сержант. Если у вас появится какая-то информация, передайте через него, а лучше оставьте запечатанный конверт с моим именем.
– Очень хорошо, – сказала ее милость, – я беру на себя эту часть расследования. Вы занимаетесь своей работой, я своей.
Лорд Бонтриомф терпеливо ожидал Дарси в коридоре.
– Куда теперь? – спросил он.
– Вниз, к главному управляющему, йомену Луи, – проговорил лорд Дарси. – Заодно договоримся относительно нашей временной штаб-квартиры.
Они направились к лестнице.
– А вы можете выделить троих хороших сержантов, чтобы в ней постоянно, все двадцать четыре часа в сутки, находился дежурный?
– Без труда, – ответил Бонтриомф. – Вам сыщиков в штатском или детективов в мундире?
– Обязательно в мундире. Все будут знать, что они из Охраны, тем самым отвлекая внимание от тех детективов в штатском, которые могут нам понадобиться.
– Хорошо. Я договорюсь с командиром Хеннели.
Внизу, за регистрационной стойкой, лорд Бонтриомф выразил желание побеседовать с йоменом Луи Болмером. Клерк немедленно исчез и через минуту появился снова со словами:
– Йомен Луи просит вас, милорды, соблаговолить пройти в его кабинет.
Оба следователя последовали за клерком в расположенный позади конторки кабинет. Болмер приветствовал их стоя.
Главный управляющий выглядел откровенно скверно. Даже если не считать темных мешков под глазами, его одутловатое лицо побледнело и осунулось, словно бы под складками и мешочками ставшей прозрачной кожи прятался желтый нутряной жир, а не плоть. Улыбка его показалась обоим милордам искренней, но такой же усталой, как и сам йомен.
– Добрый день, ваши светлости, – поздоровался он. – Чем могу помочь?
Лорд Бонтриомф представил лорда Дарси и объяснил, что им нужно помещение для временной штаб-квартиры.
– У нас наверняка… да, у нас найдется такое помещение, – проговорил управляющий после недолгого раздумья. – Мы сможем предоставить вам комнату ночного дежурного. Он поместится в комнату дневного дежурного, если… хм… то есть когда вернется к работе. Я вынесу наружу его стол и… хм… распоряжусь, чтобы… э… его вещи перенесли в другое помещение. Кабинет вполне просторный, разве что чуть меньше этого. Подойдет?
– Если можно, мы хотели бы его осмотреть, – сказал Бонтриомф.
– Конечно. Если вашим светлостям будет угодно пройти…
Он повел их в коридор, шедший от приемного зала в заднюю часть здания и начинавшийся от приемной стойки. Справа, в нескольких ярдах от приемного зала, располагались две двери. Далее с каждой стороны вели еще несколько дверей. Йомен Луи открыл перед ними вторую дверь.
– В первой комнате кабинет дневного дежурного, – пояснил он. – А вам я предлагаю вот этот, ваши светлости.
И одним движением руки обвел комнату размером пятнадцать на пятнадцать футов.
– По-моему, превосходное помещение, – выразил свое мнение лорд Бонтриомф. – Как по-вашему, Дарси?
– Подходит. – Дарси посмотрел в сторону коридора, уводившего в заднюю часть здания. – А куда ведет этот коридор, йомен Луи?
– Там расположены чисто служебные помещения, ваша светлость. Склады всякого рода, мастерская по починке мебели, прачечная, дворницкая и все такое. Дверь в самом конце коридора – это черный ход. Он выходит в Чадный переулок, являющийся продолжением Аппер-Суондэм-лейн.
– А можно ли открыть эту дверь снаружи?
– Только ключом. На ней установлен ночной замок: выйти может всякий, но без ключа обратно не войдешь.
– У меня есть идея, – воскликнул лорд Бонтриомф. – Мы можем поставить здесь стражника, чтобы никто не мог проникнуть в гостиницу, не имея на это разрешения, а затем отопрем дверь. Так наши солдаты могут входить и выходить по своему усмотрению, а не топать через парадный вестибюль, смущая гостей. Вас это устроит?
– Конечно, ваша светлость!
– Хорошо. Я поставлю здесь сержанта ведать всеми вопросами.
– Прекрасно, ваша светлость. Я прикажу вынести стол. Будут ли какие-нибудь вопросы?
– Да, – сказал лорд Дарси. – Еще один вопрос. Вчера отель был закрыт для всех, кроме участников Съезда целителей и магов, правильно?
– И их гостей. Мы впускали внутрь только явившихся по делу посетителей. Привратникам были даны на сей счет четкие указания.
– Понятно. А записи велись?
– О да. Книга регистрации посетителей постоянно находится при входной двери. Сегодня, конечно, это не совсем так, ибо Съезд открыт для всех посетителей, но в остальные дни записи ведутся регулярно.
– Мне хотелось бы ознакомиться со списком, если возможно.
– Безусловно, ваша светлость. Прошу вернуться в мой кабинет, я принесу туда журнал регистрации посетителей.
Где-то через минуту все трое мужчин уже смотрели на страницы переплетенного в ткань регистра, лежавшего открытым на столе Болмера.
– Это страница среды, – пояснил Луи Болмер. – От полуночи до полуночи.
Лорд Дарси и лорд Бонтриомф со всем вниманием обратились к регистру. Лист был разграфлен на четыре столбца, обозначенные: «Время прибытия», «Имя», «Дело» и «Время убытия».
Записей было немного; первую оставил в половине седьмого явившийся с почтой курьер Королевской Почтовой службы, отбывший уже через пять минут. Без двенадцати минут девять прибыл коммандер лорд Эшли со служебной депешей для мастера Шона О'Лохлэнна, покинувший отель в пять минут десятого. В две минуты десятого пожаловал лорд Бонтриомф по «личному делу маркиза де Лондона». Время убытия проставлено не было. Следующую запись оставили в пятьдесят одну минуту десятого. Она гласила «Командир Стражи Хеннели Грейми с четырьмя ратниками. По делу короля».
– Ни малейшей зацепки, – пожаловался лорд Бонтриомф. – Но, с другой стороны, я и не надеялся на приятные неожиданности.
Лорд Дарси усмехнулся.
– Какую же вы ожидали увидеть запись? Время девять двадцать, чародей Люцифер С. Вельзевул. Цель посещения: убийство мастера сэра Джеймса Цвинге. Время убытия: девять тридцать одна?
– Зато было бы полезно, – вздохнул лорд Бонтриомф.
– Насколько я вижу, время убытия лично вас и рядовых не проставлено. – Дарси посмотрел на йомена Луи. – Почему?
Управляющий как раз подавил зевок.
– Э? Что, ваша светлость? Время отбытия? Дело в том, что в отеле собралось столько снующих туда-сюда стражников, что я распорядился пропускать военнослужащих королевского правопорядка без регистрации.
– Простите меня, милорды. – Управляющий подавил еще один зевок. – Совсем не спал сегодня. Ночной дежурный, которому положено следить за порядком с полуночи до девяти утра, вчера вечером не вышел на работу, так что мне пришлось заменить его.
– Все в порядке, – заверил его лорд Дарси, не отводя взгляда от регистрационного журнала. На странице присутствовало еще несколько записей, в основном оставленных негоциантами и промышленниками, пользовавшимися магией или нанимавшими магов для своей работы. Внимание его привлекла одна строчка.
– А это что? – он ткнул в нее пальцем.
– Два пятьдесят четыре пополудни, коммандер лорд Эшли, официальное поручение управляющему Болмеру, – прочел вслух лорд Бонтриомф.
– Не проставлено время отбытия.
– Ух ты… ну, ваши светлости, флотские чины так взад-вперед и ходили. По служебным делам.
– По служебным делам? А какое отношение они имели лично к вам? – спросил Дарси.
– Не совсем ко мне. Они пришли к… Полу Николсу, моему ночному дежурному.
– Что они от него хотели?
– Я… я не вправе сказать, ваша светлость. Адмиралтейские строго-настрого запретили. Именем короля.
– Понятно, – жестким тоном проговорил лорд Дарси. – Благодарю вас, йомен Луи. Попозже к вам подойдет сержант, который займет этот кабинет. Пойдемте, Бонтриомф.
Повернувшись, он вышел из кабинета, лорд Бонтриомф последовал за ним.
Они прошли почти через весь вестибюль, стараясь держаться подальше от людных киосков. Наконец лорд Бонтриомф спросил:
– Вы жаждете крови, милорд?
– Черт меня побери, вы правы, – отрезал Дарси. – Далеко ли отсюда канцелярия Адмиралтейства?
– Если пешком, то минут десять ходьбы, на экипаже доберемся за три.
– Экипаж, да поскорее! – попросил лорд Дарси.
Лакей Барни стоял рядом с экипажем возле бордюра в нескольких ярдах от парадной двери гостиницы.
– Барни! – крикнул лорд Бонтриомф. – Где Деннис?
– Еще в пабе, милорд, – откликнулся лакей.
– Готовьтесь к отъезду, а я сбегаю за ним.
Перебежав через улицу, он исчез за дверью паба и уже через тридцать секунд появился из нее вместе с кучером.
– В канцелярию Адмиралтейства! – приказал лорд Бонтриомф, пока Деннис взбирался на свое место. – Как можно быстрее.
Он опустился на сиденье рядом с лордом Дарси.
– Выходит, Смоллетт что-то от нас скрывает, – протянул Бонтриомф, когда экипаж, качнувшись, тронулся с места.
– Во всяком случае, ему известно нечто, чего не знаем мы, – отозвался лорд Дарси.
– Учтите, что приказ помалкивать был отдан Болмеру вчера, до того как король приказал нам соединить усилия.
– Так, – согласился лорд Дарси. – Однако учитывая тот факт, что весь флот стоит на ушах по поводу внезапного исчезновения одного человека, a судя по виду йомена Луи Болмера, он не сомневается в том, что больше не увидит своего ночного дежурного, не кажется ли вам странным, что ни Смоллетт, ни Эшли не упомянули об этом факте сегодня утром?
– Более чем странным, – согласился лорд Бонтриомф. – Как я и сказал: Смоллетт что-то от нас скрывает. Вы будете держать его, а я дам ему в глаз, или предпочтете обменяться ролями?
– Ни то ни другое, – возразил лорд Дарси. – Мы оба возьмем его за руки и заломим их за спину.