Кончина милорда Жильбера, графа де ла Вексена, оказалась весьма впечатляющей.
Его светлость жил и работал в замке Жизор, возвышающемся над одноименным городком, столицей графства Вексен, что расположена в восточной части герцогства Нормандского. Древняя крепость была воздвигнута еще в одиннадцатом веке, хотя с тех пор неоднократно перестраивалась и достраивалась.
Де ла Вексен унаследовал престол графства в 1951 году и правил с мудростью и благоразумием. У него были сын, дочь, а также одно увлечение.
Комбинация всех трех факторов и привела к его смерти.
Вечером одиннадцатого апреля 1974 года, отслушав службу Великого четверга Страстной недели, милорд де Вексен поднялся по винтовой лестнице Красной башни в сопровождении следовавших за ним двоих доверенных сержантов личной гвардии – за которыми, в свой черед, спешили четверо рядовых гвардейцев.
Милорд граф имел обыкновение подниматься в свое sanctum sanctorum на верхнем этаже Красной башни, на целых восемь десятков футов возвышавшемся над мощенным камнем двором, где и погружался в любимое занятие, не допуская никаких помех с чьей-либо стороны.
Словом, без минуты десять он вступил в личные покои, оставив гвардейцев за дверью. Ибо никому, за исключением его самого, уже двадцать лет не дозволялось вступать в верхнее помещение Красной башни.
Заперев дверь и опустив тяжелый засов, он полностью отгородился от внешнего мира.
После этого живым его видели лишь двое людей, и то на какие-то доли секунды.
Напротив Красной башни, на другой стороне просторного мощеного двора, располагался храм Святого Мартина, сооружение относительно новое, построенное в начале шестнадцатого века, о чем свидетельствовал ричардианский стиль его архитектуры. Храм сиял. Из широких со средниками окон на двор проливался теплый и желтоватый свет; огни должны были гореть всю ночь, ибо в репозитории шла всенощная служба.
В огромном камине трапезной потрескивал небольшой огонек – его пламени едва хватало изгнать холодок приятного весеннего вечера. В стоявших на каминной доске больших часах неспешно качался маятник, и минутная стрелка неумолимо приближалась к десяти.
Лорд Жизор, единственный сын де ла Вексена, вновь наполнил свой бокал хересом. Коренастый и не сказать чтобы красивый мужчина был молодой копией своего отца, с той лишь разницей, что у него были черные волосы и темно-карие глаза матери вместо каштановой копны и голубых глаз отца. Он отвернулся от буфета с откупоренным графином в руках.
– Не желаете ли еще, моя дорогая?
Девушка, сидевшая в просторном и уютном кресле напротив камина, улыбнулась в ответ:
– С удовольствием.
Правой рукой она протянула бокал, а левой отвела со лба прядь длинных светлых волос.
«Она прекрасна», – подумал его светлость.
Наполнив бокал, лорд Жизор вернулся к буфету с графином. Вставив в графин пробку, он начал:
– Не стоит думать плохо о милорде отце, Мадлен, пусть иногда он и бывает раздражителен. Он…
– Знаю, – перебила она его. – Знаю: он думает только о графстве. Но не об отдельных людях.
Слегка нахмурившись, его светлость вернулся со своим бокалом и занял соседнее кресло.
– Он думает о людях, любимая. Он обязан думать обо всех жителях Вексена, как придется и мне, когда я унаследую графский престол. Естественно, ему приходится мыслить вширь и вдаль, однако об отдельных людях он тоже заботится.
Отпив глоток вина, она печально посмотрела на него.
– Включает ли эта его забота о людях тебя или меня? Он знает, что мы любим друг друга, но запрещает нам жениться и настаивает на том, чтобы ты взял в жены леди Эвелин де Сен-Бриё – несмотря на то, что она тебя не любит, как и ты ее. Похоже это, по-твоему, на заботу или же это просто желание устроить тебе политически выгодный брак?
Лорд Жизор закрыл глаза и на мгновение прикусил язык. Они неоднократно возвращались к этой теме, ничего нового для себя он не услышал. Он много раз объяснял Мадлен, что если милорд граф вправе запретить брак своему сыну, то женить его вопреки собственной воле он не в состоянии. Жизор снова и снова повторял ей, что может представить дело о собственной женитьбе на рассмотрение его королевскому высочеству герцогу Нормандскому, а если и это не поможет, его императорскому величеству – однако не станет делать этого из почтения к отцу. От неоднократных повторений у него уже буквально разболелась голова.
Он, конечно, не упомянул о своем плане жениться на Мадлен без лишних формальностей. Девушка вполне могла возмутиться.
Он снова открыл глаза.
– Потерпи, моя дорогая. Уверяю тебя: он…
– Снизойдет к твоему намерению? – перебила она. – Никогда! Граф де ла Вексен согласится на наш брак только тогда, когда графом де ла Вексеном станешь ты! Твой отец…
– Тихо! – приказал лорд Жизор. – Моя сестра.
В дальнем конце трапезной открылась и закрылась дверь в часовню Владычицы. Женщина, приближавшаяся к ним по широкой ковровой дорожке со скорбной улыбкой на лице, осторожно сняла с головы положенную в церкви вуаль и наконец произнесла:
– Ваша очередь, милорд брат. С десяти до одиннадцати, не забыли?
Допив вино, лорд Жизор с улыбкой поднялся на ноги.
– Разумеется, миледи Беверли. «Так ли не могли вы побыть со Мной и одного часа?» – как сказано в Евангелии от Матфея. Завтра Великая пятница, день Распятия, и предшествующую ему ночь следует символически провести в Гефсиманском саду, с Господом нашим.
Жизор посмотрел на часы: до десяти оставалась ровно одна секунда.
– Отче, пришел час, прославь сына твоего… – он начал было читать отрывок из Евангелия от Иоанна.
Маятник качнулся вниз.
Часы прозвонили в первый раз.
– Что это еще за чертовщина? – воскликнул лорд Жизор.
Со двора до его ушей донесся жуткий крик.
Буквально минуту назад возле стены трапезной стояли двое из личной охраны графа: рядовой на посту и сержант гвардии, совершавший вечерний обход. Они только что обменялись обычными военными приветствиями. Караульный доложил, что на посту все спокойно, сержант подобающим образом поблагодарил его за службу.
– Ну что, Жейми, стоять на посту в апреле всяко лучше, чем в марте? – спросил он с ухмылкой.
– Во всяком случае, нос не отморозишь, сержант Андре, – ответил караульный с такой же ухмылкой.
Взгляд его вдруг устремился к небу. Уголком глаза он заметил, что в окне наверху башни мелькнул огонек.
– А вот и милорд граф.
Сержант Андре последовал примеру Жейми. Он понимал, что караульный вовсе не имел в виду, что милорд граф приближается к посту, а просто отметил, что его светлость уже в своих личных покоях в Красной башне. Они к этому уже давно привыкли. Граф посещал свою уединенную мастерскую нечасто, однако каждый раз вел себя самым предсказуемым образом. Он давал знать о своем присутствии в лаборатории приближавшимся от двери к окну мерцающим огоньком факела газовой зажигалки, блеснувшим за ромбиками стекол в причудливом переплете. Затем вставал на стол перед окном, чтобы зажечь пристроенный над оконным переплетом газовый рожок, огонек поднимался выше и исчезал, оставляя вместо себя проливавшийся вниз полукруг света газовой лампы.
И вдруг привычная картина резко нарушилась.
Вместо теплого света лампы в окне что-то вспыхнуло и секунду-другую носилось по комнате.
А затем и само окно разлетелось на осколки, вниз посыпались стекла и обломки свинцового переплета. В оконном проеме показалась дергающаяся фигура милорда де ла Вексена и с отчаянным воплем повалилась вперед… крик вырвался из его горла, небольшой факел оставался в его руке, рассыпая в воздухе кометный хвост искр и дыма.
Наконец граф разбился о плиты двора со всей неизбежной в таком случае прямолинейной грубостью, и разом наступившую тишину нарушало лишь тонкое пение осколков стекла, все еще осыпавшихся вниз из разбитого окна.
Уже в 00:44 того же вечера Жак Туаль, командир Стражи порядка в городе Жизор, вместе с двумя сержантами наблюдал за прибытием поезда из Руана.
Он холодным взглядом изучал полуночных пассажиров, покидавших купе первого класса. Их было немного, и вскоре он заметил нужное ему трио.
– Пошли, – приказал он сержантам. – Это они.
Трое офицеров королевского правопорядка направились к прибывшим, ожидавшим их возле вагона. Возглавлял группу высокий темноволосый симпатичный худощавый мужчина в вечерней одежде аристократа. Его сопровождали невысокий и мускулистый пузатый простолюдин в рабочем одеянии мага, а также пожилой сухой мужчина с пенсне на носу седовласой головы, также в приличной для джентльмена вечерней одежде. Плечи их украшал вышитый герб герцога Нормандского.
Командир Жак подошел к аристократу.
– Милорд Дарси?
Лорд Дарси, главный следователь его королевского высочества герцога Нормандии, кивнул.
– Да. Командир Стражи Жак Туаль?
– Да, м’лорд.
– Мои коллеги, – представил лорд Дарси своих спутников, – Шон О'Лохлэнн, мастер магии, главный судебный маг его королевского высочества; доктор Джеймс Пейтели, главный судебный хирургевт.
Поздоровавшись с прибывшими, командир Стражи представил своих подчиненных:
– Сержанты Поль и Бертрам. Вас ожидает служебный экипаж, м’лорд.
Через четыре минуты карета уже катила по направлению к замку Жизор. Благодаря пружинным рессорам и пневматическим шинам поездка была вполне комфортной, несмотря на брусчатую мостовую улиц. Затянувшееся молчание нарушил лорд Дарси:
– Вы как будто приуныли, мой дорогой командир.
– Что? Oх. Да. Простите, м’лорд. Просто задумался.
– Понятно. Могу ли я осведомиться о предмете ваших раздумий?
– Не нравятся мне такие дела, – откровенно заявил командир Жак. – Не гожусь я для них. Для призраков, демонов, черной магии и все такое. Я ведь не ученый, а простой офицер.
В голубых глазах мастера Шона зажегся огонек интереса.