– Конечно нет, милорд, – ответил герцог. – А как насчет вас, подполковник? Не хотите ли пройтись с нами?
Денверс с хмурым выражением лица посмотрел на свой почти опустевший бокал.
– Сомневаюсь. Прошу разрешения остаться здесь, ваше высочество, лучше побуду на связи на тот случай, если с новостями появятся Делагарди или старший сержант.
Раздвижные двери были заперты, и лорд Дарси вставил в замочную скважину ключ, помеченный цифрой 5. Тот повернулся. Легко, даже слишком легко. Совершив полный оборот, ключ щелкнул и остановился на прежнем месте. Поворот в противоположную сторону закончился с тем же результатом. Язычок оставался на месте.
– Прошу прощения, милорд, – вмешался Торкуин Сколл, – но, сдается, мне придется пойти вместе с вами. Неправильный ключ даже не повернет цилиндр; правильный повернет, но зацепит цилиндр только в том случае, если ключ будет в руке правильного человека. Штука хитрая даже для меня, поскольку замок был настроен на покойного милорда.
Взяв кошелек с ключами, он вставил в замок ключ номер пять, закрыл глаза и осторожно повернул. Замок щелкнул.
– Готово, милорды, ваше высочество.
Четверо мужчин вышли на веранду.
– А у вас не остался комплект ключей, настроенный лично на вас, йомен Торкуин? – спросил лорд Дарси.
– Так и есть, милорд, пользовался ими всего неделю назад для регулярного обслуживания и обновления заклинаний. Я взял бы его собой, если бы знал, что произошло. Но этот капитан – как его там? – Браун… если бы он только поделился, куда мы едем. Но он сказал лишь то, что я нужен герцогу, так что я заседлал конягу и поехал.
– Простите за беспокойство, йомен Торкуин, – проговорил его высочество.
– О нет, никаких извинений, ваше высочество, в них нет нужды. Так уж устроены военные. Исполнил приказ, отдал приказ – и никаких объяснений, особенно перед штатскими. Никаких извинений, ваше высочество. – Сделав широкий жест рукой, он спросил: – Как вам галерея, благородные сэры?
– Потрясает, – пробормотал лорд Дарси, – своим великолепием.
Почти вся западная стена была полностью застеклена – семь окон по шесть футов шириной, разделенных только узкими колоннами. Тяжелые театральные портьеры, полностью закрывавшие окна, тянулись до самого потолка. Снаружи во тьме время от времени можно было заметить огоньки поисковых фонарей, свидетельствовавшие о том, что драгуны продолжали поиски.
Однако лорд Дарси восхищался вовсе не видом.
Всю восточную стену занимали картины. Среди них не было непристойных, и не все были эротическими, но все они восхваляли красоту, любовь и романтику.
– Это собрание наверняка стоило милорду уйму денег, – отметил верховный адмирал. – Превосходные работы. Какие мастера. Вот! Это Ван Гон, всегда восхищался его работами.
– Некоторые из них, – проговорил герцог, – были написаны специально по заказу усопшего милорда. Вот эта, например.
– Эта, – авторитетным тоном поправил его лорд Питер, – принадлежит кисти Киллгор-Спенглер. Стиль ее я узнаю повсюду.
– А я узнаю и модель, – слегка мечтательным голосом проговорил лорд Дарси.
– И я тоже, – ответил лорд верховный адмирал.
Принц Ричард удивился.
– Вы были знакомы с доньей Изабеллой Марией Констанцей Диас и Карилло де ла Барра?
Лорд адмирал расхохотался.
– O да, ваше высочество. O да. Значит, вы ее и в этом рыжем парике узнали, Дарси?
– В такой позе я узнал бы ее и с мешком на голове, – рассмеялся Дарси.
– Что в этом такого смешного? – возмутился принц Ричард.
– Ваше высочество, – пояснил лорд Дарси. – Эта женщина такая же испанская аристократка, как кобыла нашего подполковника. Ее зовут Ольга Васильевна Половски, агент ноль-пять-пять Серки, польской секретной службы. Самая прекрасная и самая опасная женщина Европы.
– Боже мой! – Принц выглядел потрясенным. – Воксхолл знал об этом?
– Надеюсь, что знал, – проговорил лорд Дарси. – Искренне на это надеюсь.
– Да знал он все, знал, – сказал лорд Питер. – В то время он писал особые донесения во флотскую разведку. Но именно это и делало всю интригу особенно восхитительной.
– Могу себе представить, – прокомментировал лорд Дарси.
Они пошли дальше.
Лорд Дарси окинул длинную галерею опытным взглядом. Если кто-то хотел спрятать в ней чемодан-дипломат размером одиннадцать на пятнадцать дюймов и толщиной в два дюйма, его можно было бы пристроить – хоть и не без труда – в театральных портьерах, плавными дугами нависавших над окнами. Или же в потайной нише за одной из картин. Однако сейчас он предполагал, что чемоданчик таится более или менее на виду.
Замочных дел мастер Торкуин шел первым, отпирая двери. Трое аристократов следовали за ним. За следующей дверью оказалась небольшая, но уютная спальня. Обои здесь были такие же, что и в прихожей, только пастельно-голубого с золотом цвета. Обивка на двух креслах и покрывало на двуспальной кровати соответствовали им. И никакого изысканного мрамора на угловом камине, его облицевали простым плитняком, шершавая и необработанная поверхность которого приятно контрастировала с изысканностью прочей обстановки.
– Интересно, сколько лет этому дому? – полюбопытствовал лорд верховный адмирал, пока они осматривали комнату.
– Немного, по сравнению с главным домом имения, – проговорил лорд Дарси. – Тот построен в позднем робертианском стиле, то есть примерно в тысяча семисотом году.
– А этот домик практически новый, – сказал принц Ричард. – Воксхолл построил его в двадцать седьмом или восьмом году. С тех пор убранство, насколько я понимаю, пару раз меняли, но не так чтобы уж очень существенно. На мой взгляд, здесь очень мило. И картинная галерея куда более оптимистичная, чем в большом доме на холме, где со стен на тебя критически смотрят все эти жуткие старцы.
– Вашему высочеству лучше знать, – пробормотал лорд Дарси.
– Конечно! Помните портрет моего прапрапрадеда Гийома IV? Тот, большой, который висит в Вестминстере? Его написали в тысяча восемьсот десятом году, за два года до его кончины. Этот мрачный донельзя старик восьмидесяти лет от роду до беспамятства пугал меня, когда я был ребенком. Я боялся даже проходить мимо. Пращур мой, как вам известно, смотрел с портрета куда-то в сторону, однако возникало такое впечатление, что если он чуть повернет голову, то увидит тебя насквозь. Так, во всяком случае, казалось мне. И я точно знал, что если этот старикан увидит меня, то поймет, насколько я скверный мальчишка, выпрыгнет из своей рамы и проглотит целиком… Так, в этом комоде ничего нет.
– И в ванной комнате тоже. – добавил лорд Дарси.
– Под кроватью темно, – проговорил адмирал. – Одолжите мне вашу трубочную зажигалку, лорд Дарси. Спасибо. М-м. Нет. И здесь ничего.
Поднявшись на ноги, он отряхнул колени. Лорд Дарси, запрокинув голову, внимательно разглядывал световой люк.
– Непохоже, чтобы его открывали.
Спутники его посмотрели вверх.
– Да, – согласился верховный адмирал. – Если не считать узкую фрамугу с подветренной стороны.
– Точно, – показал герцог. – Она открывается тем шнурком возле стены, пропущенным через шкив.
– Полагаю, во всех внутренних покоях имеются такие потолочные окошки, ваше высочество? – спросил лорд Дарси.
– О да, милорд. Даже в библиотеке, как вы сейчас убедитесь сами. В ней нет окон, так как стены заставлены книжными шкафами. Кроме потолочного окна, свет в нее проникает только через выходящие в сад застекленные двойные двери. – Герцог огляделся. – Далее у нас домашняя кухня.
Они вошли в северное крыло Г-образной галереи и направились к двери в домашнюю кухню. Она открылась от одного прикосновения: Торкуин уже здесь побывал.
Кухонька, однако, оказалась очень маленькой. Воксхолл не устраивал здесь больших званых обедов; когда ему что-нибудь было нужно, слуги приносили еду из дома.
– Не слишком велика, однако спрятать портфель есть где, – проговорил адмирал, открывая духовку. Ничего не обнаружив, он закрыл ее и перешел к шкафам.
Дарси забрался на трехногий табурет и принялся осматривать полки.
– Ваше высочество, – проговорил он, – не нарушу ли я протокол, если спрошу, что именно представляли собой эти «важные документы»?
– Два экземпляра нашего нового военно-морского пакта с Румелией, составленные на трех языках.
– Ох, понятно.
– Будучи нашим посланником при дворе константинопольского Базилевса, лорд Воксхолл немало потрудился, дабы убедить Кирилла согласиться на все наши условия. Греки, конечно, сохраняют за собой контроль над Босфором и Дарданеллами, то есть отделяют Черное море от Средиземноморья.
Казимир Польский все еще пытается обойти нашу морскую блокаду Северного и Балтийского морей. Согласно договору, который мы вынудили его подписать после войны тридцать девятого года, ни один вооруженный польский корабль не имеет права пересекать четырнадцатый меридиан и ни один корабль Империи не имеет права пересекать десятый меридиан при движении в обратную сторону.
– Ни один, кроме наших и скандинавских, – пробурчал верховный адмирал.
– Правильно, – согласился принц Ричард. – Кроме того, этот договор также позволяет скандинавским и имперским военным кораблям останавливать любое польское судно между восьмым и четырнадцатым меридианами и досматривать их на предмет контрабанды – оружия и амуниции – и конфисковывать найденное.
Однако в Средиземноморье ситуация другая. Грекам не понравилось, что во время войны пыталась сделать Польша, и они воспользовались нашей победой для того, чтобы запретить военным кораблям любой страны – за исключением самой Румелии, конечно, – заходить в Мраморное море. Однако им не хватило духу добавить в этот договор пункт о задержании, обыске и конфискации.
– Император Кирилл готов сделать это сейчас, при условии что мы окажем ему поддержку в Средиземноморье. Военному флоту Румелии в долгосрочной перспективе не хватает сил для того, чтобы патрулировать Черное, Мраморное и Средиземное моря, кроме того, их беспокоят османы, не говоря уже о Северной Африке. Новый договор учитывает все эти факторы.