Внимательно изучив схему, Дарси вернул ее Торкуину и коротко поблагодарил его. А потом пустился в обход по комнате, глядя строго перед собой на нечто такое, чего остальные увидеть не могли. Все молчали. По прошествии нескольких минут он вдруг остановился.
– Надеюсь, что водопровод в этом доме в полном порядке, ваше высочество?
– Наверное. Как и газ, он включается снаружи, и слуги должны были подключить его, когда им сообщили, что лорд Воксхолл возвращается домой.
– Хорошо. Надеюсь, вы простите меня, джентльмены? – Он открыл дверь к западу от камина и вошел в переднюю спальню.
– Какая глубина, какой ум у его светлости, а, мастер? – восхитился замочных дел мастер Торкуин.
– Возможно, наиболее блестящий адепт дедуктивного метода на всей земле, – согласился мастер Шон. – И возможно, также индуктивного. Интересно, что он обнаружил на этом вашем плане? А ведь он что-то увидел. Я его хорошо знаю.
– Давайте и мы посмотрим, может, и нам повезет, – предложил принц Ричард. – Мы знаем все, что знает он. И если он нашел какой-то ответ, то и мы на это способны.
– Как, наверное, скажет сейчас мой друг Торкуин: а готовы ли вы поставить на это золотой соверен? – расплылся в улыбке мастер Шон.
– Ни в коем случае, – твердо ответил его королевское высочество.
Все четверо принялись разглядывать схему дома.
Они все еще без малейшего результата рассматривали ее, когда спустя несколько минут из спальни появился лорд Дарси с блаженной улыбкой на лице.
– Ах, ваше высочество! Вам, конечно, приятно будет узнать, что всем волнениям пришел конец! Все прекрасно! Предсказываю… – Он театрально поднял палец. – Предсказываю, что уже скоро в этом самом доме появится человек, которого вы давно не видели… человек, восставший из недр земных, из легендарных глубин ада, держа искомый вами предмет. Он и его подручные восстанут из тьмы на свет. Я все сказал!
– Откуда вам это известно? – посмотрел на него герцог.
– Ага! Я слышал голоса, хотя не видел говорящих, – многозначительно изрек лорд Дарси.
– Что с вами, Дарси? – с опаской спросил принц.
Следователь поклонился, разведя руки в сторону.
– Я подобен погоде, ваше высочество. Когда ветер мягок, мягок и я; когда прохладно, и я прохладен; когда ветер резок, тогда и я резок. Вы не замечали, насколько благоуханна сегодняшняя ночь за стенами дома?
– Вот как, милорд, значит, вам что-то известно. Что именно? – командным тоном потребовал ответа верховный адмирал.
– Вы правы, – проговорил лорд Дарси, вновь обретая часть привычного самообладания. – Прошу всех внимательно посмотреть на этот план. И при этом вспомните, что замочный мастер Торкуин недвусмысленно объявил, что лорд Воксхолл по разу прошел через все шестнадцать дверей в этом доме – не считая дверей ванных комнат… по разу и только по одному разу. Я правильно говорю, мой добрый Торкуин?
– Ага, милорд, это так.
– В таком случае факты с неизбежностью направляют нас к единственному возможному выводу, что в свой черед указывает нам, где именно почти наверняка должен находиться договор. Разве вы не видите?
Примерно за минуту все они не смогли этого заметить.
Тогда лорд Дарси спокойно произнес:
– Как же он попал в дом?
Торкуин, замочных дел мастер, посмотрел на него с удивлением:
– Через одну из входных дверей, конечно. У милорда были все ключи.
– Боже мой, да! – внезапно воскликнул мастер Шон. – Четность, милорд. Четность!
– Именно, мой дорогой Шон! Четность! – подтвердил лорд Дарси.
– Не понимаю, – откровенно признался адмирал. – Что за четность?
– Способность образовывать пары, ваша светлость, – отрапортовал мастер Шон. – Иными словами, чет или нечет? В этот дом можно войти через четыре двери – здесь чет. Если бы он прошел раз и только раз через все эти четыре двери – причем неважно, где находился бы в промежутках, – то закончил бы свой путь вне дома.
– Вошел-вышел-вошел-вышел, – проговорил принц Ричард. – Ну конечно! Тогда как… – Он вновь посмотрел на план.
– Не одолжите ли мне листок чистой бумаги и карандаш? – попросил лорд Дарси, склоняясь к невысокому Торкуину, который немедленно исполнил его просьбу, пошарив в своем саквояже.
– Имеет ли значение маршрут, которым он воспользовался? – спросил лорд адмирал.
– Маршрут? Нет, конечно. – Дарси торопливо набросал схему и положил листок на каминную доску. – Он мог избрать десять тысяч различных вариантов своего пути и при этом все равно пройти через каждую дверь только один раз. Нет, маршрут абсолютно неважен.
– Но тут снова возникает четность, – напомнил мастер Шон. – Это правило справедливо для любой комнаты с четным числом дверей. Я понимаю, к чему клонит его светлость.
– Безусловно, – согласился лорд Дарси. – Осознав, что он не мог войти через любую из внешних дверей, я понял, что в дом можно войти и через некий секретный вход, что прекрасно согласуется с романтическим характером Воксхолла. Догадавшись, где именно заканчивался в доме его маршрут, я понял, где искать тайный вход. Поэтому я извинился и отправился на поиски. Я решил не пробуждать в вас пока еще необоснованную надежду и попытался удостовериться в том, что договор находится именно там.
– Вы ведь сказали, что идете в гальюн, – изрек лорд верховный адмирал.
– Я этого не говорил. Я просто спросил, работает ли водопровод. Вывод сделали вы сами. Словом, я проверил и услышал голоса из…
Откуда-то снизу донесся голос:
– Эй там, наверху! Есть кто в доме?
– Пойдемте, – предложил лорд Дарси. – Должно быть, командир Донал принес хорошие вести. Я оставил за ним право найти чемоданчик.
Все прошли через столовую в домашнюю кухню. Из винного погребка друг за другом выбирались Донал с парой сержантов.
Командир Стражи обеими руками прижимал к груди тяжелый кожаный дипломат, а лицо его озаряла ангельская улыбка, прогнавшая даже тени привычной угрюмости.
– Мы нашли его, ваше высочество! Вот он!
Герцог взял чемодан и заглянул внутрь.
– Да! Он самый! Все в порядке, командир Донал. Поздравляю. И благодарю. Где вы его нашли?
– Итак, ваше высочество, когда обыск дома ничего не дал, мы отправились искать потайные панели. И обнаружили старинный тоннель за фальшивыми полками в винном погребе. Когда-то там, на холме, стоял замок. Нынешний особняк поставлен на его фундаменте. Должно быть, тоннель служил для бегства в случае осады: он заканчивался здесь, в чаще. Лорд Воксхолл наверняка намеренно построил свой летний домик на месте выхода из тоннеля. Мы пошли по нему и оказались здесь. Чемоданчик же находился на полу тоннеля за служившей дверью фальшивой полкой.
– Что ж, еще раз благодарю вас, командир Донал, – промолвил принц. – Можете отозвать своих людей. Мы нашли то, что искали.
Все вновь вернулись в прихожую, и после того как стражники ушли, принц Ричард смерил лорда Дарси негодующим взглядом.
– Человек, которого я давно не видел, – процитировал он милорда.
– Пара часов – это тоже давно, – с блаженным спокойствием отреагировал лорд Дарси.
– А могу ли я поинтересоваться, что же изображено на том листке бумаги, над которым вы так усердно трудились?
– Безусловно, ваше высочество. Вот. Как вы видите, здесь изображен один из маршрутов, которым мог пройти Воксхолл. Возможностей тысячи, но каждый из них должен был начаться в этой комнате и закончиться в домашней кухне, или наоборот. В этом доме всего две комнаты с нечетным количеством дверей. Раз он умер в этой комнате, значит, путь его должен был начаться на кухне. И единственный путь туда ведет через винный погреб.
– Как все просто, когда заранее знаешь ответ, – заметил герцог. – Но мне еще нужно приказать подполковнику Денверсу, чтобы он увел отсюда своих драгун. Давайте потушим огни, а вы, подмастерье Торкуин, окажите любезность, заприте все четыре входные двери.
– И те, что ведут в оранжерею, ваше высочество, – строгим голосом произнес коренастый крепыш. – Лорд Воксхолл не потерпел бы ни одного садовника в своем доме.
– Разумеется.
Они заперли двери и погасили огни.
Задув последний газовый рожок в прихожей, лорд Дарси бросил печальный взгляд на место возле камина, на котором умер лорд Воксхолл.
– Obit surfeit vanitatis, – прошептал он.
И тьма окутала дом.
Неаполитанский экспресс
1
Его королевское высочество принц Ричард, герцог Нормандский, сидя на краю своей постели в герцогском дворце, только что стянул сапог с левой ноги и готовился снять другой, когда в дверь опочивальни осторожно постучали.
– Да? Кто там еще? – В его голосе к усталости примешивалось явное недовольство.
– Сэр Леонард, ваше высочество. Боюсь, дело важное.
Сэр Леонард был личным секретарем герцога и главным фактотумом. Если он сказал, что дело важное, значит так оно и есть. Тем не менее…
– Входите, сэр, но если вы не заметили, сейчас пять утра! У меня выдался трудный день, и я совсем не спал.
Сэр Леонард все понимал и потому не стал обращать внимание на его слова.
– Внизу вас ждет коммандер Даглас, ваше высочество, с письмом от его величества с пометкой «Чрезвычайно срочно».
– Oго. Что ж, давайте посмотрим.
– Коммандеру было приказано вручить его лично вам в руки, ваше высочество.
– Вот еще докука, – пожаловался его высочество уже без особого возмущения и принялся натягивать только что снятый сапог.
К тому времени, когда он спустился в комнату, где его ожидал коммандер Даглас, принц Ричард уже не выглядел ни усталым, ни растрепанным. Навстречу коммандеру вышагивал высокий, симпатичный и светловолосый представитель гордого рода Плантагенетов, члены которого правили Англо-французской империей уже более восьми веков.
Коммандер Даглас, подтянутый и седеющий мужчина, поклонился вошедшему герцогу.
– Ваше высочество.
– Доброе утро, коммандер. Насколько я понимаю, вы привезли письмо от его величества.
– Так точно, ваше высочество. – Флотский офицер передал ему запечатанный конверт. – Мне приказано дождаться ответа, ваше высочество.
Герцог взял конверт и указал в сторону ближайшего кресла.
– Садитесь, коммандер, а я пока разберусь, в чем тут дело.
Опустившись в другое кресло, он сломал печать и достал письмо.
На верху бумаги красовался оттиск государственной печати, под ним было написано:
«Мой дорогой Ричард,
Планы немного изменились. Из-за непредвиденных обстоятельств приготовленный вами к отправке пакет должен последовать морем, а не сушей. Податель сего письма, коммандер Эдви Даглас, доставит его и вашего курьера в место назначения на своем судне “Белый дельфин”. Это самый быстрый корабль нашего флота, и путешествие много времени не займет.
Всего наилучшего.
Твой любящий брат,
Принц Ричард уставился на только что прочитанные строчки. Под упомянутым его величеством пакетом имелся в виду недавно согласованный и подписанный военно-морской пакт между Кириллом, императором Константинопольским, и королем Джоном. Если экземпляр договора вовремя попадет в Афины, Кирилл немедленно предпримет все меры, чтобы закрыть Мраморное море для так называемых польских «торговых» кораблей, на деле представляющих собой замаскированные легкие крейсера, которые флот короля Казимира строил в Одессе. Если эти корабли сумеют выйти из Черного моря, Казимир Польский впервые за сорок лет получит эскадру в Средиземноморье и Атлантике. Договор, заключенный со скандинавами в конце войны 1939 года, закупорил поляков на Балтике, однако в тексте закрепленного тогда же договора с греками имелись внушительные прорехи.
Эти недостатки были исправлены в новом договоре, но Кирилл не станет приступать к действиям до тех пор, пока в его руки не попадет подписанный документ. В данный момент в Черном море уже находились три замаскированных крейсера, и как только они пройдут через Дарданеллы, остановить их уже не удастся. Нужно было запереть их в Мраморном море, а это означало, что подписанный экземпляр договора должен попасть в Афины как можно быстрее.
Специальными людьми были произведены необходимые расчеты, составлены планы, графики и расписания, предусматривавшие максимально быструю доставку документа.
И вот теперь его императорское величество Джон IV, милостию Божией король Англии, Франции, Шотландии и Ирландии; Император Римской и Германской наций; глава клана Моктессумидов; сын Солнца; лорд-протектор Западных континентов Новой Англии и Новой Франции; защитник истинной веры, меняет эти планы. Конечно, он имел на это полное право, в этом не может быть сомнений. Но…
Принц Ричард посмотрел сперва на свои наручные часы, а потом на коммандера Дагласа.
– Боюсь, что послание моего брата короля несколько запоздало, коммандер. Предмет, о котором идет речь, через пять минут отправится из Парижа на «Неаполитанском экспрессе».
2
Длинные ярко-красные вагоны «Неаполитанского экспресса» как будто сами рвались поскорее отправиться в путь, две десятидюймовые полосы, синяя и белая, на их бортах создавали почти полную иллюзию движения. Далеко впереди, во главе поезда, уже за пределами Южного вокзала, пыхтел, выпуская струи пара, головной вагон.
Как обычно, экспресс был заполнен до отказа. Он совершал рейсы из Парижа в Неаполь всего два раза в неделю. Билеты раскупали быстро, и в списке ожидания тоже было много желающих.
Занимать место в списке очередников было неудобно тем, что, когда кто-то отказывался от поездки, об этом становилось известно едва ли не в самый последний момент, и людям приходилось либо немедленно соглашаться на условия, либо передавать свое право следующему за ним.
Самые шикарные места в «Неаполитанском экспрессе» располагались в восьми двухместных купе в последнем вагоне поезда, отделенном от остальной части поезда вагоном-рестораном. Все шестнадцать мест были забронированы заранее, но трое пассажиров в последний момент отказались от поездки. Два места были тут же выкуплены очередниками, без особой радости доплатившими за них разницу. Но шестнадцатое место так и осталось свободным: никто из остальных не мог позволить себе дополнительные расходы.
Пассажиры поднимались в вагон. Один из них – невысокий, темноволосый и хорошо одетый ирландец, державший в одной руке разрисованный таинственными знаками портплед, а в другой – чемодан, по документам значился как мастер магии Симус Килпадрейг. Он внимательно, но незаметно для всех прочих наблюдал за пассажирами. Непосредственно перед ним в очереди стоял широкоплечий, крепкий с виду и уже седеющий мужчина, назвавшийся сэром Стэнли Гэлбрайтом. Он поднялся в вагон, не оглянувшись на мастера Симуса, который назвался контролеру, поставил свой чемодан, подал билет и получил назад корешок.
Последним за ним в очереди стоял высокий и худощавый джентльмен с каштановой шевелюрой и того же цвета окладистой бородой. Мастер Симус уже обратил внимание на этого человека, когда тот спешил по перрону к поезду. В одной руке он держал чемодан, а в другой – трость с серебряным набалдашником. При ходьбе он слегка прихрамывал. Чародей слышал, как он назвал контролеру свое имя – йомен Джон Пибоди.
Мастер Симус сразу понял, что мужчина только изображает хромого, а внутри его трости скрывается шпага, но ничего не сказал, а молча поднял чемодан и поднялся в вагон.
В небольшом салоне в самом конце вагона столпились пятеро или шестеро пассажиров. Остальные, как нетрудно было предположить, уже расположились в своих купе. Согласно билету, купе мастера мага, номер два, находилось в передней части вагона. Он направился дальше, все так же держа чемодан в одной руке, а портплед в другой. И снова сверился с билетом: купе номер два, верхняя полка. Днем нижняя полка служила общим диваном, а верхняя, сложенная, складывалась в специальной нише в стене, зато под нижней прятались два шкафчика с табличками «верхняя» и «нижняя». В замке с надписью «верхняя» виднелся ключ; в другом шкафчике ключа уже не было, откуда следовало, что его сосед по купе уже убрал свой багаж и забрал ключ. Мастер Симус тоже спрятал свои вещи, запер шкафчик и положил ключ в карман. От нечего делать он направился обратно в салон.
Бородач Пибоди сидел в одиночестве в углу и читал парижскую «Стандард». Окинув взглядом потенциального собеседника, маг решил его не беспокоить, нашел себе место и принялся рассматривать публику.
Народ подобрался всех мастей – высокие и низкие, средних лет и лишь недавно разменявшие четвертый десяток. Самым молодым, на его взгляд, был розовощекий блондин, не отходящий от барной стойки, хотя, конечно же, должен был знать, что спиртное начнут подавать только тогда, когда поезд отойдет от вокзала.
Старше всех здесь был седовласый джентльмен в священническом одеянии, с небольшой белой бородкой, усиками и гладко выбритыми щеками, невозмутимо читавший требник при помощи пары очков в золотой оправе с половинными линзами.
Между этими двумя умещались представители каждого разделявшего их десятилетия. Вместе с самим магом в салоне насчитывалось девять человек. Пятеро других по тем или иным причинам оставались в своих купе. Последний же едва не опоздал на поезд.
Этот полный человек – не то чтобы толстый, однако определенно набравший лишний вес, – запыхавшись, появился перед контролером, когда тот уже собирался закрыть дверь. В одной руке он держал чемодан, а в другой шляпу. Песочного цвета волосы теребил теплый весенний ветерок.
– Квинт, – выдохнул он, подав билет и получив корешок. – Джейсон Квинт.
– Рад, что вы успели, сэр, – ответил контролер. – Значит, все на месте. – И закрыл дверь.
Через две минуты поезд тронулся.
3
Еще через пять минут в вагоне появился человек в яркой красно-синей униформе, который вежливо попросил всех остававшихся в своих купе явиться в задний салон, так как туда через пару минут подойдет начальник поезда.
В назначенное время в салоне действительно появился начальник поезда – мужчина среднего роста, наделенный свирепого вида черными усами и внушительного размера лысиной, окаймленной черной же бахромой, открывшейся взглядам после того, как он снял шляпу. О его статусе свидетельствовали четыре широкие белые полосы на каждом рукаве.
– Джентльмены, – начал он, отвесив собравшимся небольшой поклон. – Меня зовут Эдмунд Нортон, я начальник вашего поезда. Судя по списку, все вы едете до конечного пункта, до Неаполя. Расписание напечатано на маленьких карточках на внутренней стороне ваших купе, еще один экземпляр находится, – он показал рукой, – над стойкой бара. Первая остановка запланирована в Лионе, куда поезд прибудет сегодня в двенадцать пятнадцать, продолжительность стоянки ровно один час. На вокзале есть превосходный ресторан, где как раз можно будет отобедать. В Марсель мы прибудем в восемнадцать двадцать четыре, отправление в девятнадцать двадцать. В девять вечера в вагоне-ресторане будет подан легкий ужин.
Примерно через полчаса после полуночи мы пересечем границу между герцогствами Прованским и Лигурийским. Поезд остановится на десять минут, однако можете не беспокоиться, так как посадка и высадка пассажиров на этой станции запрещены. В Геную мы прибываем в три тридцать одну утра, отправление в четыре тридцать. Завтрак будет накрыт с восьми до девяти утра, в Риме останавливаемся за четыре минуты до полудня. Из Рима отправляемся ровно в час дня, так что у вас будет целый час на обед. И наконец, прибудем в Неаполь в пятнадцать двадцать шесть. Полная продолжительность поездки составляет тридцать четыре часа четырнадцать минут.
Для вашего удобства вагон-ресторан откроется в шесть часов утра, он расположен прямо перед вашим вагоном по ходу поезда. Йомен Фред поможет вам в любой ситуации, однако не стесняйтесь при необходимости обратиться ко мне.
Йомен Фред коротко поклонился.
– Должен напомнить, джентльмены, что курить в купе, коридоре и салоне запрещено. Желающие покурить могут воспользоваться открытой площадкой в конце вагона. Если есть вопросы, готов немедленно на них ответить.
Вопросов не было, и начальник поезда еще раз поклонился.
– Благодарю вас, господа. Наслаждайтесь поездкой. – Водрузив шляпу на голову, он повернулся и вышел.
В конце вагона-ресторана для пассажиров обзорного вагона были зарезервированы четыре столика. Мастер маг Симус Килпадрейг первым вошел в ресторан, и один за другим к нему присоединились еще трое мужчин.
Первым представился высокий и крепкий мужчина с редеющими седыми волосами и седыми же подстриженными усами военного фасона.
– Меня зовут Мартин Бутройд. Похоже, что нам с вами придется провести какое-то время в этом вагоне? – Все его внимание было обращено к магу.
– Действительно, йомен Мартин, – дружелюбным тоном отозвался коренастый чародей. – А я – Симус Килпадрейг… рад знакомству.
Украшенного двухдюймовым шрамом на правой щеке квадратного лица мужчину звали Гэвин Таллье, длинноносого блондина – Сидни Шарпантье.
Официант принял заказы и бесшумно удалился.
Шарпантье почесал указательным пальцем переносицу и басовито проговорил:
– Прошу прощения, йомен Симус, если я не ошибся, вы поднимались в вагон с магическим саквояжем в руках?
– Вы не ошиблись, сэр, – любезным тоном ответил чародей.
Шарпантье улыбнулся, блеснув крепкими белыми зубами.
– Так я и думал. Странствующий подмастерье? Или к вам следует обращаться мастер Симус?
– Как есть мастер, сэр, – с такой же улыбкой ответил ирландец.
Они разговаривали достаточно громко, как и все вокруг, старавшиеся приспособиться к стуку и грохоту колес «Неаполитанского экспресса», торопившегося на юг к Лиону.
– Чрезвычайно приятно познакомиться с вами, мастер Симус, – проговорил Шарпантье. – Меня всегда интересовала магия. Иногда я жалею, что не занялся этим искусством. Но до мастера я все равно никогда бы не дорос: ваша математика выше моего понимания.
– O, так значит, вы тоже благословлены Талантом? – спросил маг.
– Самую малость. Мне разрешено практиковать в качестве домашнего целителя.
Чародей кивнул. Подобная лицензия позволяла оказывать первую и скорую помощь, а также помогать квалифицированному целителю.
Таллье потянулся к шраму на своем квадратном лице и несколько скрипучим тоном проговорил:
– Мой видок мог бы оказаться много хуже, если бы не старик Шарпи.
Бутройд вдруг произнес:
– Я всегда хотел задать один вопрос… ох, а вот и завтрак. – Пока официант расставлял на столе тарелки с горячими блюдами, Бутройд продолжил: – Я всегда интересовался. Целители всегда пользуются только собственными руками, быть может, с капелькой масла или воды, а у магов идет в дело все – палочки, амулеты, кадила и прочие приспособления. Почему?
– По одной простой причине, сэр, потому что это различные способы использования Таланта, – ответил маг. – Целитель всего лишь содействует процессу, естественным образом движущемуся в желательном для него направлении. Сильное стремление к исцелению заложено в нашем организме. Более того, сам пациент стремится к исцелению, если не считать некоторых серьезных потемнений разума, которые целитель устраняет другими способами.
– Иными словами, – проговорил Шарпантье, – целитель содействует телу и разуму пациента.
– Именно так, – согласился чародей. – Иными словами, он подталкивает больного в нужном направлении.
– И чем же это отличается от работы мага? – спросил Бутройд.
– Маг работает в основном с неодушевленными предметами, которые, по понятным причинам, ничем не могут ему посодействовать. Поэтому он обращается к инструментам, в которых целитель не нуждается.
Позвольте привести вам некоторую аналогию. Предположим, что у вас есть два приятеля, каждый из которых весит по четырнадцать стоунов. Предположим, что они перебрали и захотели домой. Однако они настолько пьяны, что не способны дойти самостоятельно. Вы, человек абсолютно трезвый, можете взять их обоих за руки и отвести домой. Дело достаточно хлопотное; возможно, вам придется приложить немало сил для того, чтобы направить их в нужную сторону. Но в конечном итоге вы вполне можете справиться самостоятельно, без дополнительной помощи, просто потому, что ваши друзья вам содействуют, ведь они хотят вернуться домой.
А теперь предположим, что вы имеете дело с двумя мешками того же веса, набитыми, скажем, песком, и намереваетесь одновременно дотащить их в одно и то же место. Три сотни и девяносто два фунта песка ничем вам не помогут. Посему придется воспользоваться какими-то инструментами, коих у вас много, но вам следует выбрать именно тот, который годится для этого дела. В нашем случае более всего подойдет тачка или тележка, а не отвертка или молоток.
– Понятно, – проговорил Бутройд, – иначе говоря, работа целителя легче?
– Ни в коем разе. Просто другая. Некоторые люди, способные за пятнадцать минут пробежать милю с тачкой, груженной двадцатью восемью стоунами песка, не сумеют справиться с двумя пьянчугами, не отлупив их. Подходы крайне различаются.
Рассказывая все это, мастер Симус блуждал взглядом по другим спутникам в вагоне-ресторане. За завтраком присутствовало только четырнадцать человек. За соседним столиком седовласый священник снисходительно внимал оживленной беседе двух хлыщеватого вида молодых людей на тему церковной архитектуры, явно не слыша ни того, ни другого за грохотом колес. Отсутствовал всего один человек. Судя по всему, бородач Джон Пибоди завтракать не желал.
4
Игра в сабо началась рано.
К сидевшему в салоне мастеру Симусу подошел импозантный, наделенный крючковатым носом мужчина, по седой окладистой бороде которого от углов рта тянулись две тонкие черные прядки.
– Мастер Симус, меня зовут Гийом Хаузер. Мы тут решили сообразить небольшую игру и подумали, что, быть может, вы захотите составить нам компанию.
– Спасибо за предложение, йомен Гийом, – ответил чародей, – однако боюсь, что игрок из меня никакой.
– Но это же не совсем игра, сэр. Никакого азарта: по одному грошу. Так, дружеская партия.
– Даже на это не способен. Но еще раз благодарю за предложение.
Глаза Хаузера сузились.
– Могу ли я поинтересоваться причиной вашего отказа?
– Конечно, можете, сэр, и я дам вам ответ. Если маг садится играть в сабо с лишенными Таланта людьми, он имеет право только на проигрыш.
– Почему же?
– Потому что если он окажется в выигрыше, сэр, за столом неминуемо найдется человек, который обвинит его в жульничестве и использовании Таланта. Вот если бы вы могли присутствовать при разыгранной магами партии сабо, сэр. Там есть на что посмотреть, хотя большую часть розыгрыша вы бы даже не разглядели.
Взгляд Хаузера просветлел, легкий смешок донесся из глубины зарослей.
– Понятно. Об этом я как-то не подумал. Но Бутройд сказал мне, что вы похожи на того, кто может сыграть, потому-то я и спросил. Что ж, поделюсь с ним вашим откровением.
На самом деле обычным людям и в голову не могло прийти обвинить мага в карточном шулерстве. Однако человек, крепко проигравшийся и основательно подвыпивший, вполне мог понаговорить такого, о чем потом пожалеет. Маги редко играют в карты с лишенными Таланта людьми, если только те не приходятся им близкими друзьями.
Наконец Хаузер, Бутройд, Шарпантье, полный, едва не опоздавший Джейсон Квинт и один из фатоватых молодых людей – который повыше, с тонкими в ниточку усиками, едва втиснувшийся в свой костюм, – устроились за угловым столиком с колодой карт и комплектом полных бокалов. Игра началась.
Маг какое-то время издали следил за ее ходом, а потом извлек экземпляр журнала Королевского тавматургического общества и приступил к чтению.
В восемь часов пятнадцать минут ирландский чародей дочитал статью, озаглавленную «Субъективная алгебра кинетических процессов», и закрыл журнал. Он не выспался, устал, а кроме того, в раскачивавшемся вагоне ему было трудно сфокусировать взгляд на строчках мелкого шрифта. Зажмурив глаза, он потер переносицу.
– Прошу прощения, мастер Симус. Не возражаете, если я присоединюсь к вам?
Маг открыл глаза и посмотрел на подошедшего.
– Конечно нет. Пожалуйста, садитесь.
Волосы с рыжиной, нос картошкой, обвисшие, словно стекавшие со скул щеки. Приятная улыбка, сонные глаза.
– Меня зовут Цейслер, мастер Симус. Морис Цейслер. – Он протянул правую руку, в левой он держал объемистый бокал с уиски и водой – и уиски там определенно было больше.
Они обменялись рукопожатием, и Цейслер опустился в левое от мага кресло, после чего указал на занятую сабо компанию.
– Чертовски глупое занятие. Надо запоминать все эти карты, раз ошибешься, сыграешь неправильно, и – хоп, считай остался без соверена. Запомнишь все, надуешь других на блефе, повезло тебе – и четыре соверена приобрел. Мне всегда не везет, и я не способен держать карты прямо. Вот Вандеполь, тот может, да. Поэтому я ставлю им всем выпивку, и пусть себе играют. Так получается выгоднее.
– Очень мудрое решение, – пробормотал маг.
– Угостить вас?
– Нет, благодарю вас, сэр. Для меня пока рановато. Быть может, позже.
– Конечно. С удовольствием. – Основательно пригубив из бокала, Цейслер доверительно склонился к магу. – Я бы хотел узнать, плутует ли Вандеполь или нет? Это тот хорошо одетый тип с узенькими усиками. Пользуется ли он Талантом, чтобы повлиять на раздачу?
Маг даже не повернул голову в сторону игроков.
– Вы задаете мне вопрос как профессионалу, сэр? – невозмутимым голосом произнес он.
– Ну, я… – Цейслер моргнул.
– Потому что в таком случае, – безжалостно продолжил мастер Симус, – должен сообщить вам, что оплата услуг мастера довольно высока. Я посоветовал бы вам обратиться с подобным вопросом к кому-нибудь из подмастерьев: он возьмет много меньше, чем я, но предоставит практически такую же информацию.
– Ах так. Хорошо. Спасибо. Возможно, я еще воспользуюсь вашим советом. Благодарю вас. – Он еще раз основательно приложился к бокалу. – Хм… кстати говоря, вы случайно не знакомы с мастером-магом Шоном О'Лохлэнном?
– Встречал когда-то. – Чародей медленно кивнул.
– Счастливец. Сам-то я с ним не виделся, однако изрядно наслышан. Судебный маг, ну да вы наверняка знаете. Интересная работа. Хотелось бы однажды с ним побеседовать. – Он отвернулся и уставился в окно, точнее на скользивший за ним сельский французский ландшафт.
– Значит, интересуетесь магией? – спросил ирландец.
Цейслер повернулся к нему.
– Магией? O нет. У меня нет ни капли Таланта. Нет, меня больше интересует работа следователя. По уголовным делам. – Он моргнул и нахмурился, словно пытаясь что-то припомнить. Потом глаза его просветлели, и он проговорил: – А про мастера Шона я вспомнил, потому что встретил человека, на которого он работает, – лорда Дарси, главного следователя его королевского высочества, герцога Нормандии.
Склонившись к магу, он понизил голос, дохнув на собеседника запахом уиски.
– А вы случайно не были несколько лет назад на проводившемся в Лондоне Съезде магов и целителей, когда в «Королевском мажордоме» убили мага Цвинге?
– Я был там и помню всю эту историю, – ответил маг.
– Я так и думал, да. Я тогда был прикомандирован к Адмиралтейству. И там познакомился с Дарси. – Он многозначительно подмигнул. – Помог ему в расследовании, но больше сказать ничего не могу. – Он вновь повернулся к окну. – Великий следователь. Подлинный гений в своей сфере. Никто не мог разрешить это дело, а он нашел преступника за считаные часы. Абсолютный гений. Хотелось бы мне иметь такие же мозги, как у него. Да, сэр, хотелось бы. – Он опорожнил бокал и поднялся на ноги. – Пора взять новую дозу. Вам принести?
– Пока нет. Возможно, позже.
– Сейчас вернусь. – Цейслер направился к бару.
Назад он не вернулся, так как разговорился с Фредом – проводником, исполнявшим обязанности бармена, и полностью забыл о мастере Симусе, за что коренастый ирландец был чрезвычайно ему признателен.
Маг заметил Джона Пибоди. Обладатель роскошной и широкой бороды в одиночестве сидел в дальнем конце длинной кушетки, увлеченно читая газету и настолько углубившись в это занятие, что даже пытаться заговорить с ним было бы бестактно. Однако чародей видел, что время от времени он поглядывает на длинный, идущий мимо дверей купе коридор.
Мастер Симус вновь обратил свое внимание на игравших в сабо. Фатоватый молодой человек с тонкими усиками явно выигрывал.
Если Вандеполь и плутовал, он делал это без помощи Таланта, скрытого либо осознанного; на таком коротком расстоянии использование Таланта без труда мог заметить любой чародей. Конечно, нельзя было исключить, что человек этот наделен толикой Дара предвидения, однако относительно этой способности научная магия пока что не имела не только особой информации, но и теоретических соображений. Когда-нибудь кто-нибудь решит проблему асимметрии времени, но пока никто не приступал к этой задаче, и даже относительно новая отрасль математики, субъективная алгебра, не предлагала пока никаких возможных путей решения.
Чародей пожал плечами и вновь взялся за свой журнал. Черт побери, это вообще не его дело.
5
– Лион, джентльмены! – пролетел по салону голос йомена Фреда, заглушив шум движения. – До прибытия пятнадцать минут! Бар закрывается через пять минут! Обед подадут в станционном ресторане, убываем в час пятнадцать! Сейчас полдень, ровно двенадцать часов!
Все повернулись к Фреду, и он повторил свое объявление.
Но в салоне собрались не все пассажиры. После закрытия бара – за оставшиеся пять минут Цейслер успел перехватить еще два бокала – Фред прошел по всему коридору и постучал в дверь каждого купе.
– Через десять минут прибываем в Лион! Обед будет подан в ресторане вокзала. Отправление в Марсель в час пятнадцать.
Коренастый ирландец повернулся на своем месте к окну, чтобы посмотреть на пригород Лиона. «Приятное место», – подумал маг. Долина Роны славилась своим виноделием, однако виноградники уже начинали уступать место прижимающимся друг к другу домикам, и наконец поезд въехал в город. Дома, по большей части старинные, выглядели опрятными и ухоженными. Формально графство Лионское входило в состав герцогства Бургундского, однако местные жители не воспринимали себя бургундцами. Граф де Лион вызывал в их глазах больше уважения, чем герцог де Бургундия. Его милость уважал чувства своих подданных и позволял его светлости столько свобод, сколько допускал королевский закон. И, судя по виду земель за окном, милорд граф прекрасно справлялся со своими обязанностями.
– Простите меня, мастер маг, – прозвучал над ухом мягкий, приятный голос.
Чародей отвернулся от окна. К нему обращался пожилой джентльмен в одежде священника.
– Чем могу служить, отче?
– Позвольте же представиться: преподобный отец Арман Брун. Я заметил, что вы сидите здесь в одиночестве, и решил пригласить вас отобедать со мной и другими джентльменами.
– Мастер Симус Килпадрейг к вашим услугам, преподобный сэр. Буду рад к вам присоединиться. Кажется, в нашем распоряжении целый час.
«Другие джентльмены» стояли около бара, и священник представил их тем же ровным и спокойным голосом. Темные волосы на голове Саймона Ламара уже редели, так что сквозь просветы между прядями белела кожа. Дополняли впечатление длинный овал лица и тонкие, в линию, губы. Бесцветным голосом с ноткой йоркширского акцента он произнес: – Очень приятно, мастер Симус.
Акцент Артура Маккея открыто объявлял его оксфордцем и оксфордширцем, однако говорил он плавно и мелодично, как актер. Он-то и был вторым фатом – безупречно одетым, словно его одежду прогладили считаные секунды назад. С темными, густыми, слегка волнистыми волосами на приятном лице гармонировали обрамленные длинными темными ресницами блестящие карие глаза.
Валентин Херрик мог похвастать огненно-рыжей шевелюрой, белозубой улыбкой и телом, прямо-таки излучавшим здоровье и силу.
– Ну разве можно обедать в одиночку, клянусь Сен-Жоржем! Еда не в толк, если ешь один, так?
– Конечно, – согласился чародей.
– Особенно в этих вокзальных ресторанчиках, – тем же пресным голосом произнес Ламар. – Общество хотя бы отвлекает от скверной кухни.
– Да ну что вы. – Маккей просиял ангельской улыбкой. – На самом деле все не так уж плохо. Пойдемте, сами увидите.
Ресторан «Сердце Лиона» выглядел достаточно уютно, убранству было не более пятидесяти лет, однако отделан он был в стиле короля Гийома IV – в духе восемнадцатого столетия и присущего ему ощущения стабильности. Декор, однако, в известной степени обыгрывал название ресторана, намекающее на Ричарда Львиное Сердце, – вероятно, выбранное по этой самой причине. Над дверью в три четверти натурального роста располагался полихромный барельеф, изображавший короля Львиное Сердце: на голове шлем, тело в броне, ноги на ширине плеч, правая рука на рукояти большого обнаженного меча, острием упиравшегося в притолоку двери, левая рука лежит на щите со львами Англии. Интерьер ресторана украшали изображения рыцарей и дам времен Ричарда I.
Убранство выглядело вполне уместным. Потратив первые десять лет своего правления на благородные и героические, но довольно глупые и весьма расточительные сражения Третьего крестового похода, он наконец угомонился только после выздоровления от едва не ставшей смертельной раны, полученной при осаде Шалю. Некоторые из историков считали, что, если бы Ричард погиб под стенами этого города, на престоле Англо-французской империи восседал бы теперь Капетинг, а не Плантагенет. Однако династия Капетингов пресеклась давным-давно, как и нестабильная побочная ветвь Плантагенетов, происходящая от опального принца Джона, младшего брата Ричарда. А Ричард и его племянник Артур, унаследовавший престол в 1219 году, сохранили единство англо-французской нации в те тревожные времена, и именно наследники короля Артура удержали ее в целостности в течение последующих семи с половиной веков.
У старого Ричарда были свои недостатки, однако король из него получился великолепный.
– Интересный мотив для убранства, – отметил отец Арман, пока официант вел джентльменов к столику. – И сделано все добротно.
– Стилистика не выдержана, – постным тоном отметил Ламар. – Слишком уж все реалистично.
– Ну конечно, конечно, – миролюбиво согласился отец Арман. – Никаким подлинным началом тринадцатого века здесь не пахнет. – Официант подвинул для него стул, и он сел. – Дотошный в своей кропотливости реализм конца семнадцатого века превосходно гармонирует с общей отделкой интерьера. Кстати, должно быть, достаточно дорогой: в наше время немногие художники способны выполнить такую работу, а тем более даже взяться за нее.
– Согласен, отче, – проговорил Ламар. – Профессиональное мастерство вообще ныне пришло в глубокий упадок по сравнению с давними временами.
Отец Арман предпочел не развивать далее эту тему.
– Вот, посмотрите туда, на маршала Гийома – во всяком случае, мне кажется, что это он: у него на сюрко маршальский герб. Готов поклясться, что если взять приставную лестницу и посмотреть вблизи, то на каждом кольце его кольчуги обнаружится крохотная заклепка.
Ламар воздел палец.
– Тоже анахронизм.
– Клепаные кольчуги – анахронизм в тринадцатом веке? – изумился отец Арман. – Ну, знаете ли, сэр…
– Нет-нет, – поспешно прервал его Ламар. – Я про сюрко с маршальским гербом. На сюрко такие гербы появились лишь столетие спустя.
– А знаете, – вдруг подал голос Артур Маккей. – Мне всегда хотелось знать, как я буду выглядеть в таком доспехе. То-то была бы картина. – Сочная актерская интонация резко контрастировала с бесцветным голосом Ламара.
Валентин Херрик посмотрел на него, блеснув белоснежной улыбкой.
– О! Это было бы великолепно. Только представить, как ты мчишься в бой с таким палашом в руках! Или спасаешь прекрасную принцессу! Или убиваешь дракона! Злого чародея!
Запнувшись, он покраснел от смущения.
– Ох. Простите меня, мастер.
– Ничего страшного, – смиренно произнес мастер Симус. – Истребляйте злых чародеев в любых количествах. Просто постарайтесь не ошибиться.
Рассмеялись все, даже Херрик.
Полистав меню, они сделали заказы. Блюда, на взгляд мага оказавшиеся вполне недурными, принесли очень быстро. Отец Арман благословил трапезу, и возобновился непринужденный разговор. Ламар не стал распространяться по поводу еды, но вино точно не пришлось ему по вкусу.
– Это «Деласи» шестьдесят девятого года, юг Живора. Красные вина в том году вполне удались, однако не идут ни в какое сравнение с Моне того же года, из крохотного и очаровательного местечка, расположенного в нескольких милях на юго-восток от Бона.
Маккей поднял бокал и обратился к Херрику:
– А знаете, мне всегда казалось, что истинного знатока следует жалеть, так как он натренировал свой вкус до такого совершенства, что ничто более не способно доставить ему удовольствие. Что следует, как я полагаю, из закона Асипенсера, а может быть, из одной из доказанных на его основе теорем.
Херрик заморгал невинными голубыми глазами.
– Что? Не знаю, о чем вы говорите, но видит Сен-Жорж, на мой взгляд вино отличное. – И в порядке подтверждения своей точки зрения опорожнил бокал и заново наполнил его из графина.
Словно услышав призывное бульканье, возле стола из ниоткуда появился передвигавшийся на нетвердых ногах Морис Цейслер. Впрочем, он не шатался, но перемещался и говорил с подчеркнутой точностью, которая свидетельствовала о том, что оба действия требуют от него изрядной концентрации. Садиться за их столик он не стал.
– Привет, друзья, – с усилием проговорил он. – Видите, кто там сидит в углу?
В зале, конечно, имелись все четыре угла, однако легкое движение головы указало в нужную сторону. Все повернулись в сторону бородатого Джона Пибоди, обедавшего в одиночестве, саквояж он поставил возле своего столика.
– И что? – кислым тоном спросил Ламар.
– Вы его знаете?
– Нет. Он держится сам по себе. А что?
– Не знаю. Но почему-то он кажется мне знакомым. Где-то я его встречал. Но вот где… Ладно. – И он побрел назад к бару, откуда, собственно, и появился.
– В таком состоянии он, собственно, и родную матушку в ком угодно признает, – пробормотал Ламар. – Передайте вино, будьте добры.
6
«Неаполитанский экспресс» пересек Рону и по речной долине направился на юг через герцогство Дофине в герцогство Прованское. Лишь в Авиньоне он отвернет от реки, направившись на юг в сторону Марселя, но произойдет это не ранее пяти вечера.
Экспресс не относился к числу истинно скоростных поездов, для этого он был и слишком длинным, и слишком тяжелым. Однако недостаток скорости он компенсировал минимумом остановок, которых между Парижем и Неаполем насчитывалось всего четыре. Или пять, если прибавить очень короткую стоянку на границе между Лигурией и Провансом.
Чтобы не пересекать Приморские Альпы, после Марселя поезд шел вдоль берега Средиземного моря мимо Тулона, Канн, Ниццы и Монако до лигурийской границы. Далее он огибал Генуэзский залив, сворачивал в Геную и далее шел по берегу моря до устья Тибра, где резко сворачивал на восток, к Риму, после чего, переехав на противоположный берег реки, возвращался к морю и, двигаясь вдоль берега, наконец заканчивал свой путь в Неаполе.
Однако все это будет завтра. А пока впереди ждали мили и часы пути.
Мастер Симус сидел в одном из кресел открытой обсервационной палубы в задней части вагона и провожал взглядом исчезавшую вдали долину Роны. На полукруглой смотровой палубе размещались четыре кресла – по два с каждой стороны двери в салон. Два места по правой стороне были заняты Джейсоном Квинтом – полным мужчиной с песчаного цвета шевелюрой, едва не опоздавшим на поезд, и розоволицым блондином, имени которого маг пока не знал. Они курили сигары и переговаривались достаточно громко, чтобы перекрыть шум набегавшего ветра и стук колес по стальным рельсам, однако разобрать их слова было невозможно.
Мастер Симус расположился на крайнем из двух оставшихся кресел, второе занимал отец Арман, мужественно пытавшийся раскурить трубку, несмотря на окружавшие его воздушные течения и вихри. Когда трубка наконец как следует загорелась, отче откинулся на спинку сиденья и расслабился.
В этот момент дверь открылась, и в ней показался еще один, пятый, мужчина, большим пальцем трамбовавший табак в чашке своей короткой пенковой трубки. Это был седеющий, широкоплечий и мускулистый сэр Стэнли Гэлбрайт, поднявшийся в вагон как раз перед магом. Не обращая внимания на остальных, он подошел к высокому поручню, ограждавшему палубу, и посмотрел вдаль. Он с довольным видом убрал кисет с табаком и принялся обшаривать карманы. Наконец хмуро огляделся по сторонам, но мгновенно просветлел лицом, заметив трубку в руке отца Армана.
– Ага. Прошу прощения, преподобный сэр, не одолжите ли трубочную зажигалку? Похоже, свою я оставил в купе.
– Безусловно. – Отец Арман протянул зажигалку, которой сэр Стэнли тут же воспользовался, причем за удивительно короткое время, после чего вернул обратно. – Благодарю вас. Гэлбрайт, сэр Стэнли Гэлбрайт.
– Отец Арман Брун. Рад знакомству, сэр Стэнли. А это мастер маг Симус Килпадрейг.
– Очень рад, очень, джентльмены. – Он энергично затянулся. – Вот. Теперь она не погаснет. Хорошо, что сегодня нет дождя, я оставил дома свою трубку, предназначенную для плохой погоды.
– Если вам нужна такая, могу предложить вам, сэр Стэнли, – проговорил полный Джейсон Квинт. Они с розовощеким соседом умолкли при появлении сэра Стэнли, голос которого не был слишком громким, но звучал доходчиво.
– У меня при себе целая пара, – продолжил Квинт. – Одной из них никто не пользовался. Если вам нужно, рад буду подарить ее вам.
– Нет-нет. Но тем не менее спасибо, однако до прибытия в Неаполь плохой погоды нам не предсказывают. – Сэр Стэнли посмотрел на мага. – Или я ошибаюсь, мастер Симус?
– Так напечатали в прогнозе, сэр Стэнли, – ухмыльнулся тот, – однако ничем помочь не могу: я специализируюсь вовсе не на погоде.
– O, простите. Так значит, ваша братия делится по специальностям? И на чем же специализируетесь вы, если можно спросить?
– Я преподаю судебную магию.
– A, понятно. Интересная область. – Сэр Стэнли отмахнулся от наплывшего на него облачка сигарного дыма. – Джеймисон?
Розовощекий молодой человек вынул сигару изо рта и вопросительно посмотрел на него.
– Сэр?
– Что за дрянь вы курите?
Джеймисон посмотрел на остававшуюся в его руке сигару с таким выражением, словно знать не знал, откуда она появилась и как попала в его руки.
– Хаштпар, сэр.
– Персидский табак, так я и думал. – На его загорелом лице появилась улыбка. – Хороший персидский табак очень хорош, а плохой – как у вас – испортит вам легкие, мой мальчик. Такие сигары пропитывают какими-то духами или благовониями. Напоминает мне один бордель в Абадане.
Воцарилась неловкая пауза: все вдруг вспомнили, что среди них присутствует священнослужитель.
– Брось ее за борт, Джейми, – подчеркнуто громко произнес Квинт. – Вот, возьми мою.
Джеймисон посмотрел на уже на три четверти выкуренную сигару и бросил ее за поручни.
– Нет, спасибо, Джейсон. Я уже докурил. Просто решил попробовать. – Он посмотрел на сэра Стэнли с кроткой улыбкой. – Они вообще дорогие, сэр, поэтому я купил только одну. Просто попробовать. Но вы правы – запашок от них как от… от… даосского храма.
Сэр Стэнли усмехнулся.
– Некоторые из худших привычек обходятся нам весьма дорого, сын мой. Впрочем, как и некоторые из лучших.
– А что курите вы, сэр Стэнли? – поинтересовался отец Арман.
– Это? Смесь сортов балык и робертиан.
– Я тоже пользуюсь похожей смесью. На мой взгляд, балык – лучший из турецких сортов. И чередую с другой смесью: балык или куубинский.
– Табак герцогства Кууба очень хорош в сигарах, преподобный сэр, – покачал головой сэр Стэнли. – А вот герцогство Робертия, как по мне, наилучший трубочный табак. Впрочем, конечно, это вопрос вкуса.
– Никогда не пробовал табака с Куубы, – заметил Квинт, – но в Робертии видел табачные поля. Но сомневаюсь, чтобы вам, преподобный отец, приходилось видеть, как растет это зелье? – Это был вопрос только наполовину.
– Так расскажите мне об этом, – попросил отец Арман.
Герцогство Робертия находилось на юге Новой Англии, северного континента Западного полушария на берегу Мечиканского залива. Название свое оно получило в честь Роберта II, так как было учреждено во время его правления, в начале восемнадцатого столетия.
– Вырастает примерно таким, – проговорил Квинт, отмерив ладонью примерно тридцать дюймов от палубы. – Крупные широкие листья. Как его обрабатывают, не знаю, я видел только, как он растет.
Должно быть, он мог продолжить свои пояснения, однако ведущая в салон дверь отворилась, и в ней появился начальник поезда Эдмунд Нортон, его красно-синий мундир блестел на ярком послеполуденном солнце.
– Добрый день, джентльмены, – с улыбкой поздоровался он. – Не помешал?
– О нет, – ответил сэр Стэнли. – Вовсе нет. Разговариваем помаленьку.
– Надеюсь, что ваше путешествие, джентльмены, проходит в комфорте и доставляет вам удовольствие, так?
– Какие могут быть жалобы, начальник поезда. А у вас, отче?
– Никаких, совсем никаких, – отозвался отец Арман. – Поездка складывается самым восхитительным образом. Превосходный поезд.
– Благодарю вас, преподобный сэр. – Начальник поезда кашлянул. – Согласно заведенному обычаю, в этот час нашего пути я приглашаю особых пассажиров выпить со мной – угощаю чем хотите, кстати. Вы присоединитесь ко мне, джентльмены?
Возможности отказаться от такого предложения просто не было. И пятеро пассажиров спустились следом за начальником поезда в салон.
– Одно скажу, – шепнул отец Арман магу. – Здесь, в салоне, все-таки много тише, чем на площадке.
Начальник поезда направился к столу, за которым после обеда возобновилась игра. Он идеально рассчитал время.
Вандеполь одной рукой сгреб в кучку свой выигрыш и указательным пальцем другой провел по тонким усикам.
Начальник поезда произнес несколько слов, которые чародей не расслышал за стуком колес. В салоне действительно было потише, но не совсем тихо.
Затем начальник Эдмунд направился к бару, за которым его ожидал йомен Фред, повернулся лицом к пассажирам и громким голосом произнес:
– Джентльмены, прошу подходить и заказывать в свое удовольствие. Фред, я узнаю, чего хотят господа, занятые карточной игрой.
Через несколько минут маг-ирландец сидел за стойкой бара, наблюдая, как покачивается в бокале пивная пена, следуя движению вагона. «Морис Цейслер, – подумал он, – точно возненавидит себя за упущенную возможность». Украшенный шрамом Гэвин Таллье сходил за ним в купе, чтобы сообщить об оказии, но так и не сумел побудить его от… хм… дремоты.
Мастер Симус сидел у торца стойки, возле коридора. Удостоверившись, что все желающие получили угощение, начальник поезда остановился возле него и обратился к проводнику.
– А мне налей пива, Фред.
– Как прикажете, начальник.
– Насколько я понимаю, пиво – ваш конек, мастер, – проговорил начальник поезда, когда Фред поставил перед ним пенистый напиток.
– Совершено верно. Вино хорошо к еде, бренди великолепен по торжественным случаям, однако в случайных ситуациях или даже в пьющей компании я решительно предпочитаю пиво.
– Разумная точка зрения. И как вам наше пиво?
– Очень понравилось, – ответил маг. – Нормань, не так ли?
– Да. Лучшая вода во всей Франции проистекает в герцогстве Нормандском, на высокогорье, у истоков Орна, Сарты, Эра, Рисла и Майена. В Ирландии варят хорошее пиво, однако некоторые предпочитают английское, но, на мой взгляд, Нормань все равно лучше, и поэтому я всегда заказываю эту марку для моего поезда.
Мастер Симус, действительно предпочитавший английское пиво ирландскому, ограничился тем, что произнес:
– Действительно очень хорошее пиво, даже отличное. – Он подозревал, что предпочтение начальника поезда в немалой степени обусловлено тем, что нормандское пиво в Париже дешевле английского.
– Вы уже поладили со своим соседом по купе? – спросил его господин Нортон.
– А я еще не знаю, кто будет моим соседом, – ответил маг.
– Правда? Прошу прощения. Это отец Арман Брун.
7
Ближе к половине пятого того же дня мастер Симус Килпадрейг задремал на заднем диване салона, забившись в угол, сложив руки на животе и уронив голову на грудь. Он не храпел и никого не раздражал. Отец Арман удалился в купе номер два в четверть четвертого, и, подозревая, что джентльмен устал, маг решил предоставить ему возможность без помех попользоваться дневной кушеткой.
Поезд продвигался вперед, сражение в сабо также не останавливалось. Джейсон Квинт вышел из игры, однако его заменил рыжеволосый Валентин Херрик. Гэвин Таллье сел на место Сидни Шарпантье, который теперь сидел на переднем диване, уткнувшись длинным носом в книгу под названием «Адские козни», похоже, детективный роман. Сэр Стэнли Гэлбрайт и Артур Маккей у стойки метали кости на выпивку.
Квинт и молодой Джеймисон вернулись на обсервационную палубу, прихватив с собой сигары – на сей раз, по-видимому, не сорта хаштпар.
Цейслер все еще храпел, a Ламар удалился в свое купе.
В Авиньоне поезд пересек по мосту реку Дюранс и отвернул от Роны на Марсель.
Мастера Симуса пробудил ото сна звук бесцветного голоса Саймона Ламара, однако маг не стал открывать глаза или поворачивать голову.
– Сидни, – просьба была обращена к Шарпантье, – нужен твой Талант целителя.
– В чем дело? Голова заболела?
– Ты нужен не мне, а Морису. У него тяжелое похмелье. Я заказал у Фреда каффе, но мне нужна твоя помощь. Он целый день не ел, и у него жутко болит голова.
– Хорошо. Иду. В Марселе нам придется что-нибудь впихнуть в него.
Он поднялся, и они с Ламаром ушли.
Чародей снова задремал.
8
К тому моменту, когда «Неаполитанский экспресс» подкатил к перрону Марсельского вокзала в двадцать четыре минуты седьмого, мастер Симус уже успел решить, что ему следует хорошенько размяться перед приемом пищи. Выйдя из вагона, он прошел через вокзал и вышел на улицу. Энергичная пятнадцатиминутная прогулка разогнала кровь, рассеяла дремоту и подстегнула аппетит. Сам ароматный воздух герцогства Прованского, приправленный пикантным морским дуновением, мог послужить достаточным аперитивом.
Ресторан «Каннебьер» – даже не соседствовавший с главной улицей города того же имени – был переполнен к тому моменту, когда маг появился в нем. Извиняясь перед обеими сторонами, официант подсадил его за столик к средних лет семейной паре по фамилии Дюпре. Поскольку при Симусе не было привычного разрисованного символами портпледа, они никак не могли определить его общественный статус, и маг решил их не просвещать.
Он заказал фирменное блюдо, которое оказалось толстым и восхитительным стейком из белорыбицы, обжаренным в чесноке, прекрасно ушедшим под достаточно оригинальное сухое белое вино.
Завязался разговор, из которого выяснилось, что Дюпре владели в Версале небольшой лавкой кожаных изделий и уже какое-то время копили деньги, чтобы поехать в Рим, где намеревались провести целую неделю, а дело оставили в руках двоих сыновей и их прекрасных жен, причем у одного из них было две дочери, а у другого сын, и…
И так далее.
Магу не было скучно. Он любил людей, a Дюпре оказались прекрасной парой. Ему самому не пришлось много говорить, а они особо не задавали вопросов. По крайней мере, до тех пор, пока не принесли каффе.
– А скажите мне, йомен Симус, – спросил глава семейства. – Почему это мы должны останавливаться ночью на лигурийской границе?
– Полагаю, чтобы они могли проверить накладные товарных вагонов, – пояснил маг. – В Италии какие-то особые законы насчет ввоза товаров.
– Вот видишь, Жан-Поль, – сказала женщина. – Я тебе то же самое говорила.
– Да, Мартина, но я не понимаю причины. Мы не останавливались на границе Шампани, Бургундии, Дофине и Прованса. И тут вдруг Лигурия? – Он посмотрел на чародея. – Разве мы не входим в состав одной и той же Империи?
– И да… и нет, – задумчиво ответил мастер Симус.
– Что вы хотите сказать, сэр? – удивился Жан-Поль.
– Дело в том, что герцогства Италии, как и германские герцогства, являются частью Священной Римской империи, основанной в восемьсот шестьдесят втором году от Рождества Христова, и король Джон IV является ее императором. Однако все эти герцогства не входят в состав государства, неофициально именуемого Англо-французской империей, технически включающей в себя только Францию, Англию, Шотландию и Ирландию.
– Однако у всех нас один и тот же император, разве не так? – спросила Мартина.
– Да, но обязанности его величества в разных случаях весьма различаются. У итальянских государств есть свой собственный парламент, заседающий в Риме, и принимаемые ими законы кое-чем отличаются от законов Англо-французской империи. Его постановления ратифицирует не сам император, но вице-король империи, принц Робертo VII. Наш император правит Италией, но все же не правит.
– Ну… кажется, понятно, – неуверенным тоном произнес Жан-Поль. – А с Германиями дело обстоит таким же образом? Они ведь также являются частью Империи.
– Не совсем так. Они не образуют единое целое, подобно герцогствам Италии. Некоторые из них называются княжествами, некоторые претендуют на титул королевств, хотя это запрещено Магдебургским конкордатом. Однако общая идея действительно такова. Можно сказать, что все страны различны, но имеют одни и те же цели и подчиняются одному и тому же императору. Всем людям нужны свобода, мир, благополучие и надежная крыша над головой. И император является символом этих целей для всех нас.
После небольшой паузы Мартина воскликнула:
– Боже! Как поэтично, йомен Симус!
– И все же, на мой взгляд, глупо, – упрямо произнес Жан-Поль, – останавливать поезд для того, чтобы пересечь границу между двумя герцогствами одной империи.
– Вам стоит побывать у поляков или венгров, – вздохнул мастер Симус. – Там такая стоянка может продлиться часа два. К тому же вам потребуется паспорт, чтобы пересечь границу. Они обыщут поезд, ваш багаж и вас самих. Поляки поступают таким образом даже при пересечении внутренних границ.
– Ну, знаете ли! – возмутилась Мартина. – Никогда туда не поеду!
– Об этом можешь не беспокоиться, – заметил Жан-Поль. – Не хочешь ли еще чашечку каффе, моя дорогая?
Мастер Симус вернулся к поезду, чувствуя себя отдохнувшим. Он был благодарен двум простым людям, отвлекшим его разум от привычных забот. Он никогда более их не встречал.
9
B восемь часов того же вечера «Неаполитанский экспресс» находился примерно в двадцати пяти милях от Марселя и направлялся к границе с Лигурией.
Игра в сабо опять была в полном разгаре, и мастер Симус в глубине души начал подозревать, что если бы не правило, запрещавшее находиться в салоне во время стоянок, то трое или четверо из наиболее упорных бойцов даже не потрудились бы поесть.
К этому времени маг снова ощутил, что веки его отяжелели. И так как отец Арман погрузился в беседу с другими пассажирами, мастер Симус решил, что вправе отправиться в свое купе и в свою очередь отдохнуть на дневной кушетке. Заснул он почти мгновенно.
Внутренние часы мага сообщили ему, что стук в его дверь раздался в десять минут девятого.
– Да. Кто там?
– Фред, сэр. Пора заправить кровати, сэр.
«Просыпайся, спать пора», – мрачно подумал маг, спуская ноги на пол.
– Разумеется, Фред, входите.
– Простите, сэр, но я должен застелить кровати до окончания моей смены в девять часов вечера. У ночного проводника нет ключей.
– Да, все правильно. Я немного вздремнул и чувствую себя гораздо лучше. Сейчас уйду в салон, чтобы не мешать вам: вдвоем здесь особо не развернуться.
– И то верно, сэр, благодарю вас, сэр.
За стойкой бара уже дежурил другой проводник. Когда чародей сел, он перестал полировать бокал и подошел к нему:
– Чем могу служить, сэр?
– Действительно, чем, мой мальчик. Пивком, если угодно.
– Одно пиво. Да, сэр. – Он взял пинтовую кружку, наполнил ее и подал магу.
В баре больше никого не было. Игра в сабо, неизменная, как сами созвездия, все длилась и длилась. Мастеру Симусу на миг представилось, что, явись он сюда через сотню лет, игроки и игра не претерпят никаких изменений. (Молодой Джеймисон сменил Бутройда, однако Хаузер, Таллье, Херрик и Вандеполь оставались в деле.) Неспешно попивая пиво, мастер Симус оглядел салон.
Сэр Стэнли Гэлбрайт и отец Арман сидели на диване, но не разговаривали друг с другом, а читали газеты, которые, очевидно, купили в Марселе.
По всей видимости, Шарпантье сумел избавить Цейслера от похмелья и впихнул в него какую-то пищу, потому как они сидели за соседним столиком вместе с Бутройдом и Ламаром и о чем-то тихо переговаривались. Цейслер пил каффе.
Маккея, Квинта и Пибоди не было видно.
Наконец в коридоре, все так же прихрамывая, появился Пибоди, опиравшийся на трость с серебряным набалдашником. Он заказал уиски с каплей содовой, после чего удалился с бокалом на передний диван, где в полном одиночестве приступил к чтению принесенной газеты, всем своим видом показывая, чтобы его не беспокоили.
Допив пиво, маг заказал следующую пинту.
Спустя несколько минут в салоне появился Фред, закончивший свои ежедневные обязанности. Он сказал ночному проводнику:
– Все, дела на тебе, Тонио. Дежурство сдал. – И быстро ушел.
– Нет-нет, я возьму сам. Я ближе, – послышался голос Цейслера, достаточно громкий, что маг смог его услышать. Его кресло действительно находилось ближе остальных к бару. – Еще чашку каффе, Тонио.
– Да, сэр.
Цейслер улыбнулся и молча кивнул мастеру Симусу. Маг ответил на приветствие и постарался не смотреть в сторону Тонио. Поставив чашку на стойку, тот аккуратно влил в нее добрую унцию уиски, а затем добавил каффе из стоявшего на спиртовке кувшина. Все было проделано с такой непринужденностью, что соседи Цейслера не могли даже заподозрить того, что в чашке этой находится не только каффе.
Цейслер, очевидно, обговорил с проводником этот трюк задолго до того, как в салоне появился мастер Симус.
Маг подавил печальный смешок. Бутройд, Ламар и Шарпантье искренне полагали, что не позволяют пьянчуге напиться еще раз, однако он надул их прямо у них на глазах. Ну и ладно.
Отложив газету, Пибоди подошел к бару с бокалом в руке.
– Еще уиски с содовой, будьте добры, – пробасил он.
Получив желаемое, он вернулся на свое сиденье к газете, а Тонио снова занялся полировкой бокалов.
Мастер Симус уже допивал третью кружку пива, когда вновь появился начальник поезда, который обошел всех пассажиров, покивал и поговорил со всеми, в том числе и с магом. Затем он вышел на обсервационную палубу, из чего мастер Симус заключил, что там отдыхают Квинт и Маккей.
Он вернулся к бару, снял шляпу и утер лысину платком.
– До чего же жарко. Тонио, тебе ничего не нужно?
– Нам хватит всего до конца вечера, начальник.
– Так, хорошо, хорошо. Но я только что заглянул на склад: у нас мало полотенец. Утром господа захотят сполоснуться, а у нас недостача. Сбегай в подсобку и принеси полный комплект. А я пока послежу за баром.
– Сию минуту. – Тонио заторопился прочь, отнюдь не производя впечатления спешки.
Начальник поезда, не надевая шляпу, переместился за стойку, хотя и не стал полировать бокалы.
– Не угодно ли еще раз пройтись по пиву, мастер? – спросил он.
– Нет, спасибо. Я уже выпил свою норму. Мне, пожалуй, пора размять ноги. – Мастер Симус поднялся из кресла и направился к двери на открытую площадку.
– А как насчет вас, сэр? – обратился начальник поезда к Пибоди, сидевшему в нескольких футах от бара на передней кушетке.
Пибоди согласно кивнул, поднялся на ноги и протянул свой бокал. Проходя мимо столика, за которым сидели Цейслер и еще три пассажира, мастер Симус услышал голос пьянчуги.
– А вы, ребята, знаете, кто этот бородатый тип, который сидит около бара? Я вот знаю.
– Морри, ну когда ты заткнешься? – холодным тоном проговорил Бутройд.
Цейслер не стал продолжать.
10
– Что там творится? Пьянка? – донесся с нижней полки голос соседа мастера Симуса по купе. Вопрос имел чисто риторический характер, так что маг даже не удосужился отвечать.
Пробуждает не громкий или неожиданный звук, а необычный. Но когда шум становится интересным, вернуться ко сну почти невозможно.
Стук колес и шум движения поезда, уже подъезжавшего к Италии, на самом деле даже успокаивал, стоило к нему привыкнуть. Если бы этот шум полностью заглушал другие звуки, все было бы превосходно, однако он всего лишь ослаблял их.
Маг отошел ко сну в числе последних; только Бутройд и Шарпантье еще оставались в салоне, когда он отправился в свое купе.
Прикрытая абажуром лампа горела тускло, с нижней полки доносился тихий храп, свидетельствовавший о том, что его компаньон уже спит.
Он приготовился ко сну и залез наверх, но обнаружил, что старик оставил свою газету на полке. Она была сложена так, что видна была только одна статья, и в неярком свете ночника маг сумел разобрать только заголовок: «ПАНИХИДА ПО НИКОЛЯ ЖУРДЕНУ СОСТОИТСЯ В НЕАПОЛЕ». Обычный некролог.
Переложив газету на другую полку, он задремал.
Затем он расслышал, как закрылась и открылась дверь, прозвучали шаги в коридоре. «Кто-то отправился в туалет», – сквозь сон подумал маг. Нет, шаги остановились около купе номер один. Раздался негромкий стук. Не самое подходящее время для визитов. На самом деле время было совсем не позднее – лишь начало одиннадцатого. Но все были на ногах по крайней мере с четырех утра, а то и больше. Ладно, не его это дело. Но слышались и другие шаги, в другом конце коридора открывались и закрывались двери.
Он попытался уснуть, но не смог. Звуки утихли на пару минут, но потом возобновились. Из соседнего купе номер три доносились голоса, которые он слышал, потому что его койка находилась около перегородки, но слов разобрать не мог. Будучи человеком любопытным, маг самым бесстыдным образом припал ухом к перегородке, но все равно не сумел разобрать ни единого слова.
Симус изо всех сил пытался уснуть, но звуки никак не прекращались. Шаги. Примерно каждые пять минут они направлялись в купе номер один или возвращались оттуда, и звучали они громче всего. Но до его слуха доносились и другие шаги: взад и вперед по коридору. Ничего поделать с этим он не мог. Строго говоря, и шаги не были громкими, просто раздражали. Он лежал, засыпая и просыпаясь, просыпаясь от всякого нового звука и засыпая в мгновения покоя.
По прошествии, казалось бы, нескольких часов он решил, что все-таки может кое-что сделать. А именно подняться и посмотреть, что происходит.
Именно в этот момент сосед его и произнес эти слова.
– Что там творится? Пьянка?
Чародей ничего не ответил, а спустился по короткой лесенке и нащупал халат.
– Зов природы, – коротко извинился он и вышел.
В коридоре никого не было. Он неторопливо направился к туалету. Никого. Никто не высунул голову в открытую дверь. Никто не выглянул в приоткрытую щелку. Никого и ничего.
Симус решил задержаться в туалете. Пять минут. Десять.
Наконец он вернулся в свое купе. В тапочках его шаги по ковру были почти не слышны, он и сам старался не производить лишних звуков. Его просто не могли услышать.
О своих открытиях он доложил соседу.
– Чем бы они тут ни занимались, – проговорил тот, – я совсем проснулся. Предлагаю выкурить по трубочке, прежде чем снова ложиться спать. Согласны?
Войдя в салон, они обнаружили Тонио, сидевшего на табурете за стойкой бара. Он посмотрел на них.
– Добрый вечер, ваше преподобие, добрый вечер, мастер. Чем могу услужить?
– Ничем, мы только вышли покурить, – пояснил маг. – У вас был исключительно деловой вечер?
– У меня? O нет, что вы, сэр. Здесь уже полтора часа никого не было.
Они вышли на крытую площадку. Завязавшийся разговор буквально через несколько минут прервал Тонио, который отодвинул дверь.
– Джентльмены, я точно ничем не могу помочь? Мне нужно отлучиться, чтобы принести кое-что для завтрашнего дня, однако я не хочу, чтобы вы в чем-нибудь нуждались без меня.
– Нет, спасибо. Нам ничего не нужно. Как только его преподобие докурит трубку, мы отправимся спать.
Что они и сделали по прошествии двадцати минут и мгновенно уснули. Было двадцать минут пополуночи.
11
В двадцать пять минут пополуночи Тонио возвратился с первой партией груза. Днем, когда люди бодрствуют, он мог бы воспользоваться ручной тележкой, чтобы провезти нужные вещи по коридорам вагонов длинного поезда. Однако любой внезапный крен поезда мог опрокинуть тележку и разбудить пассажиров. К тому же ночью переносить было нужно не так уж много.
Он аккуратно сложил бутылки в шкаф за баром, а потом выглянул на наблюдательную площадку, чтобы проверить, не ушли ли два джентльмена. Их не было. Отлично, значит, все спят.
Через какое-то время он решил сходить на склад еще раз за второй и последней ношей. Господа еще веселились и ходили из купе в купе, хотя много шума они не производили. Тонио Брачелли по природе своей не был любопытен, и если леди и джентльмены не создают ему проблем в течение ночи, он вправе оставить их в покое.
Поезд начал замедлять ход и в тридцать минут первого плавно остановился на таможенной станции на лигурийской границе. На самом деле остановку эту можно было считать чистой формальностью. Лигурийские власти проверяли накладные на товары, перевозившиеся в товарных вагонах, составлявших переднюю часть поезда, однако вагоны не обыскивали и товар не смотрели. Чистая бухгалтерия.
Собрав все необходимое, он переговорил с главным снабженцем, пока поезд стоял. Паровоз останавливался плавно, однако нередко брал с места рывками, и Тонио не хотел на этой стадии движения идти по поезду с полными руками. Он решил подождать, пока поезд наберет скорость.
Добравшись до последнего вагона в пятьдесят минут первого, он отнес свои товары в бар и также разложил их по шкафчикам. Затем он приступил к выполнению своей последней в ту ночь обязанности: мытью туалета. Работа эта была у него нелюбимой – но не потому, что была тяжелой или неприятной, а потому что выполнять ее требовалось бесшумно! Дневной проводник мог греметь и стучать как угодно, но если такое безобразие позволит себе ночной проводник, господа из четвертого и пятого купе, расположенных по обе стороны от туалета, могут на него пожаловаться.
Заглянув в служившее кладовкой помещение перед первым купе, он вынес из него все необходимое, вернулся в туалет и приступил к работе. Закончив, он огляделся по сторонам, проверяя, все ли в порядке. Наконец он приступил к последнему этапу работы.
Он посмотрел на пол.
Странно. Откуда взялись эти красные пятна?
Он только что протер пол, который еще не высох, но…
Сделав шаг в сторону, он снова посмотрел вниз.
Пятна оставлял его правый башмак.
Сев на предмет первой необходимости, он приподнял правую ногу и посмотрел на каблук. Красные пятна почти исчезли.
Но откуда они, черт побери, взялись?
Тонио Брачелли хоть и не был любопытным, тем не менее мог назвать себя человеком добросовестным. Стерев пятна с одного каблука и убедившись в том, что их нет на другом, он еще раз вытер пол в туалете и отправился в коридор искать источник следов.
Именно следов. Он наследил буквально по всему коридору, оставив бурые пятна этой субстанции на коричневом полу. Отпечатки становились гуще к началу вагона. Он пошел дальше.
Но когда он наткнулся на их источник, мгновенно потерял самообладание.
Из-под двери купе номер один вытекла большая лужа крови.
12
Ирландского чародея разбудил отчаянный стук в дверь и крик:
– Сэр! Сэр! Отоприте дверь! Сэр! С вами все в порядке? Сэр!
Оба пассажира купе номер два вскочили на ноги буквально за пару секунд.
Однако стучали не в их дверь, а в соседнюю, купе номер один. Схватив халаты, мужчины выбежали в коридор.
Тонио барабанил кулаками в дверь первого купе и кричал во весь голос. В коридоре открывались двери других купе.
Чья-то ладонь легла на плечо Тонио.
– Ну же, успокойтесь, сын мой! Что случилось?
Тонио вздрогнул и перевел взгляд на человека, который твердо положил ему руку на плечо.
– Ой, отец! Посмотрите! Вы только посмотрите! – Он отступил назад и указал себе под ноги. – Он не отвечает! Что же мне делать, отче?
– Первым делом, сын мой, приведите сюда начальника поезда. У вас же нет ключа от двери этого купе? Нет? Немедленно идите за Эдмундом. Только имейте в виду, никакого шума, никаких криков! Не будите пассажиров в других вагонах. Дело касается только начальника поезда. Вы поняли?
– Да, преподобный. Конечно. – Проводник слегка успокоился.
– Очень хорошо. Действуйте. – И только тогда сильная рука отпустила плечо молодого человека. Тонио ушел – торопливо, но явно овладев собой.
– Мастер Симус, сэр Стэнли, не стоит здесь толпиться.
Сэр Стэнли, который выбежал из купе номер восемь, кипя негодованием, всего на полсекунды позже, чем маг и его компаньон, повернулся, чтобы загородить проход.
– Все в порядке. Всем назад и по местам! Пошевеливайтесь! – Его голос, казалось, заполнил весь вагон.
В течение полуминуты коридор почти совсем опустел, в нем остались только трое.
– Что случилось, преподобный отец? – наконец спросил сэр Стэнли.
– Я знаю не больше, чем вы, сэр Стэнли. Придется дождаться начальника поезда.
– Я считаю, нам следует…
Дальнейшему изложению соображений сэра Стэнли помешало появление вбежавшего из вагона-ресторана начальника поезда Эдмунда, за которым спешил Тонио, и задавшего в точности такой же вопрос:
– Что здесь случилось?
Вперед шагнул чародей.
– Пока не знаем, но эта лужа похожа на кровь, и я прошу вас отпереть дверь.
– Да-да, конечно. – Начальник поезда вставил ключ в замок купе номер один.
На нижней полке купе лежал йомен Джон Пибоди, размозженная голова которого свешивалась через край кушетки, волосы его запеклись в кровавую массу. Он был мертв.
– На вашем месте я не стал бы входить в купе, – посоветовал маг, останавливая рукой начальника поезда, собравшегося войти в купе.
– Что? Это же мой поезд! Почему нельзя?! – голос его был полон негодования.
– Прошу прощения, но случались ли в вашем поезде убийства?
– Ну… нет, но…
– А приходилось ли вам участвовать в расследовании убийства?
– Нет, но…
– А вот мне, при всем уважении к вам, доводилось. Я опытный судебный чародей. Следователи не любят, когда на месте преступления топчутся посторонние, способные нечаянно уничтожить улики. Есть ли у вас в поезде хирургевт?
– Да, хирургевт, доктор Воннер. А откуда вы знаете, что это убийство?
– Это точно не самоубийство, – ровным тоном ответил маг. – Ему нанесли несколько ударов по голове серебряным набалдашником тяжелой трости, которая теперь лежит на полу. Человек не убивает себя подобным образом, и случайно погибнуть от удара собственной рукой по голове он тоже не может. Пошлите Тонио за хирургевтом.
Как оказалось, доктор Воннер был знаком с необходимыми юридическими процедурами и знал, что надо делать и, что еще более важно, чего делать не следует. Обследовав труп, он объявил, что Пибоди, безусловно, убит и что, по его мнению, смерть произошла по меньшей мере час назад. После чего хирургевт сообщил, что если в его услугах более нет нужды, то он возвращается в постель. Начальник поезда отпустил его.
– До Генуи ехать почти два часа, – заметил маг. – До тех пор мы не сумеем оповестить о случившемся власти, но нестрашно; все равно никто не сможет покинуть двигающийся с такой скоростью поезд. Впрочем, я могу наложить на тело фиксирующее заклинание и ограждающее на купе…
– А не следует ли мне произнести над телом бедняги молитвы на исход души от тела? – раздался за спиной мага голос преподобного отца.
Ирландец покачал головой.
– Нет, ваше преподобие. Он уже мертв и с отпеванием можно подождать. Если в убийстве замешана черная магия, совершение обрядов может рассеять все ее следы, уничтожив ценную улику.
– Понятно. Очень хорошо. Не разрешите ли принести ваш портплед?
– Если это не затруднит вас, преподобный сэр.
Когда принесли портплед, маг приступил к работе. Он немедленно наложил фиксирующее заклятье с помощью черного как ночь жезла; тело пребудет в стазисе до тех пор, пока представители властей не закончат расследование. Маг точно зафиксировал нужный момент, сверив свои часы с часами начальника поезда.
Ограждающий заговор оказался более трудоемким, для совершения его потребовалась дымящаяся курильница и две палочки, однако никто более не мог войти в купе и даже заглянуть туда по собственной воле.
– Вам лучше запереть купе, начальник, – сказал чародей, взглянув на пол. – Тонио уже прошелся по крови, но не следует позволять это еще кому-нибудь. Не попросите ли остальных держаться подальше, пока мы не приедем в Геную, сэр Стэнли?
– Конечно, мастер.
– Благодарю вас. Теперь я могу убрать свой портплед.
13
Маг опустил свой разрисованный портплед на пол, а его сосед по купе закрыл за ними дверь.
– Вот это я называю полностью вжиться в роль, милорд, – произнес Шон О'Лохлэнн, главный судебный маг его королевского высочества, герцога Нормандии.
– Что? Ах, это вы про мое предложение отслужить панихиду по покойному? – улыбнулся лорд Дарси, главный следователь герцога. – Так поступил бы любой нормальный священник, и я знал, что вы позволите мне увильнуть. – Как только он вышел из образа священника, он сразу помолодел, несмотря на седой парик и накладную бороду.
– Что ж, я сделал все что мог, милорд. А теперь, полагаю, нам остается только дожидаться прибытия в Геную, где можно будет передать дело итальянским властям.
– Боюсь, у нас найдутся другие дела, мой дорогой Шон, – нахмурился его светлость. – Время драгоценно. Мы обязаны вовремя доставить в Афины этот флотский пакт, то есть должны быть в Бриндизи сегодня в десять часов вечера. A отсюда следует, что мы должны успеть на местный поезд из Неаполя до Бриндизи, который отходит через пятнадцать минут после прибытия «Экспресса» в Неаполь. Не знаю, какие меры предпримут генуэзские власти, но если нас не задержат там, то обязательно сделают это в Риме. Отцепят весь вагон и оставят нас ждать до тех пор, пока не найдут убийцу. И даже в том случае, если мы обратимся к высшим инстанциям, объясним, кто мы такие и чем занимаемся, процедура все равно займет столько времени, что мы, вне всяких сомнений, опоздаем на этот поезд.
Мастер Шон заметно встревожился.
– И что же нам останется делать, если ситуация до этого времени не прояснится, несмотря на все наши усилия?
– В таком случае мне придется покинуть вас. – Лицо лорда Дарси стало бесстрастным. – «Священник Арман Брун» исчезнет, превратится в беглеца, скрывающегося от глаз римской стражи, и, вне сомнения, будет объявлен убийцей Джона Пибоди. Мне придется добираться до Бриндизи самостоятельно, не привлекая к себе лишнего внимания. Сделать это будет чрезвычайно сложно, ибо итальянцы весьма искушены в подобных ситуациях.
– Я отправлюсь с вами, милорд, – решительно предложил мастер Шон.
Лорд Дарси покачал головой.
– Нет. То, что трудно сделать одному человеку, едва ли возможно совершить двоим, особенно если будет известно, что они бежали вместе. «Мастер Симус Килпадрейг» – подлинный чародей, у него в кармане настоящие документы, выданные герцогом Нормандии и, в известном смысле, самим королем. А «отец Арман» – личность несуществующая. Вы можете выступать под этим именем, а я нет. Если только не соберусь вдруг провалить всю нашу миссию.
– Выходит, милорд, нам придется найти убийцу, – бесхитростно проговорил маг. – С чего начнем?
Его светлость улыбнулся и со вздохом сел на нижнюю полку.
– Вот это уже ближе к делу, мой дорогой Шон. Начнем с того, что нам известно об этом Пибоди. Когда вы в первый раз обратили на него внимание?
– Когда садился в поезд, милорд. Мне показалась странной его прогулочная трость. Обычно на них в двух дюймах от рукояти расположено декоративное серебряное кольцо. У него же кольцо находилось в добрых десяти дюймах от серебряного набалдашника – ровно столько, сколько нужно для рукояти шпаги. А над кольцом скромная черная кнопочка, на которую нужно нажать, чтобы извлечь клинок.
Лорд Дарси молча кивнул. Он также заметил оружие.
– Кроме того, его походка, – продолжил мастер Шон. – Хромой хромает всякий раз одинаково. Он не преувеличивает хромоту, когда идет медленно, и не перестает хромать, когда надо торопиться.
– Вот как! – удивился его светлость. – Этого я и не заметил. Впрочем, трудно судить о походке человека в вагоне движущегося поезда, когда его шатает из стороны в сторону, а в другом состоянии я его и не видел. Очень хорошо! И к какому выводу вы пришли?
– Хромота лишь причина, чтобы носить трость.
– Смею сказать, вы правы. Трость была нужна ему в качества оружия, он предполагал, что она может понадобиться, но не имел привычки носить ее с собой.
– То есть, милорд? – нахмурился мастер Шон.
– В противном случае он или постарался бы как-то усовершенствовать свою походку, или вовсе избавился бы от хромоты. – После недолгой паузы лорд Дарси спросил: – Что-нибудь еще?
– Только то, что он носил с собой на обед маленький саквояж, а в салоне всегда сидел на первой кушетке, чтобы видеть дверь своего купе, – продолжил мастер Шон. – Наверняка боялся, что саквояж могут украсть, милорд.
– Или то, что в нем лежало, – поправил его лорд Дарси.
– И что бы это могло быть, милорд?
– Если бы мы знали, мой дорогой Шон, то были бы много ближе к разгадке, чем в данный момент. Мы… – Он вдруг умолк и прикоснулся пальцем к губам. В коридоре снова послышались шаги, на сей раз не такие громкие, как раньше, поскольку передвигались люди, обутые в шлепанцы, а не в ботинки, однако двери то открывались, то закрывались.
– Итак, собрание как будто бы возобновилось, – прошептал лорд Дарси, подходя к двери. К тому моменту, как он почти бесшумно ее открыл, он уже принял образ пожилого священника.
Сэр Стэнли стоял в коридоре лицом к салону, спиной к лорду Дарси. За окном, во тьме, друг друга сменяли пейзажи Лигурии.
– Стали на стражу, сэр Стэнли? – кротко проговорил лорд Дарси.
Тот повернулся.
– На стражу? Нет, ваше преподобие. Все собираются в салоне, чтобы обсудить произошедшее. Вы с мастером Симусом согласны к нам присоединиться?
– Охотно. А вы, мастер?
Чародей заморгал и после недолгой паузы ответил:
– Конечно, ваше преподобие.
14
– Вы абсолютно уверены, что это было убийство? – резким тоном проговорил Гийом Хаузер.
Мастер Шон О'Лохлэнн откинулся на спинку сиденья.
– Абсолютно, говорите? Нет, сэр. Но скажите мне, каким образом можно, лежа на нижней полке, размозжить себе голову… если только тебя не убили? В таком случае готов изменить формулировку на: «я практически не сомневаюсь в том, что это было убийство».
Хаузер погладил седую с темными прядями бороду.
– Понятно. Благодарю, мастер. – Окинув салон проницательным взглядом, он продолжил: – Скажите, видел ли кто-то из вас – кто угодно – вечером что-нибудь подозрительное?
– Или, может быть, слышал? – добавил лорд Дарси.
– Да. – Хаузер бросил на него короткий взгляд. – Или слышал.
Все начали переглядываться, но никто не сказал ни слова.
Нарушил молчание чересчур симпатичный Маккей, вольготно раскинувшийся в кресле за столиком возле стойки бара.
– Э-э, преподобный отец, ваше купе располагается возле купе покойного Пибоди. Вы слышали что-нибудь подозрительное?
– А как же, слышали, – спокойно произнес лорд Дарси. – И обратили на это особое внимание.
Все повернулись к нему, за исключением мастера Шона, внимательно наблюдавшего за присутствовавшими.
– Примерно с двадцати минут одиннадцатого в коридоре началось массовое шествие, длившееся около полутора часов, – продолжил лорд Дарси с прежним смирением. – Разговоры и негромкий стук в двери никак не прекращались. С дюжину раз стучали и в дверь Пибоди. Кроме этого, я ничего из ряда вон выходящего не слышал.
Трехсекундное молчание нарушил сэр Стэнли.
– Мы ходили по вагону, разговаривали. Наносили, так сказать, визиты.
Цейслер пил каффе, стоя у бара. И хотя мастер Шон не видел лично, он нисколько не сомневался в том, что Тонио и на сей раз добавил кое-чего в каффе.
– Правильно, – проговорил Цейслер внезапно прорезавшимся голосом. – Мы болтали. Я и сам не мог уснуть. Наверное, потому, что днем подремал. Так что пошел в гости. И, по-моему, спать не хотел никто.
– Я тоже не мог уснуть, – кивнул Бутройд. – Чертовски шумный поезд.
С его словами согласились все – хоть и выразились все по-разному.
– А Пибоди тоже не мог уснуть? – как бы невзначай спросил Дарси.
– Да, – буркнул сэр Стэнли.
– Я и не подозревал, что вы были знакомы с усопшим джентльменом, – продолжал лорд Дарси голосом мягким, с кротким взором и в самой благовоспитанной манере. – Днем, насколько я помню, с ним никто не заговаривал.
– Я узнал его, – проговорил Цейслер. Выпитый уиски не слишком затормозил работу его мозга. – Я узнал этого молодца. Имени его так и не вспомнил и не узнал сначала, при бороде-то. Раньше он бороду не носил. Вот и пошел к нему, чтобы возобновить старое знакомство. Сначала он держался сдержанно, но мы наладили отношения. Он хотел поболтать и с другими ребятами… – Не договорив, он взмахнул рукой.
– Понятно, – сказал его светлость с благосклонной улыбкой. – А кто из вас последним видел его живым?
Хаузер посмотрел на Джейсона Квинта.
– Это был ты, Квинт?
– Я? Нет, по-моему, Вал.
– Нет, Мак разговаривал с ним после меня.
– Но потом к нему заходил Шарпи, так ведь, скажи, Шарпи?
– Да, но мне казалось, что Саймон…
Препирательства продолжились. Лорд Дарси внимал им с той же благожелательной улыбкой на устах. Пять минут спустя стало ясно, что сойтись во мнениях относительно того, кто из всей компании последним видел Пибоди живым, им не удастся, хотя бы потому, что никто не желал в этом признаваться.
Наконец Гэвин Таллье поднялся со своего места на задней кушетке. Лицо его было бледнее обычного, отчего шрам выделялся еще сильнее.
– Не знаю, как насчет остальных, но мне уже понятно, что спать сегодня больше нам не придется, и, поскольку мне уже надоело щеголять в ночной пижаме, предупреждаю всех: я ухожу к себе, чтобы одеться.
Валентин Херрик, огненно-рыжая шевелюра которого совсем взъерошилась, произнес:
– Я бы охотно поспал, но…
Лорд Дарси, голосом негромким, но тем не менее доходчивым проговорил:
– Не так важно, что мы будем делать сейчас, но когда приедем в Геную, спать нам точно не придется, и к этому следует заранее приготовиться.
15
Мастеру Шону хотелось переговорить с лордом Дарси с глазу на глаз. Во-первых, он жаждал узнать, почему его светлость позволил пассажирам собраться вместе и согласовать свои показания, когда обычная процедура требовала разделить их и допросить каждого поодиночке. Да, в Италии лорд Дарси не имел полномочий допрашивать подозреваемых на месте преступления, к тому же он в данный момент изображал священника, но – черт побери! – он все-таки мог бы хоть что-то сделать.
Однако Дарси сидел на переднем диване, улыбался, прислушивался, наблюдал, почти ничего не говорил, в то время как прочие пассажиры разговаривали, выпивали или же совмещали оба занятия.
Каффе было выпито немало, не остались забытыми и уиски, бренди, вино и пиво. Мастер Шон и лорд Дарси ограничились каффе.
Тонио, похоже, не возражал. Так или иначе, он был обязан бодрствовать всю ночь, но теперь ему хотя бы не было скучно.
Незадолго до прибытия в Геную в салон заглянул начальник поезда. Сняв с головы шляпу, он попросил общего внимания.
– Джентльмены, поезд приближается к Генуе. В обычной ситуации, если бы вам случилось не спать в это время, вы могли бы использовать часовую стоянку для посещения ресторана или таверны, хотя, как правило, пассажиры в это время спят.
Однако должен объявить, что мне придется настоять на том, чтобы все вы оставались в вагоне до прибытия властей. Двери откроются только с их разрешения. К сожалению, вынужден создавать в вашей жизни подобные неудобства, но таков мой долг.
Прозвучали недовольные восклицания, однако возражать никто не стал.
– Благодарю вас, джентльмены, – произнес начальник поезда. – Постараюсь сделать все возможное, чтобы представители властей сделали свое дело по возможности быстро.
Водрузив шляпу на голову, он отбыл.
– Формально мы можем считать себя арестованными, – проговорил Бутройд.
– Нет, – буркнул Хаузер. – Нас просто задержали для допроса. Это другое. Пока мы просто свидетели.
«Кроме одного из вас», – подумал мастер Шон. Интересно, скольким из них пришла в голову такая мысль? Однако вслух никто ничего не сказал.
Генуэзская городская стража отреагировала на удивление быстро. Уже через пятнадцать минут после того, как тормоза поезда испустили последний шипящий вздох, в вагоне находились командир Стражи, два сержанта и четверо рядовых стражников. Все в мундирах.
Они произвели предварительное дознание. Имена пассажиров и краткие показания записывали командир и один из сержантов, очевидно, единственные владевшие англофренчем. Мастер Шон и лорд Дарси владели итальянским, однако признаваться в этом не стали. Не следует без необходимости предоставлять о себе избыточную информацию.
Во время предварительного дознания оба офицера нормандской полиции узнали размещение по купе своих спутников.
Купе № 3. Морис Цейслер; Сидни Шарпантье.
Купе № 4. Мартин Бутройд; Гэвин Таллье.
Купе № 5. Саймон Ламар; Артур Маккей.
Купе № 6. Валентин Херрик; Чарльз Джеймисон.
Купе № 7. Джейсон Квинт; Лаймен Вандеполь.
Купе № 8. Сэр Стэнли Гэлбрайт; Гийом Хаузер.
Второе купе занимали «Арман Брун» и «Симус Килпадрейг», а Джон Пибоди в одиночестве располагался в первом купе.
Облаченный в мундир командир Стражи отвесил короткий вежливый поклон мастеру Шону. Находясь на службе и при оружии, он имел право не снимать при этом головной убор.
– Мастер, полагаю, что именно вы самым любезным образом наложили фиксирующее заклятье на покойного и ограждающее заклятье на купе?
– Так точно, командир.
– Если изволите, вынужден просить вас снять ограждающее заклятье, поскольку я обязан осмотреть труп, чтобы дать заключение о том, что смерть действительно имела место.
– Конечно. Конечно. Мой портплед в купе. Сию минуту.
Выйдя в коридор, мастер Шон увидел начальника поезда. Он терпеливо стоял возле купе номер один с ключом в руках. Маг понимал причину просьбы командира. Ему было доложено о смерти, однако до сих пор он не видел реальных доказательств. Даже если бы начальник поезда отпер для них дверь, заговор на вход все равно не позволил бы им попасть внутрь.
Мастер Шон забрал свой разрисованный символами портплед из второго купе.
– Отоприте дверь, Эдмунд, a потом предоставьте мне место для работы.
Тот отпер дверь, но не стал ее открывать. Вместе с командиром Стражи он стоял возле двери купе номер три. Мастер Шон с одобрением отметил, что в другом конце коридора лицом к салону возле восьмого купе стоял стражник, перекрывавший путь в коридор.
На самого мастера Шона действие его собственного ограждающего заговора не распространялось, поэтому он внимательно изучил купе. Внутри ничего не изменилось. Он посмотрел на тело. Так как кровь по-прежнему сохраняла свежий вид, фиксирующее заклятье было наложено правильно – собственно говоря, крепыш ирландец в этом не сомневался, но всегда лучше проверить.
Он взглянул на пол под своими ногами. Вытекшая в коридор кровь потемнела и засохла. Кроме Тонио, на нее никто не наступал. Хорошо.
Аккуратно опустив свой портплед на пол, мастер Шон извлек из него небольшую бронзовую курильницу и треножник, поместил в нее три ивовых уголька, поставил на пол в двери и поджег угольки. Когда они побагровели, высыпал на ладонь щепотку порошка из небольшого стеклянного фиала и посыпал им угольки. Спиралькой зазмеилась вверх струйка дыма. Губы мага безмолвно шевельнулись. Затем он извлек из своей сумки квадратный, четыре на четыре дюйма, листок белой бумаги, сложил его причудливым образом и с тихим шепотом уронил на тлеющие угольки. Бумага немедленно вспыхнула оранжевым огнем и рассыпалась серым пеплом.
Наконец, достав из собрания своих принадлежностей бронзовую крышечку, он прикрыл ею курильницу и погасил угольки. Потом он взял ее за одну из ножек и отставил в сторону. Он встал и повернулся к командиру.
– Вот, все готово. – После он указал: – Входите, но не наступите в лужу крови и не прикоснитесь к курильнице. Она еще не остыла.
Командир Стражи зашел внутрь, бросил взгляд на останки Джона Пибоди, притронулся к запястью, что-то записал в блокноте и вышел.
– Заприте купе. Теперь я могу подтвердить факт смерти человека, называвшего себя Джоном Пибоди, и подозревать, что было совершено тяжкое уголовное преступление.
Начальник поезда Эдмунд удивился.
– И это все?
– Пока все, – проговорил командир. – Заприте купе и передайте мне ключ.
Тот так и сделал.
– Я не могу дать вам дубликат. Мы не держим их при себе из соображений безопасности. Если пассажир теряет ключ… – Он извлек ключ из замка. – Мы заказываем ключ в парижской или неаполитанской конторе. Мне придется отдать вам один из своих универсальных ключей. Но я могу сделать это только под расписку.
– Конечно. А сколько у вас этих универсальных ключей?
– Для этого вагона? Два. Вот этот, a второй заперт в моем купе на случай необходимости.
– Следите за ним, чтобы никуда не исчез. Этот ключ подходит только к этому вагону?
– О да. В каждом вагоне установлен свой комплект замков. Что вы делаете, мастер? – удивился начальник поезда.
Мастер Шон с закрытым глазами опустился на колени перед дверью, ощупывая правой рукой замок.
– Проверяю. Я заметил ваш наговор на моем собственном замке, когда впервые воспользовался ключом. Коммерческий, но очень крепкий. Неудивительно, что вы не держите в поезде дубликатов. Даже точная копия не сработает, если не будет настроена на заклятье. Не передадите ли мне универсальный ключ, капитан? Благодарю. Мм-м-м. Да. Благодарю еще раз.
– А сейчас вы что проверяли? – спросил Эдмунд.
– Я искал следы воздействия на заклятье, – пояснил мастер Шон. – Но не нашел их.
– Благодарю вас, мастер, – произнес командир Стражи, делая пометку в своем блокноте. – И вас, начальник поезда. Пока у меня все.
Все трое вернулись в салон.
Рядом с лордом Дарси, по-прежнему изображавшим отца Армана, оставалось свободное место – так что мастер Шон подошел и сел рядом с ним.
– Как дела, ваше преподобие? – спросил он тихо, но вполне естественно. В относительной тишине покоящегося вагона можно было разговаривать, не производя впечатления перешептывающихся.
– Самым интересным образом, – так же тихо ответил лорд Дарси. – Всего я, конечно, не расслышал, но слушал внимательно. Похоже, обсуждение закончилось.
В этот миг один из сержантов Стражи произнес по-итальянски:
– Командир, сюда направляется префект.
Вслед за командиром в окно посмотрел и мастер Шон и немедленно отвернулся.
– Плохо дело, – прошептал он лорду Дарси. – Смотрите, кто идет.
– Уже. Понятия не имею, кто это.
– А я знаю. Это Чезаре Сарто. И он знает меня.
16
Префектура полиции города Рима не имела аналогов в любой другой части Империи. Как и повсюду, каждое итальянское герцогство располагало собственной Стражей, следившей за соблюдением закона в пределах этого герцогства. Римская префектура являлась инструментом, с помощью которого итальянский парламент координировал действия этих структур.
Власть префектов была ограниченна. Даже в княжестве Лаций, на землях которого стоит Рим, они не располагают полномочиями полиции, если только к ним не обратились за помощью местные власти. (Впрочем, «гражданский арест», произведенный властью римского префекта, имеет гораздо больший вес, чем арест обыкновенными гражданскими инстанциями.)
Префекты не носят мундиров; их полномочия подтверждаются особым документом и небольшой нагрудной бляшкой с барельефом Капитолийской волчицы, буквами SPQR над ней и серийным номером с надписью «Префектура полиции» чуть ниже.
Префектура славится высоким процентом раскрытых дел и вынесенных приговоров, но никак не грубостью методов. Эти факты, дополненные благородным поведением истинных джентльменов и леди, подвизавшихся в качестве префектов, сделали римскую полицейскую префектуру одной из самых престижных и уважаемых организаций следователей по уголовным делам во всем мире.
Освещенный светом газовых фонарей на перроне, Чезаре Сарто ждал, когда командир Стражи выйдет из вагона, чтобы приветствовать его. Мастер Шон от окна отвернулся, но лорд Дарси внимательно следил за происходящим.
Сарто, человек среднего роста, темноволосый и темноглазый, с аккуратно подстриженными усиками, не мог похвастать истинно атлетическим телосложением, однако держался как спортсмен. Его поджарое тело так и дышало силой и быстротой. Лицо, которое трудно было назвать симпатичным, говорило о сильном характере и тонком уме.
Через несколько минут он появился в вагоне – с чемоданчиком в одной руке и записной книжкой в другой. Поставив чемодан на пол, он обвел взглядом всех собравшихся в салоне. Все в ожидании смотрели на него. Скользнув взглядом по лицу мастера Шона, он ничем не выдал, что уже с ним знаком.
– Господа, меня зовут Чезаре Сарто, – наконец представился он. – Я агент римской полицейской префектуры. Командир Стражи города Генуи попросил меня заняться вашим делом – хотя бы до прибытия поезда в Рим.
На англофренче он говорил совершенно свободно и почти без акцента.
– Чисто в техническом отношении, – продолжил он, – у нас нет другого варианта действий. Джон Пибоди очевидным образом убит, однако мы не имеем представления о том, где это произошло – в Провансе или в Лигурии, и, не определив этого, мы не сумеем установить, к чьей юрисдикции относится это дело.
А до тех пор нам придется исходить из предположения о том, что Пибоди умер после пересечения итальянской границы. Этот поезд следует в Рим. Если до прибытия туда мы не сумеем установить, что именно здесь произошло, этот вагон будет отсоединен от состава, и следствие продолжится. Тем из вас, кто сумеет доказать свою непричастность к убийству, будет позволено продолжить путь до Неаполя. Боюсь, остальным придется остаться здесь.
– Вы хотите сказать, – прервал его сэр Стэнли, – что подозреваете одного из нас?
– По отдельности – никого, сэр. Пока что. Однако я подозреваю всех, кто едет в вагоне. Совершенно очевидно, сэр, что поскольку Пибоди был убит в этом вагоне, совершил это преступление один из его пассажиров. Могу ли я узнать ваше имя, сэр?
– Сэр Стэнли Гэлбрайт, – отрезал седовласый джентльмен.
Префект Чезаре заглянул в свой блокнот.
– Ах да. Благодарю вас, сэр Стэнли.
Он окинул взглядом всех присутствующих.
– У меня в руках список ваших имен, составленный командиром Стражи. Прошу каждого из вас поднять свою руку, когда я назову его.
Он начал по очереди называть. Было очевидно, что все лица и имена поднимающих руку намертво впечатывались в памяти префекта.
Дойдя до Симуса Килпадрейга, он посмотрел на мага с точно тем же выражением, что и на всех остальных, и перешел к следующему пассажиру.
Закончив перекличку, он произнес:
– А теперь, господа, попрошу вас разойтись по своим купе и оставаться там, пока я не вызову вас. Поезд отправится в Рим… – он посмотрел на наручные часы, – … через восемнадцать минут. Благодарю вас.
Мастер Шон и лорд Дарси послушно ретировались в свое купе.
– Префект Чезаре, – заметил лорд Дарси, – человек не просто очень умный, но и чрезвычайно сообразительный.
– Отчего вы так решили, милорд?
– Вы упомянули, что знакомы с ним, однако он ничем не выдал факт вашего знакомства. Он понял, что если вы путешествуете под чужим именем, то имеете для этого веские причины. A зная род ваших занятий, нетрудно предположить, что причины эти должны иметь абсолютно легальный характер. Поэтому он решил не раскрывать вас прилюдно, пока не переговорит с вами с глазу на глаз. Вы должны заверить его, что отец Арман – ваш близкий друг и пользуется вашим полным доверием. Поручитесь за меня, но не раскрывайте моего имени. Он уже должен к нам подойти.
В дверь постучали.
Мастер Шон отодвинул ее перед лицом префекта Чезаре Сарто.
– Входите, префект, – проговорил маг. – Мы уже ждем вас.
– Правда? – Сарто поднял бровь. – А мне хотелось бы поговорить лично с вами, мастер Симус.
– Входите, Чезаре. – Мастер Шон понизил голос почти до шепота. – Отец Арман знает, кто я такой.
Префект вошел в купе, и мастер Шон задвинул дверь.
– Шон О'Лохлэнн к вашим услугам, префект Чезаре, – улыбнулся он.
– Шон! – Префект обнял друга за плечи. – Сколько лет, сколько зим! Хоть бы писал почаще.
Он повернулся к лорду Дарси.
– Простите меня, отче, но мы не виделись уже пять лет, с тех самых пор, как учились вместе в Миланском университете. Мы тогда прослушали курс под названием «Допустимость использования в юридической уголовной практике некоторых полученных магическим путем свидетельств».
– Ничего страшного, – сказал лорд Дарси. – Рад за вас обоих.
Префект окинул взглядом седовласого и седобородого стареющего мужчину, взиравшего на него с благосклонной улыбкой из-под очков в золотой оправе. Затем перевел взгляд на мастера Шона.
– Итак, вы знакомы с отче?
– Знаком, и весьма близко, к тому же много лет, – пояснил мастер Шон. – Вы можете говорить в присутствии отца Армана столь же откровенно, как и передо мной. Ему можно доверять в той же мере, как и мне самому.
– Я хотел сказать… – Сарто оборвал себя и повернулся к лорду Дарси. – Преподобный сэр, я вовсе не хотел выразить недоверие священнослужителю. Однако речь идет об убийстве, и обстоятельства их бывают весьма щепетильными. Вы хотя бы в какой-то мере знакомы с криминологией?
– Я работал с преступниками, мне много раз доводилось принимать их исповеди, – невозмутимо ответил лорд Дарси. – Я вполне могу сказать, что прекрасно понимаю механизм работы преступного ума.
Мастер Шон с постной физиономией проговорил:
– Без помощи этого человека даже лорд Дарси не сумел бы разрешить несколько дел.
– Хорошо! – расслабился префект Чезаре. – Даже отлично. Шон, а нужно ли мне знать причину, по которой вы путешествуете под псевдонимом?
– Я выполняю одно поручение принца Ричарда. Оно никоим образом не связано с Джоном Пибоди, и посему, строго говоря, причина эта не имеет к тебе никакого отношения. К тому же полагаю, что если бы кому-нибудь другому было нужно знать ее, то его высочество заранее дал бы мне на это разрешение.
– Хорошо, этот вопрос может и подождать. А пока я должен задать вам несколько других вопросов.
В результате беседы выяснилось, что ни мастер Шон, ни «отец Арман» никогда не слышали о Пибоди, не видели его и не говорили с ним и что оба могут подробно рассказать о том, что и когда делали этой ночью; на прямой вопрос оба присягнули в том, что не убивали Пибоди.
– Очень хорошо, – наконец произнес префект, – принимаю в качестве рабочей гипотезы, что вы оба невиновны в убийстве. Однако у меня есть одна небольшая проблема, и я хочу, чтобы вы помогли мне решить ее.
– То есть найти убийцу? – спросил мастер Шон.
– В известной мере, да. Дело в том, что мне еще никогда не приходилось заниматься расследованием убийства. Моя специальность – мошенничество и растраты. По сути дела, я бухгалтер, а не стражник. В Генуе я оказался случайно, заканчивая другое дело. Вообще, я так и так собирался вернуться в Рим на этом поезде. Но мне позвонили из Рима по телесону, приказав взять дело под свой контроль. Римские власти не рассчитывают на то, что я сразу найду убийцу; они хотят, чтобы я присмотрел здесь за порядком до прихода экспертов. – Он на мгновение умолк, а затем блеснул белозубой, едва ли не шкодливой улыбкой. – Но едва я увидел вас, меня осенило. Благодаря вашему опыту мы сможем найти убийцу еще до прибытия поезда в Рим! Удачный исход расследования приятно скажется на моем послужном списке, а за неудачу никто ругать не будет. Анджело Ратти, начальник отдела по расследованию убийств, будет ждать нас на перроне вокзала, и я готов отдать половину годового оклада, чтобы увидеть выражение, когда я поручу его попечению убийцу.
Мастер Шон вытаращил на него глаза и не сразу отыскал нужные слова.
– Вы хотите, чтобы мы помогли вам найти убийцу еще в дороге?
– Именно так.
– На мой взгляд, прекрасная идея, – прокомментировал лорд Дарси.
17
«Неаполитанский экспресс» приближался к Рапалло. До рассвета оставалось чуть более часа. В четыре минуты первого поезд прибудет в Рим.
Первым пунктом расследования значился обыск убитого и купе, в котором лежал труп. Чемодан Пибоди стоял в шкафчике, отведенном для нижнего места, однако ключ был в замке, так что извлечь чемодан удалось без всякого труда. Ничего интересного в нем не обнаружилось – только личные вещи и туалетные принадлежности. Пибоди также не имел при себе ничего неожиданного, если не считать трости со шпагой. В карманах лежала кое-какая мелочь: золотой соверен, два серебряных и пять банкнот достоинством в один золотой соверен, а также ключи, вероятно, от дома или служебного кабинета. Удостоверение личности было выдано на имя отставного коммандера Джона Уиклиффа Пибоди, имперский военный флот.
– Ничего интересного, – заключил префект Чезаре.
– Интерес скорее представляет то, чего здесь нет, – заметил лорд Дарси.
– Именно, – кивнул префект. – Где ключ от этого купе?
– Нетрудно предположить, – проговорил лорд Дарси, – что убийца вошел в купе, убил Пибоди, забрал ключ и запер купе, чтобы тело нашли не сразу.
– Согласен, – произнес Чезаре.
– Значит, ключ должен быть у убийцы, – предположил мастер Шон.
– Возможно, – предположил помрачневший префект. – Но куда вероятнее, что он валяется где-нибудь на железнодорожных путях между нами и Провансом.
– Вполне возможно, – одобрил предположение лорд Дарси. – Но не стоит ли нам все же его поискать?
– Пока еще рано. Если преступник еще его не выбросил, он не станет делать это сейчас. Если выбросил, все равно не найдем.
Ответ префекта полностью удовлетворил лорда Дарси, поскольку именно так в подобной ситуации поступил бы он сам. Было довольно утомительно находиться в качестве наблюдателя, однако Чезаре Сарто, по крайней мере, понимал, что делает.
– Убийца, – продолжил префект, – не мог знать, что кровь из разбитой головы Пибоди протечет под дверью в коридор. Предположим, что этого не случилось. Когда в таком случае было бы обнаружено тело?
– Скорее всего, не раньше десяти часов утра, – твердо сказал мастер Шон. – Я уже ездил на этом поезде, хотя и с другим экипажем. Дневной проводник – в нашем случае это Фред – приходит в девять. Он убирает постели тех, кто уже встал, но будить спящих начинает только после десяти. Труп Пибоди могли найти не раньше половины одиннадцатого.
– Понятно, – проговорил префект Чезаре. – Не знаю, чем может помочь нам этот факт, но тем не менее будем держать его в уме. Вскрытие в данных условиях мы провести не сможем, однако мне хотелось бы получить кое-какую информацию относительно орудия убийства и нанесенных им ударов.
– В этом я могу вам удружить, префект, – отозвался мастер Шон.
Маг внимательно осмотрел трость, скрывавшую в себе клинок.
– В первую очередь проведем это исследование: оно и проще, и может подсказать нам направление дальнейшей работы.
Он достал из своей сумки аккуратно сложенный кусок погребальной холстины и расстелил ее на соседнем столике.
– Первый раз провожу этот эксперимент в поезде, – пожаловался он скорее себе самому. – Надо следить за тем, чтобы ничего не упало.
Дарси и префект промолчали.
Маг извлек тонкий, чуть вогнутый золотой диск поперечником в три дюйма, два пинцета, небольшой вдуватель и восьмидюймовый, с виду металлический, серый с синим отливом жезл, с кристаллом сапфира наверху. Пинцетами он взял по волоску с головы мертвеца и с серебряного набалдашника трости. Аккуратно расправив их и выложив на ткани параллельно друг другу, прикоснулся к каждому своей палочкой, произнося негромко торжественный спондей, после чего распрямился, стараясь не дыхнуть на волоски.
Они, как два крохотных бревна, медленно потянулись навстречу друг другу и замерли, соприкоснувшись, оставаясь по-прежнему прямыми.
– Да, на набалдашнике остались его волосы, – объявил чародей. – Теперь проверим кровь.
В купе слышались только грохот колес да поскрипывание пера Сарто.
Аналогичное певучее заклятье, произнесенное над золотым блюдцем, показало, что и взятая в обоих местах кровь принадлежит ему же.
– Теперь переходим к более сложному исследованию, – произнес мастер Шон. – Поскольку все раны находятся на лицевой части головы, мне нужно повернуть его и положить на спину. Это можно сделать? – адресовал он вопрос префекту.
– Конечно, – ответил префект Чезаре. – Я уже записал все, что нужно, и зарисовал положение тела. Сейчас я вам помогу.
Перевернуть двухсотфунтовое мертвое тело в тесном купе не так уж просто само по себе, но сделать это было бы еще сложнее, если бы фиксирующее заклинание мастера Шона не отменило прикосновение к телу rigor mortis, посмертного оцепенения.
– Вот, хорошо. Спасибо, – произнес невысокий ирландец. – Не соизволите ли осмотреть его раны?
Соизволили. Сильная лупа мастера Шона несколько раз перешла из рук в руки.
– Старались изо всех сил, – пробормотал Сарто.
– Да, потрудились, – согласился лорд Дарси. – Работа усердная, но неэффективная. Хватило бы всего двух или трех ударов, a их нанесли целую дюжину. Странно.
– А теперь, джентльмены, – объявил маг, – проверим, действительно ли эта трость была орудием убийства.
Наступил самый важный момент экспертизы. Волосы и трость были в крови. Тавматургической науке предстояло дать ответ, виновата ли в этом случае трость.
Мастер Шон опрыскал облачком порошка раны и поверхность серебряного набалдашника. Порошка было немного, частицы его курились в воздухе струйкой дыма.
– Будьте добры погасить свет…
Тусклый желтоватый свет настенной лампы не позволял разглядеть мелкие детали. Мелькал в воздухе только кончик мерцавшей синим огнем палочки, быстро двигавшейся в руках мастера Шона.
И вдруг внезапно тысячи огненных белых светляков вспорхнули со лба усопшего и облаком вспыхнули вокруг набалдашника. Несколько раз между лицом и рукояткой трости проскочили тонкие как нить молнии.
Спустя несколько секунд мастер Шон в последний раз шевельнул запястьем, и крошечные искры исчезли.
– Все. Зажгите лампы, будьте добры. Эта трость действительно является орудием убийства.
Префект Чезаре Сарто неторопливо кивнул и задумался.
– Очень хорошо. Каким будет наш следующий шаг? – Он помолчал. – Как поступил бы лорд Дарси?
Его светлость стоял слева и чуть позади итальянца, и, поскольку мастер Шон смотрел на них обоих, Дарси дал ему указательным пальцем знак: провести допрос.
– Итак, милорд сделал бы следующий шаг, – непринужденно продолжил маг, будто знал все заранее, – он снова опросил бы подозреваемых. На сей раз более тщательно… – Лорд Дарси поднял указательный палец, и мастер Шон добавил: – Разумеется, по одному.
– Разумно, – согласился Сарто. – И я могу объяснить ваше присутствие тем, что вы взяли на себя обязанности судебного мага, а вы, преподобный сэр, являетесь amicus curia, представителем нашей святой матери церкви. Кстати, не являетесь ли вы прозорливцем, ваше преподобие?
– Нет, к сожалению, нет.
– Жаль. Но мы не обязаны объявлять это во всеуслышанье. Пусть поволнуются. Так, какого рода вопросы следует задавать? Если бы речь шла об уклонении от уплаты налогов, там у меня составлен впечатляющий список вопросов, которые следует задавать подозреваемым, однако здесь я немного не в своей тарелке.
– Что касается вопросов, – начал лорд Дарси…
18
– Они лгут, – с ноткой досады в голосе воскликнул префект Чезаре через три часа. – Лгут вместе и по отдельности… лжет каждый сукин сын.
– К тому же не слишком искусно, – добавил мастер Шон.
– Итак, посмотрим, что мы узнали, – проговорил лорд Дарси, взяв в руки свои заметки.
Они сидели в салоне за задним столом, кроме них, в вагоне никого не было. Разделить подозреваемых удалось без труда: начальник поезда пораньше открыл вагон-ресторан, за которым присматривал генуэзский командир Стражи, которого Сарто прихватил с собой. Подозреваемых по одному вызывали из купе, допрашивали и отводили в вагон-ресторан. Таким образом, допрошенные не могли повлиять на показания еще не прошедших дознание.
Ночного проводника Тонио опросили первым, после чего ему велели покинуть вагон и больше в него не возвращаться. Он не стал возражать; и так было понятно, что этим утром работы не будет, а с нею и чаевых.
Начальник поезда распорядился, чтобы в задней части вагона-ресторана подали каффе, а лорд Дарси собственноручно приготовил за стойкой целый каффейник для троих следователей.
В восемь утра официанты начали подавать завтрак в вагоне-ресторане. Время близилось к девяти. До Рима оставалось всего три часа езды.
Лорд Дарси еще просматривал свои заметки, когда префект вдруг произнес:
– А вам не кажется странным, что все они знакомы?
– Действительно, некоторые из них знакомы между собой, – согласился мастер Шон.
– Нет, префект совершенно прав, – подал голос Дарси, не поднимая глаз от бумаг. – Все они знают друг друга, причем достаточно хорошо.
– И тем не менее, – продолжил Чезаре Сарто, – явно стараются, чтобы мы об этом не узнали. Они собрались ради какой-то цели и не хотят упоминать о ней.
– Мастер Шон, – сказал лорд Дарси, – очевидно, вы так и не прочли марсельскую газету, которую я вчера вечером оставил на вашей койке.
– Нет, ваше преподобие. Я устал. И, по чести сказать, совсем не отдохнул. Вы имеете в виду некролог?
– Именно. – Лорд Дарси взглянул на Сарто. – Быть может, эта новость попала и в генуэзские газеты. Завтра в Неаполе состоятся похороны некоего Николя Журдена.
– Я слышал об этом, – вспомнил префект Чезаре. – И узнал от своих сослуживцев кое-что такое, что не попало в газету. Капитан имперского флота в отставке Николя Журден предположительно скончался от пищевого отравления, однако ряд свидетельств указывает на хорошо организованное самоубийство. Если это действительно так, то версия, по всей видимости, вброшена неаполитанскими властями. Мы предпочитаем не делать ничего подобного в тех случаях, если не было совершено преступление. Ну и, как вам известно, после похорон всегда поднимается шум.
– Хм, – протянул лорд Дарси. – Про подозрение на самоубийство я не знал. А есть ли свидетельства того, что он пребывал в депрессии?
– Как будто бы да, однако причин для нее никто не называл. Должно быть, у него были проблемы со здоровьем.
– Мне известна и другая причина, – проговорил лорд Дарси. – Во всяком случае, возможная причина. Примерно три года назад капитан Журден ушел в отставку, притом очень рано, да и капитаном он был молодым. В числе прочих причин называли проблемы со здоровьем. На самом деле его вынудили уйти, угрожая позорным военным судом. Дело в том, что у него была бурная любовная интрижка с молодой сицилийкой, уроженкой Мессины, и он содержал ее в своих неаполитанских апартаментах. Обычно такие вопросы флот не смущали, однако дама эта случайным образом оказалась агентом его славянского величества Казимира Польского.
– Вот оно! Шпионаж все больше поднимает свою уродливую голову, – отметил префект.
– Именно. В это время капитан Журден командовал его императорского величества кораблем «Гельголандский залив» и был очень популярен среди своих офицеров и матросов. Очевидно, что Адмиралтейство также было хорошего мнения о нем, в противном случае его не назначили бы командиром одного из наиболее мощных линейных кораблей. Однако тот факт, что его любовница оказалась шпионкой, представил ситуацию в другом свете. Обвинение не могло доказать, что он знал об этом, как и того, что он передавал ей какие-то военно-морские тайны. Но подозрения никуда не деть. И ему предоставили выбор.
Разумеется, военный трибунал погубил бы его карьеру. Его оправдали бы, а затем сплавили на какой-нибудь крохотный островок у южного побережья Новой Франции, где для офицера нет никаких других дел, кроме как считать пингвинов. Он, естественно, предпочел отставку.
Если, как вы предполагаете, это было самоубийство, причиной его вполне мог послужить растянувшийся на три года упадок духа.
Префект Чезаре медленно качнул головой с довольной улыбкой на лице.
– Я мог бы и сам догадаться. То, как они держатся друг с другом, как некоторые из них оказывают почтение некоторым другим… Это офицеры «Гельголандского залива». И Пибоди определенно был одним из них.
– Я тоже так считаю, – согласился лорд Дарси.
– Проблема в том, – произнес Сарто, – что мы до сих пор не имеем мотива. Теперь нам следует расколоть одного из них. Вы оба знаете их лучше, чем я; на кого нажмем, ваше мнение?
– Я предложил бы начать с молодого Джеймисона, – сказал мастер Шон. – А вы как считаете, отче?
– Согласен, мастер Шон. Он признал, что возвращался для того, чтобы переговорить с Пибоди, однако у меня возникло ощущение, что он не хотел этого делать, что Пибоди ему не нравился. Быть может, вы сумеете надавить на него, мой дорогой префект.
Не теряя времени, они тотчас же вызвали молодого светловолосого и розовощекого Чарльза Джеймисона.
Он сел, заметно волнуясь: непросто молодому человеку сохранить спокойствие перед лицами троих немолодых и суровых мужчин – священника, могущественного мага и агента вселяющей страх римской полицейской префектуры. Тем более когда тебя подозревают в убийстве.
Суровый Чезаре Сарто смерил его холодным взглядом, губы его были плотно сжаты. Должно быть, именно так Гай Юлий Цезарь, человек, в честь которого следователь получил свое имя, мог два тысячелетия назад смотреть на провинившегося юного центуриона.
– Молодой человек, известно ли вам, что воспрепятствование расследованию крупного уголовного преступления посредством данных следователю ложных показаний не только карается гражданским уголовным законодательством, но и то, что в подобном случае я имею право отдать вас в руки флотского военного трибунала, способного с позором разжаловать вас?
Розовая физиономия Джеймисона приобрела едва ли не снежно-белый оттенок. Он захлопал ртом, не проронив ни звука.
– Я вполне допускаю, – продолжил безжалостный префект, – что один или даже несколько ваших флотских начальников, находящихся сейчас в вагоне-ресторане, мог отдать вам приказ поступить так, как вы уже поступили, однако подобные приказы незаконны и отдавший их сам по себе подлежит военному трибуналу.
Молодой человек все еще пытался обрести голос, когда в разговор вступил старый добрый отец Арман.
– Ну-ну, префект, не будем слишком строги к парнишке. Я не сомневаюсь, что он понимает всю серьезность своего преступления. Почему бы вам не рассказать нам все, что вам известно, сын мой? Префект не станет торопиться с обвинениями, если вы поможете нам.
Сарто медленно кивнул, однако выражение его лица не изменилось, как будто он неохотно уступил священнику.
– А теперь, сын мой, начнем сначала. Сообщите нам свое имя и звание и расскажите, чем вы и ваши коллеги офицеры занимались сегодня ночью.
Краски вернулись на лицо Джеймисона. Он набрал воздуха в грудь.
– Чарльз Джеймс Джеймисон, лейтенант Имперского королевского флота Британии, в настоящее время служу в звании третьего офицера снабжения на борту его императорского величества корабля «Гельголандский залив», сэр! Э… то есть преподобный отец. – Он едва не отдал честь.
– Расслабьтесь, сын мой, я не флотский офицер. Продолжайте. Начнем с причины, заставившей вас с сослуживцами ехать на этом поезде, а не на предписанных вам службой станциях.
– Ну, сэр, наш «Гельгол» сейчас стоит в сухом доке, и потому все мы можем считать, что в той или иной степени находимся в отпуске, однако нам положено пребывать в окрестностях Портсмута. Неделю назад стало известно, что умер наш старый капитан, ушедший в отставку три года назад, и его намереваются похоронить в Неаполе, так что мы собрались и решили составить делегацию и съездить на похороны, чтобы выразить наше почтение усопшему. И это все, что я могу сказать, действительно все, преподобный отец.
– Коммандер Джон Пибоди входил в вашу группу? – резким тоном спросил префект.
– Нет, сэр. Он вышел в отставку сразу после нашего прежнего капитана. И до вчерашнего дня мы не видели его три года.
– Ваш прежний капитан, как я понимаю, это покойный Николя Журден? – спросил Сарто.
– Да, сэр.
– Почему вам не нравился коммандер Пибоди? – отрезал префект.
Лицо Джеймисона неожиданно порозовело.
– Без особой причины, сэр. Он мне действительно не нравился, но это дело житейское. Одни люди нравятся друг другу, другие нет.
– Вы ненавидели его настолько, что решились убить, – ровным тоном бросил префект Чезаре.
Однако Джеймисон как будто был готов к этому обвинению. Он даже не шевельнулся.
– Нет, сэр. Признаю, он мне не нравился. Но я его не убивал. – Он говорил так, словно отрепетировал свой ответ заранее.
– Кто же это тогда сделал?
– С моей точки зрения, сэр, во время десятиминутной стоянки на итальянской границе какой-то неизвестный забрался в поезд, убил коммандера и был таков. – И этот ответ казался заученным.
– Хорошо, – сказал префект, – на этом пока все. Идите в свое купе и ждите, пока мы вас не вызовем.
Джеймисон повиновался.
– Ну и что вы думаете, ваше преподобие? – спросил Чезаре Сарто.
– То же самое, что и вы. Какую-то долю правды он сказал, но по-прежнему лжет. – Дарси на мгновение задумался. – Давайте сменим тактику. Мы можем…
Он умолк. В коридоре показался мужчина в красно-синем мундире железнодорожника. Это был йомен Фред, дневной проводник.
Он остановился возле стола.
– Прошу прощения, джентльмены. Конечно, я слышал о расследовании. Начальник поезда сказал, чтобы я сперва доложился вам и только потом приступал к своим повседневным обязанностям. – Он явно недоумевал. – Однако не знаю, что именно мне делать в этой ситуации.
Прежде чем Сарто успел ответить, лорд Дарси произнес:
– А что вы делаете обычно?
– Убираю постели, обслуживаю бар.
– Что ж, в баре пока нет необходимости, а постели можете убрать.
– Благодарю вас, преподобный отец, и вас, префект. – Фред просиял и отправился в коридор по своим делам.
– Вы начали говорить о новой тактике, – напомнил префект Чезаре.
– Ах да, – проговорил его светлость. И объяснил.
19
Морис Цейслер выглядел ничуть не лучше с тех пор, когда он в последний раз приложился к спиртному. Он как будто осунулся и резко постарел.
Сидни Шарпантье пребывал в лучшей форме, но и он выглядел крайне уставшим.
Они занимали оставшиеся свободными кресла возле заднего стола, глядя на троих инквизиторов.
– Йомен Сидни Шарпантье, – произнес мастер Шон, – кажется, вы говорили мне, что являетесь лицензированным народным целителем. Могу ли я ознакомиться с вашей лицензией?
Это был приказ, а не просьба. Мастер Гильдии обращался к ученику.
С некоторым нежеланием, но без колебаний Шарпантье достал удостоверение.
– Как прикажете, мастер.
Мастер Шон внимательно осмотрел его.
– Так. Подписано милордом епископом Уэксфорда. Я прекрасно знаю его светлость. Капеллан-адмирал имперского военного флота. В каком звании пребываете, сэр?
Опухшие глаза Цейслера разом обрели некую живость, но он ничего не сказал.
– Старший лейтенант, мастер Симус, – ответил Шарпантье.
Маг посмотрел на Цейслера.
– А ваше?
Цейслер с сухой улыбкой глянул на Шарпантье.
– Не беспокойся, Шарпи. Малыш Джейми уже все выложил. Ты не виноват. – А потом перевел взгляд на мастера Шона. – Лейтенант-коммандер Морис Эдви Цейслер к вашим услугам, мастер Симус.
– A я к вашим, коммандер. А давайте мы прямо сейчас составим весь ваш должностной список. Начиная с сэра Стэнли.
Список получился впечатляющим:
капитан сэр Стэнли Гэлбрайт;
коммандер Гийом Хаузер;
лейтенант-коммандер Мартин Бутройд;
лейтенант-коммандер Гэвин Таллье;
лейтенант-коммандер Морис Цейслер;
старший лейтенант Сидни Шарпантье;
старший лейтенант Саймон Ламар;
старший лейтенант Артур Маккей;
старший лейтенант Джейсон Квинт;
лейтенант Лаймен Вандеполь;
лейтенант Валентин Херрик;
лейтенант Чарльз Джеймисон.
– Могу предположить, – аккуратно проговорил лорд Дарси, – что если бы «Гельголандский залив» в данный момент не находился в сухом доке, предоставить всем вам, господа, одновременный отпуск было бы неудобно, так?
Цейслер издал звук, похожий на смесь кашля и хохота.
– Только ли неудобно, ваше преподобие? Скорее невозможно.
– Даже в таком случае, – с полным спокойствием продолжил лорд Дарси, – вам не кажется, что ваше общее одновременное отсутствие на корабле вызывает некие подозрения? Что побудило вас предпринять эту поездку?
– Смерть капитана Журдена, – холодным тоном ответил Цейслер.
– Людям свойственно умирать, – заметил лорд Дарси столь же ледяным голосом. – Чем отличалась от прочих смерть вашего капитана?
Шарпантье открыл рот, собираясь что-то сказать, но Цейслер оборвал его.
– Тем, что капитан Николя Журден был одним из лучших офицеров за всю историю флота.
– Значит, все вы направлялись на похороны Журдена, – спросил префект Чезаре, – как и покойный коммандер Пибоди?
– Совершенно верно, префект, – ответил Шарпантье. – Однако изначально Пибоди не входил в нашу группу. Нас было шестнадцать человек, мы хотели занять весь вагон. Однако четверо не смогли освободиться: им вдруг отказали в увольнении. Таким образом, Пибоди, преподобный отец и мастер маг заняли их места.
– То есть вы не знали о том, что он также едет в этом поезде?
– Нет. Никто из нас не видел его почти три года, – ответил Шарпантье.
– Мы его даже не сразу узнали, – вставил Цейслер. – Из-за этой его бороды, понимаете ли. Отрастил ее за то время, что мы не виделись. Но я признал его шпагу-трость, потому и пригляделся к его лицу. Так что я его и узнал, а потом и коммандер Хаузер. – Он усмехнулся. – Старина Хаузер не мог его не узнать.
– Почему? – поинтересовался префект.
– Он у нас на корабле командует секретным отделом. И был непосредственным начальником Пибоди.
– Давайте вернемся к его шпаге, – предложил лорд Дарси. – Вы сказали, что узнали ее. Только вы и больше никто?
– Ты узнал? – Цейслер посмотрел на Шарпантье.
– Я не обращал на нее никакого внимания, пока ты мне не показал. Конечно, все мы знали, что у него есть шпага. Он купил ее в Лиссабоне четыре или пять лет назад. Но я уже три года про нее даже не думал.
– Расскажите нам о Пибоди, – предложил лорд Дарси. – Каким человеком он был?
Шарпантье потер свой длинный нос толстым указательным пальцем.
– Порядочный. Надежный. Хороший офицер. Так, Мори?
– Ну да, – согласился Цейслер. – И выпить с ним было можно. Помню, однажды в Александрии в небольшом греческом баре мы с ним за два часа уговорили кварту узо, а когда после к нам на улице привязалась пара египетских грабителей, он в одиночку расправился с ними, пока я поднимался с земли после их нападения. В те дни у него была крепкая голова. Не знаю, что с ним произошло.
– Что вы хотите этим сказать? – проговорил лорд Дарси.
– Ну, он вчера принял на грудь только пару-тройку бокалов, но был после этого весьма хорош. Отключился прямо во время нашего разговора.
Префект мгновенно отреагировал на эти слова.
– Значит, именно вы последним видели его живым?
– Ну, не знаю, – заморгал Цейслер. – Кажется, кто-то еще заходил к нему после меня, чтобы посмотреть, как он себя чувствует. Не помню кто.
Префект Чезаре вздохнул.
– Хорошо, джентльмены. Благодарю вас. Ступайте в ваше купе. Я еще вызову вас.
– Позвольте еще один вопрос, – мягко произнес лорд Дарси. – Коммандер Цейслер, вы сказали, что покойный Пибоди работал в секретной службе вашего корабля. Полагаю, именно он доложил о… связи капитана Журдена с некоей сомнительной молодой особой из Мессины, погубив тем самым карьеру капитана?
Дарси стрелял наугад, но интуиция подсказывала, что он прав.
Губы Цейслера сжались, но он промолчал.
– Ну же, коммандер, говорите. Как вам известно, этот факт всегда можно проверить в архиве.
– Да, – помедлив проговорил Цейслер. – Вы правы.
– Благодарю вас. На этом пока все.
Когда офицеры ушли, префект Чезаре рухнул в свое кресло.
– Итак, похоже, что честь ареста в конечном итоге достанется все же префекту Анджело Ратти.
– Вы уже отчаялись найти разгадку? – спросил лорд Дарси.
– О, вовсе нет. Дело раскрыто, преподобный сэр. Но я не могу произвести арест.
– Боюсь, я не совсем понимаю вас, мой дорогой префект.
В глазах итальянца промелькнула сардоническая искорка.
– Значит, вы не заметили решение проблемы? Не заметили, как коммандер Пибоди превратился в покойного коммандера Пибоди?
– Расследование веду не я, а вы, – указал лорд Дарси. – И что же, на ваш взгляд, здесь произошло?
– Итак, – серьезным тоном произнес Чезаре. – Что именно мы имеем? Двенадцать флотских офицеров, направляющихся на похороны почившего любимого капитана. И тринадцатого – человека, который предал и опозорил этого самого капитана. Иуду, так сказать.
Мы поняли, что они лгали нам, когда говорили, что их вечерние разговоры с ним имели непринужденный характер. Они могли наговориться с ним днем, однако никто этого не сделал. Они дождались ночи. И тогда по одному заходили к нему в купе, чтобы переговорить. О чем? Никаких объяснений мы не услышали. Они утверждают, чтобы просто побеседовать. Это ночью-то? Тем более что все с раннего утра не спали? Ради светской беседы! Вы верите в это, преподобный сэр?
– Нет. – Лорд Дарси отрицательно покачал головой. – И вы тоже. Все они лгали и лгут до сих пор.
– Очень хорошо… о чем же тогда они лгут? Что пытаются скрыть? Убийство, конечно же.
– Но кто из них его убил? – спросил мастер Шон.
– Разве вы не понимаете? – напряженным и негромким голосом спросил префект. – Неужели это еще непонятно? Все они!
– Как так? – Мастер Шон с удивлением посмотрел на него. – Но…
– Подождите, мастер Шон, – проговорил лорд Дарси. – Кажется, я понимаю, куда он клонит. Прошу вас, продолжайте, префект Чезаре.
– Конечно, вы понимаете, ваше преподобие, – произнес префект. – Эти люди даже не считали свои действия убийством. Для них это была казнь по приговору военного трибунала. Один из них – кто именно, мы не знаем – уговорами проник в купе Пибоди. После чего, когда представилась возможность, ударил. Пибоди лишился сознания. Затем они по одному заходили в купе, и каждый наносил ему удар. Дюжина людей, дюжина ударов. Дело сделано, и никто из них никого не убивал. Убийство совершено комитетом – или, скорее, присяжными заседателями.
Они утверждают, что не знали о том, что Пибоди поедет вместе с ними на поезде. Но можно ли им верить? Неужели он оказался в этом поезде и в этом вагоне случайно? Я не способен до такой степени верить в случайность.
– Согласен, – ровным голосом проговорил лорд Дарси. – На этот поезд его привел далеко не случай. Все было очень тщательно организовано.
– Ага! Видите, мастер Шон? – Сарто заметно помрачнел. – Произошедшее вполне очевидно, однако у нас нет надежных доказательств. Моряки упрямо придерживаются своей версии. А нам нужно доказательство – и мы его не имеем.
– Сомневаюсь, что кто-то из них признается, – произнес лорд Дарси. – А вы как считаете, мастер Шон?
– Не признаются, – согласился ирландец. – Никаких шансов.
– Мы нуждаемся, – объявил лорд Дарси, – в материальном, физическом доказательстве. И найти его можно только в одном месте – в купе номер один.
– Мы уже обыскали его один раз, – напомнил префект Чезаре.
– Тогда давайте обыщем его еще раз.
20
На сей раз лорд Дарси очень серьезно подошел к этому занятию, его длинные и крепкие пальцы ощупывали, искали, проверяли. Он внимательно прощупал подкладку сюртука покойного, ожидая, что под их нажатием что-то хрустнет или зашуршит бумага. Безуспешно. Снял с брюк широкий пояс в поисках потайных карманов. Безрезультатно. Проверил каблуки. Пусто.
Наконец стащил с ног мертвеца невысокие, до щиколотки, сапоги.
И с удовлетворенным возгласом извлек нечто из кармашка на голенище правого сапога – плоскую, слегка изогнутую серебряную бляшку с выгравированным на ней гербом Империи, двуглавым орлом. На его груди располагался тусклый, прозрачный стеклянный кабошон серого цвета. Но всем троим, стоявшим над ним, было ведомо, что, если бы Пибоди живой рукой прикоснулся бы к этой стекляшке, она тут же вспыхнула бы огненным рубином.
– Вестник короля, – тихо констатировал префект.
Ничье другое прикосновение не могло заставить этот камень зажечься. Заклятье, созданное в тридцатых годах мастером магом сэром Эдвардом Элмером, так никто и не разгадал; более того, никто не знал, кто из ныне живущих магов владеет им и изготовляет эти знаки для короля.
Но конкретно этому знаку более не суждено было вспыхнуть рубиновым светом.
– Итак, теперь мы знаем, – произнес лорд Дарси, – чем занимался коммандер Пибоди после своей отставки из флота и как ему удалось с почетом оставить военную службу в столь раннем возрасте.
– Интересно, знали ли об этом его сослуживцы? – проговорил Сарто.
– Скорее всего, нет, – предположил Дарси. – Королевские вестники обычно не афишируют этот факт.
– Так. Но я не понимаю, чем именно подобная информация может нам помочь.
– Мы еще не обыскали все купе.
По прошествии минут двадцати префект Чезаре заявил:
– Пусто. Абсолютно ничего. A мы посмотрели повсюду. Кстати говоря, а что именно мы ищем?
– Я пока и сам не вполне уверен, – признался лорд Дарси, – но знаю, что эта улика существует. Впрочем, она может лежать где-то на путях неподалеку от ключа от купе. Хм-м-м.
Дарси еще раз окинул купе внимательным взором. И остановился, рассматривая стенку купе над трупом.
– Ну конечно, – едва слышно пробормотал он. – Верхняя полка.
Полка была поднята и надежно зафиксирована у стены, образуя просторную нишу, в которой помещались матрасы и постельное белье.
– Приведите Фреда, – распорядился лорд Дарси. – У него есть ключ.
Ключ действительно был у проводника, и он им пользовался. Постели в остальных купе уже были убраны, нижние места превращены в диваны, а верхние подняты и заперты.
Фред никак не мог понять, зачем джентльменам потребовалось отпирать верхнюю полку, однако спорить не стал. Протянув руку вверх, он вставил ключ, повернул его и опустил полку в горизонтальное положение, стараясь не смотреть на то, что лежало на нижней полки.
– Ага! Что это у нас такое? – Лорд Дарси с нескрываемым удовольствием снял с верхней полки большую кожаную папку. Он покосился на проводника. – На этом пока все, Фред, мы вызовем вас, когда полку можно будет снова запереть.
– Конечно, ваше преподобие, – ответил Фред и отправился по делам.
Только после его ухода Дарси позволил себе перевернуть лицом вверх толстую трехдюймовую папку размером семнадцать на двенадцать дюймов. Под застежкой на ней золотом был вытеснен королевский герб.
– Ух ты! – воскликнул мастер Шон. – Этого я не ожидал.
Он посмотрел на лорда Дарси.
– А вы, отче, предполагали, что мы наткнемся на дипломатическую почту?
– Не вполне. Я предполагал, что мы ищем какого-то рода конверт. Королевские вестники обычно передают какие-то послания, но даже оно могло оказаться невербальным. Но это настоящий чемодан. Тяжелый. Весит пять или шесть фунтов. Замок отперт и защелкнут. Готов поручиться, что на железнодорожной насыпи осталось два ключа, а не один.
Открыв кожаную коробку, Дарси извлек из нее тяжелый манускрипт и пролистал его.
– И что это такое? – поинтересовался Чезаре Сарто.
– Договор в двух экземплярах на греческом языке, латыни и англофренче. Между Румелией и Империей. – В голосе Дарси послышалась дрожь.
Мастер Шон открыл было рот, чтобы что-то сказать, но передумал.
Лорд Дарси вернул документ в большую кожаную папку и щелкнул замком.
– Этот документ не предназначен для наших глаз, господа. Но теперь мы располагаем доказательствами. Теперь я могу рассказать вам, как именно принял смерть Джон Пибоди. Очень скоро вы получите возможность арестовать виновного, префект.
21
В салоне обзорного вагона «Неаполитанского экспресса», двигавшегося к устью Тибра вдоль побережья Тирренского моря, собрались семнадцать мужчин.
Помимо двенадцати флотских офицеров, префекта Чезаре, мастера Шона, лорда Дарси, также присутствовали дневной проводник Фред и начальник поезда Эдмунд Нортон, которого пригласили, потому что ответственность за происшедшее в поезде, в конце концов, лежала на нем.
Префект Чезаре Сарто стоял возле закрытой двери на обзорную площадку в самом конце вагона, взирая на обращенные к нему шестнадцать пар внимательных глаз. И, как всякий выходящий на сцену актер, префект знал не только свою роль, но сюжет и финал.
Отец Арман расположился слева от него, на краю дивана. Фред стоял за стойкой бара. Начальник поезда сидел возле ближнего к коридору края стойки. Мастер Шон замер перед входом в коридор. Моряки сидели. Сцена была готова.
– Джентльмены, – начал префект, – мы потратили много времени на обнаружение и анализ фактов, связанных со смертью вашего бывшего сослуживца, коммандера Джона Пибоди. Да-да, капитан Стэнли, я знаю, кто вы. Однако вы и подчиненные вам офицеры систематически лгали мне, уклоняясь от истины, таким образом препятствуя разрешению этого тяжелого уголовного преступления. Однако теперь нам известна его разгадка.
Во-первых, мы знаем, что покойный коммандер являлся официальным Вестником его императорского величества Джона Английского. Во-вторых, нам известно, что именно он донес высшим инстанциям факты относительно любовницы капитана Николя Журдена, обнаруженные им как офицером службы безопасности корабля. Эти факты заставили капитана Журдена уйти в отставку, а возможно, и привели к его преждевременной кончине.
Он обежал взглядом обращенные к нему лица. Все ждали, и в выражениях лиц ощущалась нотка враждебности.
– В-третьих, мы знаем, как и кем был убит Джон Пибоди. Так что ваша маскировка бесполезна, джентльмены. Рассказать вам, что произошло вчера ночью?
Все молчали, не сводя с него глаз.
– Джон Пибоди обладал чрезвычайной стойкостью к воздействию алкоголя, однако вчера он отключился. Не из-за выпитого спиртного, но потому, что ему подсыпали снотворное в один из осушенных им бокалов. Но, даже несмотря на это, он сопротивлялся опьянению дольше, чем ожидалось.
Затем, когда Пибоди впал в забвение, некто осторожно зашел в его купе. Он нe намеревался его убивать, при нем даже не было оружия. Он хотел выкрасть некие крайне важные документы, которые Вестник короля вез с собой.
Но что-то пошло не так. Пибоди стряхнул с себя наркотическое забвение и обнаружил, что происходит что-то неладное. Он потянулся к своей трости с серебряным набалдашником, однако незваный гость схватил ее первым.
Как вам известно, Пибоди был сильным человеком и опытным бойцом, даже в опьянении. В завязавшейся схватке незваный гость воспользовался этой тростью словно дубинкой и бил Пибоди снова и снова. Отважный боец сопротивлялся, несмотря на опьянение и побои.
Они не произнесли ни звука: Пибоди не имел привычки звать на помощь, а его противник не хотел поднимать лишнего шума.
Наконец полученные удары взяли свое. Пибоди свалился с пробитой головой. Он умирал.
Злоумышленник прислушался. Тревоги никто не поднял. У него еще оставалось время. Он нашел тяжелый дипломатический ранец, в котором хранились эти документы. Но что с ними делать? Он опасался даже читать их, так как вот-вот должен был вернуться ночной проводник Тонио. Забрать папку с собой он также не мог, так как она была слишком велика, чтобы спрятать на теле, и если Тонио увидит ее, то доложит об этом, как только обнаружит тело.
Поэтому он спрятал папку за верхней полкой купе, которое занимал Пибоди, в расчете забрать ее позже. Потом он взял с тела Пибоди ключ, запер купе и выбросил ключ в окно, после чего вернулся к своим делам. Он считал, что в его распоряжении уйма времени, так как тело должны были обнаружить только сегодня, примерно час назад.
Однако Пибоди еще не умер. Раны скальпа обычно обильно кровоточат, что имело место и в данном случае. Кровь собралась на полу в лужу и подтекла под дверь.
Тонио наступил в кровь – а остальное вам известно.
Итак, господа, это было не убийство из мести, как мы сначала подумали. Его совершил человек, которого мы считаем или штатным, или платным агентом Серки – польской Секретной службы.
Моряки смотрели теперь не на Чезаре Сарто, а друг на друга.
Сарто покачал головой.
– Нет, вы опять ошибаетесь, джентльмены. Только у одного человека вчера ночью был ключ от этой верхней полки!
Он перевел взгляд в сторону бара.
– Начальник поезда Эдмунд Нортон, – ледяным тоном произнес Сарто, – вы арестованы!
Начальник поезда уже вскочил на ноги, собираясь бежать по коридору. Если он сумеет первым успеть к разделяющей вагоны двери и запереть ее…
Однако путь ему преграждал невысокий и коренастый мастер Шон О'Лохлэнн.
Нортон был выше и тяжелее мага, однако в его распоряжении были считаные секунды, времени на бой не оставалось. Он извлек откуда-то шестидюймовый нож и сделал выпад. Мастер Шон ответил одним-единственным, но сложным движением правой руки.
Нортон застыл, словно окаменев.
А потом, спустя растянувшуюся на вечность секунду, осел на пол, как красный с синим куль, набитый мокрой овсяной мукой. Нагнувшись к упавшему, мастер Шон забрал нож из его неподвижных пальцев.
– Я не хотел, чтобы он упал на нож и порезался, – пояснил он едва ли не виноватым тоном, – он придет в себя, когда я сниму с него это заклятье.
Повскакивавшие на ноги моряки таращились на мастера Шона.
Коммандер Хаузер разгладил свою белую с черными струйками бороду.
– Вот уж не думал, что маги на такое способны, – произнес он приглушенным, даже испуганным тоном.
– Так можно поступить только в том случае, если на мага напали, – пояснил мастер Шон. – Мое заклятье лишь обратило его собственную психическую энергию против него самого. Так сказать, ударило его рикошетом. Принцип действия в известном смысле соответствует некоторым системам самообороны без оружия, обращающим силу противника против него самого. Прием действует только против того, кто нападает.
Префект римской полиции подошел к лежавшему начальнику поезда, вынул наручники и сковал ими руки Нортона за его спиной.
– Фред, сходите за его помощником, пусть принимает дела. И позовите дежурящего в конце коридора командира стражи, я хочу, чтобы он немедленно занялся арестованным. Капитан сэр Стэнли, коммандер Хаузер, вы не будете возражать, если я займу купе номер восемь до прибытия в Рим? Хорошо. Помогите мне доставить его туда.
Помощник начальника поезда вернулся вместе с Фредом, и префект ознакомил его с положением дел. Тот был изрядно ошеломлен, однако компетентно приступил к делу.
Вернувшийся за стойку Фред еще не отошел от потрясения.
– Вот что, Фред, – обратился к нему префект, – у меня есть для вас дело. Налейте крепенького каждому, кто пожелает, и себя не забудьте.
– Ho как вы догадались, что это не я отпирал вчера верхнюю полку? – прошептал Фред.
– По той же самой причине, которая заставляла ограничить подозрения этим самым вагоном, – шепнул в ответ Чезаре. – Двери вагона-ресторана были заперты, ключей от них вы не имели. Они были у Тонио, но у него не было ключей от полки. И только начальник поезда располагал всеми ключами. А теперь наливайте.
Предстояло наполнить шестнадцать бокалов, Фред приступил к делу.
Бутройд пригладил взлохмаченную седую шевелюру.
– Кстати, а когда начальник поезда подсыпал наркотик в бокал Пибоди?
На этот вопрос поспешил ответить мастер Шон.
– Вчера вечером, когда мы только выехали из Марселя, Нортон отослал Тонио с поручением. Он велел ему принести какие-то полотенца, однако полотенца эти не были никому нужны до самого утра. Тонио вполне мог принести их после того, как все мы легли. Однако Пибоди пил, и Нортон стремился получить возможность одурманить его. Я видел, как легко может бармен добавить что угодно в бокал. – Он даже не взглянул на Цейслера.
Сэр Стэнли откашлялся.
– Префект, вы сказали, что все мы лгали и не сумели должным образом замаскироваться. Что вы имели в виду?
Лорд Дарси уже разрешил Сарто приписать все лавры себе, потому что «не подобает клирику заниматься подобными материями». Поэтому префект благоразумно не упомянул, чьим именно умозаключениям следует.
– Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду, капитан. Вы и ваши люди входили по одному в купе Пибоди не светской беседы ради. Каждый из вас имел нечто свое выложить человеку, предавшему капитана Журдена. Не хотите ли рассказать, что именно?
– А что… могу… Хорошо. Мы практически не сомневались в том, что он держится в сторонке от нас, потому что считает, что мы ненавидим его. А это не так. Это не его вина. Он выполнил свой долг, когда отрапортовал об этой сицилийке. Любой из нас на его месте поступил бы точно так же. Так, коммандер?
– Так, черт возьми, – ответил коммандер Хаузер. – Я и сам поступил бы точно так же. Некоторые из нас, старших офицеров, твердили, что она ему не пара, однако он ничего не слушал. И если он страдал, так это потому, что она выставила его дураком, в этом нечего сомневаться.
Капитан сэр Стэнли вновь взял инициативу в свои руки.
– Так вот именно для этого мы входили в его купе поодиночке: чтобы сказать, что ничего не имеем против него. Даже лейтенант Джеймисон, так, мой мальчик?
– Так точно, сэр. Мне он не нравился, но по другой причине.
– Я верю вам, – кивнул префект. – Но именно тут и возник ваш заговор. Каждый из вас боялся, что Пибоди убил один из вашей группы!
Воцарилась тишина. Тишина молчаливого согласия.
– Я наблюдал, слушал вас, – проговорил префект. – Каждый из вас в уме перебирал остальных одиннадцать, и каждый раз выносил вердикт «невиновен». Но сомнение оставалось. Кроме того, все мы опасались, что я усмотрю мотив в поступке, который Пибоди совершил три года назад. И потому ничего мне не говорили. Должен признаться, что благодаря этой уклончивости, благодаря этой лжи я в какой-то момент был уже готов подозревать всех вас сразу.
– Заступись за нас, Сен-Жорж! А что заставило вас заподозрить Нортона, сэр? – спросил лейтенант Херрик.
– Когда мне сообщили, что начальник поезда появился на месте преступления через полминуты после того, как за ним послали… когда Тонио обнаружил кровь. Нортон был на ногах с трех часов вчерашнего утра: что же он делал в своем мундире в час ночи? Почему он не передал, как всегда, свои обязанности помощнику и давно уже не отправился спать? Тогда я и начал сомневаться.
Лейтенант Лаймен Вандеполь провел пальцем по ниточке усов.
– Но ведь вы не были в этом уверены, пока не обнаружили эту папку, так ведь, сэр?
– Уверен? Конечно нет. Но если бы кто-то из вас замыслил убийство, он, скорее всего, принес бы на поезд собственное оружие. А если бы решил воспользоваться для этого его тростью, то заколол бы его клинком, так как все вы знали, что в трости у него шпага. Но Нортону это известно не было.
Старший лейтенант Саймон Ламар взглянул на отца Армана.
– Я удивлен, что вас не разбудил шум за стенкой, преподобный сэр.
– В обычных обстоятельствах подобный шум заставил бы меня проснуться, – проговорил лорд Дарси. – Но именно благодаря этому факту мы установили время, когда было совершено убийство. Тонио ушел из вагона в голову поезда около полуночи. В это время мы с мастером Симусом стояли на смотровой площадке. Я курил, а он составил мне компанию. Мы вернулись в свое купе в двадцать минут первого. Нортон, конечно, не знал, что мы выходили, однако убийство могло произойти только в эти двадцать минут. Это означает, что убийство произошло до того, как мы достигли итальянской границы, и Нортон, соответственно, будет передан Провансу.
Фред начал разносить наполненные им бокалы, но прежде чем кто-нибудь успел приложиться, капитан сэр Стэнли Гэлбрайт произнес:
– Одну минуту, джентльмены, если позволите. Если позволите, я хотел бы предложить тост. Как вы понимаете, нам придется присутствовать еще на одних похоронах после тех, на которые мы едем в Неаполь.
Закончив обход с бокалами, Фред почтительно остановился в сторонке со своим бокалом в руке. Все поднялись на ноги.
– Джентльмены, – проговорил капитан, – предлагаю вам почтить память коммандера Джона Уиклиффа Пибоди, исполнившего свой долг так, как считал нужным, и с честью павшего на службе своему королю.
Все выпили молча.
22
B двадцать минут второго «Неаполитанский экспресс» уже отъехал от Рима на двенадцать миль, совершая последний отрезок своего пути в Неаполь.
Лорд Дарси и мастер Шон отдыхали в своем купе, расслабляясь после роскошного обеда.
– Милорд, – спросил маг, – правильно ли мы поступили, оставив копии договора в римской префектуре для передачи в имперскую флотскую разведку?
– Это вполне безопасно.
– Тогда какой был смысл в нашей поездке в Афины?
– Мой дорогой Шон, Пибоди вез фальшивые документы. Я внимательно проглядел их. Одно из условий подразумевало создание совместной военно-морской англо-французской и греческой базы в точке с координатами двадцать девять градусов и пятьдесят одна минута северной широты и двенадцать градусов и десять минут восточной долготы.
– И что здесь не так, милорд?
– Ничего, если не знать, что точка эта расположена посреди пустыни Сахара.
– Вот как?
– Подпись Кирилла подделана. Ее изобразили латинскими буквами, a Базилевс читает и пишет только по-гречески. Греческие и латинские тексты не совпадают друг с другом и с написанными на англофренче. В одном месте греческого текста Константинополь именуется столицей Англии, а Париж назван столицей Греции. И так можно продолжать еще долго. Это не документы, а собрание нелепиц.
– Но… зачем?
– Конечно, остается только догадываться. Я полагаю, что он послужил приманкой. Подумайте сами. Шестнадцать офицеров собираются на похороны, и вот в самую последнюю минуту четверым из них отказывают в увольнении. Почему? Я вижу здесь вмешательство царственной длани его величества. Должно быть, так сделали, чтобы Пибоди попал на поезд вместе со своими бывшими сослуживцами. Таким образом он обретал надежное прикрытие: как будто вместе с остальными направлялся на похороны Журдена.
Скорее всего, произошло следующее: его величество обнаружил, что Серка каким-то образом прознала о нашем новом военно-морском пакте с Румелией. Однако поляки не могли знать, что договор уже подписан в Руане вторым лицом Империи, принцем Ричардом, и потому стали искать его в Лондоне. Тогда его величество распорядился, чтобы составили этот фальшивый текст, который и отправили с Пибоди. Он был приманкой.
– А Пибоди знал об этом? – спросил мастер Шон.
– Очень и очень маловероятно. Когда человек знает, что он приманка, подставное лицо, он начинает вести себя соответствующим образом, чем портит создаваемую иллюзию. Нет, этого он не знал. Стал бы он тогда сражаться насмерть, зная, что везет фальшивый документ? Он ведь честный офицер и не стал его открывать, а тем более читать содержимое.
– Но, милорд! Если он играл роль приманки, если должен был отвлечь на себя внимание агентов Серки, когда мы с вами благополучно везем подлинник в Афины… почему тогда он оказался буквально рядом с нами?
– Мне кажется, – осторожно проговорил его светлость, – что мы где-то ошиблись. Возможно, для нас – нет, даже наверняка – был приготовлен другой транспорт. Тем не менее, мой дорогой Шон, все сложилось только к лучшему. Убийство в вагоне «Неаполитанского экспресса» неминуемо попадет в новости, но в таком путаном виде, что в Серке не сумеют вовремя понять, что же все-таки произошло на самом деле и что они опоздали.
– Ситуация была бы еще более запутанной, если бы Чезаре обнародовал свою теорию заговора, – заметил чародей. – Он хороший работник, разбирается в своем деле, но не знает людей.
– Его проблема заключается в том, – промолвил лорд Дарси, – что его специальность – работа с документами. Тут он мастер, почувствует преступника с расстояния в две лиги. Однако записанные на бумаге слова не передают всех нюансов слов произнесенных. Да, составить заговор, если ограничиться только перепиской, и обнаружить его может только специалист своего дела. Но вам, как магу, и мне, следователю по уголовным делам, прекрасно известно, что устная договоренность целой группы людей не может просуществовать достаточно долго.
– Ага, милорд, – согласился невысокий ирландец. – Рад, что вы остановили меня. А ведь я уже был готов выложить Чезаре в лицо, что теория его откровенно глупа. Ведь такая толпа развалилась бы, еще не перейдя к делу. Можете ли вы представить себе, чтобы Цейслер умолчал о чем-то подобном и не проговорился? Или что юный Джеймисон не проболтался бы по младости лет?
Лорд Дарси покачал головой.
– Эти люди даже не сумели скрыть тот факт, что занимались совершенно невинным делом, всего лишь пытались убедить старого товарища в том, что не держат на него зла. Еще смехотворнее тот факт, что подобная группа могла запланировать такое преступление в поезде, месте, в котором они во всех отношениях будут заперты на несколько десятков часов. Эти люди далеко не глупы – они образованные флотские офицеры. Они убили бы Пибоди в Париже или подождали до Неаполя. Шансов сохранить свой заговор у них не прибавилось бы, однако они могли бы найти более удачный вариант.
– И все же, – заупрямился мастер Шон, – Чезаре Сарто – хороший следователь.
– Тут я должен с вами согласиться, – ответил Дарси. – Он видит правильные ответы даже на невысказанные вопросы.
– Что вы хотите этим сказать, милорд?
– Когда они с префектом Анджело уводили Нортона, Сарто протянул мне руку и поблагодарил. Я ответил обыкновенными банальностями, сказал, что надеюсь на новую встречу. Он покачал головой: «Боюсь, с отцом Арманом Бруном мне не доведется больше встретиться. Но надеюсь однажды повстречаться с лордом Дарси».
Мастер Шон молча кивнул.
Поезд приближался к Неаполю.