– Мне придется делать это прямо здесь, сэр. Но я могу разместить только фокальную точку, a потом предоставить ее самой себе.
– Хорошо. Потому что, увидев вашу иллюзию, артиллеристы опустят стволы и будут стрелять прямой наводкой. Можете ли вы сделать так, чтобы некоторые из призрачных фигур падали, когда рядом с ними разрывается снаряд?
– Не стоит труда, сэр.
– Отлично. А мы тем временем зайдем им во фланг через лес с юга. Предоставьте нам десять минут, чтобы мы успели зайти туда, прежде чем начнут двигаться ваши фантомы. А затем бегите к нам со всех ног, прежде чем они начнут стрелять сюда, а не над нашими головами. Зайдя во фланг, мы можем перестрелять их анфиладным огнем, прежде чем они поймут, что происходит.
– Но здешним деревьям достанется по первое число, – только и сказал сержант.
Лейтенант и сержант Лайон повели своих людей через лес на юг, а потом повернули на запад, огибая поляну, которую сейчас уничтожала польская артиллерия.
– Порядок, ребята, – сказал лейтенант, – ставьте прицелы на триста пятьдесят ярдов. Пригибайтесь, считайте патроны. В отличие от поляков, мы не фантомов увидим. Мы поймем, что они заметили эту призрачную атаку, по их поведению: польская пехота начнет яростно стрелять из винтовок в сторону деревьев, находящихся слева от нас, а орудийные расчеты станут лихорадочно крутить колеса возвышения стволов. Как только их пехота начнет стрелять, тогда же начнем и мы. Но – запомните! – никаких залпов!
Если мы будем стрелять вместе, они нас мигом обнаружат. Я намереваюсь пересчитать вас и хочу, чтобы все запомнили свой номер. И потом считайте выстрелы до тех пор, пока не наберется ваш номер, после этого стреляйте по своему усмотрению, равномерно и не торопясь. Патронов у нас немного, так что экономьте. Понятно?
Непонятливых не нашлось. Лейтенант пересчитал всех.
Минуту или две ничего не происходило. А потом началось. В польской батарее поднялся шум, прозвучали панические крики. Пехотинцы бросились на землю и начали стрелять в непонятные цели, невидимые солдатам Империи. Артиллеристы лихорадочно опускали колеса возвышения ствола… Лейтенант, не назначивший себе номера и потому автоматически ставший номером ноль, старательно прицелился и выстрелил. Его цель обмякла и осела на землю… Дарси сглотнул невесть откуда взявшийся в горле комок. Он впервые в жизни преднамеренно стрелял в человека и убил его.
Остальные его солдаты в должном порядке начали ровный огонь.
Сражения любого масштаба крайне редко разыгрываются по заранее намеченному сценарию, однако данная баталия стала тем самым редким исключением из правила. Поляки до самого конца так и не разобрались, откуда летят смертоносные пули. Неисчислимые орды наступающих на позицию фантомов не позволили им обратить внимание на собственный левый фланг. Бой завершился за считаные минуты.
– А теперь что нам делать, сэр? – спросил сержант Лайон. – Идти забирать эти пушки?
– Пока не стоит. Батальон не может находиться более чем в паре миль к югу отсюда. Отправьте пару вестовых. Мы будем ждать здесь на тот случай, если сюда заявятся другие поляки. Безопаснее ждать в лесу, чем на открытом месте возле полевых орудий. Пусть вестовые доложат ситуацию непосредственно полковнику Эверарду и получат его приказ относительно того, как следует поступить с этими пушками. Исполняйте.
– Есть, сэр, – отрапортовал сержант Лайон.
Лейтенант Дарси опустился на ближайший поваленный ствол, достал приготовленную заранее трубку и примял пальцем ее содержимое… наконец раскурил. Сержант О'Лохлэнн подошел и сел рядом с ним.
– Не возражаете, сэр?
– Отнюдь. Рад обществу.
– Отличная работа, сэр.
– Могу сказать то же и про вас, сержант. Не знаю, что видели эти поляки, но, должно быть, это было то еще зрелище. Иначе не запаниковали бы до потери памяти. Поздравляю.
– Благодарю, сэр. – Помедлив, сержант произнес: – Сэр, а можно вопрос? Возможно, это дело меня не касается, но тогда скажите, и я буду впредь помалкивать об этом.
– Действуйте, сержант.
– Что именно просил вас сержант Келли не рассказывать полковнику Эверарду?
Молодой лейтенант нахмурился и с полминуты пыхтел трубкой, прежде чем ответить.
– Откровенно говоря, сержант, не представляю, что именно, по его мнению, я должен скрыть от полковника Эверарда. И представить себе не могу.
«Да, – думал он. – Келли не намеревался ничего скрывать от полковника Эверарда. Он не хотел, чтобы я рассказал о его поступке полковнику Дарси. И я не сделаю этого. Келли совершил жуткую ошибку, но заплатил за нее, и дело закрыто».
– Понимаю, сэр, – неторопливо промолвил ирландец. – Он умирал и потому сам не знал, что говорил. И с кем разговаривал.
– Вполне возможно, – ответил лейтенант Дарси.
Но он знал, что это не так. С того самого мгновения, когда он осмотрел тело убитого капитана, он знал, что застрелил его Келли. Пуля прошла тело насквозь, параллельно земле, не под большим углом. И рана была оставлена «Морли» 44-го калибра, а не «Костюшко» 28-го.
Сделать это было просто. Находящиеся под огнем люди не очень-то обращают внимание на то, что происходит с ними рядом, справа или слева, и что такое один выстрел посреди оглушительной пальбы?
Келли понял, что решение капитана идти в лобовую атаку на польские позиции самоубийственно и что предлагаемый Дарси плановый отход в данной ситуации куда более разумен.
Однако обнаружив, что польские войска всего лишь иллюзия, он заплатил за свое преступление наилучшим из доступных ему способов. Капитан Рембо намеревался совершить правильный маневр по ошибке, и Келли посчитал, что не имеет более права оставаться в живых. Рассказывать об этом кому бы то ни было не имело смысла. Келли погиб, а единственное доказательство его преступления, труп Рембо, разорвал в клочки первый же угодивший в расщелину польский снаряд.
Однако, пусть и по ошибке, Келли сделал Дарси командиром. И лейтенант никогда об этом не забудет, хотя никогда и не поймет, стоило ли оно того.
«А, к черту», – подумал он. И вытряхнул пепел из трубки.