Но отчего-то чувство, что я все делаю правильно.
Только я вижу по его глазам, что он сейчас просто силой утащит меня, схватит и утащит домой.
Нет.
Должно быть другое решение. Не так!
Шаг назад…
— Женя!
И я бросаюсь бегом на кухню… закрыться… пытаюсь в панике чем-то подпереть дверь, зафиксировать ручку… чем? Судорожно…
Что толку.
Одним ударом Ник выносит дверь, я едва успеваю отскочить.
Назад!
Нож… я не смогу… Хватаю сковородку с плиты, крышка отлетает, и вдребезги…
— Не подходи! — ору я, защищаясь сковородкой. — Не трогай меня!
— Хватит! — он тоже сбит с толку, не понимает, что делать со мной. — Я хочу помочь! Ты умрешь! Разве не понимаешь?!
— Нет! — почти истерично ору я. — Не подходи ко мне!
Но он идет все равно. Он принял решение и собирается довести до конца. А я могу сходить с ума сколько угодно…
Я выставляю сковородку вперед. Я бью его сковородкой. Сначала не сильно, осторожно… мне страшно вот так ударить человека. Потом в полную силу. Бесполезно. Ему плевать. Как терминатор. Потом… потом он просто у меня эту сковородку отбирает… Хватает за руки, так крепко, что я даже дернуться не могу.
Он держит меня, прижимая к себе. Мертвой хваткой. Не вырваться.
У меня дыхание перехватывает.
— Все, — хрипло говорит он. — Идем. Сейчас ты останешься одна, магия рассеется и поймешь, что так правильно. Ты поймешь…
— Нет…
Я еще пытаюсь как-то извернуться, укусить его, освободиться, но не могу толком даже вздохнуть.
Чувствую, как его сердце бешено колотится. И еще…
Он рывком взваливает меня на плечо. Тащит в гостиную.
Нет!
— Стой! — вдруг понимаю я. — Стой! Не надо! Тебе ведь нужна девственница! Для ритуала! А если я… если мы с тобой…
Я запинаюсь.
Блин… даже сейчас у меня не хватает духу сказать такое мужчине.
Он замирает со мной на руках, едва не споткнувшись.
Он тоже такого не ожидал. Я сама от себя не ожидала. Но, боже, как все просто! Я могу никуда не уходить, остаться, и быть в безопасности. И быть рядом.
— Я хочу остаться с тобой, — шепотом говорю я, голос пропал. — Не прогоняй меня.
Чувствую, как Ник тяжело дышит, пытаясь осознать.
Потом медленно ставить на ноги, перед собой. Все еще не отпуская. Но сейчас вдруг это больше похоже на объятья.
— Ты серьезно? — так же шепотом говорит он.
И где-то в его глазах, на самом дне, пока еще прячась… в его глазах мелькает облегчение, радость… хотя он из последних сил старается сделать каменное грозное лицо… облегчение, и какая-то шальная искра.
Так просто.
22. Почти магия
Он крепко держал меня. Но что-то изменилось. Его дыхание — чуть более частое, неровное. Его глаза. Я впервые видела, как начинают оттаивать и теплеть его глаза. Оттаивать почти против воли, он еще пытался сопротивляться.
— Женя, зачем это тебе?
Я усмехнулась, немного нервно.
— А что в этом ужасного? — поняла, что страшно волнуюсь, голос дрожит, да я еще не до конца отошла от битвы сковородкой. — Мне здесь нравится, я хочу остаться. Думаю, твое Драконье Сердце не будет против.
— Не будет, — он чуть улыбнулся, неуверенно. — Думаю, оно как раз и намекало нам на это своими снами.
— Мы должны внять?
У меня ноги подгибались. Да, я сама начала, сама сказала все это, но вот прямо сейчас была не готова. Нет, я вовсе не против, но меня слегка трясло.
Пальцы Ника осторожно поглаживали мою спину.
— Можно попробовать, — шепнул он, разглядывая меня… так странно, что-то совсем новое, незнакомое было в его глазах, такое, что у меня все сжималось внутри… — Но тебя все равно нужно будет спрятать весной, увести подальше.
— Почему? Ты говорил…
Он покачал головой.
— Тебя уже не принесут в жертву. Не бойся. Но оставаться здесь, рядом со мной, все равно опасно. Это немного сложнее… Но ты можешь остаться до весны. Или пока магия не закончит действовать.
Чуть насмешливо.
— Ты думаешь, все это только магия?
— Да, — сказал он, крепче прижимая меня к себе. — Сейчас да, только магия. Драконье Сердце совсем задурило тебе голову своими снами.
Но прямо сейчас он не был против такой магии, это слишком очевидно.
Он говорил, что влюбился в меня. Это тоже только магия?
— А тебе нет? Ты говорил…
— А мне нет. У меня большой опыт, я могу отличить.
Улыбнулся. Действительно легко и открыто улыбнулся на этот раз.
Ему не задурить голову?
Коснулся кончиками пальцев моего виска, убрал за ухо выбившуюся прядь волос, дотронулся легонько… Его пальцы чуть подрагивали. И сбивалось дыхание.
Я… не знала, как себя вести. Он смотрел на меня, нежно касался… совсем осторожно, словно сомневаясь… во мне? В себе? Я не знаю… Но, с другой стороны, он и не думал меня отпускать, все так же прижимал… словно опасаясь, что я убегу сейчас.
Поняла, что меня начинает трясти от всего этого.
Сейчас? Да? Нет?
— Я, наверно, веду себя как идиот, — сказал он, — но просто боюсь за тебя. И что сделаю только хуже.
— У тебя большой опыт?
— Да. Такого опыта не пожелаешь никому.
Опыт, когда не можешь любить, потому что смерть стоит совсем рядом. И не можешь не думать об этом.
— Есть только здесь и сейчас… — шепнула я.
Не важно, что будет потом.
Я хотела сказать еще, но не вышло. Просто взяла и уткнулась носом в его плечо… просто потому, что он был рядом, потому, что обнимал меня. Уткнуться и зажмуриться. Просто потому, что мне так хотелось во что-то уткнуться.
Я чувствовала, как он выдохнул, как его пальцы коснулись моих волос… так бережно. И коснулся губами… сначала тоже — волос на макушке, потом виска. У него такие теплые губы… это просто сводит с ума. И он тихо дышит мне в ухо… щекотно… И так безумно хорошо в его руках. Он защитит меня, что бы не случилось… сейчас невозможно думать о плохом.
Я подняла на него глаза.
И он поцеловал меня. Сначала осторожно, словно пробуя, неуверенно, потом… потом так горячо, что закружилась голова. Я еще успела подумать: «блин, я же не умею целоваться, вдруг я все делаю не так?» Но как-то разом стало не важно. Я понимала только, что мне сейчас хорошо, ему хорошо… И даже сама не понимала, что делала. Обнимала его, мои руки гладили его спину… какой же он огромный, в конце концов, хотелось прижаться к нему еще теснее, но если прижаться, то не дотянуться губами.
Тогда он взял и подхватил меня на руки, и я, так естественно, обхватила ногами…
Правильно, не правильно — я уже не могла думать. Пальцами по его спине, шее, зарывшись в его волосах.
Он оторвался только на мгновение, чтобы посмотреть на меня, улыбнуться мне, широко и невозможно счастливо.
Магия или не магия — какая разница. Только здесь и сейчас.
Мне было хорошо, он мне нужен… весь… я хотела его всего.
Так горячо внутри… и внизу живота… я выгибалась в его руках, едва не постанывая, невозможно терпеть. Пусть магия… Все словно во сне.
А потом его руки оказались под моей кофточкой, на коже… его пальцы такие сильные и нежные… И вот тут я застонала по-настоящему. Я тоже хотела дотронуться до него, но подлезть, вытянуть его футболку не получалось, мешали мои же ноги, которыми я обхватила его… Он чуть насмешливо фыркнул, шагнул в сторону, усадив меня на кухонную столешницу. Быстро стянул свою футболку и бросил на пол… «Ты тоже», — шепнул довольно. Снял с меня… и я прижалась к нему, кожей к коже, губами к его плечу, к его шее, вдыхая его запах. Я даже смущаться не могла, хотя, наверно, должна была, я первый раз вот так с мужчиной… Но было лишь непередаваемое чувство, что все правильно, все так, как должно быть. Он мой.
Его пальцы гладили мой живот… потом чуть назад, на спину, расстегивая застежку бюстгальтера… нет, я все же волнуюсь чуть-чуть. Но так хорошо… Он прижимается ко мне, вжимается, разводя мои ноги, и я прижимаюсь к нему в ответ…
И тут у него звонит телефон. Долго…
Ник еще целует меня, но замирает, ожидая, когда закончит… и еще немного.
Замолкает… И Ник почти снова тянется ко мне, когда телефон начинает звонить снова.
— Телефон, — шепотом говорю я, и это болью отдается в сердце. Нужно отпустить его.
— Да, — говорит он. — Прости. Я сейчас.
Отпускает. Делает шаг назад… Хочется кинуться за ним, обнять и не отпускать. Мне так не хватает его тепла… нестерпимо.
Ник берет телефон… «Да. Слушаю вас. Да…» У него меняется и каменеет лицо. Он отворачивается, уходит в сторону… еще слушает что-то. «Да, я сейчас подъеду».
Еще с минуту, наверно, стоит молча. Я вижу его спину, чуть опущенные, напряженные плечи. Ему нужно немного времени.
— Что-то случилось? Ник?
Он поворачивается, смотрит на меня.
— Из больницы звонили, — говорит тихо. — Йоазеф умер. Мне нужно подъехать… у него здесь нет никаких родственников. Я скоро вернусь, хорошо?
23. Ночь
Картошка на полу.
Ник дернулся было собрать, но я не дала.
Иди, — сказала ему, — тебе сейчас нужно ехать… Я все уберу, не переживай, ничего страшного. Лучше возвращайся скорее.
Да, я осталась, а он уехал. Это не долго… И там я, конечно, ничем уже не смогу помочь. Я лучше тут. Я устала.
Одна.
Проводила его, закрыла за ним дверь.
Это было так странно…
Я уж точно не стану никуда убегать, после всего… После того, как он сам пытался отправить меня домой.
Но непривычно. Пусто. В чужой квартире, в чужом мире.
Я убрала картошку с пола. Помыла сковородку, помыла пол. Плиту… Впрочем, Ник и так убрал после готовки, все чисто.
Села ковырять остывшую рыбу, даже так было вкусно. Вот кто бы мог подумать, что Ник умеет! Где научился, интересно. Дома, мама научила? Интересно, где его мать сейчас? Жива? Пока думала, незаметно доела все. И спаржу тоже. Потом, без зазрения совести съела рыбу с тарелки Ника, он даже не притронулся. Не пропадать же. Вряд ли будет есть, когда вернется… хотя немного стыдно мне все же было. Ничего, утром я пожарю блинчики.