Сначала было относительно тихо. Потом начали раздаваться первые выстрелы, и с каждой минутой они звучали все чаще, эхом отскакивая от пустоты. А затем пространство наполнилось криками, воплями и отчаянным звериным воем.
Когда же часть неонатов вернулась, стало известно, что кланы под предводительством лорда Громового Утеса вырвались на свободу и теперь сражаются. Сражаются ожесточенно, не на жизнь, а на смерть. Но сам Ша-Рэм не спешил вступать в бой, выжидая в тени.
Сжимая прутья решетки, Кристина думала о бедной Луизе. Если она находилась здесь, в относительно безопасном месте, то сестра была в центре ожесточенных событий. Хотя, конечно, Кристина волновалась не только за сестру, но и за Адриана, и за Кирана, и даже за каждого из слуг особняка, чьи имена не удосужилась узнать или запомнить. В сей пугающий момент ей вдруг стало так стыдно за это… Каждый день она была занята только своими делами да делами сестры, не обращая ни на что внимания.
Впредь – если, конечно, это «впредь» однажды наступит – она пообещала себе быть более внимательной к людям. Сидя в клетке, в окружении врагов, жаждущих ее крови, Кристина успела дать себе множество обещаний.
Радоваться каждому новому дню. Просыпаться рано и встречать рассвет. Провожать закат. Чаще улыбаться и благодарить жизнь за самые простые, даже неприметные мелочи. Больше ценить вкусную пищу, заботу близких, крышу над головой. Благодарить Бога за все, чем он ее награждает день ото дня. Даже за испытания.
Раньше она почти никогда не думала о Боге и не молилась. Не посещала соборы, не подавала нищим, не замаливала грехи, которые у нее, как у всякого человека, конечно, были. Она закрыла глаза и мысленно попросила прощения у высших сил за те ошибки, которые совершала. За некоторую черствость по отношению к тем, чей путь был значительно тяжелее ее пути. За постыдные желания стать богаче. За гордыню оттого, что природа даровала ей, быть может, самый красивый голос на свете. А после Кристина начала молиться.
Вопли и выстрелы не утихали, а мощные порывы ночных ветров приносили с собой запах крови. За столько веков Громовой Утес, вероятно, не раз становился свидетелем кровавых битв и насквозь пропитался багровыми реками.
Спустя еще некоторый промежуток времени часть неонатов возвратилась, чтобы доложить обстановку.
– Хозяин! – Один из них поклонился в ноги предводителю. – Хозяин, все идет не совсем так, как мы полагали!
– Что ты имеешь в виду?
– Мы не хотели вам говорить… Думали, обойдется, но… – Ша-Рэм подался вперед, внимая словам неоната. – Похоже, враг все-таки завладел экстрактом!
В гневе Ша-Рэм вскочил со своего живого трона.
– И как это могло произойти?! – Ша-Рэм впервые повысил голос, буравя глазками-щелочками только что прибывших.
Пока неонаты пытались подобрать слова, несколько приспешников сказали что-то хозяину на незнакомом языке.
– Вот, значит, как… – Вампир источал злобу. – Снова боялись сказать?! Какими же трусливыми ничтожествами я себя окружил!
– Хозяин, – залепетал другой неонат, пригибаясь к самой земле, – в разоренных лагерях…
– Мне уже рассказали про лагеря! – взревел Ша-Рэм. – Только что! Какого черта в лагерях оставили драгоценное оружие? Я ведь дал четкие указания!
Прибывшие неонаты затряслись пуще прежнего и попадали перед предводителем ниц.
– Чен Хок! – орал тот, оглядываясь по сторонам. – Чен Хок!
Почти мгновенно перед ним появился один из соратников. Такой же тощий и узкоглазый, но значительно ниже Ша-Рэма. Склонившись перед хозяином, он что-то быстро пролепетал на их языке, а затем вновь поклонился. Ша-Рэм впал в еще бóльшую ярость. Он потянулся к поясу, и что-то блеснуло в его руке. Через секунду разрезанный пополам соратник рухнул на землю. Туловище его лежало отдельно от ног.
Никогда прежде Кристина не видела такого оружия. Как меч, но изогнутый по дуге и гораздо длиннее.
Отвернувшись, Кристина невидящим взором уставилась в темноту. И подумала о том, что смерть от такого оружия, должно быть, далеко не худшая. Успел ли этот бедолага хоть что-то понять? Вряд ли. Закончился скорее, чем моргнул.
Тем временем Ша-Рэм понес свою ярость дальше. Подойдя к неонатам, которых будто пригвоздило к земле, он поочередно принялся рубить им головы. Кристина не видела этого. Она по-прежнему не смотрела в ту сторону, но отчетливо слышала каждый звук.
Вжимаясь в прутья решетки спиной, Кристина смотрела в черное небо и пыталась думать о том, что все эти смерти только на руку. Еще немного – и Ша-Рэм сам же перебьет свое ошалелое войско.
Вот только ярость Ша-Рэма она понять никак не могла. Неужели он сам не замечает, какое влияние оказывает на тех, кто за него сражается? Неужели не видит, что сторонники боятся его тирании? Именно страх перед его жестокостью заставлял их молчать там, где нужно было говорить правду.
– Ну что же… – выдохнул Ша-Рэм, покончив с неонатами. Он развернулся к остальным приспешникам и вытер тонкий меч об одежду. – Раз случилась такая неприятная история, переходим к запасному плану.
При этих словах Кристину затрясло еще сильнее.
Глава 48Две стихии
Громовой Утес вспыхнул, как стог сухого сена. Это показалось таким неправильным, странным. Ведь его постоянно заливали дожди. Земля была совсем сырой, но отчего-то зажженные стрелы, пущенные приспешниками Ша-Рэма, оставляли после себя горящие круги, будто наконечники этих стрел наполнили чем-то горючим.
Стрелы летели высоко и далеко. Они попадали в сад, поджигая вековые деревья, едва не долетая до самого особняка. Огонь распространялся так стремительно, что вскоре стало ясно: еще немного – и его языки начнут облизывать стены дома.
Запах чистого пламени ударил в ноздри. О том, как быстро сгорают даже каменные дома, Кристина знала не понаслышке. Как и в любом крупном городе, в Раканте часто случались пожары: дома, выстроенные из кирпича, сгорали моментально.
Огонь всегда находил путь. Для него не существовало преград. Он цеплялся за деревянные рамы, за шторы и паркет, за всякую мебель, вычищая для себя золой и пеплом дорогу, захватывая все новые и новые территории. Только черный, как уголь, кирпич от тех домов и оставался.
Так и сейчас. Пожар полыхал, наполняя пространство светом. Кристина теперь прекрасно видела сражение, развернувшееся у самого сада, который пожирался пламенем. В том пламени горели все – и свои, и чужие. Вот только бой не утихал, а лишь перемещался куда-то вдаль, за особняк. Дальше от огня. Ближе к морю.
Кристине казалось, что она постепенно лишается рассудка. Душу затопило беспросветное отчаяние. Черная пыль заволокла глаза. Сердце больше не колотилось как одурелое. Дыхание стало спокойным и ровным. Дрожь постепенно стихла, оставив ее измученное тело в покое. Будто обезумевший огонь выжег дотла саму ее душу. Саму ее суть и все, чем она некогда дорожила. В голове почти не осталось мыслей. И ни о ком она больше не думала. Тем более о себе. Лишь слабая мысль о том, что грядет конец, до сих пор тускло мерцала где-то на задворках смертельно уставшего сознания.
Пока Кристина проваливалась в бездну, Ша-Рэм только и делал, что отдавал приказы, посылая приспешников на смерть.
– И помните, лорда не убивать! Он нужен мне живым! – доносился высокий голос вампира до истощенного рассудка Кристины, но она едва понимала смысл его приказов.
Неонатов поблизости больше не осталось. Они все сражались и гибли где-то там, в оранжевом зареве. А ряженые в мундиры твари с востока хоть и были вооружены до зубов, на деле оказались вовсе не так проворны, как новообращенные. А еще их было значительно меньше. Десятка три, не больше. Эдакая элита, рискующая точно так же сгинуть в огне вместе со всеми. Однако нарушать приказы Ша-Рэма никто не решался. Они шли на смерть, вместо того чтобы попытаться убить вожака. Странные, странные создания.
– Хозяин, что дальше? – В голосе одного из приспешников слышалась тревога.
– Как это «что»? – удивился вампир, сидя на отвратительном троне из мертвых тел. – Обождем, когда догорит.
– А как же магия Утеса?
Внезапно Ша-Рэм разразился лающим хохотом.
– Ну так она, друг мой, в огне и не горит! Уверен, что нынешний лорд не так глуп, чтобы сдохнуть.
Диалог продолжился уже на их родном языке.
Огонь стремительно подбирался к особняку, когда в небе блеснула яркая молния. За ней сразу же последовал гром, такой мощный и раскатистый, что земля завибрировала. А потом вспыхнула еще одна молния и разразился еще более мощный гром. И еще, и еще… Спустя минуту небо полыхало, трескаясь на части грустным и одновременно торжественным погребальным эхом.
А затем хлынул ливень. Шквальный, напоминающий сплошную водную стену, сквозь которую ничего не видно. Пламя, пожирающее Утес, тут же ослабло и вскоре померкло, пока вода заливала все вокруг.
Раньше Кристине так не нравилась северная хмурость неба. Ее пугали раскаты грома, раздражали частые дожди. Но теперь она была рада ливню. Подняв голову, Кристина наслаждалась ледяными потоками. Она смывала ладонями застывшую кровь с лица. Смывала слезы. Девушка не знала наверняка, принесет ли эта буря что-то хорошее, но ее очевидная польза заключалась в том, что очередной план Ша-Рэма потерпел крах. Кристине захотелось смеяться. Смеяться и танцевать, празднуя маленькую, но все же победу!
Ша-Рэм же молчал, глядя в пространство.
– Хозяин, а дальше что? – вновь послышался уже знакомый голос.
Ответа не последовало. Вместо него – свистящий взмах лезвия, и еще одна голова встретилась с мокрой землей и покатилась по ней.
«Есть ли у тебя еще какой-нибудь план?» – подумала про себя Кристина, продолжая наслаждаться грозой и ливнем. Капли дождя собирались у нее на ресницах. Отчего-то ей казалось, что никакого другого плана у безумного чужака нет. Но его безумие по-прежнему пугало.
Глава 49Возмездие
Безумие. Таково наиболее точное определение этой проклятой ночи. Чтобы вынести нечто подобное, нужно и самому для начала сойти с ума.