Орион доел яблоко и отбросил огрызок в сторону.
– Роуэн, зачем ты меня исцелила? Могла бы разом решить все свои проблемы, просто провернув кинжал в ране. Я бы умер, а тебе больше не нужно было беспокоиться о клятве. И тогда ты предъявила бы права на трон.
– Я не лишена сострадания, Орион. Мы ведь обсуждали это прежде.
Повернувшись, он окинул меня скучающим взглядом.
– Моя способность к состраданию давным-давно умерла в темнице. – Он вопросительно выгнул бровь. – Полагаю, за это следует поблагодарить тебя, не так ли?
– Не за что.
– Ты видела что-нибудь из своего прошлого, Роуэн?
В голове снова промелькнуло ужасное воспоминание о тех ключах, и я резко втянула носом воздух.
– У меня в кулаке все время появлялась связка ключей, и я никак не могла от нее избавиться. Походило на проклятие. – Вытянув руку, я отдернула рукав и обнажила татуировку. – По-твоему, это как-то связано с тем, что я демон?
Мы миновали ужасный частокол, и налетевший порыв ветра растрепал серебристые волосы Ориона.
– Не сомневаюсь, что у тебя есть причины для чувства вины, но уж точно не за то, кем ты являешься. Мы, демоны, сильны, быстры, красивы. Мы подобны богам. И, самое главное, не стоит корить себя за то, что ты не в состоянии контролировать.
– Эти ключи как-то связаны с мамой. – Мы вошли в лес, и потревоженные ветви присыпали мое черное платье снежной пудрой. – Я не знала ее в таком качестве – как демона то есть, – даже если она им и была. Я всегда считала ее смертной. Она не казалась идеальной, богоподобной или могущественной. Временами она психовала и ругалась. А уж по утрам так и вовсе целую вечность не могла подняться с постели. При этом она всегда умела заставить меня почувствовать себя лучше, если я была расстроена. Тебе ли не знать, какая на меня иногда накатывает тревожность.
– Правда, что ли? Ни разу не замечал, – сухо отозвался Орион.
Оставив без внимания подчеркнуто саркастичный тон, я продолжила:
– Так вот, когда по ночам я паниковала и не могла уснуть, мама всегда приносила мне карамельный чай и включала свой айпод. Мы слушали сказку-медитацию о нервном вороне Леноре и расслаблялись вместе с ним. Мама не была богиней, но всегда помогала мне почувствовать себя лучше. Не могу избавиться от ощущения, что какими-то своими поступками подвергла ее опасности.
Я все ждала, когда Орион отпустит очередное язвительное замечание или заявит, будто я брежу, но он надолго замолчал. Мы углубились в лесную чащу, шагая под возвышающимся над головой сводом, образованным переплетением обледеневших ветвей. Спустя некоторое время Орион заговорил, но так тихо, что я едва смогла расслышать:
– Если меня мучили кошмары, моя мама пела мне колыбельную. – Он повернулся ко мне, и я заметила мелькнувшую в его взгляде острую боль. – В любом случае, это было давно-давно.
Лицо Ориона снова приняло привычное выражение.
– А что ты делаешь теперь, когда тебе снятся кошмары?
– А теперь, милая, я сам стал ночным кошмаром.
Меня хватило лишь на то, чтобы закатить глаза.
Глава 15. Роуэн
Из леса мы вышли прямиком к раскинувшемуся среди холмов огороженному забором общинному поселению. Пасущиеся повсюду коровы и козы вяло жевали траву.
Вглядываясь в петляющие между деревянными домиками тропки, я вдруг сообразила, куда попала.
– Думаю, это деревня Салем. Сейчас она называется Дэнверс. – Посмотрев на линию горизонта, я указала на пологий холм. – А вон там Готорн-Хилл, названный в честь судьи, который руководил процессом по делу ведьм. Позже там построили государственную больницу Дэнверса – психиатрическую лечебницу, скандально известную жестоким обращением с пациентами. Сейчас на ее месте многоквартирный дом. Мне нравилось думать, что злой дух Готорна до сих пор довлеет над тем местом.
Орион удивленно поднял брови.
– Откуда тебе все это известно?
– В Осборне больше нечем заняться, кроме как изучать его зловещую историю.
Я посмотрела на большой черный дом, стоящий на окраине деревни – унылую постройку с двускатной крышей и искривленным деревом позади.
– Жуткое местечко, правда?
– Роуэн, – предупреждающе прошептал Орион, – старайся поменьше болтать. Твой акцент выдает тебя с головой.
«Что ж, ладно. Оставлю свои знания при себе».
Когда мы достигли грунтовой дороги, мимо проскакал человек на лошади. На нем была высокая конусообразная шляпа и широкий белый воротник. Придержав поводья, мужчина окинул нас подозрительным взором, и у меня екнуло сердце.
«На меня смотрит человек, живший несколько сотен лет назад!»
Место, в котором мы оказались, нисколько не походило на ад, но я знала, что в здешних тенях таятся злые побуждения. Орион очень живо расписал, как соседи ополчались друг на друга. Из-за доносов и клеветы людей бросали в тюрьмы, тем самым обрекая на смерть.
Холодный ветер что-то нашептывал мне на ухо, пока мы брели по дороге мимо покосившихся домишек и высокого белого зала собраний с многостворчатыми окнами. Я с тоской смотрела на теплый свет, мечтая оказаться внутри.
Встретив несколько женщин, закутанных в теплые шали, с чепцами на головах и корзинами в руках, мы снова поймали на себе настороженные взгляды.
Справа от нас извивалась река, несущая свои воды на юг.
– Где нам его искать? – прошептала я, когда мы остались одни.
– В старом Осборнском лесу, – негромко отозвался Орион.
Я натужно сглотнула. Именно там погибла моя мама.
Хоть мы и находились в движении, холод все равно покусывал кончики пальцев на ногах, заставляя громко стучать зубами.
– У нас же ведь монеты, можно купить горячего супа или какой-нибудь другой еды.
– Хорошо, я знаю одно место. Но ты говори тише.
Урчащий живот красноречиво давал понять, что я снова успела проголодаться.
Казалось, мы уже целую вечность шагали на холоде: мимо ферм, церкви, кладбища с поросшими мхом надгробиями и черепами, следящими за нами пустыми глазницами. Время от времени мимо проезжали запряженные лошадьми телеги. Изредка люди кивали нам и желали доброго утра.
Достигнув скалистого холма, я поняла, что мы оказались в городке Салем с его Гэллоуз-Хилл – Холмом виселиц, – на котором вздернули девятнадцать человек. В современном городе с этого скалистого выступа открывается вид на парковку за аптекой.
Однако сейчас я находилась в мрачном Салеме из прошлого и видела болтающееся в петле тело – эдакое угрюмое предупреждение. Это была старуха, чьи длинные седые волосы закрывали лицо, ноги покачивались над землей, а пальцы выглядели отвратительно костлявыми. Она посерела и задубела, кожа вся покрылась бородавками, наверное, от долгого пребывания в тюрьме.
При виде нее у меня сжалось горло, и я едва не задохнулась от поднимающейся в груди жалости. Должно быть, ее повесили прямо на глазах у родственников.
Никогда еще я так сильно не хотела поскорее убраться из этого места.
Ветер трепал длинные полы плаща и серебристые волосы Ориона, но он даже не сбавил шага. То ли торопился удалиться от трупа, то ли его это и в самом деле не волновало.
В попытке согреться я энергично растерла ладони и подула на них. Дыхание изо рта вырывалось облачками пара. Я ускорилась, чтобы не отставать от Ориона, но мерзлая земля все равно холодила ноги через подошвы тонких кожаных ботинок.
К тому времени, когда мы достигли знаменитого Дома о семи фронтонах, расположенного рядом с пристанью, мое тело совсем онемело. Суровый готический особняк, возвышающийся над серо-стальными водами Атлантического океана, был выкрашен темно-коричневой, почти черной краской. Сходство с жилищем ведьм усиливалось благодаря многостворчатым окнам и острым шпилям.
Маленькие домишки со всех сторон обступили городскую площадь, на которой раскинулся рынок, где стоящие за прилавками торговцы продавали овощи и хлеб.
Прямо перед особняком у позорного столба висели закованные в колодки мужчина и женщина, чьи вымазанные в грязи головы и руки оказались просунуты в узкие деревянные отверстия. Скорее всего, им было жутко неудобно находиться в такой позе: в полусогнутом состоянии и со скрюченными шеями. Табличка у подножия столба обвиняла их в грехе прелюбодеяния.
– Потаскуха! – выкрикнул кто-то из окна, и женщина вздрогнула, словно от удара камнем.
Похоже, такие, как Джек Корвин, существовали на свете с незапамятных времен.
Я старалась не глазеть на отбывающую наказание парочку, но женщина сама посмотрела на меня из-под завесы грязных волос, и на ее лице отразилось страдание.
«Должен ли блуд караться столь сурово? – задумалась я. – Пожалуй, зависит от того, кто с кем согрешил».
Переходя дорогу позади них, я скривилась при виде голых спин, покрытых коркой засохшей крови. Так их еще и пороли плетьми! Ниже пояса они были голыми, с потеками крови на коже.
Орион со скучающим видом повернулся ко мне.
– Мы можем поесть вон там.
– Что? – резко вскрикнула я, будучи под впечатлением от увиденного. Взяв себя в руки и понизив голос, я продолжила: – Орион, неужели тебя это не беспокоит?
Он посмотрел на выпоротую пару, как будто только что заметил ее присутствие.
– Ты вроде хотела есть? Следуй за мной.
Он привел меня к деревянному зданию с изображением котла на висящей над дверью серой вывеске. Стоило войти внутрь, как от запаха еды у меня потекли слюнки. Я осмотрела помещение с темными деревянными стенами и тянущимися по потолку толстыми балками. На разведенном в очаге огне стоял большой железный котел, в котором что-то булькало, а сидящие за столами люди попивали пиво. Несколько человек сгрудилось у деревянной стойки в центре. Я порадовалась, наконец оказавшись в тепле.
В таверне повисла тишина, и на нас обратились взгляды всех присутствующих: мужчин, женщин, детей. Кажется, даже развалившийся на стойке кот удостоил своим вниманием! Царящая здесь атмосфера уюта так и манила: пляшущие по стенам отблески пламени, поднимающийся от котла пар. Несколько мгновений спустя все вновь занялись едой и питьем.