Орион пересек комнату и сел за стол у окна. От жара стекло запотело, и я провела по нему рукой, чтобы посмотреть на улицу. Отсюда открывался вид на городскую площадь, и я тут же отыскала глазами закованную в колодки пару, терпящую неимоверные страдания. Похоже, так и было задумано. Публичное наказание – тоже своеобразный способ контроля над жителями. Ужасно унизительно, зато другим неповадно будет. Никому не хотелось оказаться на месте тех двоих.
Я не сразу сообразила, что Орион с кем-то разговаривает. Очнувшись от мрачных дум, увидела стоящую у нашего стола молодую женщину с убранными под белый чепец волосами. Она не сводила с моего спутника широко распахнутых голубых глаз.
– И зачем это вам в Осборн понадобилось, досточтимый господин Ашур? Сама-то я там отродясь не бывала. – Она похлопала ресницами. – Сказывают, будто там что ни шаг, то злая магия али прелюбодеи. И селение демонов неподалеку, хоть бы к нам не полезли, окаянные. Еще я слыхала, сам дьявол в тех лесах шастает. Пережил он Войну-то Великую, остался невредим, да и связывающие чары ему нипочем. Не ходите вы туда, сделайте милость, а то ведь и сгинуть недолго.
«Досточтимый господин Ашур? Это еще что за обращение?»
– Ох, какой ужас! – отозвался Орион, и я уловила в его тоне легчайший оттенок сарказма. Хоть бы эта женщина ничего не заметила! – Прелюбодеи? Вот богомерзкие люди!
Подавшись вперед, она зашептала:
– Отвратительные твари. Вы как в Осборн-то явитесь, так и передайте: сама матушка Патнэм сказывала, дьявол поселился в лесу из-за нечестивости людской. В чащобе добрые люди делаются аки звери, разгуливают промеж деревьев в чем мать родила, в крови вымаранные. Женщины там отдают тела свои Человеку-Тени, наподобие самок в течке, стоят на руках и коленях да визжат от неги животной. – Собеседница Ориона тараторила, захлебываясь словами, пребывая в совершенном восторге. Глазки у нее бегали, щеки разрумянились. – Они с дьяволом уговор заключили, сама видала, вот как вас сейчас вижу!
Я собралась возразить, что, по ее собственному заверению, в Осборне женщина никогда не была, но вовремя вспомнила, что мне велено держать язык за зубами.
Что ж, если ее слова правдивы, а женщины и в самом деле бегают по лесу голышом, совокупляясь с демонами, возможно, именно по этой причине Умирающий Бог ошивается здесь уже целых полгода. Кем бы ни был, похоже, он знает толк в веселье. В отличие от унылого вида смертных мужчин, хлебающих суп в этой таверне. Неудивительно, что Умирающий Бог успел обзавестись почитательницами. Да и понятно, почему матушка Патнэм отправилась на его поиски.
Орион выпрямился, в теплом свете свечи сверкнув голубыми глазами.
– Горе тому, кто злодея вожделеет, – наставительно произнес он. – Мы явились сюда, дабы изгнать дьявола из этих добрых городов. Таково наше священное предназначение, сколь много опасностей оно нам ни сулило бы. Я лишь о том и мечтаю, чтоб загнать зверя окаянного на костер адов да спалить его книгу дьявольскую, дабы доле не развращал он невинных девиц мерзостью своею.
– Истину глаголете. – Щеки женщины раскраснелись сильнее, и она улыбнулась Ориону, продолжая таращиться на него как завороженная. – Ох, и доблестный же вы охотник на демонов! Да-да, слыхали мы о «Маллеус Даймониорум», знали, что явитесь вы очистить края наши от скверны. Поджидали мы вас, ох поджидали. – Она склонилась еще ниже. – Большая честь для нас, коли пришел к нам такой выдающийся человек. Сила в вас великая и отвага, уж вы нас убережете от зла.
Я ушам своим не поверила! Женщины заигрывали с Орионом даже в аду!
Он лишь сложил пальцы домиком.
– И вы разумеете, дьявол тот и доселе рыщет в Осборнском лесу?
– Да куда ж он, окаянный, денется? Лес-то тот как есть проклят. Своими глазами видала, да не единый раз, как бесстыдницы в чем мать родила вьются вкруг него в танце бесовском. Похоть им в голову ударила, опьянила. Все лес виноват, злые мысли внушает. А дьявол-то как разок глянул на меня, так и смекнул, что я исполнена благочестия, и осерчал страшно. Завыл он жутко, аки дикий зверь, да и прогнал меня в ночь глухую.
Воодушевленная воспоминаниями, матушка Патнэм провела рукой по своей груди.
Из ее рассказа я заключила, что она намеренно бродила по лесу удовольствий, надеясь на встречу с дьяволом, но даже он ею не прельстился, сочтя чересчур странной.
– Хвала вам, матушка Патнэм, – без тени веселья заявил Орион. – Вы истинно благословенная женщина.
Она хихикнула.
– А поведайте-ка, сколько в вас росту? Не доводилось мне прежде встречать такого статного мужчину. Вы и с жеребцом посоперничать можете.
Я уже открыла рот, чтобы напомнить о своем голоде, но Орион коснулся моей руки.
– Жена моя дала обет молчания, дабы искупить грехи свои.
Полагаю, в Салеме мне следовало называться не иначе как его законной супругой, в противном случае я рисковала оказаться в колодках, как та несчастная пара снаружи.
«Минуточку, что за грехи Орион мне приписал?»
Женщина впервые повернулась ко мне, будто только сейчас заметила.
– Грехи-и-и-и? – протянула она, нахмурившись. – Лицом-то она и впрямь на блудливую демоницу похожа, какие во снах жутких являются. Что натворила она, ответьте? Надобно ей покаяться прилюдно.
Я лишь плечами пожала, а Орион усмехнулся уголками губ.
– Повинна она в искушениях порочных, а уж до плотских утех как жадна, не унять, не утишить. Но ныне дюже раскаивается.
– О-о-о! – Лицо женщины скривилось от отвращения. – Глаза-то ее о том же сказывают. Все как есть в них видать. – Она наигранно передернула плечами. – Уж вы в лес тот ее не пущайте.
Я пнула Ориона под столом.
– А что же дьявол? – продолжал он. – Где в лесу вы видали его, столь доблестно поборов искушение?
– На вершине холма скалистого, под лунным сияньем, – сверкая глазами, отозвалась она и, спохватившись, добавила: – Принесу я вам омара, самого лучшего, дабы укрепили вы силы свои для борьбы против тьмы окаянной. – Меня она полоснула острым осуждающим взглядом.
«Нечего так зыркать, матушка Патнэм, – мысленно ответила ей. – Я прекрасно знаю, что ты делала в том лесу».
Глава 16. Роуэн
Поскольку матушка Патнэм явно симпатизировала Ориону, она дала нам с собой две оловянных фляги фруктового горячего пива – только что из котла, – которое сама называла «похлебкой». А вот ко мне женщина испытывала почти осязаемую ревность. Я бы не удивилась, потащись она лично в зловещий лес под предлогом того, чтобы помочь так называемому досточтимому господину Ашуру.
Хоть матушка Патнэм и раздражала, «похлебкой» снабдила великолепной. Исходящий от пива пар согревал мне щеки, пока мы шагали к Осборну, а горячий металл фляги не давал снова застудить пальцы.
Дорога, извиваясь, вела нас с Орионом на запад, прочь от кособоких зданий Салема и океана. Держа путь в Осборн, мы миновали холмистые фермерские угодья, где на стылых полях стояли жующие траву коровы, от тел которых в холодный воздух поднимались клубы пара. Грунтовая дорога тянулась между выкрашенными в сдержанные цвета – бледно-желтый, кремовый и темно-коричневый – жилыми домами. Трепещущие на ветвях деревьев ярко-оранжевые листья напоминали мерцающие язычки пламени.
– Орион, чем ты планируешь заняться потом? – тихо спросила я, видя, что поблизости никого нет. – После того, как убьешь Камбриэля и захватишь город, что намерен делать со своей властью? Ты мне так и не сказал.
– Думаю, начну с того, что верну все отнятое у нас.
Я вскинула брови.
– А когда закончишь, останется ли в Городе Шипов хоть кто-нибудь, кем ты мог бы править?
– Надеюсь, некоторые окажутся достаточно умными, чтобы не вставать у меня на пути.
Я заметила, что по мере того, как мы углублялись в Осборн, здания жались друг к другу все теснее. Дома из темного дерева нависали над дорогой, так что берег океана больше не был виден. Небо потемнело, местами его пересекали сиреневые и малиновые полосы.
Вдалеке виднелся Город Шипов. Я и не предполагала, что он тоже окажется здесь, а город никуда не делся, по-прежнему венчая самый высокий холм Осборна, хоть золотые стены сейчас и окутывал туман.
Глядя в ту сторону, я не могла не гадать, не томится ли в подземной темнице маленький Орион? Нельзя ли предотвратить его превращение в душевно сломленного мужчину, который шагал рядом со мной?
Схватив его за руку, я кивком указала на восток.
– Что произойдет, если ты туда войдешь?
Он приблизил губы к самому моему уху.
– Уже пробовал. Ничего не вышло. За ворота попасть невозможно. По словам Умирающего Бога, трагические события там разворачиваются своим чередом, и предотвратить их нельзя.
Я медленно кивнула.
Мы шагали дальше, направляясь к темному лесу. Вот и Уитчкрафт Пойнт. На улице, где я жила, – в моем времени она называлась Уолкотт-стрит, и на ней располагались «Фэмили Доллар» и «Данкин Донатс» – здания отстояли друг от друга на куда большее расстояние, чем будут впоследствии.
Слева от нас возвышался Гэллоуз-Хилл, тот самый скалистый склон, на выступе которого на корявых ветвях вяза болтались тела четырех женщин. Сучья скрипели и стонали под их весом, а ветер разносил призрачный вой по окрестностям.
В видении меня именно здесь и вздернули. Душу обуял ужас. С того места, где я сейчас стояла, лиц повешенных было не различить, зато я отчетливо видела, что волосы у них отнюдь не седые. Они были примерно одного возраста со мной. В Салеме XVII века, мире, где правили мужчины, женщина могла попасть в немилость уже за то, что она стара, уродлива и давным-давно утратила свежесть юности. Или, наоборот, за свою молодость и соблазнительность – ведь именно такие заставляли мужчин грешить. И, конечно, в этом тоже винили их самих.
Когда мы проходили мимо, я взглянула на четыре трупа, чьи тела задубели и посерели, потом покосилась на Ориона. Власть, сосредоточенная не в тех руках, чертовски опасна. Ни в коем случае нельзя было допустить, чтобы он стал единоличным правителем королевства демонов. Сломленный и одержимый жаждой мести, он превратит жизнь подданных в кошмар. Последуют казни, зачистки, пытки… возможно, мне и самой уготована медленная мучительная смерть, если он по-прежнему считает меня Мортаной.