Прежде говорила левая голова су-сухириса. Теперь вторая голова спокойно произнесла:
— Я обладаю некоторым даром второго зрения. Сообщения из Байлемуны кажутся мне правдивыми, и поэтому я предпочитаю им доверять. Вы не обязаны со мной соглашаться.
Абригант начал было что-то ворчливо отвечать, но Навигорн резко перебил его:
— Я могу продолжать? — Он провел рукой по освещенным точкам на карте. — Его видели и в других местах — здесь, здесь и здесь; некоторые из этих сообщений более надежны, другие — менее. Отметьте, что в Целом он двигается на юг. Это для него единственно разумное направление, потому что на север и запад от него ничего нет, кроме пустыни, окружающей Лабиринт, — не слишком-то полезный для него выход; он также ничего не выиграет, если вернется на восток. Но его путь явно ведет к южному побережью.
— Что это за города? — спросил Абригант, указывая на красные точки, нанизанные, словно сверкающие бусины, на зеленые линии, тянущиеся на юг.
— Здесь Кетерон, — ответил Навигорн. — Затем Арвианда. Это Каджит-Кабулон, где беспрестанно идут дожди. После того как он проберется через эти джунгли, он окажется на южном побережье, где в любом из сотни портов сможет найти корабль, плывущий к Зимроэлю.
— Какие из них главные? — спросил Гиялорис.
— К югу от страны влажных джунглей, — сказал Навигорн, — сначала стоит город Сиппульгар. Если от него двигаться на запад вдоль побережья, то там расположены города Максимин, Карасат, Гандуба, Слайл и Порто-Гамбиерис — вот, вот, вот и вот. — Навигорн говорил резким, решительным тоном. Он хорошо подготовился к этому совещанию, возможно стремясь искупить свой промах, когда позволил Дантирии Самбайлу удрать. — Кроме Сиппульгара, ни один из этих городов не имеет сообщения по морю с Зимроэлем, но в любом из них или в соседних городах дальше к северу, на побережье полуострова Стойензар, он может получить место на каботажном судне, которое отвезет его в Стойен, Треймоун, даже в Алаизор. В любом из них он сможет договориться о поездке в Пилиплок, а оттуда вверх по реке в Ни-мойю.
— Нет, не так все просто, — возразил Гиялорис. — Вы помните, что я взял все порты от Стойена до Алаизора под пристальное наблюдение. Нет никаких шансов что человек с такой необычной внешностью, как у него мог проскользнуть мимо даже самого тупого таможенника. Теперь мы растянем блокаду до самого Сиппульгара. Даже еще дальше, если хочешь, Престимион.
Престимион, внимательно изучая карту, ответил не сразу — Да, — после долгого молчания произнес он. — Я думаю, что нам нужно расставить военные патрули вдоль всей линии, начиная к северу от Байлемуны и далее на запад, до самого Стойена.
— Иными словами, вдоль всей протяженности ограды от клорбиганов, — сказал Септах Мелайн и рассмеялся. — Как это подходит к случаю. Ведь он и есть клорбиган — не так ли? Уродлив, как клорбиган, но в пять раз опаснее!
Престимион и Абригант тоже начали смеяться. Гиялорис с раздраженным видом спросил:
— О чем это вы тут говорите, позвольте узнать?
— Клорбиганы, — все еще смеясь, объяснил Престимион, — это толстые, ленивые, неуклюжие норные животные, с большим розовым носом и огромными волосатыми лапами, обитающие в южной части центрального Алханроэля. Они питаются корой и корнями деревьев и в своем ареале поедают только те виды диких растений, которые не приносят пользы никому, кроме них самих. Примерно тысячу лет назад, однако, они начали мигрировать на север, в районы, где фермеры выращивают стаджу и глейн, и обнаружили, что вкус клубней стаджи им нравится ничуть не меньше, чем нам. И внезапно полмиллиона клорбиганов начали выкапывать урожай стаджи во всем, центральном Алханроэле. Фермеры не успевали уничтожать этих животных. Тогдашний корональ в конце концов придумал особый вид ограды, которая проходит как раз по середине континента. Ее высота всего два фута, так что любое животное, даже чуть-чуть менее медлительное, чем клорбиган, может перешагнуть через нее, но она уходит в глубину на шесть-семь футов, что не позволяет им подкопаться под нее.
— Лорд Кибрис ее построил, — подсказал Септах Мелайн.
— Да, Кибрис, — согласился Престимион. — Ну а мы построим свою ограду от клорбиганов — сплошную линию патрулирования, так что если Дантирии Самбайлу опять вздумается повернуть обратно и отправиться на север, его поймают в… — Он замолчал на полуслове. — Навигорн? Навигорн, в чем дело?
Все уставились на Навигорна. Крупный, чернобородый Навигорн внезапно отвернулся от карты, согнулся пополам, низко наклонил голову и схватился руками за живот, словно в приступе страшной боли. Через мгновение он поднял голову, и Престимион увидел, что лицо Навигорна исказила ужасная гримаса. Пораженный Престимион сделал знак Гиялорису и Септаху Мелайну, которые стояли ближе всех, оказать ему помощь. Но первым отреагировал Мондиганд-Климд: су-сухирис поднял одну руку и сблизил две свои головы. Нечто невидимое пронеслось между ним и Навигорном, и через секунду весь этот странный эпизод закончился. Навигорн выпрямился, словно ничего не произошло, и замигал, как человек, который внезапно проснулся. Лицо его было спокойным.
— Вы что-то сказали, Престимион?
— У вас на лице появилось очень странное выражение, и я спросил, в чем дело. Кажется, у вас случился какой-то припадок.
— Припадок? — Навигорн казался озадаченным. — Но я ничего подобного не помню. — Затем лицо его прояснилось. — А! Значит, это случилось опять, а я ничего и не знал!
— Так это с вами часто бывает? — спросил Септах Мелайн.
— Это случалось несколько раз, — ответил Навигорн, с несколько смущенным видом. Он явно стеснялся признаваться в подобной слабости, но все равно продолжал:
— Это приходит и уходит внезапно, вместе с сильной головной болью, так что мне кажется, что у меня вот-вот череп лопнет. И мне очень часто снятся кошмары. Мне никогда раньше не снились подобные сны.
— Расскажите нам о них, пожалуйста, — мягко попросил Престимион.
Это было деликатное дело — просить человека благородного происхождения, к тому же воина, рассказать свои сны таким слушателям. Но Навигорн без колебаний ответил:
— Я нахожусь на поле боя, снова и снова, на огромном грязном поле, где со всех сторон умирают люди и под ногами текут реки крови. Кто из нас участвовал в столь ужасной битве, милорд? И кто будет участвовать, на этой мирной планете? Но я нахожусь там, вооруженный и в доспехах, размахиваю во все стороны мечом и убиваю при каждом взмахе. Убиваю не только незнакомых людей, но и друзей, милорд.
— Ты убиваешь меня, может быть? Септаха Мелайна?
— Нет, не вас. Я не знаю, что за люди те, кто пал от моего меча. Я не могу вспомнить их лица, когда просыпаюсь. Но когда я сплю, я знаю, что убиваю дорогих мне друзей, и от этого мне становится плохо, милорд.
Мне становится плохо. — Навигорн содрогнулся, хотя в комнате было очень тепло. — Говорю вам, ваша светлость, этот сон снится мне снова и снова, иногда три ночи подряд, так что теперь я уже боюсь сомкнуть глаза.
— И как долго это продолжается? — спросил Престимион.
Навигорн пожал плечами.
— Несколько дней? Недель? Мне трудно сказать Могу я на несколько минут удалиться?
Престимион кивнул. Разгоряченный, обливающийся потом Навигорн вышел из комнаты. Престимион тихо сказал Септаху Мелайну:
— Ты слышал? Битва, в которой он убивает своих друзей. Вот еще одна моя вина.
— Милорд, вся вина лежит на Корсибаре, — ответил Септах Мелайн.
Но Престимион лишь покачал головой. Его одолевали мрачные мысли. Да, само сражение, в котором погибло так много людей, было виной Корсибара. Но тяжелые сны Навигорна, приступы боли, смятение чувств — все это было частью нового безумия А кто виноват в нем, как не Престимион? Это безумие на планете чародеи сотворили по его просьбе, хотя он и не предполагал возможности таких последствий.
Они ждали возвращения Навигорна, но тут раздумья Престимиона прервал Абригант.
— Брат, ты лично поедешь в южные земли искать прокуратора, как отправился на восток?
Престимион вздрогнул, потому что эта мысль только что зародилась в его голове. Но они с Абригантом были одной крови и часто мыслили одинаково. Он ответил с улыбкой:
— Весьма вероятно. Конечно, этот вопрос надо обсудить с советом в полном составе. Но его величество понтифекс потребовал моего присутствия в Лабиринте, и в этом он прав; и раз уж я поеду так далеко на юг, возможно, я продолжу путь к Стойену в надежде найти…
— Ты говоришь о полном составе совета, — вмешался Септах Мелайн. — Пока Навигорн отсутствует, позволь мне спросить, Престимион: допустим, какой-нибудь член совета — Сирифорн, скажем, или мой родственник Дембитав — потребует от тебя прямого ответа, почему так получилось, что Дантирия Самбайл стал беглецом, за которым ты охотишься по всему Алханроэлю? Что ты ему ответишь?
— Только то, что он совершил тяжкое преступление против закона и против короналя лично.
— И не объяснишь никаких подробностей?
— Напоминаю тебе, Септах Мелайн, что он — корональ, — вспыльчиво заявил Гиялорис. — Он может поступать как ему заблагорассудится.
— О, нет, друг мой, — возразил Септах Мелайн. — Он правитель, да, но не абсолютный тиран. Он подчиняется указам понтифекса, как и все мы, и в какой-то мере подотчетен также и совету. Объявить крупного правителя, такого как Дантирия Самбайл, преступником и не привести никаких доводов собственному совету — этого не позволят даже короналю.
— Ты же знаешь, почему нам приходится так поступать, — с упреком произнес Гиялорис.
— Да. Потому что есть один важный факт, который скрыли от всей планеты, не считая нас пятерых, присутствующих здесь, и Теотаса, которого здесь нет. — И Септах Мелайн кивнул в сторону Мондиганд-Климда и Абриганта, тех двоих, кто лишь недавно узнал правду о том, что произошло в тот день у Тегомарского гребня. — Но мы тем глубже увязаем в двусмысленностях и уловках и в откровенной лжи, чем дольше пытаемся сохранить эту тайну.