Сокол опустил взгляд на топорик в своей ладони. Он был весь измазан кровью. А под ним истлевало во всполохах света истерзанное тело Азамата.
Слева же и справа от него валялись тела троицы подельников бандита.
Сокол облизнул сухие губы и ощутил на них горячую, едва ли не обжигающую кровь.
— Сокол, ты в порядке? — на его плечо опустилась ладонь Валерьяна.
— А? — моргнул ошалело он, — Да, да, я в норме.
— Ты сам на себя не похож, — произнёс с беспокойством Грабля, также изучая лицо Сокола.
На что последний лишь нервно хихикнул.
— О нет, сейчас я чувствую себя хорошо, как никогда раньше! — признался Сокол.
— Парни! Вы молодцы! Отличная работа! Устранить отпетых преступников! При этом будучи в меньшинстве! — тут же подошёл к ним Семёныч с широкой улыбкой на губах, — Боже, спасибо вам за это! Теперь нам ничто не мешает восстановить общество, каким оно было!
— О, нет, — неожиданно для всех произнёс Сокол.
Друзья, работяги, Алёна и Семёныч — все уставились на него с непониманием.
— У вас всего-навсего сменилась крыша, — заявил Сокол.
И крутанул топориком, смахивая с него кровь.
— На этот раз я сделаю всё, как следует.
С этими словами он взял молот Азамат и кинул его под ноги Семёнычу.
— Сражайся, — заявил он.
— Ч-что? Но зачем⁈
— А потому, — хмыкнул Сокол, — Потому что этот мир делится на два типа людей. На свободных, — он указал подбородком на своих хмурых товарищей, — И на рабов. Если ты не готов сражаться хотя бы за себя самого или кого-то ещё, то ты не лучше отбросов, что я только что убил. Сражайся, Семёныч. Или прими судьбу и пади на колени. Тогда ты гарантированно выживешь. Ведь у таких, как ты, нет права на свободу. У такого мусора, как ты… нет права на победу.
И толстяк с дрожащими коленями рухнул на землю, даже не смея взять руки
— Так я и думал.
После чего он окинул взглядом троицу алкоголиков.
— А каков будет ваш выбор?
Месяцы сменяли друг друга.
Сокол захватывал один кластер за другим. Практически без сопротивления. Калёным железом он выжигал любые ростки сопротивления.
Он втаптывал в грязь любую попытку пойти против его системы.
Всех пленников новоизбранный Лорд Винланда ставил на бой друг с другом.
Победитель в которых получал место в его войске. А проигравших записывали в рабов.
В Винланде не было места для слабости. Только сила даёт право на голос в новом обществе.
Если ты силён, то тебя выслушают, то к тебе прислушается даже Система.
И наоборот, если ты слаб, то ничто не имеет значения.
Только сила определяет твоё место в обществе.
Так, Винланд вырос из небольшого лагеря в полноценный полис. А сам Сокол узнал, что они оказались на острове, захватив все кластеры вокруг себя.
Тогда за дело взялся Валерьян, его товарищ, который приступил за постройку первого драккара.
Сокол не желал останавливаться на достигнутом.
Раз с первым островом они покончили, то самое время пришло для того, чтобы распространить своё влияние на ближайшие территории.
Новые противники, новый вызов, новое испытание.
Он ждал этого. Он желал этого и едва ли не сгорал от нетерпения.
Так и появился «остров дикарей».
Так родился великий Конунг.
Хирдманы отводят меня в длиный дом в самом центре Винланда.
Как несложно догадаться, это и есть дом великого Конунга.
На входе нас встречает ещё одна группа хирдманов.
Переговоры между собой, они расходятся в разных направлениях, а меня передают с рук на руки, провожая вглубь огромного зала.
Стены которого украшены всевозможными коврами. Солдаты и ярлы сидят в небольших углублениях в полу и распивают эль вокруг костров. Прямо внутри длинного дома.
В стороне от нас виднеются столы, заваленные едой и заставленные напитками.
А в самом конце зала возвышается трон.
С накинутой шкурой медведя на спинку, подобно огромному плащу, с подставкой для огромной кружки из золота.
А также с внушающей трепет мускулистой фигурой, обладатель которой прожигает меня цепким взглядом.
Хирдман передо мной склоняет голову.
— Великий Конунг, я привёл к вам нового ярла Алекса, как того и требует обычай! — заявляет солдат.
Конунг останавливает его дальнейшие слова взмахом руки. С хмурым выражением лица он спускается со своего резного трона.
В гробовой тишине затихшего зала он, шагая по ступеням, а затем замирает прямо напротив меня, всё ещё изучая меня, точно какой-то музейный экспонат.
— Сашка! Ты ли это⁈ — удивляется он, — Братан, откуда⁈
— Славка⁈
Глава 21
— Охренеть! Живой чертяка! — смеётся Сокол, он же Славка и мой старый знакомый по секции исторического фехтования.
Вот такого поворота я определённо не ожидал!
— Как тебя вообще занесло в наш край? — интересуется товарищ, по-приятельски обхватив меня за шею и потащив к общему столу. — Хотя нет! Не порти интригу! Расскажи всё с самого начала! Всего год прошёл, а ощущение словно не виделись целое десятилетие!
— Да, действительно, в прошлой жизни, — произнёс задумчиво я, всё ещё не в силах осознать тот факт, что нашёлся хоть кто-то, кого я знал с Земли.
Это же какой должен быть шанс на то, что мы найдём друг друга на столь огромном сервере Системы!
Да ещё и то, что оба мы окажемся Лордами своих поселений…
Хоть стой, хоть падай от таких новостей!
Тут среди викингов начинается суета, и к нашему столу вовсю прорывается две фигуры.
Ими оказываются тоже мои старые знакомые.
— Сашка!
— Дружище!
Не успеваю я даже ответить, как меня чуть ли не роняет со скамьи на пол подбежавший дуэт.
Они сжимают меня в объятиях и отпускают лишь в тот миг, когда у меня, кажется, начинают кости трещать.
— Я тоже рад вас видеть, — смеюсь я на безудержную радость товарищей, — Валерян, Генка. Вы ни чёрта не изменились.
— Попробуй тут тоже поменяться! — хохочет Геннадий, он же теперь Грабля, — Я было пытался бороду отрастить. Брутальную такую. Чтоб всём на зависть. А этот гад мне её во сне сбрил!
Парень ударяет в плечо улыбающегося Валерьяна, на что тот философски пожимает плечами, мол, не я виноват во всём этом дурдоме.
— Он эту бородку свою козлиную чуть ли не в глаза каждому встречному тыкал, — хмыкает Валерьян. — Задрал всех пуще своего языка без костей. Причём настолько, что я получил личный приказ от Конунга — сбрить это недоразумение к чертям собачьим.
— И ты его выполнил на все сто, — улыбается Сокол. — Ты представь, Сашка, мало мне было того, что Грабля наш может накладывать дебафф «Мигрень», просто уболтав любого встречного, так он ещё и ужас научился накладывать на новичков.
— Это как это? — удивляюсь я.
— Рожей своей небритой, чем же ещё! — шутит Валерьян.
Хохот проносится по всему длинному дому, как-никак, а у Конунга и его приближённых имеется немало слушателей.
— Эй, ещё пара таких лживых инсинуаций, и я начну отращивать усы! — возмущается Грабля, но по его ухмылке видно, что их слова его нисколько не задевают.
— Система упаси наших воинов! — вскидывает руки к потоку Сокол, тем самым провоцируя новый взрыв смеха.
По его удовлетворённому виду становится понятно, что чужое внимание ему приносит удовольствие.
И причём немалое.
Насколько я помню, Сокол всегда любил повыпендриваться. То на соревнованиях по фехтованиях встанет в пафосную стойку, то демонстративно и медленно вынет меч из ножен, то пошлёт воздушный поцелуй какой-либо зрительнице.
В этом весь Славка.
Человек с двумя плоскостями.
С одной стороны, верный товарищ, который просто не выносит любого вида несправедливости и всегда спешит на помощь.
Даже когда его участие может лишь усложнить обстановку.
С ноги влететь в драку и только потом узнать, по какому поводу дерутся — в этом весь Сокол.
А с другой, до одури вспыльчивый, задиристый и скрытный человек.
И ведь наши с ним отношения тоже нельзя было назвать кристально ясными.
Ходили ли мы на одну секцию?
Да, ещё как, даже выезжали на турниры в одной команде.
Но были ли мы прям друзьями? Здесь я уже затрудняюсь ответить.
Сокол относился к тем людям, которым нужны не друзья, а свита. Грабля и Валерьян подходили под это определение. Один — трепло, каких не сыскать, но весёлый и добрый парень, а второй — спокойный и рассудительный, как удав.
Они словно оттеняли Славку, давая ему блистать на их фоне. И всех это устраивало. Я же в их компанию не входил, хотя и не ссорился.
Предпочитал не идти у кого-то на поводу, а быть самому по себе. Вроде как и сосуществовали без особых проблем, но в тоже время…
Именно с Соколом мы чаще всего сталкивались лбами. Соперники, вот кем мы были на секции. Постоянно, чуть ли не каждый день выясняя, кто из нас лучший.
Даже на роль капитана команды тренер вынужден был выбрать вообще третьего парня.
«А чтобы глотки друг другу не перегрызли по дурости», — тогда пояснил он.
И даже сейчас я не уверен, правильно ли вообще поступил тренер. Ведь предмет спора формально пропал, но вот отношения между нами с Соколом не сказать чтобы наладились.
Скорее, из острой фазы противостояния мы плавно перетекли к вялой и неочевидной.
Подколки, шутки, издёвки на грани фола.
В ход шло всё. Нам это нравилось. Продолжать наш негласный бой, несмотря на суровый прищур тренера.
Это подначивало и заставляло драться ещё лучше, ещё отчаяннее.
Даже в тот самый последний день Земли мы с Соколом поругались.
Крепко так, основательно. А всё потому, что я не поехал с командой на соревнования, а отправился к тётке помогать с огородом.
Все, даже тренер, отнеслись с пониманием, но не Сокол.
Правда, сейчас мы о той ссоре не вспоминаем. Это ведь была глупость чистой воды, правда?