Приподняв голову над кромкой щита, викинг запоздало осознаёт, что я уже замахиваюсь цзянем сверху.
Бах.
Лезвие глубоко вонзается верхнюю часть щита, едва не разрубив тот напополам.
Толпа зрителей ликует. Народу, как и всегда, хочется хлеба и зрелищ.
Хлеба сейчас у каждого в излишке, а вот зрелище… уже обязаны предоставить я и мой противник.
— Ха! — поняв, что я временно оказываюсь безоружен, Ульрих на выдохе совершает укол.
Лишь в последний миг мне удаётся вытащить цзянь из щита и отбить атаку.
Я использую своё преимущество в силе и продолжаю рубить его щит.
С изделием спартанских оружейников подобное не получилось бы, но здесь верны традициям, а значит блокировать удары можно только металлическим умбоном. Остальная же поверхность способна защитить разве что от стрел.
Удар!
И щит Ульриха надрывно скрипит, разлетаясь в щепки.
А я уже атакую ошеломлённого воина.
Он пытается парировать мои удары мечом, но чувствуется, что такой стиль боя ему непривычен. Так что мне легко удаётся отвлечь его и сбить с ног подсечкой.
Дальше удар, и его клинок летит в сторону.
А мой оказывается возле его горла.
— Думаю, исход всём и так ясен, — провозглашает Сокол. — А теперь убей его, ярл Алекс. Имущество Ульриха станет твоим, а его люди станут служить тебе.
Я медлю, и Ульрих это понимает. Рывком он поднимает своё тело, чтобы насадиться на меч. И падает на пол, прижатый силой телекинеза.
— Если ты не убьёшь его, то он станет рабом, а это позор для любого воина, — недовольно заявляет правитель Винланда.
— Лучше убей меня! — хрипит Ульрих. — Я ни за что не пойду в рабы!
— А я говорил, что мне нужен раб? — удивляюсь я, смотря на своего противника, — Я не вижу в них пользы. В соратниках и вассалах? Вполне. Но в рабах? Уж увольте.
— Ярл Алекс, вы нарушаете закон…
— Мне казалось, или после победы я могу делать всё, что захочу с проигравшим? Раз его жизнь теперь в моих руках? — интересуюсь я.
Находясь под пристальным вниманием своих подчинённых, великий Конунг нехотя кивает, явно уже догадываясь, к чему я клоню.
— И раз уж я решаю, как поступить, то и мне же делать Ульриха рабом или нет, — заявляю я во всеуслышание. — Какой толк лишать Винланд хорошего воина перед самим началом войны? Это всё равно что забивать гвозди микроскопом или ковырять землю честным мечом! Вместо этого, ярл Ульрих, желаешь ли ты встать под моё начало? На добровольной основе? И пойти за мной в славный бой?
— Я согласен! — поддавшись моменту, кивает Ульрих, да так и остаётся, склонив голову.
А всё это действо оглашает радостный рёв толпы.
Кажется, воинам пришлась по вкусу альтернатива презренному рабству. И это понятно. Мало кто хочет лишиться всего и вся после одного проигрыша.
А тут появляется такая сочная альтернатива смерти или рабству!
Краем глаза я отслеживаю реакцию Сокола. И по его потемневшему лицу становится очевидно, что он совершенно не рад происходящему.
А вот нечего было выпендриваться!
Сам же выстрелил себе в ногу.
— Хорошо, пусть будет по-твоему, — уже тише произносит Конунг, отмахиваясь от этого вопроса, как от чего-то незначительного. — В таком случае, Винланду повезло, что в него прибыл столь умелый воитель! Я ведь не ошибаюсь, ярл Алекс.
— Нисколько, великий Конунг, — фыркаю я.
— Тогда пора принести клятву верности…
— Неужели у могучей армады викингов Винданда больше не осталось достойных игроков? — не позволяю я закончить предложение Соколу.
Я не мог сейчас встать на колено и принести клятву.
Вот никак не мог! В этот же миг раскроется то, кем я являюсь, и ещё мне повезёт если меня не зарежут здесь и сейчас же.
Просто задавят толпой, а Сокол и глазом не моргнёт на происходящее.
Мне просто необходимо выиграть время.
Хоть как-то. Хоть где-то.
И потому мне приходится идти ва-банк.
— Я больше недели плыл в сторону острова. Оказался в самом эпицентре «Мерзкого шёпота». Прошёл испытание великого Конунга на глазах у всех здесь достойных игроков. И мне никто не предложит и кружки эля? Я, полагаю, могу себе позволить хотя бы ночь отдыха? — усмехаюсь я. — Да и к тому же разве я могу дать клятву, будучи не в самом своём лучшем виде?
Я демонстративно осматриваю свою пыльную и покрытую песком одежду.
Шум резко нарастает в помещении. Воины согласно бурчат на тему лишней спешки.
Из-за чего, хоть и не прямо, но в адрес Конунга явно летят неодобрительные шепотки.
Сокол понимает, что допустил очередной промах, слишком поздно.
Некоторые уже с сомнением смотрят на своего предводителя. Уж как-то подозрительно ведёт себя их правитель сегодня. Неужели сам Сокол чего-то… опасается⁈
И, чтобы не усложнять обстановку ещё больше, Сокол нацепляет на лицо добродушную улыбку.
Точно говоря: «А ведь в самом деле»⁈
— Действительно! Тащите эль и рабынь! На сегодня и вправду достаточно лишнего официоза! У нас ещё вся ночь впереди! Отпразднуем же достойное пополнение нашей армады! Клятву можно дать и после отдыха! — грохочет Сокол.
И в ответ ему звучит слаженный рёв десяток глоток.
Я же мысленно утираю пот со лба.
Кажется, пронесло. Но вот надолго ли?
Глава 22
Я неторопливо потягиваю эль из кружки, когда ко мне подсаживается Валерьян.
Мы молча смотрим в глаза друг другу, и лишь спустя минуту он опускает голову
— Я… хотел бы извиниться, — выдаёт Валерьян, — за Сокола и за то, как он поступил.
— Тебе не за что извиняться, — качаю я головой, делая большой глоток эля.
— Это ты так думаешь, — невесело усмехается мой собеседник. — Всё пошло наперекосяк с самого начала. И если ещё в первые дни мы с Граблей могли хоть на что-то повлиять, хоть что-то противопоставить Соколу, то сейчас… я уже ни в чём не уверен.
— Что вообще случилось? — спрашиваю я. — Передо мной будто стоит совсем другой человек.
— Знаешь ведь выражение «власть развращает»? — отвечает Валерьян. На мой кивок он продолжает свою мысль. — Всё это херня полная. Власть позволяет тебе поступать так, как ты того желаешь. Она не делает из нас монстров, она лишь вытаскивает всё то, что ты когда-то прятал в собственных же потёмках.
— И Сокол раскрылся с неожиданной для всех стороны? — фыркаю я. — То есть вы, типа, не ожидали такого?
Как-то всё это звучало… уж слишком упрощённо.
— Не имею ни малейшего понятия, — проводит рукой по волосам Валерьян. — Но ты сам видишь, что случилось с Соколом. Обстоятельства вынудили его выбрать тот путь, по которому он в итоге пошёл. Жестокий, не оставляющий места для слабости или компромиссов. Не мне или тебе его судить. Однако это не значит, что я буду молча смотреть на то, как вы пытаетесь перегрызть друг другу глотки.
— И ничего такого…
— Сань, хоть мне-то не заливай, — смеётся Валерьян. — Уж мы с Граблей не понаслышке знаем вашу игру в «Царя горы». Сейчас же ситуация совсем другая.
— К чему ты клонишь, Валера? — прямо обращаюсь я к парню. Валерьян всегда был самым дипломатичным в нашей секции фехтования. Если кто-то из участников переходил на личности или из-за поражения лез с кулаками, то именно Валерьян вставал между участниками махача.
Всё, чтобы разнять всех и примирить. То ли это был его личный бзик, то ли принцип, то ли он просто терпеть не мог конфликты — не суть важно.
Валерьян всегда пытался поддерживать баланс и дружескую атмосферу в секции. Даже когда это казалось практически невозможной задачей, особенно беря во внимание тот факт, что каждый твой товарищ мог стать будущим соперником в финале соревнований.
— А к тому, что в этот раз я не смогу замять ситуацию, если всё полетит в тартарары, — виновато улыбается Валерьян. — И, если Сокол не избавится от своей навязчивой мысли — в кои-то веки одолеть тебя и доказать своё первенство, то… быть может, будет лучше, если ты покинешь Винданд? Козыри, как ни крути, у него на руках.
— Предлагаешь мне сбежать? — вскидываю я брови.
Такого предложения я уж точно не ожидал.
— Скорее рекомендую, — морщится собеседник. — Кто бы что ни говорил и как бы не вёл себя Конунг, но мы не чужие друг другу люди. Так что, если всё же надумаешь, то я помогу всем, чем смогу.
После недолгих раздумий я едва заметно склоняю голову.
— Я этого не забуду, — обещаю я.
— Бросьте, ярл Алекс, — закатывает глаза Валерьян. — Я не только вас уберечь стараюсь, но и своего же Конунга. Которому, определенно, не помешает моя помощь…
В это же время Сокол как раз допивает небольшой бочонок с элем и едва ли не падает изо стола.
— И да, Сань, — уже произносит Валера, поднявшись со скамьи. — Я рад, что нам-таки удалось встретиться. Хоть и при таких обстоятельствах.
— И мне, Валер, — протягиваю я ладонь парню, — И мне.
Пожав мне руку, товарищ покидает моё общество, снова приняв на себя роль миротворца и двинувшись разнимать очередную пьяную драку.
Которые в длинном доме вспыхивают едва ли не каждые десять минут. Что сказать, викинги — вспыльчивый народ!
— Господин, какие у нас планы? — ко мне подсаживается Малой, который осторожно осматривает наше окружение.
Что характерно, на «приём» к Конунгу пригласили не меня одного, а всех вместе.
Повода дёргаться я не видел, а потому приказал ребятам не сопротивляться и послушно двинуться за хирдманами.
Так что весь мой бой также прошёл под наблюдением Мирантис, Базальта, Пирры и Малого.
Интересно, Сокол также это спланировал? Надеялся, что я проиграю схватку и опозорюсь перед собственными людьми?
Достаточно скользкая тактика.
Которая, впрочем, не оправдала себя.
Ну да не будем об этом больше.
— Нужно валить с острова, — вздыхаю я.
Здесь нам рады не были, и это ещё мягко сказано. А ещё не стоит забывать о даче присяги, пойти на которую я просто не мог.
Обострение же конфликта с Конунгом, а также моё открытое нежелание присягать только приведут к нежелательным последствиям.