— Тогда я ухожу. Прощай.
— Прощай, Повелитель Ллосир. Благодарю тебя.
Ломарианин склонил голову, и когда он выпрямился, его странный посетитель уже исчез.
Тедрик лег обратно в постель и, несмотря на охватившее его возбуждение, почти мгновенно уснул. А утром, поглотив на завтрак чудовищное количество мяса, хлеба и молока, он вышел во двор и вызвал из мастерской своего помощника и всех подмастерьев — прежде, чем они начали дневную работу.
— Странный бог по имени Ллосир явился ко мне этой ночью и показал, как делать хорошее железо, — сказал Тедрик своим людям. Тон его заявления не допускал возражений. — Поэтому бросайте ваши обычные дела и разберите трубу и весь верх большого. горна. Я покажу вам, как надо его перестроить.
Работа закипела. Программа, изложенная Скандосом, выполнялась, быстро и без задержек. Наконец, в перестроенном горне загудело пламя, раскалившее докрасна бесформенную массу метеорита. Тедрик взмахнул рукой, приказывая качать меха еще сильнее. Но тут запротестовал его помощник, который сам являлся опытным мастером. Его преданность Тедрику была безграничной — как и вера в здравый смысл своего хозяина — однако эта новая технология казалась такой необычной…
— Заткнись, парень! — рявкнул Тед-рик. — Делай, что я говорю! Вели этим четырем бездельникам притащить побольше- воды! После плавки мы накроем печь мокрыми шкурами, чтобы удержать тепло — металл должен остывать медленно. Вы, двое, бросайте больше угля! Поворачивайтесь живее! Я сам встану у мехов — сейчас надо качать в полную силу!
Ухватившись руками за рукоять мехов, он напряг могучую спину. Пламя ярко вспыхнуло, загудело. Адская жара царила в кузнице; тело Тедрика покрылось потом, но, не прекращая работы, он продолжал говорить.
— Ты помнишь, парень, мой меч — который я обычно ношу, с рубинами на рукояти?
Помощник кивнул. На лице этого достойного мужа появилось выражение страстного желания — и, в то же время, он испустил тоскливый вздох. Цена Тедрикова меча равнялась полугодовому заработку помощника.
— Слушай внимательно, парень. Горн должен оставаться горячим весь день и всю ночь; кроме того, тебе надо будет еще кое за чем последить. Но работа не займет много времени — дней десять, не больше. — На самом деле процесс требовал семи дней, но Тедрик не хотел, чтобы эта информация дошла до жрецов. — Десять дней, запомни. Но в это время ты должен выполнять все, что я говорю — и выполнять точно. Тогда ты получишь мой меч с рубиновой рукоятью! И все остальные — кто не будет увиливать от работы — получат по железному мечу сверх обычной платы! Всех устраивает такая сделка? Тедрик окинул своих людей суровым взглядом.
Сделка их устраивала.
Наступили относительно спокойные дни, когда требовалось только поддерживать огонь в большом горне. Положившись в этом на верного помощника, Тедрик приступил к созданию статуи своего нового божества. Хотя ломарианин не мог тягаться ни с Фидием, ни с Праксителем, он, тем не менее, был одним из лучших ремесленников своего времени. К сожалению, ему не удалось как следует рассмотреть лицо Скандоса. В результате голова статуи являла больше сходства с чертами достойного помощника Тедрика, чем с настоящим Скандосом. И все же эта, наиболее замечательная часть скульптуры, имела какое-то отношение к оригиналу. Но на голове всякое сходство с реальным Скандосом заканчивалось. Остальные части тела великого хронофизика были слишком малы и слабы, чтобы являться достойными прототипами для членов любого ломарианского бога. Вид блестящей медной статуи должен был внушать уважение и страх, поэтому торс и конечности божества Тедрик изваял неимоверно мускулистыми, толстыми и огромными. Внутри фигура была полой и засыпанной песком — кроме размещенных в надлежащих местах грубых изображений мозга, сердца и печени, вырезанных из твердого дерева.
— Они идут, хозяин, одиннадцать человек! — мальчик, стороживший у дороги, стремительно влетел в кузницу. Седьмой день после начала плавки уже перевалил за середину. — Один жрец в медном панцире, десять тар-концев в железе, пять лучников и пять копьеносцев!
Тедрику не надо было говорить пареньку, куда идти и что делать; оба устремились к оружию кузнеца, причем младший на пару шагов опережал своего хозяина. Это доказывало, что мальчишка не раз выполнял функции сторожа и оруженосца; с его помощью полуобнаженный Тедрик за считанные минуты полностью облачился в железо.
Итак, когда одиннадцать незванных посетителей приблизились к мастерской, у двери их ждал вооруженный рыцарь, небрежно опиравшийся на рукоять пятидесятифунтового кузнечного молота.
Развевавшийся над отрядом вымпел принадлежал жрецу-воину третьего ранга. Это было хорошо; значит, они не воспринимают Тедрика всерьез, если не удосужились послать кого-нибудь посолиднее. И всего лишь десять наемников — невысоких, / кривоногих и жилистых солдат из Тарка. Они были неплохими бойцами, эти тарконцы — но только в тех случаях, когда имели дело с противниками своего роста и веса.
Отряд приблизился на несколько шагов и остановился.
— Ты в полном вооружении, кузнец? — обескураженно спросил жрец, как будто не доверял собственным глазам. — Почему?
— Почему бы и нет? У меня такая привычка — встречать гостей в том же наряде, в котором они пожаловали.
Они вызывающе смерили друг друга взглядами. Затем, после краткой паузы, кузнец спросил с едва скрытой насмешкой:
— Чему я обязан честью видеть тебя, жрец? Разве я не заплатил уже — как платил всегда — налог великому богу?.
— Это так. Но я пришел сюда не из-за налога. Прошел слух, что тебе явилось странное божество, говорило с тобой и наставляло в твоем ремесле; и что ты сделал его изображение.
— Я не делаю из этого тайны. Я ничего не скрываю от великого Сарпедиона и его слуг.
— Возможно. Но такое поведение не подобает божеству, решительно не подобает. Почему бог явился тебе, а не одному из нас, служителей Храма?
— Это божество не похоже на Сарпедиона. И все, что я прошу у Сарпедиона и его слуг — оставить меня в покое. Я немало плачу за это.
— Какой договор заключил ты с этим Ллосиром? Какую цену ты должен заплатить?
— Пока еще я не заключил никакой сделки. Я удивлен; но, с другой стороны, кто я такой? Простой человек, кузнец. Могу ли я понять пути бога? Но я думаю, когда-нибудь он назначит цену. Какой бы она ни была, я заплачу с радостью.
— Ты заплатишь, можешь не сомневаться. Но не этому Ллосиру, а великому Сарпедиону. Теперь же, я приказываю тебе- немедленно уничтожить изображение ложного бога!
— Ты приказываешь? Но почему? Разве это проступок против закона — иметь своего личного бога? У большинства семей и знатных родов в Ломарре есть свои боги-покровители.
— Но не такие, как твой. Сарпедион не желает, чтобы твой Ллосир существовал.
— Но он уже существует! Неужели твой великий бог так испуган, так? слаб, что не способен защитить себя ’ от…
— Остерегись, кузнец — и замолчи! Не богохульствуй — иначе погибнешь!
— Мне случалось богохульствовать и прежде, но Сарпедион не трогал меня. По крайней мере, до тех пор, пока его жрецы получали с меня налог отличным Железом — которое только я умею выплавлять.
— О, да, еще ходили слухи о новом железе. Расскажи точно, как нужно его делать. '
— Ты знаешь, как я отвечу на такой вопрос, жрец. Эта тайна будет известна только мне и моему богу.
— У нас есть способы, чтобы заставить разговориться любого упрямца и богохульника! Эй, люди, хватайте его! И разбейте дьявольское изображение!
— Стоять! — взревел Тедрик таким голосом, что ни один человек не двинулся с места. — Если кто-нибудь сделает вперед хотя бы шаг либо шевельнет копьем или луком, твои мозги, жрец, будут размазаны по стене моей кузницы! Может ли медный горшок у тебя на голове выдержать удар этого молота? Может ли твое жирное тело двигаться достаточно быстро, чтобы увернуться от моего удара? И я обещаю, что все эти крысы, которых ты привел, умрут раньше, чем собьют меня с ног! А если даже меня убьют — что хорошего в том, что Сарпедион лишится своей доли доброго железа? Подумай об этом, жрец!
Минуты две жрец мерял рассвирепевшего мастера пристальным взглядом. Затем, решив, что намеченную жертву вряд ли удастся взять живьем, он повернулся и повел свою команду на улицу.
Тедрик тоже вернулся в мастерскую. Он ясно сознавал, что угрозы жреца не являлись пустым сотрясением воздуха. Сейчас он не подвергался особому риску, но следующий визит может быть другим — совсем другим. К счастью, он принял все необходимые меры предосторожности. Ни один из его людей не знал, что закрытые глиняные сосуды, которые они подвергали осторожному нагреванию, содержали только древесный уголь и кокс. На самом деле, панцирь и шлем, меч и щит, топор и молот в настоящий момент закаливались в масле при температуре кипящей воды. Ванна с маслом стояла на очаге в святая святых — маленькой каморке позади спальни Тедрика, в которой он обычно совершал магические обряды кузнецов, придающие прочность железу.
Вечером он выбрал мелкозернистый наждачный камень и начал затачивать режущие кромки своего нового меча. Затем он тщательно закрепил двуручную рукоять с массивной поперечиной гарды. Его трепещущие пальцы, искусные пальцы мастера, снова и снова гладили, ощупывали, изучали каждый дюйм стального клинка. Он ласкал ладонью гладкую холодную поверхность лезвия, чувствуя скрытую в нем мощь. Да, это был новый, невиданный ранее сплав! Настоящий божественный металл!
На столе, на бруске из твердого дуба, уже лежала полоса черного железа пятидюймовой ширины и толщиной в палец. Он слегка стукнул по ней лезвием меча. Клинок зазвенел, подобно колоколу, и на темной поверхности железа появилась зарубка; это было все. Затем, сжав рукоять обеими руками, он нанес удар средней силы и внимательно осмотрел лезвие. На нем по-прежнему не было никаких отметок. Тогда, глубоко вздохнув, он подверг божественный металл последнему испытанию — ударил со всей силой, на которую был способен. Он никогда не наносил раньше подобного удара мечом; бить с такой силой можно было только кузнечным молотом или массивным боевым