Сердце его билось размеренно и мощно, словно молот. Он был ослеплен сиянием того, что сможет сделать для них Королева, если они вручат ей Черную книгу: Хелен сможет вернуться, и Алина! И Холодный мир окончится.
И Королева знает. Она знает…
Усилием воли он отогнал эту мысль. Он почти слышал голос Эммы – шепоток где-то в глубине разума. Предостережение. Но Эмма была хорошей: честной, прямолинейной, и совершенно не умела врать. Она не понимала, как жестока бывает необходимость. Не понимала, на что он готов ради семьи. Не было предела тому, на что он был способен – на всё. На что угодно.
– Очень хорошо, – произнесла Аннабель. Ее голос был сильным и твердым. Джулиан слышал в нем мощь корнуолльских скал. – Я отправлюсь с тобой в Город Стекла и выступлю перед Советом. И если меня признают, Черная книга станет твоей.
29Сумрак бездны
В Аликанте сияло солнце.
Впервые Эмма побывала в Идрисе зимой, холодной как смерть, и смерть тогда была повсюду – ее родителей только что убили, а Темная война опустошила город. Тела убитых на улицах Сумеречных охотников не успевали сжигать, и трупы сложили в Зале как брошенные детские игрушки.
– Эмма… – Джулиан прохаживался по длинному коридору в Гарде, мимо множества дверей, каждая из которых вела в кабинет какого-нибудь чиновника. Между дверей были окна, впускавшие внутрь яркий свет позднего лета, и гобелены, изображавшие важные события из истории Сумеречных охотников. У большинства наверху были вытканы строки с описанием: «Битва при Бунде», «Последний бой Валентина», «Схватка в Париже», «Восстание». – Помнишь?..
Она помнила. Пять лет назад они стояли на этом самом месте и слушали, как Люциан Греймарк и Джия Пенхоллоу обсуждают изгнание Марка и Хелен – пока Эмма не распахнула дверь и не наорала на них. Это был один из немногих случаев, когда она видела Джулиана потерявшим самообладание. У нее до сих пор, даже сейчас, звенел в ушах его голос: «Вы обещали, что, пока Марк жив, Конклав его не бросит – вы обещали!»
– Как будто можно такое забыть, – сказала она. – Тут мы и сказали Консулу, что хотим стать парабатаями.
Джулиан коснулся ее руки. Лишь краткое соприкосновение пальцев – оба они понимали, что в любой момент в коридоре может появиться кто угодно.
Путь до Аликанте оказался трудным – Магнус сумел создать портал, но это лишило его последних сил так, что Эмма даже испугалась. К тому моменту, как появились привычные кружащиеся огоньки, он опустился на колени, и ему пришлось опереться на Марка и Джулиана, чтобы встать.
Но он отмахнулся от их тревоги и сказал, что они должны поторопиться. Идрис окружен защитными чарами, и попасть туда через портал сложно, поскольку кто-то должен быть на другой стороне, чтобы встретить тебя. Теперь с ними был Кьеран, и всё стало вдвое сложнее. И, хотя Джия сняла на время с Гарда защиту против фэйри, временное окно для безопасного перемещения было коротким.
Портал привел Аннабель в ужас.
Она никогда еще такого не видела, и несмотря на всё, через что ей пришлось пройти, несмотря на жуткую магию Малкольма, которой она была свидетелем, водоворот хаоса в дверном проеме заставил ее вскрикнуть от страха.
Но после того, как все Сумеречные охотники вошли в портал, она прошла его вместе с Магнусом, сжимая в руках Черную книгу и уткнувшись чародею лицом в плечо.
И всё это лишь ради того, чтобы на другой стороне ее встретила толпа членов Совета и лично Консул. Джия побелела как полотно, увидев Аннабель, и изумленно произнесла:
– Это что, правда она?
Магнус на мгновение встретился взглядом с Консулом.
– Да, – твердо сказал он. – Это она.
Посыпались вопросы, но Эмма не могла винить членов Совета. Когда Джулиан вышел из библиотеки и сообщил ожидавшим его Магнусу и Эмме, что Аннабель отправляется с ними в Идрис, ему тоже пришлось отвечать на вопросы.
Он изложил свой план, и Эмма заметила, какое у Магнуса стало лицо. Чародей смотрел на Джулиана со смесью изумления, уважения и чего-то, что даже напоминало ужас.
Но, скорее всего, это было просто удивление. В конце концов, Магнус пресиполнился оптимизма и тут же отправил огненное послание Джие, чтобы та знала, чего ожидать.
Когда с пальцев Магнуса полетели синие искры, Эмма потянула Джулиана в сторону.
– Что насчет книги? – прошептала она. – Что насчет Королевы?
Глаза Джулиана блестели.
– Если это сработает, Аннабель отдаст нам Черную книгу, – шепотом ответил он, гляда на дверь в библиотеку так, словно Аннабель, сидевшая за ней, была ответом на все их молитвы. – А если нет… Ну, на этот случай у меня тоже есть план.
Возможности спросить у него, что это за план, не оказалось: Аннабель вышла из библиотеки, вид у нее был смущенный. Сейчас, когда вокруг нее поднялась суета, она казалась еще более напуганной: Кьеран вызвал часть огня на себя, выйдя вперед и объявив, что он посланник Королевы Благого Двора, прибывший на переговоры с Советом Сумеречных охотников от имени Благого Двора. Его ожидали, но это вызвало очередной всплеск ажиотажа.
– Восстановите защитные чары, – велела Джия, наклонив голову к Кьерану. Лицо ее было учтивым, но намек оказался ясен: хоть Кьеран и прибыл им на помощь, но Конклав по-прежнему относится с величайшим недоверием всем чистокровным фэйри.
Марк и Кристина двинулись к Кьерану, словно желая его защитить, а Магнус тем временем тихо говорил о чем-то с Консулом. Мгновение спустя Джия кивнула и жестом подозвала Эмму и Джулиана.
– Если хотите поговорить с Робертом, вперед, – сказала она. – Но не слишком затягивайте, заседание уже скоро.
Эмма не удивилась, увидев, что, когда они с Джулианом направились к кабинетам Гарда. Ливви, Тай, Кит и Дрю окружили Аннабель, словно хотели защитить ее. Особенно Тай – подбородок выпячен, кулаки сжаты. Интересно, подумала Эмма, он чувствует себя в ответе за Аннабель потому, что ее привело к ним его письмо, или просто ощущает некую близость с теми, кто не вписывается в рамки «нормальности» по меркам Конклава?
Распахнулась дверь.
– Можете войти, – объявил стражник. Это оказался Мануэль Вильялобос в форме Центуриона. Он вздрогнул от удивления, увидев их, но тут же улыбнулся. – Нежданное удовольствие, – сказал он.
– Мы не к тебе пришли, – сказал Джулиан. – Хотя приятно видеть, что ты теперь открываешь Инквизитору двери. Он там?
– Впустите их, Центурион, – окликнул Роберт, и Эмме не нужно было другого разрешения, чтобы оттолкнуть Мануэля и пойти дальше по коридору. Джулиан последовал за ней.
В конце короткого коридора оказался кабинет Инквизитора. Тот сидел за столом и, казалось, почти не изменился с тех пор, как Эмма видела его в Институте Лос-Анджелеса. Крупный мужчина, над которым возраст только недавно начал одерживать победу: легкая сутулость и седина в темных волосах. Роберт Лайтвуд, сидевший за массивным письменным столом из красного дерева, представлял собой внушительное зрелище.
Мебели в комнате почти не было, за исключением стола и двух кресел. Над незажженным камином висел гобелен, вроде тех, что украшали коридор. Этот назывался «Битва при Буррене». Фигурки в красном сражались с фигурками в черном – Сумеречные охотники против темных воинов Себастьяна Моргенштерна, – а над схваткой темноволосый лучник, стоя на накренившемся валуне, держал лук с натянутой тетивой. Любому, кто его знал, было очевидно, что это Алек Лайтвуд.
Эмма задумалась, что чувствовал Роберт Лайтвуд, который, сидя каждый день у себя в кабинете, смотрел на портрет сына – героя знаменитой битвы. Конечно же, гордость, но наверняка и удивление, что он создал этого человека… Этих людей – ведь Изабель Лайтвуд по части героизма не отставала, – потрясающих и грозных.
Однажды Джулиан, подумала Эмма, будет так же гордиться Ливви, Таем, Тавви и Дрю. Но ее родителей лишили возможности испытать эти чувства. У нее никогда не было шанса сделать так, чтобы они ими гордились. Ее захлестнула знакомая волна горечи и негодования.
Роберт жестом предложил им сесть.
– Я слышал, вы хотите со мной поговорить, – сказал он. – Надеюсь, вы не собираетесь меня отвлекать.
– Отвлекать от чего? – спросила Эмма, сидя на неудобном кресле в стиле восемнадцатого века.
– От того, что вы задумали. – Он откинулся на спинку кресла. – Итак, в чем дело?
Сердце Эммы словно перевернулось. Хорошая это идея или ужасная? Ей была невыносима сама мысль о том, что им с Джулианом придется бросить свои чувства под ноги Конклаву.
Джулиан подался вперед и заговорил. Он казался абсолютно спокойным, пока рассказывал об их с Эммой детской дружбе, привязанности друг к другу, о решении стать парабатаями, вызванном Темной войной и тем, что оба они потеряли родителей. Он говорил о разумном решении – в котором никто не был виноват, да и кто бы стал винить кого-то из них? Все они потеряли кого-то на Темной войне. Никто не виноват в том, что пренебрег деталями. Неверно понял их чувства.
Глаза Роберта Лайтвуда раскрывались все шире. Он молча слушал, как Джулиан рассказывает о том, что они с Эммой чувствуют друг к другу. Как они оба независимо друг от друга поняли, что именно испытывают, боролись с собой, но в конце концов признались друг другу и решили искать помощи у Инквизитора.
– Мы знаем, что нарушили Закон, – закончил Джулиан, – но это было не намеренно и не по нашей воле. Нам нужна ваша помощь.
Роберт Лайтвуд поднялся на ноги. За окном Эмма видела стеклянные башни, сверкавшие в лучах закатного солнца, как горящие знамена. Она едва могла поверить, что утром они сражались с Всадниками во дворе лондонского Института.
– Никто еще не просил меня отправить их в изгнание, – наконец, сказал он.
– Но вас самого однажды изгоняли, – заметил Джулиан.
– Да, – сказал Роберт. – С женой, Маризой, и Алеком, когда он был совсем еще малышом. И за дело. Изгнание – штука одинокая. А для кого-то такого юного, как Эмма… – он поглядел на них. – Кто-нибудь еще про вас знает?