– Возможно, – сказала Джессамина. Ее голос был легким, как перышко, но в нем звучала мудрость. – Но я так не думаю.
Она склонила голову. Отблеск огня из камина мелькнул на ее золотистых волосах, и в следующий миг она исчезла. Кит остался один. В его руке что-то лежало – что-то, шуршавшее при движении.
Это оказался сложенный клочок бумаги. Кит развернул его: записка была написана изящным женственным почерком.
«Если украдешь из библиотеки хоть одну книгу, я узнаю, и ты пожалеешь».
И подпись с росчерками: Джессамина Лавлейс.
Когда Ливви вошла в комнату Джулиана, тот лежал на кровати, словно бутерброд, упавший маслом вниз. Он не переоделся и даже ничем не накрылся.
– Джулс! – окликнула его Ливви, застыв на пороге.
Он тут же сел. Джулиан пытался разобраться в собственных мыслях, но, когда он увидел младшую сестру, явившуюся так поздно ночью к нему в комнату, все мысли и чувства, кроме первобытной паники, тут же исчезли.
– Все в порядке? Что-то случилось?
Ливви кивнула.
– Вообще-то, у меня хорошие новости. Мы выяснили, где дом Малкольма – тот, который в Корнуолле.
– Что? – Джулиан взъерошил рукой волосы и потер глаза, чтобы проснуться. – Где Тай?
– В библиотеке. – Она присела на краешек кровати Джулиана. – Выяснилось, что в доме есть привидение. Джессамина. Как бы там ни было, она вспомнила Малкольма и знала, где его дом. Тай это проверяет, но думать, что она ошиблась, повода нет. Эвелин сутками с ней разговаривала, мы просто не думали, что она и правда существует, но Кит…
– Может видеть призраков. Точно, – сказал Джулиан. Он слушал уже внимательней. – Хорошо. Схожу завтра, посмотрю, что там найдется.
– А мы сходим в Блэкторн-Холл, – заявила Ливви. Блэкторн-Холл был одним из двух земельных владений семейства Блэкторн: у них был особняк в Идрисе и большой дом в Чизвике, на берегу Темзы. В свое время, давным-давно, он принадлежал Лайтвудам. – Посмотрим, нет ли там каких-нибудь бумаг, чего-нибудь про Аннабель. Марк может остаться тут с Кристиной и с Кьераном, раз тому из Института толком не выйти, и они могут поискать в библиотеке.
– Нет, – сказал Джулиан.
Ливви выпятила подбородок.
– Джулс…
– Можете сходить в Блэкторн-Холл, – продолжил он. – Уж это-то вы точно заслужили, и вы с Таем, и Кит. Но Марк пойдет с вами. Кьеран пусть развлекается плетением веночков из ромашек, ну или балладу пусть сочинит.
Ливви сдержала улыбку.
– Смеяться над Волшебным народом как-то неправильно.
– Над Кьераном можно, – заверил Джулиан. – В конце концов, раньше он нас бесил.
– Думаю, Кристина может за ним последить.
– Я собирался позвать ее с собой в Корнуолл, – сказал Джулиан.
– Ты с Кристиной? – Ливви явно такого не ожидала. Джулиан ее, в сущности, не винил. В конце концов, их отряд действительно разбивался на группы по четким критериям возраста и близости знакомства. «Джулиан и Эмма» или «Джулиан и Марк» – это имело какой-то смысл. Но не «Джулиан и Кристина».
– И с Эммой, – прибавил Джулиан, мысленно выругавшись. Сама мысль о лишнем времени в обществе Эммы, в особенности теперь, наводила… ужас. Но если бы он отправился без нее, без своего парабатая, это было бы воспринято как дикость. Ну и Эмма, уж конечно, в ответ на такое бы не смолчала. Ни в коем случае.
Впрочем, присутствие Кристины помогло бы. Кристина сыграла бы роль буфера. От необходимости ставить между собой и Эммой кого-то третьего Джулиана замутило, но от воспоминания о том, как он рассердился на нее в холле, мутило еще сильнее.
Джулиан как будто со стороны смотрел, как кто-то говорит с его самым любимым человеком. Как кто-то другой нарочно причиняет боль его парабатаю. Когда она была с Марком, Джулиану удавалось хоть что-то сделать со своими чувствами – ломать их и выкручивать, заталкивать, загонять в глубь сознания. Он чувствовал, как они кровоточат, как раздирают его изнутри, но он их хотя бы не видел.
А теперь они вновь оказались перед ним во всей своей наготе. Ужасно любить того, кого любить нельзя. Ужасающе было чувствовать нечто, о чем никогда не сможешь рассказать, нечто, что почти все, кого ты знал, считали кошмарным, нечто, что могло разрушить твою жизнь.
Но знать, что твои чувства безответны, было в каком-то смысле даже ужаснее. Пока он думал, что Эмма тоже его любит, он в этом аду все-таки не был совершенно одинок. Когда она была с Марком, он мог внушать себе, что это Марк их разделяет. Что она не предпочитает одиночество его, Джулиана, обществу.
– Кристина очень много знает про Черную книгу, – сказал Джулиан. Он понятия не имел, правда это или нет. Ливви любезно не стала требовать подробностей. – Она пригодится.
– Встречай нас, Блэкторн-Холл, – объявила Ливви и соскользнула с кровати. В синем платьице с пышными рукавами она напомнила Джулиану маленькую девочку из старинной книжки с картинками. Но, может, Ливви всегда напоминала ему маленькую девочку.
– Джулс!
– Да?
– Мы знаем, – сказала она. – Мы знаем про Артура, и что с ним было не так. Мы знаем, что это ты управлял Институтом. Мы знаем, что с самой Темной войны всё это делал ты.
Под Джулианом словно накренилась кровать.
– Ливия…
– Мы не сердимся, – быстро вставила она. – Я тут одна потому, что хотела поговорить с тобой с глазу на глаз, до Тая и Дрю. Мне надо тебе кое-что сказать.
Джулиан все еще цеплялся за простыню. Он заподозрил, что в каком-то шоке. Он так много лет представлял себе это мгновение, что сейчас, когда оно настало, он понятия не имел, что сказать.
– Почему? – наконец выдавил он.
– Я кое-что поняла, – сказала она. – Я хочу быть как ты, Джулс. Не сию секунду, не вот прямо сейчас, но когда-нибудь. Хочу заботиться о людях, о других Сумеречных охотниках, о тех, кому я нужна. Хочу руководить Институтом.
– У тебя бы хорошо получилось, – сказал он. – Ливви… я тебе не рассказывал, потому что не мог. Не потому, что я тебе не доверял. Я даже Эмме не рассказывал. Сказал ей только несколько недель назад.
Ливви лишь улыбнулась в ответ и обошла кровать на ту сторону, на которой сидел он. Она наклонилась, и Джулиан почувствовал, как она тихонько целует его в лоб. Он закрыл глаза и вспомнил, как когда-то она была такой маленькой, что он мог взять ее на руки; как она ходила за ним по пятам, протягивая руки: Джулиан, Джулиан, понеси меня.
– Я хочу быть похожей на тебя больше, чем на кого угодно, – произнесла она. – Хочу, чтобы ты мной гордился.
На это он открыл глаза и неловко обнял ее одной рукой, и она отстранилась и взъерошила ему волосы. Он жалобно возмутился, и она рассмеялась и направилась к двери, сообщив, что ужасно устала. Выходя из комнаты, она выключила свет и оставила его в темноте.
Джулиан забрался под одеяло. Ливви знала. Они знали. Знали – и не возненавидели его за это. С него сняли бремя, о тяжести которого он уже почти успел забыть.
17Беспробудно
То был идеальный английский день. Небо было цвета веджвудского фарфора – голубое и гладкое. Теплый, сладковатый воздух веял ароматом возможностей. Джулиан, стоя на парадном крыльце Института, пытался не дать своему самому младшему брату его придушить.
– Не уходи! – выл Тавви. – Ты уже уходил! Ты не можешь опять уйти!
Эвелин Хайсмит презрительно хмыкнула.
– В мое время детей было только видно, но и не слышно, и они уж точно не жаловались.
Она стояла в дверях, чопорно сложив руки на набалдашнике трости. Чтобы проводить их на вокзал, Эвелин облачилась в потрясающий наряд: в числе прочего, в нем были задействованы амазонка и, кажется, даже бриджи для верховой езды. На шляпе Эвелин красовалась птичка – хотя, к разочарованию Тая, совершенно мертвая.
На свет божий извлекли принадлежащий Институту древний черный автомобиль, и рядом с ним уже стояли Бриджет, Кристина и Эмма. Рюкзаки Эммы и Кристины загрузили в багажник – Марка изрядно повеселило, что в Англии, оказывается, его называют «багажным отделением», – и подруги восторженно болтали. Обе были в джинсах и футболках, поскольку в поезде им предстояло сойти за простецов, и Эмма заплела волосы в косу.
И все же Джулиан был рад, что Кристина едет с ними. В глубине души он продолжал цепляться за мысль, что она станет буфером между ним и Эммой. С утра Эмма ничем не показывала, что сердится, и все было хорошо, пока они размечали маршрут до Полперро, сопоставляли расписания поездов и рылись в гардеробной в поисках одежды. Они собирались снять комнату в частном мотеле, лучше всего – с кухней, чтобы готовить самим и как можно реже показываться простецам. Они даже заранее купили билеты на поезд, отправлявшийся с Паддингтонского вокзала. Планировать оказалось легко и просто – они всё еще были командой парабатаев и вдвоем по-прежнему справлялись лучше, чем поодиночке.
Но даже в тисках железного самоконтроля, которому Джулиан себя подвергал, первозданная мощь любви и тоски, охватывавших его при взгляде на Эмму, была подобна поезду, сбивающему его на полном ходу.
Вот бы от этого был предохранитель, который помогал продержаться, пока само не пройдет. Если это вообще может пройти. Но о другом варианта событий Джулиан заставлял себя не думать.
Это должно когда-нибудь пройти.
– Джулс! – взвыл Тавви. Джулиан обнял брата в последний раз и опустил на землю. – Почему мне нельзя с тобой поехать?
– Потому, – объяснил Джулиан, – что ты должен остаться тут и помогать Друзилле. Ты ей нужен.
Тавви посмотрел на него с сомнением. Друзилла, на которой была юбка до самого пола, закатила глаза.
– Поверить не могу, что ты уезжаешь, – заявила она Джулиану. – Стоит за тобой закрыться двери, как Ливви и Тай начинают обращаться со мной как с прислугой.
– Прислуге платят, – заметил Тай.
– Видишь? Вот что я имею в виду! – Дрю ткнула Джулиана в грудь указательным пальцем. – Лучше бы тебе поспешить обратно, чтобы они тут меня не заморили.