Джулиан принялся лихорадочно соображать. Когда Малкольм излагал Блэкторнам свою версию событий, он ни разу не упомянул ни о чем, связанном с Королем Неблагого Двора. Но это было как раз неудивительно. Король был куда могущественнее Малкольма, и колдун мог опасаться поминать его имя.
– В Неблагих Землях наши силы бесполезны, – согласился Джулиан. – Ни клинки серафимов, ни колдовские огни, ни руны там не работают.
– Это дело рук Малкольма, – сказала она. – И Король желает, чтобы во всем мире, и в Идрисе, все стало так же, как в его собственных Землях, и Сумеречные охотники лишились своих сил. Он завоюет Аликанте и станет оттуда править; и нефилимы из Охотников превратятся в добычу.
– Аннабель, мне нужна Черная книга, – сказал Джулиан. – Чтобы помешать Королю, чтобы все это остановить.
Она лишь пристально поглядела на него в ответ.
– Пять лет назад, – произнесла она, – Малкольм, пытаясь меня воскресить, пролил кровь Сумеречных охотников.
Родители Эммы, – подумал Джулиан.
– Это пробудило мой разум – но не тело, – продолжила Аннабель. – Заклятие сработало наполовину. Понимаешь ли, что я лежала в агонии, полуживая – но под землей? Я беззвучно кричала от боли. Малкольм меня не слышал. Я не могла даже шевельнуться. Он думал, что я ничего не слышу и не чувствую, но все же говорил со мною.
Пять лет, – подумал Джулиан. Пять лет она была заперта в гробнице под точкой пересечения, в сознании – но не в силах сделать так, чтобы ее услышали, не в силах говорить, кричать или пошевелиться.
Джулиана передернуло.
– Его голос просачивался ко мне в гробницу. Он раз за разом читал мне то стихотворение. «Это было давно, это было давно…»[46] – она смотрела на Джулиана пустыми, бесстрастными глазами. – Он предал меня при жизни, и предал снова, уже после смерти. Смерть, видишь ли, есть дар. Спасение от боли и страданий. Которого Малкольм меня лишил.
– Мне жаль, – произнес Джулиан. Луна уже начала спускаться к горизонту. Интересно, подумал он, сколько сейчас времени?
– Жаль, – небрежно повторила она, как будто это слово ничего для нее не значило. – Грядет война, – продолжила Аннабель, – между Сумеречными охотниками и Волшебным народом. Но мне до этого дела нет. Мое дело – взять с тебя обещание, что ты больше не станешь пытаться заполучить Черную книгу. Оставь ее в покое, Джулиан Блэкторн.
Джулиан выдохнул. Он собирался было солгать, не моргнув глазом, и пообещать – но заподозрил, что слово, данное кому-то вроде Аннабель, обрело бы ужасающую силу.
– Не могу, – сказал он. – Нам нужна Черная книга. Я не вправе рассказать тебе, зачем, но я клянусь, что она будет в полной безопасности и не попадет к Королю.
– Я расскажу тебе, что эта книга сделала со мной, – ответила Аннабель и впервые словно ожила, ее щеки покрылись румянцем. – Она может быть использована только во зло. Ты не должен ее желать.
– Я не употреблю ее во зло, – пообещал Джулиан. Хотя бы это правда, подумал он.
– Ни на что другое она не годна, – сказала Аннабель. – Она уничтожает семьи, людей…
– Если я не получу книгу, будет уничтожена моя семья.
Аннабель помедлила.
– Ох, – сказала она. И прибавила, уже мягче: – Но подумай о том, что эта книга уничтожит во всем миру. Есть ведь и высшее благо.
– Не для меня, – отрезал Джулиан. Главное, чтобы мои родные были живы – а там хоть трава не расти, подумал он, и уже собирался произнести это вслух, когда дверь коттеджа распахнулась.
На пороге стояла Эмма. С Кортаной в руке, она как раз совала ноги в незашнурованные ботинки. Ее волосы в беспорядке рассыпались по плечам, но рука держала меч твердо.
Она поискала глазами Джулиана, потом увидела Аннабель; Эмма вздрогнула и неверяще уставилась на нее. Аннабель набросила капюшон на голову и рванулась с места. Джулиан успел увидеть, как Эмма беззвучно произносит ее имя.
Джулиан бросился за Аннабель, Эмма – за ним, задержавшись лишь на секунду. Но Аннабель оказалась очень быстрой. Она промчалась по траве и заросшему вереском склону к краю утеса; и, в последний раз взглянув назад, бросилась с обрыва.
– Аннабель! – Джулиан и Эмма подбежали к краю утеса и посмотрели на воду внизу, у подножия обрыва. На ровной глади не было даже кругов. Аннабель исчезла бесследно.
Обратно в Институт они вломились через библиотеку. Вывалиться из разорвавшегося портала было все равно что упасть с огромной высоты, и Кит, не удержавшись на ногах, налетел спиной на стол и изо всех сил сжал Ливви в объятиях, чтобы не уронить ее.
Тай выпал из портала на колени и встал на ноги. Кит посмотрел на Ливви: лицо у нее было серым, с жутковатым желтым отливом.
– Магнус… – выдохнул он.
Колдун, приземлившийся с изяществом, достигнутым долгой практикой, развернулся и быстро оценил ситуацию.
– Успокойтесь, все в порядке, – сказал он и осторожно забрал Ливви у Кита. Кит с облегчением выпустил ее из рук: наконец кто-то обо всем позаботится! Магнус Бейн обо всем позаботится. Он не позволит Ливви умереть.
И только в следующее мгновение Кит заметил, что в библиотеке есть кто-то еще. Тот, кого он не знал, подошел к Магнусу, как только колдун положил Ливви на длинный стол. Это был молодой человек, ровесник Джейса, с прямыми темными волосами, которые выглядели так, словно он лег спать с мокрой головой, а утром так и не причесался. На незнакомце были джинсы и застиранный свитер. Он сердито посмотрел на Магнуса.
– Ты детей разбудил, – сказал он.
– Алек, у нас тут вроде как чрезвычайная ситуация, – огрызнулся Магнус.
Значит, это и есть Алек Лайтвуд! Кит почему-то ожидал, что тот окажется старше.
– Маленькие дети, которых разбудили среди ночи, тоже чрезвычайная ситуация, – отрезал Алек. – Так, просто сообщаю.
Магнус сбросил плащ, и Алек тут же подхватил его точным движением, говорившим о том, что он к этому привык.
– Ладно, отодвиньте мебель, – велел Магнус Таю и Киту. – Мне потребуется место. – И, пока они передвигали стулья и небольшие книжные шкафы, покосился на Алека: – Ну и где дети?
– Оставил их с милой девушкой по имени Кристина. Она сказала, что любит детей.
– Ты оставил детей с чужим человеком?
– Все остальные спят, – возразил Алек. – К тому же, она знает колыбельные песенки. По-испански. Раф уже в нее влюблен. – Он вновь покосился на Кита. – Клянусь Ангелом, это стремно, – вдруг выпалил Алек, словно не сумев сдержаться.
Киту стало не по себе?
– Что стремно-то?
– Он имеет в виду, ты похож на Джейса, – объяснил Магнус. – Джейса Эрондейла.
– Моего парабатая, – с любовью и гордостью произнес Алек.
– Мы с Джейсом знакомы, – сказал Кит. Он следил за Таем, который с трудом волок стул. Стул вовсе не был слишком для Тая тяжелым – но то, что Тай все судорожно сжимал и разжимал кулаки, делало его движения непривычно неуклюжими и раскоординированными. – Он заехал в Институт Лос-Анджелеса после моего… после того, как они выяснили, кто я.
– Легендарный Потерянный Эрондейл, – сказал Магнус. – Знаешь, я-то уж думал было, что это просто слух, который пустила Катарина – вроде как с Лох-Несским чудовищем или Бермудским треугольником.
– Катарина выдумала Бермудский треугольник? – переспросил Алек.
– Александр, не говори ерунды. Рагнор его выдумал. – Магнус легонько коснулся руки Ливви. Она вскрикнула. Тай выронил стул, с которым мучился, и судорожно набрал воздуху в грудь.
– Вы делаете ей больно, – сказал он. – Не надо.
Тай говорил тихо – но Кит услышал в его голосе сталь, и увидел того мальчишку, который в доме его отца приставил ему нож к горлу.
Магнус оперся ладонями о стол.
– Постараюсь, Тиберий, – произнес он. – Но чтобы ее вылечить, мне, возможно, придется сделать ей больно.
Тай уже вроде бы собирался что-то ответить, но тут дверь распахнулась, и в библиотеку влетел Марк. Он увидел Ливви и побелел как полотно.
– Ливви. Ливия!
Он дернулся вперед, но Алек перехватил его за руку. При всей своей стройности, Алек был силен, а его хрупкость – обманчива. Пока он удерживал Марка, из руки Магнуса вырвалось синее пламя, и колдун провел огнем вдоль бока Ливви. Рукава ее куртки и рубашки словно растаяли и обнажили длинный, скверно выглядящий порез, сочившийся желтой жидкостью.
Марк со свистом втянул воздух.
– Что происходит?
– Стычка на Сумеречном базаре, – коротко сообщил Магнус. – Ливию ранили осколком из-под склянки, в которой хранился ориатический[47] яд. Отравление им очень сильное, но вылечить можно. – Он провел пальцами по руке Ливви, и под ее кожей словно засиял свет, пульсирующий изнутри.
– На Сумеречном базаре? – возмутился Марк. – Какого черта Ливви делала на Сумеречном базаре?
Никто не ответил. Кит почувствовал себя так, словно съеживается внутри.
– Что происходит? – спросил Тай. Он все еще сжимал и разжимал кулаки, словно пытался стряхнуть что-то с пальцев, и отвел назад плечи. Тай как будто выражал тревогу и волнение в бесшумной музыке, что заставляла его нервы и мышцы плясать. – Этот синий свет – он вообще нормален?
Марк сказал что-то Алеку, и тот кивнул. Алек выпустил юношу, Марк подошел к столу и положил руку Таю на плечо.
– Магнус тут круче всех, – заверил его Алек. – Исцеляющая магия – как раз его специальность. – Он говорил мягко, искренне сопереживая, а не как тот, кто старается говорить тише, лишь для того чтобы успокоить собеседника. – Однажды он вылечил и меня. Это был яд демона; я должен был умереть. Можете ему доверять.
Ливви вдруг охнула и выгнулась; Тай стиснул пальцы. Затем она расслабилась, румянец начал возвращаться на лицо, щеки порозовели. Тай начал успокаиваться.
– Яд вышел, – сказал Магнус. – Теперь надо разобраться с кровопотерей и порезом.
– Для того и другого существуют руны, – сказал Тай. – Я могу их нанести.