Маленькая складка пролегла между бровей Кирана. «Потеря тебя».
Киран не помнил, что терял Марка. Холодный страх Охотника распространился по его венам.
— Тот, кто не может любить, не понимает этого, — сказала Кристина. — Она обратилась к Кирану: — Мы защитим тебя, — продолжила девушка. — Мы не позволим ему причинить тебе боль за свидетельствование перед Советом.
— Ложь, — ответил Король. — С благими намерениями, возможно, но всё ещё ложь. Если ты засвидетельствуешь, Киран, на этой земле и на земле Фейри не будет места, где ты будешь в безопасности от меня и моих воинов. Я буду преследовать тебя вечность, и, когда я найду тебя, ты будешь сожалеть о том, что не умер за то, что сделал с Йарлатом и Эреком. Ты даже не можешь себе представить тех мучений, которые тебя ожидают.
Киран с трудом сглотнул, но его голос не дрогнул.
— Боль — это просто боль.
— О, — воскликнул его отец. — Боль бывает разной, Маленький Тёмный.
Король не пошевелился и не сделал ни единого жеста, которым обычно маги сопровождают свои заклинания, но Марк почувствовал, как атмосфера начала давить на комнату, словно поднялось давление.
Киран схватил ртом воздух и пошатнулся назад, как будто в него выстрелили. Он налетел на кровать, хватаясь за её ножку в попытках не сползти на пол. Волосы упали на его глаза, сменяя цвет от синего к чёрному и белому.
— Марк? — он медленно поднял своё лицо. — Я помню. Я помню.
— Киран, — прошептал Марк.
— Я сказал Гвину, что ты предал закон Фейри, — произнёс Киран. — Я думал, что они просто вернут тебя в Охоту.
— Вместо этого они наказали мою семью, — сказал Марк.
Он знал, что Киран не хотел, чтобы это произошло, не предвидел это. Но произносить это всё ещё больно.
— Вот почему ты не носил свой наконечник, — глаза Кирана устремились в точку под подбородком Марка. — Я был не нужен тебе. Ты отвернулся от меня. Ты ненавидел меня. Ты, должно быть, ненавидишь меня и сейчас.
— Я не ненавижу тебя, — произнёс Марк. — Кир…
— Слушай его, — пробормотал Король. — Слушай его ложь.
— Тогда почему? — сказал Киран. — Он отступил назад от Марка, всего на шаг. — Почему ты солгал мне?
— Поразмысли над этим, дитя, — отозвался Король. — Он выглядел так, будто наслаждался собой. — Чего они хотели от тебя?
Киран тяжело дышал.
— Признания, — ответил он. — Свидетельства перед Советом. Ты… Ты спланировал это, Марк? Этот обман? Все в Институте знают об этом? Да, должно быть, они знают. — Его волосы стали чёрными, как нефть. — И Королева тоже знает, я полагаю. Она планировала сделать из меня дурака вместе с тобой?
Страдание на его лице уже было через чур — Марк не мог смотреть на это, на Кирана. Кристина заговорила вместо него:
— Киран, нет, — сказала она. — Всё было совсем не так…
— И ты знала? — Киран посмотрел на неё едва ли с меньшим чувством, что его предали, чем на Марка. — Ты тоже знала?
Король рассмеялся. Бешеная злоба прошила Марка, ослепляющая ярость, и он схватил кочергу из камина. Король смеялся, когда Охотник подкрался к нему и замахнулся…
Дробя золотой жёлудь в пыль, кочерга ударила там, где он лежал на каменной плите перед очагом. Смех Короля резко прервался. Он обернул свой полный ненависти взгляд на Марка и растворился.
— Зачем ты сделал это? — спросил Киран. — Ты боялся того, что ещё он мог мне рассказать?
С громким звоном Марк отбросил кочергу на решётку.
— Он вернул тебе твои воспоминания, не так ли? — сказал он. — В таком случае, ты знаешь всё.
— Не все, — ответил Киран, и его голос дрогнул и сорвался. — Марк вспомнил, как Киран висел на игле дерева в кандалах в Неблагом Дворе, с таким же отчаянием в глазах. — Я не знаю, как ты планировал это, когда решил солгать мне, чтобы заставить сделать то, что ты хочешь. Я не знаю, насколько отвратительно тебе было каждый раз касаться меня, претворяясь, что я тебе не безразличен. Я не знаю, когда ты собирался сказать мне правду. После того, как я дам показания? Ты планировал издеваться и смеяться надо мной перед всем Советом или подождать, пока мы останемся вдвоём? Ты уже всем рассказал, что я за монстр, какой эгоистичный и бессердечный…
— Ты не монстр, Киран, — прервал его Марк. — С твоим сердце всё в порядке.
В глазах Кирана была только боль, когда он смотрел на Марка на небольшом расстоянии, что их разделяло.
— Это не может быть правдой, — произнёс он. — Потому что ты был моим сердцем.
— Остановись, — это была Кристина, тихий и обеспокоенный, но уверенный голос. — Позволь Марку объяснить тебе…
— Я сыт по горло человеческими объяснениями, — ответил Киран, пересёк комнату и хлопнул за собой дверью.
* * *
Последнее мерцание Портала исчезло. Джулиан и Магнус стояли почти плечом к плечу, наблюдая за Алеком и детьми, пока те не растворились совсем.
Вздохнув, маг перебросил конец своего шарфа через плечо и важно прошествовал по комнате, чтобы наполнить бокал из графина с вином, который пылился на столе у окна. На улице почти стемнело, небо над Лондоном было цвета лепестков анютиных глазок.
— Выпьешь? — спросил он Джулиана, указывая на графин.
— Мне бы лучше оставаться трезвым.
— Как считаешь нужным.
Магнус взял свой бокал вина и осмотрел его: свет, сочащийся сквозь стекло, превращал жидкость в рубиновую.
— Почему ты нам так помогаешь? — спросил Джулиан. — Я имею в виду, мы милая семья, но никто не бывает милым настолько.
— Нет, — согласился Магнус с лёгкой улыбкой. — Никто не мил настолько.
— Тогда?
Магнус сделал глоток вина и пожал плечами.
— Джейс и Клэри попросили меня об этом, — ответил он. — А Джейс — парабатай Алека, и я всегда питал отцовские чувства к Клэри. Они мои друзья. И нет ничего, чего бы я не сделал для своих друзей.
— Это действительно всё?
— Ты напоминаешь мне кое-кого.
— Я? — Джулиан был удивлён. — Люди редко говорили ему подобное. — Кого я тебе напоминаю?
Магнус покачал головой.
— Много лет тому назад, — сказал он. — Мне снился один и тот же сон о городе, тонущем в крови. Башни из костей, кровь, бегущая по улицам, словно вода. Позже я думал, что речь идёт о Тёмной Войне, и в самом деле, сон исчез со временем Войны, — маг осушил бокал и отставил его. — Но с недавних пор я вижу его снова. Я не могу прекратить думать о том, что что-то надвигается.
— Ты предупредил их, — ответил Джулиан. — Совет. В тот день, когда они решили отослать Хелен и отказаться от Марка. В тот день, когда они выбрали Холодный Мир. Ты сказал им о возможных последствиях, — он прислонился к стене. — Мне было всего двенадцать, но я помню это. Ты сказал: «Честный Народ давно ненавидит Нефилимов за их жестокость. Покажите им что-то, кроме жестокости, и вы получите что-то, кроме ненависти, в ответ». Но они не послушали тебя, не так ли?
— Они хотели отмщения. Совет, — произнёс Магнус. — Они не понимают, что ненависть порождает ещё большую ненависть. «Что посеешь, то и пожнёшь».
— Из Библии, — сказал Джулиан. — Охотник рос в окружении дяди Артура не для того, чтобы не знать ещё больше классических цитат, с которыми он не знал, что делать. — Но есть разница между личной местью и справедливым возмездием, — добавил он. — Между наказанием и виной и наказанием ни за что. «Справедливо мы избавляем землю от врагов рода человеческого, что несут следы ада в душах своих».
— Я полагаю, можно найти цитату, чтобы оправдать что угодно, — предположил Магнус. — Послушай… Я не доношу Конклаву, что бы там ни думали маги Сумеречного Рынка. Но я знал парабатаев, десятки парабатаев, и то, какими они должны быть, но ты и Эмма — другие. Я не могу представить, что, если бы не хаос Тёмной Войны, они бы даже позволили тебе пережить это.
— И теперь, из-за церемонии, которая должна была связать нас навечно, мы должны выяснить, как нас разделить, — горько продолжил Джулиан. — Мы оба знаем это. Но со Всадниками здесь…
— Да, — сказал маг. — Вы вынуждены быть вместе на данный момент.
Джулиан выдохнул сквозь зубы.
— Просто кое-что подтверди мне, — сказал он. — Не существует такого заклинания, которое отменяет любовь?
— Есть пара временных заговоров, — ответил Магнус. — Они не длятся вечно. Настоящая любовь и сложности человеческого сердца и разума всё ещё вне мастерства большей части магии. Возможно, ангел или Великий Демон…
— Так Разиэль может сделать это? — спросил Джулиан.
— Я бы не надеялся, — ответил маг. — Ты действительно уже интересовался этим? Заклинаниями для отмены любви?
Джулиан кивнул.
— Ты беспощаден, — продолжил Магнус. — Даже к самому себе.
— Я думал, Эмма больше не любит меня, — сказал Джулиан. — И она думала то же самое обо мне. Теперь мы знаем правду. Дело не только в том, что это запрещено Конклавом. Эта любовь проклята.
Магнус поморщился.
— Я задавался вопросом, знали ли вы об этом.
Джулиан похолодел. Не было ни единого шанса, что Джем каким-то образом ошибся. Не то чтобы он действительно думал, что это может быть так.
— Джем сказал Эмме. Но он не сказал, как конкретно это работает. Что может произойти.
Руки Магнуса слегка подрагивали, когда он потёр ими глаза.
— Ознакомься с историей Сайласа Пэнгборна и Элуизы Рэйвенскар. Есть и другие истории, хотя Безмолвные Братья стараются из всех сил, чтобы сохранить всё в тайне, — его кошачьи глаза налились кровью. — Сперва, ты сводишь себя с ума, — сказал маг. — Ты становишься неузнаваемым человеческим существом. А после — ты превращаешься в монстра, ты больше не можешь отличить друзей от врагов. Когда твоя семья будет спешить к тебе помочь, ты будешь вырывать сердца из их груди.
Джулиан почувствовал, что его вот-вот стошнит.
— Это… Я никогда не причиню боль своей семье.
— Ты не будешь знать, кто они, — продолжил Магнус. — Ты не сможешь отличить любовь от ненависти. Ты будешь разрушать всё вокруг не потому, что ты хочешь этого, больше, чем набегающая волна хочет разрушать скалы, в которые она врезается. Ты будешь делать это потому, что не будешь знать, как не делать этого, — маг посмотрел на Охотника с вековой симпатией. — Не имеет значения, каковы твои намерения: хорошие или плохие. Не имеет значения, что любовь — положительная движущая сила. Магия не берёт в расчёты маленькие человеческие проблемы.