Кит уставился на него, его дыхание остановилось. Это был очень странный момент. Теперь он достаточно знал о Сумеречных Охотниках, чтобы понять, что это означает, что Диего был Центурионом, и какие законы он нарушал, предлагая тайно отправить Кирана в Некроситет. И он понял достаточно о гордости фейри, чтобы узнать, что примет Киран, если он даст свое согласие.
Снаружи раздался еще один шум.
— Если ты останешься здесь, — осторожно сказал Кит, — и Когорта атакует тебя, Марк и Кристина захотят тебя защитить. И они могут пострадать при этом.
Киран поставил карниз на пол. Он посмотрел на Кита.
— Скажи Марку, куда я ушел, — произнес он. — И передай Кристине мою благодарность.
Кит кивнул. Диего склонил голову прежде, чем шагнуть вперед и неловко схватить Кирана за руку. Он прижал пальцы другой руки к значку «Primi Ordines» на своем снаряжении.
Прежде, чем Кит смог говорить, Диего и Киран исчезли, вихрь яркого света пронесся по воздуху в месте, где они стояли.
* * *
Охранники поднялись, когда Джиа потянулась, чтобы поймать тело Роберта. У нее на лице была маска ужаса. Джиа опустилась на колени, потянулась к своему стило, вырезав иратце на неуклюжей, болтающейся руке Роберта.
Его кровь разливалась вокруг них обоих, медленно расширяющаяся лужа алого.
— Аннабель. — Голос Джулиана был едва шепотом, поднимающимся от костей. Эмма почти могла видеть пропасть вины и самообвинения, открывающуюся у его ног. Он начал отчаянно бороться с захватом охранников, удерживающих его. — Отпустите, отпустите меня…
— Оставайтесь там! — Крикнула Джиа. — Все вы, оставайтесь там! — Она стояла на коленях рядом с Робертом, ее руки были мокрыми от его крови, когда она снова и снова пыталась нарисовать исцеляющую руну на его коже.
Двое других охранников, поднимающихся по ступенькам, неуверенно остановились при ее словах. Аннабель, в ее голубом платье, залитом кровью, держала Меч перед собой, как барьер. Кровь Роберта уже впиталась в лезвие, словно это был пористый камень, который пил воду.
Джулиан вырвался из ограничений и прыгнул на кровавый помост. Эмма поднялась на ноги, Кристина схватила ее за заднюю часть рубашки, но безуспешно — она уже карабкалась на узкую спинку скамьи.
Спасибо Ангелу за все часы, проведенные ею на стропилах в тренировочной комнате, подумала она и побежала, прыгнув с конца скамьи в проходе. Голоса кричали ей, на нее, рев, подобный волнам, она проигнорировала их. Джулиан поднялся на ноги, оказавшись лицом к лицу с Аннабель.
— Держись подальше! — Вскрикнула Аннабель, размахивая Мечом Смерти. Казалось, что он светится, даже пульсирует в ее руке или это воображение Эммы? — Держись подальше от меня!
— Аннабель, остановись, — спокойно произнес Джулиан, подняв руки, чтобы показать, что они пустые… пустые? Эмма была в яркости, где был его меч, где было его оружие? Его глаза были широко открыты и бесхитростны. — Это только ухудшит ситуацию.
Аннабель рыдала резкими вздохами.
— Лжец. Вернись назад. Отойди от меня.
— Я никогда не обманывал тебя…
— Ты сказал мне, что они дадут мне усадьбу Блэкторнов! Ты сказал мне, что Магнус защитит меня! Но посмотри! — она широко развернула руку и указала на всю комнату. — Я для них испорчена, гниль, преступница…
— Ты все еще можешь вернуть, — голос Джулиана был чудом спокойствия. — Положи меч.
На мгновение казалось, что Аннабель колеблется. Эмма была у подножия лестницы, и она увидела, как хватка Аннабель на рукоятке Меча ослабла…
Джиа встала. Ее одежда была мокрой от крови Роберта, ее стило дрожало в руке.
— Он умер, — сказала она.
Это было похоже на поворот ключа в замке клетки, освобождающего заключенных: стража поднялась по ступенькам, прыгнув в сторону Аннабель с протянутыми клинками. С нечеловеческой быстротой она развернулась, поразив их, и Меч прорезал грудь их обоих. Когда они рухнули, раздались крики, и Эмма побежала по лестнице, поднимая Кортану, прыгнув перед Джулианом.
Отсюда она могла видеть весь зал Совета. Это была рукопашная схватка. Некоторые спасались бегством через двери. Блэкторны и Кристина были на ногах, сражаясь на помосте, хотя линия стражей, казалось, удерживала их. Пока Эмма наблюдала, Ливви нырнула под руку охранника и начала пробираться к ним. В ее руке мерцал длинный меч.
Эмма оглянулась на Аннабель. Ближе к ней становилось ясно, что у нее внутри что-то переключилось. Она выглядела пустой, ее глаза были мертвыми и бессмысленными. Ее взгляд прошел сквозь Эмму. Алек ворвался в дверь, он смотрел на помост, на его лице была маска горя и шока.
Эмма оторвала глаза от него, когда Аннабель бросилась к Джулиану, как кошка, ее меч разрезал воздух перед ней. Вместо того, чтобы поднять Кортану, чтобы встретить удар Аннабель, Эмма бросилась в сторону, толкнув Джулиана на полированный пол помоста.
На мгновение он был рядом с ней, они были вместе, тела к телу, и она почувствовала текущую через нее силу парабатаев. Меч Смерти снова опустился, и они отпрыгнули друг от друга, удвоив силы, когда он вонзился в дерево у их ног.
В комнате было полна крика. Эмма слышала, как Алек зовет Роберта: «Папа, пожалуйста, папа». Она подумала о гобелене с ним в комнате Роберта. Она подумала об Изабель. Она обернулась с Кортаной в руке, и клинок плашмя врезался в Мэллертах.
Оба меча содрогнулись. Аннабель отдернула руку с мечом назад, и ее глаза внезапно стали дикими. Кто-то окликнул Джулиана. Это была Ливви, карабкающаяся по помосту сбоку.
— Ливви! — заорал Джулиан. — Ливви, убирайся отсюда…
Аннабель снова развернулась, и Эмма подняла Кортану, режущим движением вверх, продвигаясь ближе и ударив мечом Аннабель со всей силой своего тела. Мечи сблизились вместе с мощным звенящим эхом.
И Меч Смерти раскололся.
Он раскрошился с неровными зазубринами вдоль лезвия, верхняя половина сместилась. Аннабель вскрикнула и отшатнулась назад, черная жидкость вылилась из сломанного меча, как сок из срубленного дерева.
Эмма упала на колени. Казалось, что рука, державшая Кортану, была поражена молнией. Ее запястье гудело, и по ее костям раздавался звон, заставляя ее тело сотрясаться. Она схватила рукоять Кортаны правой рукой, впадая в панику, отчаявшись не уронить ее.
— Эмма! — Джулиан крепко держал свою руку, заметила Эмма, как будто он тоже пострадал.
Жужжание отступало. Эмма попыталась подняться и споткнулась; ее зубы немного прикусили губу. Как смеет ее тело предать ее.
— Я в порядке… Все хорошо…
Ливви ахнула при виде разбитого Меча Смерти. Она достигла вершины помоста; Джулиан потянулся, и Ливви бросила ему меч, который она держала. Он аккуратно поймал его и повернулся к Аннабель, которая смотрела вниз на сломанное оружие в руке. Консул тоже видела, что произошло, и шагала к ним.
— Все кончено, Аннабель, — сказал Джулиан. Он не выглядел торжествующим, он выглядел усталым. — Это конец.
Аннабель издала горловой рык и устремилась вперед. Джулиан поднял клинок. Но Аннабель проскользнула мимо него, ее черные волосы, казалось, парили вокруг нее. Ее ноги опустились на землю, и на мгновение она была по-настоящему прекрасна, Сумеречный Охотник в полном расцвете славы, незадолго до того, как она легко приземлилась на деревянный пол на краю помоста и вонзила свое сломанное зазубренное полулезвие в сердце Ливви.
Глаза Ливви широко распахнулись. Ее губы округлились, как если бы она была поражена, обнаружив что-то маленькое и удивительное, например, мышь на кухонном столе. Перевернутую вазу с цветами, сломанные наручные часы. Ничего огромного. Ничего страшного.
Аннабель отступила, тяжело дыша. Она больше не выглядела прекрасной. Ее платье, ее рука, были пропитаны красным и черным.
Ливви подняла руку и удивленно коснулась рукояти, выступающей из ее груди. Ее щеки пылали огнем.
— Тай? — прошептала она. — Тай, я…
Ее колени подогнулись. Она тяжело ударилась спиной о пол. Лезвие было похоже на уродливое массивное насекомое, прикрепленное к ее груди, металлический комар, сосавший кровь, красную, которая бежала из ее раны, смешиваясь с чернотой Меча и разливаясь по полу.
В проходе Зала Совета Тай поднял глаза, его лицо стало цвета пепла. Эмма понятия не имела, мог ли он видеть их через плотную толпу — видеть свою сестру, видеть, что произошло, — но его руки поднялись к его груди, прижав его сердце. Он беззвучно опустился на колени, точно так же, как Ливви, и свалился на землю.
Джулиан издал звук. Это был звук, который Эмма не могла описать, не человеческий звук, как вопль или крик. Это звучало так, будто его разрывали изнутри, как будто что-то жестокое прорывалось через его грудь. Он уронил длинный меч, который Ливви принесла ему, и ради которого она так рисковала, упал на колени и подполз к ней, подтянув ее на колени.
— Ливви, Ливви, моя Ливви, — прошептал он, прижимая ее, лихорадочно поглаживая ее мокрые у лица волосы. Было так много крови. Через несколько секунд он был покрыт ею; она пропитала одежду Ливви, даже туфли на ней были полны крови. — Ливия. — Его руки дрожали; он вытащил свое стило и поднес его к ее руке.
Исцеляющая руна исчезла так же быстро, как он нарисовал ее.
Эмма почувствовала, будто кто-то ударил ее в живот. Были раны, которые были выше силы иратце. Исцеляющая руна исчезала с кожи только тогда, когда было отравление оккультным ядом, или когда человек уже был мертв.
— Ливия. — Голос Джулиана поднялся, сломался и опрокинулся в себя, как волна, вырвавшаяся далеко из моря. — Ливви, моя малышка, пожалуйста, дорогая, открой глаза, это Джулс, я здесь для тебя, я всегда здесь для тебя, пожалуйста, пожалуйста…
Тьма взорвалась за глазами Эммы. Боль в ее руке исчезла; она не чувствовала ничего, кроме ярости. Ярости, которая обесцвечивала все остальное в мире, за исключением взгляда на Аннабель, съежившейся над кафедрой, смотрящей на Джулиана, баюкавшего мертвое тело своей сестры. И на то, что она сделала.