— Мне кажется, все мои шарады с Марком сделали свое дело, — произнесла она. — Так что, если ты хочешь…
— Я не знаю, — сказала Кристина. Она глубоко вздохнула. — Мне нужно тебе кое-что сказать. Я поругалась с Марком и не хотела, но…
— Стойте! — это был Марк. Он кружился, Джулиан рядом с ним, и наставил руку в их сторону. — Вы слышали это?
Эмма навострила уши. Она хотела бы, чтобы у нее была возможность нарисовать руну… Она скучала по рунам скорости, слуха и рефлекса.
Она покачала головой. Марк сменил одежду с того, что, должно быть, было одеждой Охоты, которая была темнее и более оборванной. Его два разноцветных глаза присматривались в сумерки.
— Послушайте, — сказал он, — становится громче.
И неожиданно Эмма смогла услышать это: музыку. Такую музыку, которую она никогда прежде не слышала, жуткая и немелодичная, она заставила ее нервничать так, будто она под ее кожей.
— Двор недалеко, — произнес Марк. — Это звучат трубы Короля, — он пролез в гущу деревьев, которые были вдоль тропы, поворачиваясь лишь для того, чтобы сказать другим: «Пошли».
Они пошли за ним. Эмма ощущала Джулиана прямо перед собой; он обнажил клинок и рубил им подлесок. Груды листьев и веток, усыпанных мелкими кровавыми цветами, упали к её ногам.
Музыка была все громче и громче, ещё когда они проходили через густой лес, деревья над ними мерцали о-образными лучами света. Разноцветные фонари, свисающие с ветвей, указывали путь к самой тёмной части леса.
Неблагой Двор возник внезапно — всплеск громкой музыки и яркого света, что жег глаза Эммы после долгого пути в темноте. Она не была уверена, как представляла себе Неблагой Двор. Массивный каменный замок, может быть, с мрачным тронным залом. Тёмная жемчужина в полости на вершине башни с винтовой серой лестницей. Она вспомнила мрачную темноту Города Костей, тишину того места, холодок в воздухе.
Но Неблагой Двор был снаружи: ряд палаток и киосков, не отличающихся от тех, что расположены на Сумеречном Рынке, собранных на поляне в кругу толстых деревьев. Основную часть составлял массивный драпированный шатер со знаменем из бархата, на которых была изображена эмблема сломанной короны, проштамплерованной золотом, вылетавшим из каждой части структуры.
Одинокий высокий трон, сделанный из гладкого, мерцающего камня, находился в шатре. Он был пуст. На спине были вырезаны две половины короны, на этот раз висящие в луне и солнце.
Несколько дворянских фейри в тёмных плащах стояли вокруг шатра возле трона. На их плащах были эмблемы короны, они носили толстые перчатки, как та, которую Кристина нашла в развалинах дома Малкольма. Большинство было молодыми, а некоторые едва ли выглядели старше четырнадцати или пятнадцати лет.
— Сыновья Неблагого Короля, — прошептал Марк. Они притаились за валунами, глядя через край, с оружием в руках. — Во всяком случае некоторые из них.
— Разве у него нет дочерей? — пробурчала Эмма.
— Он не видит в них пользы, — сказал Марк. — Говорят, что он убивает девочек при рождении.
Эмма не могла сдержать вспышку гнева.
— Просто позвольте мне приблизиться к нему, — прошептала она. — Я покажу ему, какими полезными могут быть девочки.
Раздался внезапный рев музыки. Фейри на территории начали двигаться в сторону трона. Они были великолепны в своих нарядах: золотых и зелёных, и синих, и огненно-красных, мужчины так же ярко одеты, как и женщины.
— Время почти настало, — сказал Марк, стараясь разглядеть. — Король зовёт дворянство к себе.
Джулиан выпрямился, все ещё скрытый валунами.
— Тогда мы должны действовать сейчас. Я собираюсь посмотреть, сможем ли мы подобраться ближе к любому шатру, — его клинок поблескивал в лунном свете. — Кристина, — произнёс он. — Пойдём со мной.
Спустя момент Кристина кивнула.
— Конечно, — она достала свой нож, бросив извиняющийся взгляд в сторону Эммы, и они с Джулианом исчезли в деревьях.
Марк наклонился вперед, чтобы большой валун закрыл их. Он не смотрел на Эмму, говорил, понизив голос.
— Я не могу, — сказал он. — Я больше не могу лгать моему брату.
Эмма застыла.
— Лгать ему о чем? — спросила она, хотя уже знала ответ.
— О нас, — сказал он. — О том, что мы влюблены. Мы должны покончить с этим.
Эмма закрыла глаза.
— Я знаю. Ты и Кристина…
— Она сказала мне, — Марк перебил Эмму. — Что Джулиан влюблен в тебя.
Эмма не открывала глаза, но она видела яркий свет факелов, расположенных в шатре, свет, обжигающий глаза.
— Эмма, — сказал Марк. — Эта не ее вина. Это вышло случайно. Но когда она сказала мне это, я все понял. Это никогда не было связано с Кэмероном Эшдауном, так ведь? Ты пыталась защитить Джулиана от его чувств. Если Джулиан любит тебя, ты должна убедить его, что не можешь любить его.
Его сочувствие почти сломало ее. Она открыла глаза, иначе это было бы трусостью, семья Карстаирс не трусы.
— Марк, ты знаешь закон, — сказала она. — И ты знаешь секреты Джулиана об Артуре, Институте. Ты знаешь, что случится, если они узнают. Что они сделают с нами, с нашей семьей.
— Я знаю, — сказал он. — И я не зол на тебя. И я бы поддержал тебя. если бы ты выбрала кого-то другого, чтобы обмануть его. Иногда нам приходиться обманывать тех, кого мы любим. Но я не могу быть тем, кто причиняет ему боль.
— Но это можешь быть только ты. Ты думаешь, если бы был кто-то еще, я бы просила тебя? — она слышала отчаяние в своем голосе.
Взгляд Марка затуманился.
— Почему только я?
— Потому что больше ни к кому Джулиан не стал бы ревновать, — сказала она. Эмма увидела удивление в его глазах, расцветавшее, как дерево позади него. Она развернулась, достав Кортану.
Это был Джулиан.
— Тебе стоит быть аккуратней, чтобы не проткнуть собственного Парабатая, — сказал он с усмешкой.
Она опустила меч. Слышал ли он что-то из того, о чём они с Марком говорили? Не похоже.
— Тебе бы лучше не шуметь, когда идёшь.
— Я без Беззвучных рун, — ответил Джулиан, переводя взгляд с девушки на Марка. — Мы нашли расположение ближе к трону. Кристина уже…
Но Марк уже исчез. Он смотрел на что-то, чего не могла увидеть Эмма. Взгляды Джулиана и Охотницы, полные неприкрытой тревоги, встретились. Марк продвигался вперёд, отодвигая в стороны кустарники.
Оба последовали за ним. Эмма чувствовала, как пот собирается в ложбинке между лопаток от того, как усердно она старается не наступить на веточку, которая может сломаться, на листик, который может хрустнуть. Было горько, почти унизительно осознавать, насколько Нефилим был зависим от своих рун.
Она быстро подошла, почти врезаясь в Марка. Он не ушёл так уж далеко, только к краю поляны, где его все ещё скрывали от посторонних глаз заросли папоротника.
Обзор с поляны был беспрепятственным. Эмма видела, как феи Неблагого двора собирались перед троном. Вероятно, сотни, может, больше. Они были одеты в потрясающе пышные наряды, намного более элегантные, чем она могла себе представить. Женщина с тёмной кожей была в платье из лебединых перьев, абсолютно белое; ожерелье спускалось вниз, обвивая её стройную шею. Двое бледных юношей были одеты в розовые шёлковые плащи и жилеты из искрящихся крыльев голубой птицы. Женщина с кожей цвета пшеницы и волосами из лепестков роз подошла к шатру, её платье выглядело как замысловатая сетка из костей мелких животных, скреплённых между собой человеческими волосами.
Но Марк не смотрел ни на кого из них. Не смотрел он и на шатер, где стоял принц Неблагородного Двора, очевидно, в ожидании. Вместо этого он смотрел на двух принцев Неблагого Двора, которые были одеты в чёрный шёлк. Один из них был высоким, с тёмно-коричневой кожей, с черепом ворона в золоте, который обвивал его горло. Другой был бледным, с тёмными волосами, с узким лицом и с бородой. Между ними был зажат узник, в окровавленной одежде, его тело обмякло. Толпа перед ними расступилась, тихо ропща.
— Киран, — прошептал Марк.
Он дёрнулся вперёд, но Джулиан поймал его за край рубашки, хватаясь за брата так сильно, что побелели костяшки пальцев.
— Не сейчас, — прошипел он в вполголоса.
Его глаза были пусты, только поблёскивали. В них Эмма видела безжалостность, которая, как она однажды сказала Марку, пугала её. Не её лично, а его безжалостность к себе.
Принцы подошли к высокому белоствольному дереву, которое располагалось слева перед шатром. Бородатый принц с силой швырнул Кирана о дерево. Принц с ожерельем из вороньего черепа разговаривал с ним грубо, тряся его за голову. Второй принц смеялся.
— Тот, что с бородой, это Принц Эрек, — сказал Марк. — Любимчик Короля. Второй — это Принц Адаон. Киран говорит, что Адаон не любит смотреть, когда людям делают больно. Но Эрек наслаждается этим.
Это походило на правду. Эрек вынул верёвку с шипами и протянул её Адаону, который покачал головой и отошёл к шатру. Пожав плечами, Эрек начал привязывать Кирана к стволу дерева. Его собственные руки были защищены толстыми перчатками, но на Киране были лишь рваная рубашка и бриджи, верёвка резала его запястья и лодыжки, а после и горло, когда Эрек затянул туже жестокие путы на его теле. Несмотря на всё это, Киран сидел, вяло обмякнув, с полузакрытыми глазами, очевидно, не беспокоясь ни о чём.
Марк напрягся, но Джулиан сдержал его. Кристина снова присоединилась к ним. Зажав рот рукой, она смотрела, как Эрек закончил с Кираном и отступил на несколько шагов назад.
Кровь хлынула из ран, на месте, где верёвка с шипами врезалась в кожу Кирана. Он откинул голову на ствол дерева; Эмме были видны его глаза: один серебристый, другой чёрный, оба полуприкрыты. На коже появлялись синяки, на щеке и над бедром, где его рубашка была разорвана.
Над шатром начинались волнения, один единственный звук горна заставил голоса на поляне затихнуть. Придворные взглянули вверх. Высокий силуэт появился из-за трона. Он был одет в белый, цвета соли камзол из белого шёлка и перчатки цвета слоновьей кости. Белые закрученные рога были по обе стороны его головы поразительно выделялись на фоне чёрных волос. Золотая повязка обрамляла его голову.