— Роза, — сказал Марк. — С шипами.
Кристина с удивлением посмотрела но него, но осталась неподвижной.
— Ангел, — произнесла она, — с окровавленными руками.
— Нож, — сказала Эмма, — безупречный и чистый.
— Решётка, — тихо сказал Джулиан. — Решётка тюремной камеры.
Выражение лица Короля не изменилось. Шепот, доносившийся до Суда, был скорее запутанным, чем злым или гневным. Король поднял свою бледную длинную когтистую руку.
— Ты там, девушка с яркими волосами, — сказал он, — ты выиграла.
Облегчение пронеслось сквозь Эмму. Это будет она, значит, никто другой не пострадает. Она почувствовала облегчение, как если бы дыхание стало снова подвластно ей.
Кристина повернулась к Эмме. Её лицо выглядело пораженным. Марк, казалось, изо всех сил сдерживался. Джулиан схватил Эмму за руку, чтобы что-то прошептать ей. Настойчивость проявлялась в каждой черточке его тела.
Она стояла неподвижно, глаза были зафиксированы на его лице, позволяя хаосу Суда обтекать её. Готовность к битве обрушилась на неё: озноб, который подавлял эмоции, задвигал на задворки сознания всё, кроме предстоящей битвы.
Джулиан был частью всего этого: начала битвы, отстранённости и жестокости боя. Перед битвой она не могла смотреть на что-то, кроме его лица. Ничто не могло сделать её более уверенной в себе, более похожей на Сумеречного Охотника.
— Помнишь, — шептал Джулиан ей в ухо, — как ты сражалась с фейри в Идрисе. Они чуть не убили тебя и всех нас. Это тоже битва. Не показывай сострадания, Эмма.
— Джулс.
Она не была уверена, что он смог расслышать своё имя. Рыцари неожиданно окружили их, отделяя от остальных. Её рука выскользнула из захвата Джулиана. Она посмотрела ещё разок на них, прежде чем её сопроводили вперёд. Место перед шатром было очищено.
Рог резко затрубил, отгоняя ночь, словно ножом. Один из принцев вышел из шатра вместе с рыцарем в маске. На рыцаре был серый армированный шлем, похожий на животное. Шлем полностью покрывал его лицо. Грубый рисунок тянулся на передней части шлема, губы растянулись в ухмылке. Кто-то прикоснулся к шлему вымазанными в краске руками, нарисовав кровавые полосы по сторонам шлема. Воздух стал предрекающим, в другой ситуации это показалось бы немного неоттясненным.
Принц, сопровождая рыцаря в маске, провел его вперёд и оставил рядом с Эммой. В его руках был длинный меч работы фейри, серебряное лезвие соединялось с золотом, набалдашник был украшен драгоценными камнями. Края выглядели острыми, как лезвия бритвы.
Хороший меч, но ничто не могло сломать Кортану. Её оружие не предаст её. Только она сама может сделать это.
— Ты знаешь правила, — сказал Король скучающим тоном. — Как только начнётся битва, никто из друзей не сможет помочь. Битва до смерти. Победителем будет тот или та, кто выживет.
Эмма подняла Кортану. Клинок светился, как солнце, отражающееся в море.
Ответной реакции от рыцаря с разрисованным шлемом не последовало. Эмма сконцентрировалась на его позиции. Он был выше, охват был лучше. Ноги были аккуратно поставлены. Несмотря на нелепый шлем, он был серьёзным противником.
Она поставила ноги в позицию: левую ногу вперёд, правую назад, занимаю доминирующую позицию по отношению к противнику.
— Начинайте, — приказал Король.
Как скаковая лошадь срывается со старта, рыцарь рванул навстречу Эмме, меч дёрнулся вперёд. Застигнутая врасплох скоростью, Эмма потеряла управление мечом. Но это было позднее начало. Она должна была раньше поднять Кортану. Она рассчитывала на стремительность, полученную от руны точности, но она больше не работала. Острый ужас, который она давно не испытывала, прошёл сквозь неё, когда она почувствовала острый кончик меча рыцаря, прошедший в сантиментах от неё.
Эмма вспомнила слова отца, когда она только начала тренироваться. Бей противника, не оружие. Большинство противников ориентируется на твоё оружие. Хороший противник же — на твоё тело.
Это был хороший противник. Но чего ещё она ожидала? После всего Король выбрал его. Сейчас она надеялась, что Король недооценил её.
Два быстрых поворота привели её к небольшому холмику, покрытому травой. Может, она сможет свести их разницу в росте на ноль. Трава шелестела. Эмме не требовалось смотреть, чтобы знать, что рыцарь движется в её сторону. Она кружилась, совершая Кортаной режущие движения.
Он еле двигался назад. Меч разрезал его толстые доспехи, сделав широкую щель. Он не дрогнул, хотя это было больно. Он, определенно, не мог остановиться. Он бросился на Эмму, она присела на корточки, пока его клинок свистел над её головой. Он снова бросился, а она отпрянула.
Она слышала собственное рваное дыхание в холодном лесном воздухе. Рыцарь фейри был хорош, а у неё не было преимущества в виде рун или клинка Серафима, то есть символов Сумеречных Охотников. Что будет, если она устанет быстрее? Что если эта тёмная земля высасывала из неё силу?
Она парировала удар, отскочила и вспомнила, как ни странно, насмешливый голос Зары: «фейри дерутся грязно». И Марка: «фейри не используют грязные приемы. Они дерутся необыкновенно чисто. У них строгий кодекс чести».
Она согнулась, ударяя рыцаря по лодыжкам так, что он подпрыгнул, опустив свой клинок вниз, в то время как Эмма бросила горсть листьев, грязи и роз в отверстия в шлеме противника.
Он поперхнулся и споткнулся. Всего на секунду, но этого было достаточно для Эммы. Она полоснула по его ногам, а потом несколько раз по торсу. Кровь сочилась через его экипировку, его ноги потеряли силу, сам рыцарь упал, как срубленное дерево.
Эмма наступила на лезвие его клинка, когда толпа заревела. Она слышала, как Кристина, Марк и Джулиан зовут её. Сердце билось, она стояла над бесчувственным рыцарем. Даже сейчас, распластавшись на траве, почерневшей от его крови, он не издавал ни звука.
— Сними шлем и покончи с этим, — приказал Король. — Такова наша традиция.
Эмма глубоко вздохнула. Всё её естество Сумеречного Охотника протестовало против того, чтобы забрать жизнь у кого-то безоружного, лежащего у её ног.
Она думала о том, что Джулиан сказал ей незадолго до начала боя. «Не показывай сострадания».
Кончик Кортаны лязгнул по шлему. Он зацепился за край и оттолкнул его.
Шлем исчез. Мужчина, лежащий на траве под Эммой, был человеком, а не фейри. Его глаза были голубыми, в светлых волосах сверкала седина. Его лицо для Эммы было более знакомым, чем её собственное.
Кортана повисла в бессильных руках.
Это был её отец.
Глава 11На черном троне
Кит сидел на ступенях Института и смотрел на океан.
День был длинным и неприятным. Страсти между Центурионами и обитателями Института накалялись, только вот Центурионы об этом не знали.
Диана совершила героическое усилие и провела уроки, словно все было в полном порядке. Никто не мог сконцентрироваться. Даже Кит, который ничего не смыслил в ангельских языках, не был самым несосредоточенным. Но им нужно было создавать видимость перед Центурионами, поэтому они трудились изо всех сил.
После обеда ситуация не улучшилась. После длинного дня, в течение которого им ничего не удалось найти, Центурионы были крайне раздражительны. Не помогало и то, что Джон Картрайт закатил истерику и ушел из Института, куда глаза глядят. Судя по крепко сжатым губам Зары, он с ней поссорился. О причинах ссоры Киту оставалось только догадываться. Наверное, они поссорились из-за аморального заковывания магов в кандалы или подверганию фейри пыткам, предположил Кит.
Диего и Райан изо всех сил пытались разрядить обстановку, но у них ничего не выходило. Весь обед Ливви пялилась на Диего, скорее всего обдумывая их план использовать его, чтобы остановить Зару. Но очевидно это заставляло Диего нервничать, потому что он два раза пытался разрезать стейк ложкой. А что самое страшное, Дрю и Тавви почувствовали напряжение в воздухе и весь обед заваливали Диану вопросами о том, когда же Джулиан и остальные вернуться с «миссии».
Когда обед закончился, Кит, избегая мытья посуды, ускользнул из Института и сидел в укромном местечке под крытой галереей. Пустынный ветер был холодным и пряным. Океан сиял под небосводом, полным звезд. Водная гладь была словно насыщенно-черная простыня, по краю которой пенились белые волны.
В тысячный раз Кит спросил себя, что же держит его здесь. Хотя было бы глупо исчезнуть после неловкого разговора за обедом, но все же ему за прошедший день четко разъяснили, что проблемы Блэкторнов это не его проблемы, и никогда таковыми не станут. Одно дело — быть сыном Джонни Рука.
И совсем другое дело — быть Эрондейлом.
Он прикоснулся к холодному серебру кольца на его пальце.
— Я не знал, что ты здесь. — Это был Тай. Он узнал его по голосу, и понял, что это он, даже не посмотрев на него. Мальчик вышел из-за угла дома и с любопытством смотрел на Кита.
Вместо привычных наушников на шее Тая висело что-то другое. Когда он — тонкая тень в черных джинсах и свитере — подошел к лестнице, Кит заметил, что у штуковины на шее Тая были глаза.
Кит прижался спиной к стене.
— Это что, хорек?
— Он дикий, — ответил Тай, прислонившись к перилам. — Хорьки — это домашние животные. Так что, технически, это ласка, а если бы его приручили, то это был бы уже хорек.
Кит пристально смотрел на животное. В ответ оно моргнуло и пошевелило маленькими лапками.
— Ух ты, — ответил Кит. Он и правда был поражен.
Хорек спустился по руке Тая, спрыгнул на перила и исчез в темноте.
— Хорьки — прекрасные домашние животные, — сказал Тай. — Они на удивление верные. По крайней мере, люди говорят, что это удивительно. Я не знаю, почему их это удивляет. Они чистоплотные, любят игрушки и тишину. А еще их можно дрессировать… — Он прервался. — Тебе скучно?
— Нет. — Кит встрепенулся. Он выглядел так, словно ему скучно? Он просто наслаждался голосом Тая, таким живым и задумчивым. — С чего ты так решил?