— Джулиан говорит, что иногда люди не хотят знать так же много о чем-то, как хочу этого я, — ответил Тай. — Поэтому я просто должен у них об этом спросить.
— Думаю, это относится ко всем людям, — сказал Кит.
Тай помотал головой.
— Нет, — произнес он. — Я не такой как все. — По его голосу не было слышно, что его это тревожило или расстраивало. Это просто был факт, который знал о себе и всё. Кит, к своему удивлению, завидовал тихой уверенности Тая. Он никогда не думал, что будет завидовать Сумеречному Охотнику.
Тай поднялся по лестнице и сел рядом с Китом. От него пахло пустыней, песком и шалфеем. Кит думал о том, что ему нравился голос Тая. Редко услышишь, как кто-то искренне был рад просто делиться информацией. Он подумал, что у Тая был стресс и, таким образом, он справлялся с неприятностями с Центурионами, с беспокойством о Джулиане и остальных.
— Почему ты сидишь на улице? — Спросил Тай Кита. — Хочешь снова сбежать?
— Нет, — ответил Кит. Он не хотел. Ну, может, совсем чуть-чуть. Посмотрев на Тая, он не захотел об этом думать. Посмотрев на него, он захотел обнаружить тайну и отдать ее Таю, что тот ее разгадал. Это то же самое, что подарить сладкоежке коробку шоколадных конфет.
— Вот бы мы все могли сбежать, — сказал Тай с обезоруживающей честностью. — После Темной Войны мы очень долго не могли себя чувствовать здесь в безопасности. А теперь в Институт как будто бы снова пришли враги.
— Ты про Центурионов?
— Мне не нравится, что они здесь, — проговорил Тай. — Мне вообще не нравятся скопления людей. Когда они все одновременно разговаривают и вечно шумят. Толпы — это самое худшее, особенно такие, как на пристани. Ты там бывал? — Он скорчил рожу. — Весь этот свет, крики и люди. Словно в моей голове разбилось стекло.
— А как же сражения? — спросил Кит. — Битвы, убийство демонов, обычно это шумное и громкое занятие.
Тай помотал головой.
— Битва — это совершенно другое дело. Битва — это основное занятие Сумеречных Охотников. Сражается мое тело, а не разум. Пока я могу сражаться в наушниках…
Он замолчал. Вдалеке Кит услышал треск, словно ураган выбил окно.
Тай, чуть не наступив на Кита, подскочил на ноги и вытащил клинок серафима из-за пояса. Он крепко держал его и смотрел на океан тем же застывшим взглядом, что и статуи за Институтом.
Кит тоже поднялся на ноги, его сердце бешено заколотилось.
— Что-то не так? Что это было?
— Защита, которую поставили Центурионы. Этот звук означает, что ее разрушили, — ответил Тай. — Что-то надвигается. Что-то опасное.
— Ты же говорил, что в Институте безопасно!
— Обычно так и есть, — сказал Тай и поднял руку с клинком. — Адриэль, — произнес он и лезвие словно загорелось изнутри. Сияние пронзило ночь, и в этом свете Кит увидел, что дорогу, ведущую к Институту, наводнили движущиеся фигуры. Не человеческие фигуры — темное, скользкое, влажное, бугристое месиво, от вида которого Кита начало подташнивать. Он помнил, как однажды гулял по Венис-Бич и прошел мимо разлагающегося трупа тюленя, покрытого червивыми водорослями. И вот от тварей пахло точно также, но сильнее.
— Держи, — произнес Тай и всучил Киту сияющий клинок серафима
Кит словно держал в руке живой провод. Клинок казалось пульсировал и извивался. И Кит изо всех сил вцепился в него.
— Я еще никогда не держал клинок в руках! — сказал он.
— Мой брат всегда говорит, что когда-то нужно начинать. — Тай вытащил из-за пояса кинжал. Он был короткий и острый, и в целом казался не таким угрожающим по сравнению с клинком серафима.
«Какой именно брат?» — подумал Кит, но у него не было времени на вопросы. Он услышал крики и топот ног, и был этому рад, потому что темное месиво было уже у конца дороги. Он развернул запястье таким образом, который, казалось был нереален для человеческого тела и клинок покорно замер в его руке. Он сиял, не выделяя тепло, словно был сделан из того же материала, что звезды и лунный свет.
— Ну, раз все проснулись, — ответил Кит, — значит мы вряд ли будем отступать?
Тай доставал свои наушники из кармана, вставая чуть выше верхней ступени лестницы.
— Мы Сумеречные Охотники, — сказал он. — Мы не убегаем.
Луна вышла из-за облаков, двери позади Кита и Тая распахнулись, и из Института выползли Сумеречные Охотники. В руках у нескольких Центурионов были ведьмины огни. Ночь озарилась светом, и Кит смог разглядеть тварей, крадущихся по дороге и разливающихся по траве. Они кричали в сторону Института, и Сумеречные Охотники обнажили свои орудия.
— Морские демоны, — услышал он угрюмый голос Дианы. И вдруг Кит понял, что это будет его первая настоящая битва, неважно, хотел он этого или нет.
Кит обернулся вокруг своей оси. Ночь была полна света и шума. Сияние клинков серафима озаряло темноту. Это было одновременно и благословением и проклятьем.
Кит увидел вооруженных Ливви и Диану, а за ними шел Диего с огромным топором в руке. Зара и другие Центурионы были позади них.
А еще он видел морских демонов, и они оказались намного хуже, чем он их себе представлял. Одни выглядели, словно доисторические ящеры с мертвыми черными глазами и слюной, капающей с острых, как иголки зубов. Другие выглядели, словно клыкастое желе, сквозь которое было видно их ужасные внутренние органы: бесформенные сердца, прозрачные желудки, внутри которых Кит разглядел форму того, что они только что съели — что-то с человеческими руками и ногами… Третьи были похожи на огромных кальмаров с хищными гримасами, а их щупальца были покрыты присосками, с которых капал зеленый яд, и прожигал траву.
Демоны, которые убили его отца выглядели довольно привлекательно по сравнению с этими.
— Во имя Ангела, — выдохнула Диана. — Центурионы, встаньте за мной.
Зара угрожающе посмотрела на нее, пусть и почти все Центурионы столпились на крыльце. Только Диего выглядел так, словно был готов броситься в битву. Вены на его лбу набухли, а рука, держащая топор, дрожала от злобы.
— Мы Центурионы, — ответила Зара. — Мы не подчиняемся твоим приказам…
Диана резко повернулась к ней.
— Заткнись, глупая девчонка, — произнесла она холодным, но яростным голосом. — Разве не Дирборны прятались в Цюрихе во время Темной Войны? Ты еще ни разу не участвовала в настоящей битве. В отличие от меня. Так что замолчи.
Зара пошатнулась от шока. Ни один из ее Центурионов, ни Саманта, ни Мануэль, не заступились за нее.
Демоны, крича, хлюпая и скользя по траве, почти добрались до крыльца. Кит почувствовал, как Ливви протиснулась сквозь толпу и встала перед Китом рядом с Таем. Он вдруг понял, что они пытались закрыть его. Защитить его. Он почувствовал волну благодарности, а после раздражение — они думали, что он беспомощный примитивный?
Он уже сражался с демонами. глубоко в душе у него что-то зашевелилось. Что-то, отчего клинок серафима в его руке засиял еще ярче. Что-то, благодаря чему он понял смысл выражения лица Диего, когда тот повернулся к Диане и спросил:
— Приказ?
— Убить их всех, конечно же, — ответила Диана, и Центурионы ринулись вниз по лестнице. Диего вонзил свой топор в первого попавшегося демона. Руны на лезвии засияли, когда оно прошло сквозь желеобразное тело демона, разбрызгивая серо-черную кровь.
Кит бросился вперед. Пространство у лестницы превратилось в поле боя. Он увидел истинную силу клинков серафимов, когда Центурионы вонзали и рассекали ими демонов. Воздух наполнился вонью демонической крови, а клинок в его руке сиял и сиял, но кто-то поймал его за руку и потянул обратно на верхние ступени лестницы.
Это была Ливви.
— Нет, — сказала она. — Ты не готов…
— Я в порядке, — запротестовал он. Тай спускался по лестнице, он занес руку назад и метнул кинжал. Он воткнулся в широкий плоский глаз рыбоголового демона.
Он развернулся и посмотрел на Кита и свою сестру.
— Ливви, — обратился он. — Отпусти его…
Дверь снова распохнулась и, к удивлению Кита, на пороге столя Артур Блэкторн. Все еще в джинсах и в халате поверх, но он хотя бы одел ботинки. В руке он держал древний почерневший меч.
Диана, сражающаяся с демоном-ящерицей, в ужасе оглянулась.
— Артур, нет!
Артур тяжело дышал. На его лице кроме ужаса было что-то еще, своего рода ярость. Он быстро спустился по лестнице, бросаясь на первого попавшегося демона — красную тварь с огромным ртом и длинным жало. Когда жало опустилось, он разрезал его пополам, отчего существо запрыгало и завизжало, словно сдувающийся шарик.
Ливви отпустила Кита. Она в удивлении смотрела на дядю. Кит начал спускаться по лестнице и в тот же момент демоны начали отходить назад — отступать, но почему? Центурионы начали улюлюкать, когда пространство перед Институтом расчистилось, но Киту казалось, что это произошло слишком быстро. Демоны не терпели поражение. Они и не выигрывали, но для отступления было слишком рано.
— Что-то происходит, — сказал он, смотря то на Ливви, то на Тая. Оба стояли на ступенях рядом с ним. — Что-то не так…
Смех пронзил воздух. Демоны встали полукругом, перекрывая дорогу, но не двигались вперед. В центр вышла фигура, словно из фильма ужасов.
Когда-то это был мужчина, он все еще был отдаленно похож на мужчину, но его кожа была серо-зеленая, и он хромал, потому что большая часть его руки и бока были откушены. Его рубашка лохмотьями висела на нем, обнажая белые обглоданные торчащие ребра. Кожа вокруг ужасных ран засохла и посерела.
Волос на голове почти не было, но то, что осталось было платинового цвета. Его лицо раздуто, как у утопленника. Морская вода обесцветила его глаза до молочно-белого. Он улыбался, но губ у него почти не было. В руке он держал темный мокрый мешок.
— Сумеречные Охотники, — произнес он. — Как же я по вам скучал.
Это был Малкольм Фейд.
* * *
После того как сняли маску с бойца Неблагого двора наступила тишина, и Джулиан слышал, как его собственное сердце бьется о грудную клетку. Он почувствовал жжение руны парабатая, отчетливую жгучую боль. Боль Эммы.