Он вспоминал штормовые облака над Институтом, вспоминал, как она целовала его на ступенях Института перед тем, как приехал Гвин. Нет, лучше быть честным с самим собой. Перед тем, как она оттолкнула его и произнесла имя его брата. Вот чем все закончилось.
Возможно, было слишком просто поддаться пагубным эмоциям, когда ты уже был на грани. Часть его хотела, чтобы она забыла его и была счастлива. Другая его часть хотела, чтобы она помнила, как помнил он. Словно воспоминания о них вместе были залогом его существования.
Он нервно провел пальцами по волосам. Чем сильнее он старался избавиться от подобных мыслей, тем сильнее они вырывались наружу, как водопад, наполняющий бассейн. Он хотел притянуть к себе Эмму, соединить их губы, поцеловать настоящую Эмму и избавиться от образа ленанши в его голове. Но он был согласен и на меньшее: пусть бы она просто лежала в его объятьях, и он бы чувствовал, как ее грудь вздымается и опускается от размеренного сонного дыхания. Он был бы согласен спать рядом с ней всю ночь, и пусть бы они соприкасались лишь кончиками пальцев.
— Джулиан, — произнес тихий голос. — Проснись, терновый сын.
Он резко сел. У изножья кровати стояла женщина. Не Нин и не Кристина, а женщина, которую он никогда не видел вживую, но узнал ее по картинкам из книг. Она была худой, почти тощей, но все равно прекрасной с ее пухлыми губами и словно стеклянными синими глазами. Рыжие волосы доходили ей до талии. Ее платье выглядело так, словно было сшито для нее еще до того, как она сильно похудела, но оно все равно было прекрасным: насыщенно голубая и белая ткань с вставкам из ажурных перьев. Платье мягко облегало ее тело. Ее руки были длинными и бледными, ее губы алыми, а уши слегка заострялись на кончиках.
На голове у нее был золотой венок — искусно выполненная корона.
— Джулиан Блэкторн, — сказала Королева Благого Двора. — Проснись же и ступай со мной, ибо мне есть, что тебе показать.
Глава 14Сквозь потемневшее стекло
Королева передвигалась бесшумно, и босоногий Джулиан поторопился за ней. Она цельно передвигалась по коридорам Двора.
Сложновато одному человеку разобраться в географии фейри, с ее постоянно изменчивым рельефом, то, как большие пространства сменяются маленькими. Словно кто-то взял философский вопрос о том, сколько углов может быть у брошки и как уместить ее.
Они прошли мимо других членов. В Благом Дворе было меньше темного гламура, меньше внутренней оболочки, костей и крови. Зеленая ливрея отзывалась цветом растений, деревьев и травы. Повсюду было золото: золотые камзолы на мужчинах, длинные золотые платья на женщинах, будто бы они направляли солнце, которое проникало к ним из-под земли.
Коридор закончился, и они вошли в огромную круглую комнату. В ней было ни единой мебели, а стены были каменными, покрытые стеклом прямо до самой крыши. Прямо под стеклом находился каменный постамент, на котором располагалась золотая чаша.
— Это мое следящее стекло, — сообщила Королева. — Одна из драгоценностей фей. Хочешь взглянуть?
Джулиан сделал шаг назад. Он был не так проинформирован, как Кристина, но знал, что представляло из себя это стекло. Оно позволяло посмотреть на отражающую поверхность, обычно на зеркало или бассейн с водой, и увидеть, что происходит в другом месте. У него руки чесались воспользоваться им, чтобы узнать, как дела у его семьи, но он не мог принимать подарки от фейри, пока ему не придется.
— Нет, спасибо, миледи, — произнес он.
Он увидел вспышку гнева у нее в глазах. Это удивило его. Он предполагал, что она будет лучше контролировать свои эмоции. Хотя гнев быстро испарился, и она улыбнулась ему.
— Блэкторн скоро подвергнет свою жизнь ужасной опасности, — сообщила она. — Разве это не достаточная причина для того, чтобы посмотреть в стекло? Ты проигнорируешь вред, направленный на твою семью, твою кровь? — ее голос был чуть ли не певчим. — Из того, что я знаю о тебе, Джулиан, терновый сын, это не в твоей природе.
Джулиан сжал руки. Блэкторн подвергает себя опасности? Это может быть Тай, погружающийся в мистические тайны, или упрямая и безответственная Ливви? Дрю? Тавви?
— Тебя нелегко соблазнить, — проговорила она, и ее голос мягко повысился, стал более соблазнительным. Ее глаза сверкали. Он подумал, что ей это нравится. — Довольно редко для молодой особы.
Джулиан думал с почти исчезнувшей забавой о своем быстром упадке, когда поблизости Эмма. Но это была слабость. У каждого она имеется. Годы отрицания всего, что он хотел, из-за семьи, он позабыл о своем желании, что даже его самого иногда удивляло.
— Я не могу помочь им сквозь него, так ведь? — спросил он. — Разве это не будет для меня пыткой? Смотреть на это?
Губы Королевы изогнулись.
— Я не могу тебе сказать, — ответила она. — Я сама не знаю, что произойдет. Но если ты не посмотришь, ты тоже никогда не узнаешь. И дело не в моем знании о людях или Нефилимах, что они не могут не знать чего-то, — она посмотрела на воду. — Он прибыл на конвергенцию.
Джулиан был рядом с постаментом прежде, чем он смог себя остановить, и посмотрел на воду. То, что он увидел, шокировало его.
Вода была, словно чистое стекло, как экран телевизора, через который была видна сцена с почти пугающей четкостью. Джулиан наблюдал за ночью в горах Санта-Моники, достаточно знакомый вид, чтобы заставить его ностальгии по дому вырваться наружу.
Луна светила прямо над руинами конвергенции. Валуны лежали по всей ровной поверхности сухой травы, которая растянулась у чистого океана, сияя издалека черно-голубым. Вокруг валунов блуждал Артур.
Джулиан не мог вспомнить, когда последний раз он видел своего дядю за пределами Института. Артур был одет в тяжелую куртку и ботинки, а в руке у него был ведьмин огонь, еле светивший. Он никогда не был так похож на Сумеречного Охотника, даже в Зале Соглашений.
— Малкольм, — позвал Артур. — Малкольм, я приказываю тебе явиться! Малкольм Фейд! Я здесь, с кровью Блэкторнов!
— Но Малкольм мертв, — прошептал Джулиан. — Он умер.
— В этом слабость твоего вида, считать, что смерть — конец, — сказала Королева с ликованием. — Особенно, когда речь идет о маге.
Страх прошелся через тело Джулиана, словно стрела. Он был уверен, когда покидал Институт, что его семья будет в безопасности. Но если там был Малкольм — все еще охотящийся за кровью Блэкторна — хотя, если Артур предлагал ее, Малкольм все еще ее не заполучил — но Артуру трудно доверять.
— Тише, — произнесла Королева, как будто она могла слышать его мысли. — Смотри.
— Малкольм! — крикнул Артур, его голос отозвался эхом о горы.
— Я здесь. Так что ты рано, — голос принадлежал тени — извращенной, уродливой тени. Джулиан громко сглотнул, когда Малкольм сделал шаг, и теперь его освещал лунный свет. Теперь Охотник видел, что с ним случилось, или, если быть точным, что он с собой сделал.
Вода в шаре размылась. Джулиан почти дотронулся до изображения прежде, чем отдернул руку.
— Где они? — спросил он. — Что они делают?
— Терпение. Есть место, куда они должны отправиться. Малкольм возьмет туда твоего дядю, — Королева Фейри злорадствовала. Она думала, что Джулина теперь в ее руках и ненавидит ее. Она опустила свои длинные пальцы в воду, и Джулиан увидел быстрый водоворот изображений — двери Института Нью-Йорка, Джейс и Клэри спят на зеленом лугу, Джем и Тесса в темном, туманном месте — и затем картинки вновь стали четкими.
Артур и Малкольм были внутри церкви, в старой с витражными окнами и вырезанными скамьями. Что-то, покрытое черной тканью, лежало у алтаря. Что-то, что двигалось так легко и беспокойно, словно животное, только что проснувшееся.
Малкольм стоял, смотря на Артура с улыбкой на его изуродованном лице. Он был похож на что-то, вытащенное из подводной преисподней. Из трещин и ран на его коже сочилась морская вода. Его глаза были молочно-белыми и матовыми; половина его белых волос исчезла, его лысая кожа была неровной и в царапинах. На нем был белый костюм, и сырые трещины на коже нелепо исчезали под дорогим воротником и манжетами.
— Для любого кровного ритуала, желание крови лучше, чем нежелание, — сообщил Артур. Он стоял в своей обычной позе, руки в карманах джинс. — Я отдам тебе свою, если ты поклянешься, что оставишь в покое мою семью.
Малкольм облизнул губы; его язык отдавал синевой.
— Это все, что ты хочешь? Это обещание?
Артур кивнул.
— Ты не хочешь Черную Книгу? — спросил Малкольм дразнящим голосом, показывая на книгу, которая спрятана в поясе его брюк. — Не хочешь гарантии того, что я никогда не причиню вред ни единому Нефилиму?
— Твоя месть важна для меня только в отношении семьи, — ответил Артур, и Джулиан выдохнул с облегчением. — Кровь Блэкторна, которую я тебе дам, должна утолить твою жажду, маг.
Малкольм улыбнулся. Его зубы были изуродованы и остры, как у акулы.
— Теперь, если я соглашусь, есть ли у меня преимущество, считая, что ты сумасшедший? — громко спросил он. — Не перепутал ли твой разум ситуацию? Ты запутался? Сбит с толку? Ты знаешь, кто я?
Артур вздрогнул, и Джулиан проникся сочувствием к своему дяде, и ненавистью к Малкольму.
«Убей его», — подумал он. «Скажи, что ты взял с собой клинок Серафима, дядя, и пронзи им его».
— Твой дядя не будет вооружен, — сообщила Королева. — Мы бы увидели, — она смотрела с жадным восторгом. — Сумасшедший Нефилим и сумасшедший маг. Словно рассказ.
— Ты Малкольм Фейд, предатель и убийца, — сказал Артур.
— Не слишком благодарные слова в адрес того, кто обеспечивал тебя лекарствами все эти годы, — прошептал Малкольм.
— Лекарства? Больше похоже на временную ложь. Ты делал то, что должен был для того, чтобы продолжать обманывать Джулиана, — продолжил Артур, и Джулина начал слышать свое имя. — Ты давал ему лекарство для меня, потому что это заставляло его доверять тебе. Моя семья любила тебя. Больше, чем меня. Ты вонзил нож в их сердца.