— О! — прошептал Малкольм. — Если бы только это.
— Я бы лучше был таким сумасшедшим. каким являюсь, нежели таким, какой ты, — сказал Артур. — У тебя было все. Любовь, сила, бессмертная жизнь, и ты выкинул все это на ветер, словно мусор на дороге, — он перевел взгляд на светящуюся вещь у алтаря. — Мне интересно, будет ли она все еще любить тебя так же, как ты ее любишь сейчас.
Лицо Малкольма искривилось.
— Довольно, — сказал он, и быстрый триумф Артура угас и перешел в усталость. Он перехитрил Малкольма. — Я соглашаюсь на твою сделку. Иди сюда.
Артур шагнул вперед. Малькольм схватил его и начал подталкивать к алтарю. Ведьмин огонь Артура исчез, но на стенах висели свечи, издававшие мерцающий желтоватый свет.
Малькольм держал Артура одной рукой, склонив его над алтарем; другой он извлекал чёрное покрытие алтаря. Тело Аннабель было раскрыто.
— О, — вздохнула Королева, — когда-то она была прекрасной.
Но не сейчас. Аннабель была скелетом, хоть и не состояла только из костей, как мы привыкли видеть на картинках. Еe кожа была натянутой и сухой, покрыта отверстиям, из которых выползали червяки. Тошнота подступила к горлу Джулиана. Она была покрыта белыми простыням, но ее ноги и руки были видны. На ее теле были места, где не было кожи, там, на костях и сухожилиях, вырос мох.
Ломкие темные волосы росли из ее черепа. Ее челюсть заработала, когда она увидела Малькольма, стон попытался издаться из разрушенной глотки. Она, казалось, покачала головой.
— Не переживай, дорогая, — сказал Малькольм.
— Я принес, что тебе нужно.
— Нет! — закричал Джулиан, но происходило именно то, чего он боялся. Он не мог предотвратить события, происходящие перед ним. Малькольм взял кинжал, находящийся рядом с телом Аннабель, и перерезал горло Артура.
Кровь забрызгала Аннабель и камень, на котором она лежала. Артур схватил свою шею, а Джулиан закрыл рот, сжимая края чаши.
Извилистый саван Аннабель окрасился в малиновый. Руки Артура медленно опустились. Он был в вертикальном положении только потому, что Малькольм держал его. Кровь пропитала хрупкие волосы Аннабель и сухую кожу. Белый костюм Малкольма стал алым.
— Дяда Артур, — прошептал Джулиан. Его губы были солеными. На секунду он испугался, что плакал на глазах у Королевы, но, к его облегчению, он только прикусил губу. Он почувствовал металлический привкус своей крови, когда Артур обмяк в руках Малкольма, и тот нетерпеливо отбросил его. Он упал на землю и лежал неподвижно.
— Аннабель, — вздохнул Малкольм.
Она начала шевелиться.
Сначала задвигались ее конечности, руки и ноги стали растягиваться. На секунду Джулиан подумал, что с водой в чаше было что-то не так, она показывала странное изображение, но потом понял, что это происходило с Аннабель. Белое сияние ползло по ней, нет, это было не сияние, это была кожа, покрывающая голые кости и сухожилия. Казалось, ее труп набухал, когда плоть приняла ее форму, словно гладкая перчатка натянулась на ее скелет. Белый и серый сменились розовым: ее босые ноги и икры стали похожи на человеческие. Появились даже полумесяцы на кончиках ногтей.
Кожа поползла по ее телу, проникла под извилистые простыни, стремилась покрыть ее грудь и ключицы, покрывала руки. Ее пальцы выгнулись. Шея согнулась, когда из черепа вырвалась копна темных волос. Грудь вздымалась под простыней, исчезли впалости, глаза раскрылись.
Это были глаза Блэкторнов, блестящие, голубо-зеленые, словно море.
Аннабель села, сжимая кровавые тряпки, покрывавшие ее тело. Под ними находилось тело молодой женщины. Густые волосы ниспадали вокруг бледного овала ее лица, ее губы были пухлыми и красными, глаза замерцали от изумления, когда она посмотрела на Малкольма.
И Малкольм изменился. Какой бы урон ему ни был причинен, казалось, он исчез, и на мгновение Джулиан увидел, каким он был, когда был молодым и влюбленным. В нем была какая-то удивительная сладость. Казалось, он замер, его лицо сияло в обожании, когда Аннабель спрыгнула с алтаря. Она приземлилась на пол рядом с покалеченным телом Артура.
— Аннабель, — сказал Малкольм. — Моя Аннабель. Я так долго ждал, сделал так много, чтобы ты вернулась ко мне, — он сделал неуверенный шаг в ее сторону. — Моя любовь. Мой ангел. Посмотри на меня.
Но Аннабель смотрела на Артура. Она медленно подняла нож, упавший рядом с ним. Когда она выпрямилась, ее взгляд сфокусировался на Малкольме, слезы текли по ее лицу. Ее губы произнесли беззвучное слово. Джулиан наклонился, но изображение стало размываться. Поверхность стекла стала трястись и дрожать, словно море перед штормом.
Малкольм выглядел пораженным.
— Не плачь, — произнес он. — Моя дорогая, моя Аннабель, — он подошел к ней. Аннабель сделала шаг навстречу, их лица были напротив друг друга. Он нагнулся, чтобы поцеловать ее, когда она подняла нож, который держала, и воткнула его в тело Малкольма.
Малкольм смотрел на нее, не веря своим глазам. Затем он закричал. Это был крик боли — крик отчаянного, преданного человека с разбитым сердцем. Этот крик, казалось, взорвал вселенную и звезды.
Он отшатнулся, но Аннабель, словно призрак крови и ужаса, в своей бело-алой похоронной одежде, последовала за ним. Она пырнула его снова, раскрыв грудную клетку, он упал на землю.
Даже когда она склонилась над ним, он не поднял руку, чтобы оттолкнуть ее. Кровь била ключом из его губ, когда он говорил.
— Аннабель, — вздохнул он, — моя любовь, о, моя любовь.
Она яростно вцепилась в нож, воткнув его прямо в сердце Малькольма. Его тело дернулось. Голова откинулась назад, глаза закатились. Не выражая ни одну эмоцию, она склонилась над ним и взяла темный том из его пояса. Больше не смотря на Малкольма, она развернулась и вышла из церкви, исчезнув из поле видения стекла.
— Куда она пошла? — спросил Джулиан. Он едва узнавал свой голос. — Последуйте за ней, используйте стекло.
— Следящее стекло не может пробиться через столь темную магию, — сказала Королева. Ее лицо сияло, словно она только что видела что-то прекрасное.
Джулиан вздрогнул, он не мог выдержать этого. Все, чего он хотел, забиться в угол и позволить горю овладеть собой. Но Королева сочла бы это за слабость. Он еле дошел до стены и прислонился к ней.
Королева стояла, держась одной рукой за чашу, и улыбалась ему.
— Ты видел, что Фейд ни разу не поднял руки, чтобы защитить себя? — спросила она. — Это любовь, терновый сын. Мы приветствуем самые жестокие уколы, а когда истекаем кровью из-за них, шепчем слова благодарности.
Джулиан прижался к стене.
— Зачем вы показали мне это?
— Я бы хотела заключить с тобой сделку, — сказала она. — И есть вещи, о которых я не хотела бы, чтобы ты оставался в неведении.
Джулиан пытался выровнять дыхание, вспоминая худшие события своей жизни. Он был в Зале Соглашений, ему было двенадцать, и он только что убил своего отца. Он был в Интитуте, и он только что узнал, что Малкольм похитил Тавви. Он был в пустыне, и Эмма сказала ему, что любит Марка; Марка, не его.
— Что за сделка? — спросил он, его голос был тверд, как скала.
Она покачала головой. Ее рыжие волосы, обрамлявшие ее изможденное, худое лицо, становились серыми.
— Я бы хотела, чтобы вся твоя группа была здесь, когда сделка совершится, Сумеречный Охотник.
— Я не буду иметь с вами дело, — сказал Джулиан. — Холодный мир…
Она засмеялась.
— Ты нарушал Холодный мир тысячи раз, мальчик. Не делай вид, что я не знаю ничего о тебе или твоей семье. Несмотря на Холодный мир, несмотря на все, что я потеряла, я все еще Королева Благого Двора.
Джулиан не мог перестать задаваться вопросом, что означают ее слова о потери всего. Что именно она потеряла? Имела ли она в виду гнет Холодного мира и стыд из-за проигранной войны?
— Кроме того, — начала она, — ты еще не знаешь, что я предлагаю. Как и твои друзья. Я думаю, им будет очень интересно. Особенно твоему прекрасному парабатаю.
— У вас есть что-то для Эммы? — спросил он. — Тогда зачем вы привели меня сюда одного?
— Есть кое-что, что я хотела бы сказать именно тебе. Возможно, ты не захочешь, чтоб она знала, что ты знаешь это, — ее губы образовали крошечную улыбку. Она сделала шаг ему навстречу. Он был достаточно близко, чтобы увидеть детали перьев на ее платье, пятна крови, показывающие, что они были вырваны из птицы. — Проклятье парабатаев. Я знаю, как разрушить его.
Джулиану казалось, что он не мог дышать. Именно это ему сказал пука.
— У Фейри ты найдешь того, кто знает, как разрушить связь парабатаев.
Он думал об этом с тех пор, как они прибыли сюда. Он гадал, кто это будет. Но им оказалась Королева, конечно, это была Королева. Именно та, кому совершенно не стоило доверять.
— Проклятье? — спросил он спокойным и немного озадаченным голосом, будто бы не понимал, почему она назвала это так.
Что-то необъяснимое появилось в ее глазах.
— Я хочу сказать связь Парабатаев. Но ведь для тебя это проклятье, не так ли? — она взяла его запястье, повернув руку. Полумесяцы, которые возникли, когда он впился своими обгрызенными ногтями в ладони, были слабыми, но заметными. Он подумал о следящем стекле. Она наблюдала за ним и Эммой в комнате Фергуса. Конечно, она делала это. Она знала, что было, когда Эмма заснула, когда он был уязвим. Она знала, что он любил Эмму. Это можно было скрывать от семьи и друзей, но Королеве Благого Двора, привыкшей искать слабости, уязвимые места, безжалостно настроенной на горькую правду, это было ясно, как божий день. — Как я уже сказала, — продолжала она, улыбаясь, — мы приветствуем узы любви, не так ли?
Его нахлынула волна гнева, но любопытство было сильнее. Он отдернул руки.
— Расскажите мне, — сказала он. — Расскажите, что вы знаете.
* * *
Рыцари фейри в зелёном, золотом и красном пришли за Эммой, чтобы отвести её в тронный зал. Она была немного в замешательстве из-за отсутствия Джулиана, но слегка успокоилась, когда встретилась с Марком и Кристиной в коридоре, так же с конвоем. Марк сообщил ей, понизив голос, что слышал, как один из охранников сказал, что Джулиан уже ждет их в тронном зале.