— Люк, я твой отец, — пробормотала она и услышала, как Джулиан мягко рассмеялся. Она стала искать свое снаряжение, чтобы не смотреть на Джулиана, который выглядел очаровательно с сонными глазами и взлохмаченными волосами. Она переоделась в кабинете, пока Джулиан принял душ и оделся. Они быстро позавтракали тостами и соком, а затем направились искать Аннабель.
Был почти полдень, и солнце было высоко над головой, к тому времени как они добрались до церкви Портолло. По всей видимости, понятия близости у пикси и людей несколько различались. Эмма продолжала слышать высокий голос пикси у себя в голове. Убийство близко, говорил он. Что бы это ни значило, ей это не нравилось.
Церковь была построена на утесе над мысом. Море расстилалось на многие километры, словно матово-синий ковер. Облака скользили по небу, словно шарики из ваты, которые кто-то разорвал и разбросал по небу. Воздух был наполнен гулом пчел и запахом поздних полевых цветов.
Местность вокруг церкви заросла травой, но само здание было в приличном состоянии несмотря на то, что было заброшено. Окна были тщательно заколочены, и к входной двери был пригвожден знак «НЕ ВХОДИТЬ: ЧАСТНАЯ СОБСТВЕННОСТЬ: ВЫ НЕЗАКОННО ВТОРГАЕТЕСЬ». Недалеко от церкви было небольшое кладбище с серыми надгробными плитами, которых почти не было видно из-за длинной травы. Единственная башня церкви квадратной формы одиноко стояла, окруженная лишь небом. Эмма поправила Кортану у себя на спине и взглянула на Джулиана, который хмуро смотрел на экран ее телефона.
— Что ты смотришь? — спросила она.
— Википедию. «Церковь Портолло расположена над морем, на вершине скалы в Талланде около Полперро в Корнволле. Говорят, что алтарь церкви относится к периоду правления короля Марка, временам Тристана и Изольды и был построен на стыке лей линий
— Википедия знает о лей-линиях? — Эмма взяла телефон.
— Википедия знает все. Вполне вероятно, она управляется магами.
— Так вот что, по-твоему, они делают целыми днями в Спиральном Лабиринте? Управляют Википедией?
— Признаю, это звучит неправдоподобно.
Положив телефон в карман, Эмма указала на церковь.
— Так это еще одно схождение линий?
Джулиан покачал головой.
— Схождением называется соединение всех линий в окрестности. Это же пересечение: две линии пересеклись. Все еще могущественное место. В ярком солнечном свете он вытащил клинок серафима, прижал его к боку, когда они приблизились к входу в церковь.
— Ты знаешь, что скажешь Аннабель? — прошептала Эмма.
— Без понятия, — ответил Джулиан. Наверное, я… — он замолчал. Что-то было в его глазах: беспокойство.
— Что-то не так? — спросила Эмма.
Они подошли к дверям церкви.
— Нет, — сказал Джулуиан после долгой паузы, и хотя Эмма поняла, что он что-то недоговаривает, она закрыла глаза на это. На всякий случай она достала Кортану.
Джулиан толкнул двери. Маленький замок, сдерживающий их, разорвался, и Охотники попали внутрь. Джулиан шел впереди Эммы. В заброшенной церкви было темно.
— Арариэль, — прошептал Джулиан, и его клинок загорелся словно маленький костер, освещая интерьер.
Каменная аркада тянулась по одной стороне церкви, между арками располагались скамьи. В камне был вырезан изящный узор из листьев. Углубление, в котором обычно располагался алтарь, было погружено во тьму.
Эмма услышала, как Джулиан резко выдохнул.
— Здесь Малкольм воскресил Аннабель, — сказал он. — Я видел это в стеклянном шаре. Здесь умер Артур.
— Ты уверен?
— Да, — Джулиан опустил голову. — Ave atque vale[28], Артур Блэкторн, — его голос был полон скорби. — Ты умер достойно и за свою семью.
— Джулс, — она хотела коснуться его, но он уже выпрямился, скорбь скрылась под мантией Нефилима.
— Не понимаю, почему Аннабель могла остаться здесь, — сказал он, освещая помещение своим клинком. Весь интерьер был покрыт толстым слоем пыли. — Это место не может быть наполнено хорошими воспоминаниями для нее.
— Но если она отчаянно хочет укрыться…
— Смотри, — Джулиан указал на алтарь, подпираемый гранитной плитой толщиной в несколько метров. Что-то поблескивало на деревянном верху алтаря. Нож был пригвожден к сложенному куску бумаги.
Имя Джулиана было написано на нем темной пастой женской рукой.
Эмма оторвала бумажку и дала ее Джулиану, который быстро открыл ее, держа ее в свете клинка, чтобы они оба могли прочитать послание.
Джулиан,
Ты можешь смотреть на это, словно на тест. И если ты здесь и читаешь эту записку, ты провалил его.
Эмма услышала, как Джулиан вздохнул.
Я сказала пикси, что я живу здесь, в церкви. Это не так. Я бы не осталась там, где пролилось столько крови. Но я знала, что ты захочешь разыскать меня, спросишь про меня у пикси.
Хотя я просила тебя не делать этого.
И теперь ты здесь. Я бы не хотела этого, потому что не только меня воскресили Малкольм Фейд и кровь твоего дяди. Но тебе приходилось видеть, на что способна Черная книга.
Аннабель.
* * *
Кристина, читая, сидела около окна библиотеки, когда бросила взгляд на улицу и увидела знакомую темную фигуру, проскользнувшую через ворота.
Она сидела в библиотеке уже несколько часов, внимательно читая книги на языках, которые она знала лучше всего — испанском, древнегреческом, старо-кастильском, арамейском — ища упоминания о Черной книге. Не то чтобы она могла сосредоточиться.
Воспоминания о той ночи и прежде настигали ее в неподходящие моменты, например, когда она передавала сахар Таю и чуть ни уронила его мальчику на колени. Она действительно целовалась с Марком? Танцевала с Кираном? Наслаждалась танцем с Кираном?
Нет, подумала она, она будет честной с собой. Ей понравилось это. Это было похоже на поездку с Дикой Охотой. Словно она отделилась от своего тела и кружилась среди звезд и облаков. Это было похоже на рассказы ее матери о смертных, которые потеряли себя в танцах с фейри и умерли ради этого прекрасного наслаждения.
Конечно, потом они все просто вернулись в свои комнаты — Киран спокойно, а Марк и Кристина выглядели потрясенными. Кристина долго пролежала, не сомкнув глаза, она смотрела на потолок и не понимала, во что ввязалась.
Она отложила книгу со вздохом. Не помогало и то, что она была одна в библиотеке. Магнус был в лазарете, где Марк помогал ему подготовить оборудование для лечащего заклинания, Дрю помогала Алеку приглядывать за детьми в свободной комнате. Ливви, Тай и Кит пошли за покупками. Бриджит ходила туда-сюда с подносами с сандвичами и чаем, бормоча, что она валиться с ног и что в доме было больше людей, чем на вокзальной станции. Киран… его нигде не было.
Кристина привыкла к постоянному контролируемому хаосу в Лос-Анджелесе, но чувствовала тоску по тихому Институту Мехико, тишине розового сада ее матери и даже по сказочным часам, которые она проводила с Диего, а иногда с Хайме в Боске-де-Чапультепек.
И она скучала по Эмме. Ее мысли путались, как и все в ее жизни, и она хотела. чтобы Эмма поговорила с ней, заплела ее волосы и рассказала глупые шутки, которые заставят ее засмеяться. Может, Эмма поможет прояснить, что случилось той ночью.
Она потянулась к телефону, а затем отдернула руку. Она не будет писать Эмме о своих проблемах, не сейчас, когда столько всего происходит. Вместо этого она посмотрела в окно и увидела Кирана, пересекающего двор.
Он был весь в черном. Она не знала, где он берет одежду, но из-за нее он выглядел словно тень цвета, каким бывает небо в дождливые дни, когда серость приходит на смену утреннему небесно-голубому. Его волосы были сине-черными, на руки были надеты перчатки.
Не было ни какого правила, что Кирану нельзя было покидать Институт, совсем нет. Но он ненавидел город, как говорил Марк. Холодное железо и сталь повсюду. И кроме того, им нужно было охранять его, не дать ему ускользнуть до того, как он будет свидетельствовать перед Конклавом. Не дать ничему случиться с ним.
И, может быть, он был расстроен. Возможно, он злился на Марка, ревновал, хотя и не показывал накануне. Она соскользнула с подоконника. Киран уже проскальзывал сквозь ворота в дождливые тени, где он, казалось, замерцал и исчез, как это делали фейри.
Кристина выскочила из библиотеки. Ей показалось, что она слышала, как кто-то кричал ей вдогонку, когда она бежала по коридору, но она не смела остановиться. Киран был быстр. Она бы упустила его.
Не было времени остановиться и нанести руну Беззвучности, не было времени заботиться о стило. Она поспешила вниз по лестнице, схватила куртку с вешалки у входа. Девушка скользнула в рукава куртки и скрылась во дворе.
Запястье запульсировало; боль предупреждала её, что она отдаляется от Марка. Охотница игнорировала болезненные ощущения, следуя за Кираном сквозь ворота.
«Возможно, он не делал ничего предосудительного», — говорила она себе, стараясь быть честной. Он не был узником Института. Возможно, Марк знал об этом.
Киран спешил вниз по узкой улице, скользя от тени к тени. Было что-то скрытное в том, как он двигался. Кристина была в этом уверена.
Она держалась стороны дороги, пока следовала за ним. Улицы были пустынны, влажные после мелкого дождя. Без руны Гламура, Охотница была очень осторожна с тем, чтобы её не заметили примитивные: её руны были слишком очевидны, и она не была уверена, что реакция посторонних не спугнёт Кирана.
Кристина опасалась, что в конце концов они доберутся до более оживлённой улицы, и она выдаст себя. Её рука сейчас не просто пульсировала: острая боль пронзала её, словно стальная проволока сжималась вокруг запястья.
По мере того, как Киран уходил в глубь города, улицы, казалось, становились у́же, а не шире. Электрический свет погас. Небольшие металлические ограждения вокруг деревьев исчезли, а ветви над девушкой стали сплетаться вместе, образуя зелёный навес.