Киран шагал уверенно впереди неё, тень среди теней.
Наконец они подошли к площади с кирпичными домами с фасадами, обращёнными внутрь, которые были покрыты плющом и зелёными трельяжными сетками. В центре площади находился небольшой клочок обычной городской зелени: несколько деревьев, ровная, хорошо ухоженная трава с каменным фонтаном посередине. Кристина скользнула за дерево и вжалась в ствол; оттуда она слышала слабый плеск воды. Девушка осторожно выглянула из своего укрытия и посмотрела на Кирана.
Он задержался у фонтана, фигура в зелёном плаще не спеша приближала к нему из дальнего конца небольшого парка. Его лицо было знакомым: мягкая тёмная кожа и глаза, которые сверкали даже в темноте. Его руки были длинные и изящные под плащом. На нём был дублет со сломанной короной Неблагого Двора. Это был Адаон.
— Киран, — произнёс он устало. — Зачем ты призвал меня?
Киран слегка поклонился. Кристина чувствовала, как он нервничает. Это было удивительно, учитывая то, что она достаточно хорошо знала Кирана, чтобы понимать, когда он волнуется. Девушка сказала бы, что он находится рядом с незнакомым ему человеком.
— Адаон, брат мой, — сказал он. — Мне нужна твоя помощь. Мне нужны твои знания о заклинаниях.
Брат Кирана выгнул бровь.
— Я бы не использовал заклинания в мире примитивных, будь я на твоём месте, маленький Тёмный. Ты среди Нефилимов, они не одобрят так же, как и маги и ведьмы этого места.
— Я не хочу использовать заклинание, я хочу его развеять. Связывающее заклинание.
— Ах, — ответил Адаон. — Кого оно связывает?
— Марка, — сказал Киран.
— Марка, — отозвался Адаон немного с издёвкой. — Что в нём такого особенного, что ты беспокоишься, что он связан? Или ему следует быть связанным только с тобой?
— Я бы не хотел этого, — яростно ответил Киран. — Я бы никогда не захотел этого. Он должен любить меня по собственной воле.
— Быть связанным — это не любовь, хотя это может обнажить чувства, которые были бы похоронены в противном случае, — Адаон выглядел задумчивым. — Я бы никогда не подумал, что услышу, как ты говоришь это, маленький Тёмный. Когда ты был ребёнком, ты брал то, что хотел, не задумываясь о последствиям.
— Никто в Дикой Охоте не остаётся ребёнком, — сказал Киран.
— Жаль, что тебя выслали, — ответил Адаон. — Ты бы мог стать отличным Королём после нашего отца, Двор любит тебя.
Киран покачал головой.
— Я бы не хотел стать Королём.
— Потому что тебе пришлось бы отказаться от Марка, — сказал Адаон. — Но каждый король должен чем-то жертвовать. Это в природе королей.
— Но быть королём не в моей природе, — Киран слегка откинул голову назад, чтобы посмотреть на своего высокого брата. — Мне кажется ты бы мог стать именно тем, кто мог бы диктовать правила, брат. Кем-то, кто вернёт мир наЗемли.
— Это не только из-за связывающего заклинания, не так ли? — сказал Адаон. — В этом всём есть что-то ещё. Наш отец считает, что ты укрылся у Сумеречных Охотников, чтобы избежать его гнева; должен признать, я полагаю также. Что-то ещё?
— Возможно, — ответил Киран. — Я знаю, что ты не пойдёшь против отца, но также я знаю, что ты недолюбливаешь его, и не находишь его правило справедливым. Если бы трон был свободен, принял бы ты его?
— Киран, — произнёс Адаон. — Это не предмет разговора.
— Кровопролитие длилось так долго и безнадёжно, — сказал Киран. — Это не только из-за моей безопасности. Ты должен поверить.
— Что ты замышляешь, Киран? — спросил Адаон. — Какие неприятности ты навлёк на себя сейчас?
Рука зажала рот Кристины. Другая рука обвилась вокруг девушки, обездвиживая её. Охотница сложилась пополам от неожиданности, но хватка вокруг неё ослабла. Она откинула голову назад, чувствуя, как ударяется о чьё-то лицо. Кристина услышала завывание от боли.
— Кто здесь? — Адаон обернулся, хватаясь за рукоять своего клинка. — Покажись!
Что-то упёрлось в горло Кристины, что-то длинное и острое. Лезвие ножа. Она замерла.
* * *
— Нам нужно идти, — прошептала Эмма.
Она не спросила Джулиана, что Аннабель имела в виду. Она подозревала, что они оба знали.
Что-то тёмное и слизкое пробежало через поперечный неф, что-то, что двигалось с фантастической текучестью. В комнате, казалось, потемнело. Эмма наморщила нос: тухлый запах демонического присутствия неожиданно возник повсюду, словно она открыла коробку, полную отвратительной ароматической смеси.
Лицо Джулиана светилось бледностью в тени. Он скомкал письмо в руке, и они стали пятиться в выходу из церкви, осторожно ступая, с блестящим свечением клинка Серафима. Они были уже на полпути, когда с невообразимым грохотом захлопнулись две парадные двери церкви.
Едва слышимое, Эмма уловила хихиканье пикси.
Они обернулись, когда алтарь опрокинулся. С глухим стуком он ударился о пол и разбился.
— Ты иди налево, — прошептала Эмма. — Я — направо.
Джулиан беззвучно скользнул прочь. Эмма всё ещё чувствовала его присутствие поблизости. Они остановились, чтобы нанести руны друг на друга на полпути между городом и церковью, глядя на Талленд Бей и океан. Руны девушки живо покалывали, когда она сползла вниз между рядами церковных скамей и стала пробираться вдоль стены церкви.
Охотница добралась до нефа. Здесь сгущались тени, но её руна Ночного Зрения сияла ярко, что позволяло ей легче видеть в темноте. Девушка видела перевёрнутый алтарь, огромное пятно засохшей крови, которое окрасило пол. На одном из столпов неподалёку виднелся кровавый отпечаток руки. Всё внутри такой церкви выглядело неправильным и ужасным; это напомнило Эмме об осквернении Института.
Напомнило о Себастьяне, который проливал кровь на пороге цитадели Сумеречных Охотников в Лос Анджелесе.
Она вздрогнула, и этот момент в её памяти отвлёк девушку. Что-то промелькнуло сбоку от неё в тот самый момент, когда голос Джулиана оглушил её.
— Эмма, осторожно!
Эмма кинулась в сторону от мелькающих теней. Она приземлилась на опрокинутый алтарь и быстро перевернулась, чтобы увидеть покрытый рябью ужас, который восставал перед ней. Оно было ало-чёрным, цвета крови — это точно была кровь, запёкшаяся, мутно-алая. Существо с двумя белыми горящими глазами. Его руки оканчивались плоскими, словно лопаты, остриями, обе с одним-единственным чёрным изогнутым когтем на них, с которых стекала тонкая струйка светящейся слизи.
Оно говорило. Кровь капала из его рта — чёрной прорези на его алом лице.
— Я Сабнок из Туле. Как смеешь ты, уродливый человек, стоять передо мной?
Эмма была удивлена, что её не назвали Сумеречным Охотником — большинство демонов узнают Нефилимов. Но она не показала виду.
— Как высокомерно, — ответила она. — Мне больно.
— Я не понимаю ваших слов, — сабнок двинулся по направлению к Эмме. Девушка стала пятиться к алтарю. Она чувствовала, что Джулиан где-то позади неё: ей не было необходимости оглядываться, чтобы убедиться в своей правоте.
— Большинство слов не нуждаются в том, чтобы их понимали, — ответила Эмма.
— Кровь привела меня сюда, — произнес демон. — Я состою из крови. Крови, пролитой злобой и ненавистью. Крови, пролитой из-за несчастной любви. Крови, пролитой от отчаяния.
— Ты демон, — сказала Эмма, держа Кортану ровно и прямо. — Мне не нужно знать, как или зачем. Я должна отправить тебя туда, откуда ты появился.
— Я появился из крови, и в кровь я обращусь, — парировал демон, подпрыгивая и обнажая зубы одновременно с когтями. Эмма даже не знала, что у него есть зубы, но вот они — похожие на осколки красного стекла.
Она попятилась, уклоняясь от существа. Оно ударилось об алтарь со звуком жидкости, врезавшейся во что-то твердое. Мир закружился, когда Эмма повернулась. Она чувствовала холод, пронзающий ее кости, холодное спокойствие битвы, которое замедляло все вокруг нее.
Она приземлилась, выпрямившись. Демон сел на край алтаря, рыча. Он снова прыгнул, и в этот раз она ударила его быстрым движением руки.
Кортана не встретила сопротивления. Она прошла через плечо существа, кровь попала на запястье и предплечье Эммы. Скользкая, свернувшаяся, отвратительная кровь. Она подавила рвотный позыв, когда существо со своими стеклянными когтями набросилось на нее, словно торнадо. Они закружились по полу в каком-то причудливом танце, Кортана сверкала и вспыхивала. Было невозможно ранить демона — порезы, словно неровности на воде, сразу затягивались
Она не могла не смотреть на демона так долго, чтобы ей хватило времен найти Джулиана. Она знала, что он там, но, казалось, он где-то подальше, будто бы в другой стороне церкви. Она так же не видела дальнюю, сверкающую звезду меча серафима. «Джулиан», — подумала она. «Небольшая помощь не помешает».
С разочарованным рычанием демон снова напал. Эмма взмахнула клинком, прочертив в воздухе двухполосную линию, демон завыл, когда она ударила его по зубам. Острая боль пронзила ее руку. Она прокрутила меч в его голове, наслаждаясь его криками.
Свет ворвался в церковь. Она отступила, ее глаза горели. На крыше образовалась дыра, подобная люку на крыше автомобиля. Она увидела тень на солнце; Джулиан, забравшийся на одну из самых высоких башен церкви, через мгновение свет прорвался сквозь дыру, демон начал гореть.
Он закричал. Его конечности почернели, он отшатнулся назад. Комната наполнилась вонью горящей крови. Джулиан спрыгнул, приземлившись около алтаря. Стило в одной руке, клинок серафима — в другой.
Она протянула к нему свободную руку, в которой не держала Кортану. Он знал, чего она хотела, без лишних слов. Клинок серафима пронесся по воздуху по направлению к ней словно фейверк. Эмма поймала его, прокрутила и направила в ослабленного, горящего демона.
С криком демон исчез.
Тишина оглушила их. Эмма ахнула и повернулась к Джулсу.
— Это было потрясающе…
Джулиан резко отошел от алтаря, выбивая испачканный ихором клинок Серафима из её руки. Клинок, который начал терять форму из-за крови демона. Он отшвырнул его в сторону, хватая Эмму за руку, чтобы получше рассмотреть порезы, которые тянулись от её ладони к предплечью.