Новая экипировка показала себя очень неплохо. Правда, проверить в деле силовой щит так и не получилось, но может, оно и к лучшему. А вот серп пустоты оказался очень интересным инструментом. Жаль, что не удалось испытать его в полную силу, ведь войти в состояние обостренного восприятия во время рейда я так и не смог. Кстати, а почему я до сих пор не спросил Тапара об этой моей способности? Ответа на этот вопрос я не нахожу, но раз раньше меня от этого что-то удерживало, то и сейчас стоит сначала хорошо подумать, и только потом идти беседовать с тайкуном на эту тему.
Уже поздний вечер, почти ночь, но ужинаем мы все вместе. Тапар выглядит очень усталым и в основном молчит, вяло ковыряя вилкой в своей тарелке. Видимо, накрыло его отходняком после нашей весьма нервной прогулки. Я тоже предпочитаю больше слушать, что обсуждают союзники, а не говорить сам.
— Прежде чем ещё раз соваться к укрепрайонам, нужно понять, что именно в действиях Тапара и Сергея спровоцировало такую бурную реакцию местных обитателей, — категорично заявляет Ло. — Пока не поймем причину, больше никаких рейдов.
— Может стоит перенести все наши активные действия в Змеиный лес? — предлагает Кан.
— Там вокруг тоже живут люди, — с сомнением качает головой Шела, — да и нам самим в таких условиях работать будет очень сложно. Рано или поздно попадем под серьезный удар, пусть даже и случайно. С теорией вероятности не поспоришь, а прямое попадание ракеты или снаряда даже среднего калибра — это совсем не то, что любому из нас хотелось бы испытать на себе.
— Есть предположения, что там всё-таки произошло? — спрашивает Ло, глядя в основном на Кана и Шелу. От Тапара сейчас толку нет, а меня Ло воспринимает скорее как бойца и, может быть, как вполне сносного тактика, но не как инженера или аналитика.
— Я вижу две странности, — немного подумав, отвечает Кан. — Первая — это полное бездействие укрепрайона иншеров на начальном этапе схватки. Не заметить развернувшиеся боевые действия там однозначно не могли, однако до какого-то момента их просто игнорировали. Второе — это, безусловно, артиллерийские удары по площадям, при которых обеими сторонами было израсходовано очень много боеприпасов. Неадекватно много. Думаю, оба этих момента как-то связаны между собой, но внятного объяснения я пока не нахожу.
— Причина у обоих явлений действительно одна и та же, — соглашается Шела. — Кстати, вы обратили внимание, что оба укрепрайона на самом деле реагировали на происходящее почти одинаково? Сначала некий ступор, а потом чрезмерно агрессивный ответ.
— Имперские роботы и стационарные огневые точки вступили в бой намного раньше, — возражает Ло.
— Верно, — не спорит Шела, — но обрати внимание, первая реакция была точно такой, как мы и ожидали. Артиллерия укрепрайона ударила по фантомам големов, якобы стрелявших по роботу-разведчику. Сканеры хорошо видели цели, и снарядов на них было выделено ровно столько, сколько требовалось для их гарантированного уничтожения. Ни больше ни меньше. Очень трезвый и прагматичный ответ. Практически действие на уровне рефлекса.
— И что это меняет?
— Очень многое. В данном случае центральный вычислитель укрепрайона действовал по хорошо отработанному алгоритму. Такой реакции его искусственные нейронные сети хорошо обучены, и на понятную ему угрозу он отвечает мгновенно и предельно рационально. Однако параллельно с этим вычислитель получил информацию и о другой угрозе, гораздо более нестандартной, и на неё он быстро отреагировать уже не сумел. Для оценки такой ситуации в его памяти просто не нашлось правильно обученной нейросети и ему пришлось подключать к анализу эвристические алгоритмы, а они работают намного медленнее и требуют на несколько порядков больше вычислительных ресурсов.
— То есть ты хочешь сказать, что искусственный интеллект быстро решил знакомую ему проблему, а по незнакомой начал тормозить с принятием решения? — уточняет Кан.
— Именно так. И, кстати, с конструктом, управляющим укрепрайоном иншеров, судя по всему, произошло то же самое, только знакомой и понятной угрозы, на которую требовалось немедленно реагировать, он не обнаружил. Атаке ведь подверглась не его боевая единица, а имперский робот. Тем не менее что-то ему в этой атаке всё же очень не понравилось. Ну а когда рассеялся фантом над уничтоженным роботом, и окончательно стало ясно, что настоящие нападавшие не уничтожены, оба укрепрайона отреагировали максимально жестко, на время даже почти забыв о непримиримой вражде друг с другом.
— Так всё же что за угрозу оба искусственных интеллекта сочли настолько опасной и при этом нестандартной? — Ло не оспаривает выводы Шелы, но требует конкретики.
— Я вижу только один вариант, — тусклым голосом отвечает вместо Шелы совсем расклеившийся Тапар. — При атаке применялось комбинированное оружие, а это противоречит всему, что знают об этом мире оба наших противника. Их базы знаний однозначно утверждают, что технические устройства, использующие боеприпасы, накачанные скрытой силой, принципиально невозможны.
— Согласна, — поддерживает Тапара Шела. — Сергей использовал Вал с модифицированными патронами. В первый момент воздействие его пуль на цель можно было принять за удар какого-то из обычных конструктов иншеров, но ход боя наверняка был записан и, подвергшись атаке, робот мгновенно скинул эти записи вычислителю укрепрайона. Их анализ быстро выявил, что носителем магического заряда была обычная пуля. Вывод достаточно очевиден — некая сила смогла объединить технологии обеих цивилизаций, а последствия такого соединения непредсказуемы и могут нести угрозу выполнению приказа, полученного вычислителем укрепрайона полтора века назад.
— А укрепрайон иншеров? — обдумав слова Шелы, спрашивает Ло. — Там ведь не получили запись атаки.
— У них есть свои средства наблюдения, а робот разведчик в момент атаки находился не так уж далеко от зоны полного контроля иншеров, так что их управляющий конструкт тоже вполне мог сделать правильные выводы, но на это потребовалось какое-то время.
— Ладно, примем, как рабочую версию, — соглашается Ло. — Похоже, теперь нам придется временно воздержаться от применения модифицированных боеприпасов.
— Сомневаюсь, что это хорошая идея, — с выводом Ло я совершенно не согласен. — Я бы, наоборот, подумал о том, как использовать козырь, которого так боятся твари, захватившие наши земли.
— И у тебя уже есть на этот счет конкретные идеи? — Ло смотрит на меня, и в её взгляде читается неприкрытое подозрение, что сейчас я предложу какую-то очередную опасную авантюру.
Само собой, именно это я и собираюсь сделать.
Этой ночью мне наконец удается нормально выспаться. Никто ко мне не приходит, хотя приказ заблокировать дверь я демону так и не отдаю. Несерьезно это как-то. Не решаются такие проблемы подобным образом. Впрочем, в том, что Ло больше инициативу проявлять не станет, я и так почти не сомневаюсь. Ну а Шела… На это в такой ситуации надеяться было бы просто глупо.
Утром, после завтрака, меня вновь ждет в своей мастерской Кан. Шела тоже уже здесь. На столе перед нами опять лежит небольшой снаряд, извлеченный из ленты питания легкой автоматической пушки, но на этот раз он другой.
— Полтора века прошло, а общий принцип почти не поменялся, — задумчиво произносит инженер, глядя на трофейный боеприпас. — Впрочем, этот снаряд, пожалуй, действительно не такой сложный, как современный. Трудно измерить сложность количественно, но я бы сказал, что разница, как минимум, на порядок.
— Приступим? — спрашивает Шела, направляясь к креслу, в котором я уже сижу, оценивающе глядя на объект нашего эксперимента.
Я молча беру в руку ключ артефактора, и в его зеленом камне начинают проскакивать тусклые искорки. Браслет уже у меня на запястье, и теперь остается только вновь настроиться на неизбежные болезненные ощущения.
На этот раз Шела кладет руки мне на плечи, не дожидаясь, когда я начну корчиться от боли.
— Демон, ты знаешь, что делать, — я сосредотачиваюсь и навожу жезл на лежащий на столе снаряд.
— Да, хозяин, — сегодня мой ассистент немногословен.
— Начали!
Бросаю в снаряд поток скрытой силы, и в первый момент мои ощущения ничем не отличаются от того, что я проходил уже множество раз. Вспышки и взрывы в голове и каменная стена, о которую меня с размаху прикладывает всем организмом. Провал в режим обостренного восприятия, и всё та же стена, но при этом бьют меня об нее сильнее и чаще, а болевые ощущения выходят на почти невыносимый уровень. Что интересно, текущий через мой источник бешеный поток энергии в какой-то мере играет роль обезболивающего, но лишь в той степени, чтобы не дать мне потерять сознание прямо сейчас.
Стена остается монолитной, несмотря на все мои усилия, и всё же какая-то разница с предыдущим разом есть. В отличие от прошлого эксперимента, я не ощущаю интуитивной уверенности в том, что эту преграду мне не пробить.
Наращиваю усилия, стараясь хоть как-то отвлечься от боли. Обычно мне помогали в этом руки Шелы на лбу или плечах. Сейчас это тоже работает. Я не знаю, чем можно объяснить такой эффект. Возможно, чистое самовнушение, но это реально помогает. Впрочем, сейчас простых прикосновений явно недостаточно. Я продолжаю биться о виртуальную стену без видимого результата, и чувствую, что мозг подходит к пределу своей способности переносить это издевательство. Не так просто ему смириться с тем, что тело его хозяина — это таран для пробивания каменных или бетонных преград.
В правой руке я сжимаю бешено вибрирующий жезл, направленный на лежащий на столе снаряд, а вот левая у меня свободна, если не считать браслета на запястье. Одновременное нахождение сразу в двух местах — в мастерской Кана и в виртуальном пространстве, где меня молотит о стену, совершенно не способствует нормальной координации движений. Тем не менее поднимаю руку и пытаюсь дотянуться до ладони Шелы, лежащей у меня на плече.
Похоже, союзница, понимает, что мне нужно, и сжимает тянущуюся ей навстречу ладонь. Я стараюсь не стискивать руку Шелы, чтобы не сделать ей больно, но не могу оценить, насколько это получается.