— Во время нашего эксперимента со снарядом случилось кое-что очень необычное, — я стряхиваю охватившее меня внезапное оцепенение. — Сначала всё шло вполне привычным путем, но в конце, почувствовав, что мне опять не хватает сил для преодоления преграды, я потянулся к тебе рукой, и ты вложила в неё свою ладонь. В этот момент что-то произошло. Мне сложно это описать. Наверное, нечто подобное случается при замыкании электрической цепи, только здесь движение шло не в одну, а в обе стороны. И то, что протекало через наши соприкоснувшиеся ладони, ощутимо добавило мне сил и позволило довести начатое до конца, пусть и ценой потери сознания, причем отключился не только я, а и ты тоже. А потом, когда я очнулся, в левой ладони некоторое время сохранялось очень странное ощущение. Что-то вроде зуда, но не на поверхности кожи, а как будто что-то внутри едва заметно прикасается к мышцам, настолько деликатно, что это совершенно не влияет на подвижность пальцев, да и никаких внешних проявлений я не заметил. Покрутил ладонью, несколько раз сжал-разжал кулак, и посторонние ощущения ушли.
— И ты попросил меня о разговоре наедине, чтобы спросить не чувствовала ли я что-то подобное?
— Да. Я пока никому не рассказывал об этом. Мне кажется, сначала нам нужно разобраться в этом самим.
— Хорошо, давай попробуем. Да, у меня тоже были странные ощущения в левой ладони, очень похожие на твои, но они быстро прошли, и я не обратила на них особого внимания. А вот перед потерей сознания никакого потока энергии или чего-то подобного я не почувствовала. Почти сразу после того, как я взяла тебя за руку, на меня резко навалилась дикая усталость, а потом меня просто вырубило, и очнулась я уже здесь в совершенно амёбном состоянии, для выхода из которого мне потребовалось несколько часов.
— И сразу после этого ты пошла к Кану?
— Нет. Сначала на кухню, есть очень хотелось. Пересеклась там с Ло и Тапаром, но если ты хочешь знать, рассказывала ли я им что-то о своих ощущениях, то нет, не рассказывала. Просто не придала этому особого значения. А к Кану я заглянула уже намного позже. Захотелось посмотреть своими глазами, что стало со снарядом.
— И как впечатления?
— Никак. Подошла, взяла со стола снаряд, повертела в руках, увидела оранжевую метку, спро…
— Стоп! — прерываю я Шелу на полуслове. — Сколько снарядов лежало на столе?
— Четыре, кажется. Или пять? Не помню.
— Ты сначала взяла снаряд, и только потом увидела метку?
— Ну да…
— А откуда ты знала, что брать нужно именно этот снаряд? Если он лежал меткой вниз, то ничем не должен был отличаться от других.
— Не знаю… — на лице Шелы появляется непонимание. — Мне даже в голову не пришло, что они одинаковые. Наш отличался.
— Чем отличался? Кан ведь не зря его пометил. Сам он без этого значка их бы точно перепутал.
— Да не помню я, чем именно, — негромко отвечает Шела, уже начиная понимать, что происходит что-то действительно странное. — Мне казалось совершенно очевидным, что этот снаряд не такой, как остальные.
— Так, пожалуй, самое время провести небольшой тест, — я достаю из рюкзака и начинаю раскладывать на аккуратно застеленной кровати артефакты тайкунов. В один ряд ложатся два амулета, ключ артефактора, шар, веер, граната, пояс и боевой жезл стихии вакуума.
Шела встает с кресла и молча наблюдает за моими действиями.
— А теперь иди сюда и поочередно прикасайся к каждому конструкту. Сосредоточься на своих ощущениях. Если почувствуешь что-то вроде легкой вибрации, сразу говори мне.
Кольца, подобного имевшимся у Харитона и капитана Говорова, у меня нет, так что определить, будут ли реагировать конструкты на прикосновения Шелы, я не смогу, но это и не нужно, она ведь не собирается скрывать от меня эту реакцию.
Шела не задает никаких вопросов и молча выполняет то, о чем я её попросил, но время идет, она переносит руку от одного артефакта к другому и каждый раз лишь отрицательно качает головой. Через пару минут конструкты заканчиваются, и Шела переводит взгляд на меня.
— Ничего? — на всякий случай уточняю я. — Совсем никаких ощущений?
— Ничего необычного. Как будто это просто декоративные поделки.
— Ладно, попробуем иначе, — я убираю конструкты обратно в рюкзак и достаю оттуда два магазина к Валу. Один снаряжен обычными патронами СП-5, другой — модифицированными. Выщелкиваю по пять штук из каждого, тщательно перемешиваю и высыпаю патроны на кровать. — Сможешь определить, какие из них модифицированные?
Шела без колебаний склоняется над россыпью патронов и быстро выбирает те пять, в которых я чувствую скрытую силу.
— Правильно? — спрашивает она, протягивая мне выбранные патроны.
— Ни одной ошибки, — удовлетворенно киваю я. — А теперь объясни, как ты это сделала?
Шела на пару секунд задумывается, а потом высыпает патроны обратно на одеяло и некоторое время внимательно на них смотрит.
— Не знаю, как это описать, — наконец произносит она, не отводя взгляда от патронов. — Они просто другие. Мне это очевидно, хотя никаких внешних отличий я не вижу. У меня как будто открылся некий новый орган чувств. Ну, как если бы я вдруг стала видеть в инфракрасной или ультрафиолетовой области, только это несколько другое, хотя суть та же.
— Шела, ты понимаешь, что произошло?
— Кажется, да. В результате твоего эксперимента возник неожиданный побочный эффект, изменивший мои способности к восприятию энергии тайкунов. Вернее, сделавший возможным такое восприятие.
— Скажем проще — ты стала морфом. Правда, несколько странным, но точно морфом. При этом ты по-прежнему не можешь установить контакт с артефактами тайкунов. По крайней мере, с имеющимися у меня при себе. Зато ты без всяких усилий отличаешь модифицированные боеприпасы от обычных.
— Получается, я могу чувствовать только те артефакты, которые были модифицированы тобой?
— Видимо, да. Впрочем, это ещё требует проверки. Возможно, среди моих конструктов просто не оказалось тех, с которыми ты можешь установить контакт. Маловероятно, конечно, но полностью исключать этого нельзя.
— Ты всё ещё считаешь, что рассказывать об этом остальным не следует? Думаю, Кану и Ло точно стоит об этом узнать. Насчет Тапара я не уверена. Не знаю, как он воспримет информацию о том, что варвары из-за барьера тоже способны напрямую взаимодействовать с темной энергией.
— Я бы с этим не торопился. Такая информация может расколоть наш и без того немного странный альянс. Тапар ведь не дурак, и очень скоро поймет, что все остальные от него что-то целенаправленно скрывают. А насчет Ло и Кана… Что им даст это знание? А вот для нас с тобой информация о возможности наделения представителей вашей цивилизации способностями морфов может стать опасной. Ты уверена, что хочешь провести остаток жизни в научных лабораториях в качестве объекта различных экспериментов?
— Для этого нам ещё нужно выбраться отсюда.
— А разве не над этим мы уже столько времени работаем?
— Не знаю, Сергей. Иногда мне кажется, что улететь с Земли вместе с нами — это не совсем то, к чему ты стремишься. Вернее, совсем не то. Для остальных это не столь очевидно, но я-то тебя уже неплохо знаю. Ты никогда не предашь людей, которые уже успели в тебя поверить. Лера, Данжур, Игнат, Савва Ильич, да даже лейтенант Виктория… Ты не сбежишь с нами со своей планеты, бросив их здесь на произвол судьбы. Думаю, ты хочешь всё изменить и вернуть ту Землю, которую полтора века назад отобрала у вас наша война, а наши возможности ты просто используешь для достижения этой цели. Нет, я не исключаю, что ты действительно готов помочь нам улететь домой, но главная твоя цель совсем не в этом, да и опасно для тебя нас отпускать. Мы ведь расскажем там всё, что здесь увидели, и для Земли это может закончиться самым непредсказуемым образом.
— И как давно ты пришла к таким выводам?
— Не прямо сейчас, конечно, но и не так уж давно. Более определенно сказать сложно — мозаика складывалась в цельную картину очень постепенно.
— И ты ни с кем не стала делиться своими подозрениями? Но почему? И почему ты так спокойно рассказываешь об этом мне?
— Не знаю, Сергей, — Шела зябко пожимает плечами и в задумчивости делает несколько шагов по комнате. — Может быть потому, что я тоже не уверена, что буду рада возвращению домой.
На несколько секунд в комнате повисает тишина. Шела молчит, ожидая моей реакции на её слова, а я пытаюсь собрать в кучу разбегающиеся мысли.
— Морф Шела Вирова — звучит очень неплохо, — наконец подбираю я нужные слова и подхожу к остановившейся рядом с креслом Шеле. — Но, на мой взгляд, баронесса Шела Белова — будет звучать намного интереснее, ты не находишь?
— А разве баронесса Ло Белова звучит хуже? — разворачиваясь ко мне, негромко спрашивает Шела. В её голосе я не слышу ни обиды, ни обвинительных ноток. Скорее в нем угадывается едва заметная ирония.
— Звучит ничуть не хуже, — на моих губах появляется легкая улыбка, — но мне нужна только Шела, а всё, что было раньше — всего лишь отрезки длинного пути, позволившего мне это понять.
Наш поцелуй длится почти минуту. Мы оба слишком долго ждали этого момента, чтобы теперь торопиться. Я подхватываю Шелу на руки и несу её к кровати, на которой всё ещё лежат россыпью патроны СП-5, оставшиеся от нашего эксперимента. Подхватив край одеяла, Шела резким движением скидывает его на пол, и патроны с глухим стуком разлетаются по всей комнате.
Утром выясняется, что Кан закончит с пушкой только к обеду, что с учетом всех обстоятельств, я рассматриваю, как большую удачу. Спать хочется просто отчаянно. Видимо, такой эффект дало наложение наших с Шелой ночных приключений и ещё не завершившегося восстановления организма после вчерашнего эксперимента со снарядом.
Ло и Тапар делают вид, что считают наше с Шелой одновременное появление на завтраке простым совпадением, а Кану вообще не до нас. Буквально на бегу сжевав пару сэндвичей, он возвращается в свою мастерскую.