чем, как и против моих противников. Вылетев на шестерку классических английских «забойщиков» в шляпах-котелках, я едва смог увернуться, подставляя под удар дубинки плечо вместо головы Рейко. Глухой крик еще одного из среагировавших на меня верзил послужил началом схватке.
Первым делом пришлось отпускать жену, перехватывая второй удар здоровяка. Его кисть хрустнула от удара трости, дробясь на куда более мелкие фрагменты, чем запланировано было природой, этому дополнительно поспособствовало плотное полотно оружия, об которое и сплющило мышцы с костями. Здоровяк почему-то захотел заорать, что было бы совсем некстати, от чего пришлось пальцами ушибленной руки резко ломать ему горло. Он хрипнул, раскачиваясь на месте, а затем отшатнулся, получая клювом ворона на трости в середину лба. Второй мужик, вынырнувший чуть ли не из подмышки первого, попытался направить ствол пистолета мне в лицо…
…но выстрелил чуть раньше из-за брызнувшей ему на глаза крови.
Зашипев от боли и досады, я согнулся в длинном выпаде, всаживая лезвие ножа-бабочки в глаз стрелку, тут же пряча лезвие в рукав одним движением. В этот момент я проклял всё на свете — вряд ли засада одна, сигнал, что «рыбка попалась» подан!
Раздавшаяся следом целая канонада выстрелов чего-то крупнокалиберного заставила буквально попрощаться с жизнью. Стреляли настолько часто и близко, что ни о какой реакции речи идти не могла. Может, если боли не чувствую, хоть Рейко не задели, она вполне может всех выжечь…
— Ариста! — рявкнули снизу девчачьим голосом. Пахнуло порохом. Затем меня пнуло из темноты маленькой ножкой, обутой в грязную сандалию, и последовало не менее злобное, — Бежим!!
Рейко. В этой темноте было почти ничего не видно, кроме слабых отражений звезд в лужах, но я как-то сразу понял, что сотворила жена — будучи поставленной на землю она, недолго думая, извлекла оба своих «пугера» и… да, точно. Положила всех к такой матери. Вслепую, просто паля перед собой, делая просеку из буквально разорванных крупным калибром тел.
— Держи крепко, — сунул я ей в руки трость. Девушка вцепилась в неё, а я, аккуратно подхватив её за талию, выдавил из жены невнятный удивленный звук, прыгнув вертикально вверх. Пальцы на долю мгновения зацепились за выщербленный влажный кирпич дома, что помогло мне найти такую же опору и для ноги. Отпустить выщерблину, вновь прыгнуть, чтобы схватиться выше, повторить фокус до победного результата. С крышей было сложнее, её скат выступал над стеной, но я не растерялся, просто-напросто перепрыгнув в противоположном направлении и хватаясь за ажурную мощную обрешетку.
Несколько секунд, и мы, грязные, сидим на одной из крыш Лондона, бурно дыша. Рейко была почище, особенно лицом, поэтому мне не составило труда запихать ей в рот небольшую ампулу, близнеца которой я разгрызал в данный момент сам.
— Раскуси, — невнятно сказал я, раскалывая зубами свою, — Будет горько. Проглоти.
— Что это? — скривилась коротышка, звонко хрупнув быстро растворяющейся при контакте с слюной оболочкой. Недостаточно быстро, но где-то минуту выиграем на активацию.
— Зрение.
Дальше начался идиотизм или паркур, тут уж точно сказать ничего нельзя, потому как я ни в одной жизни не разграничивал эти понятия. Дело в том, что косплеить супергероев, прыгая с крыши на крышу с вполголоса ругающейся супругой, занятие сугубо безблагодатное, так как крыши покрыты черепицей, чьи характеристики были отнюдь не рассчитаны на мощное приземление полутора сотен килограммов, не говоря уже о влажности и скользкости этих поверхностей. Едва не провалившись с первого прыжка к кому-то в гости, я перехватил Рейко поудобнее, прижав к груди, а затем начал перепрыгивать с обрешетки на обрешетку, хватаясь за толстую мокрую сталь свободной рукой.
Это было куда как медленнее, но гораздо надежнее.
Стараясь не думать о том, что я похож на зловещую макаку-мамашу, спасающуюся с детенышем, я пропрыгал до плоской крыши какой-то небольшой офисной коробки, уже хорошо различимой, благодаря начавшему действовать стимулятору. Там Рейко была ссажена, осмотрена и ощупана, после чего признана невредимой, в меру злой, мокрой и имеющей на личике отпечатки от моих пуговиц. Сердито взглянув на меня, японка тут же сосредоточилась, услышав, как внизу перекрикиваются люди, определенно ищущие нас.
— У меня на заднице синяки будут! — зловеще прошипела девушка, сноровисто перезаряжая свои «пугеры», — Много! Она вся теперь — один синяк! Из-за тебя!
— Тихо…, - прижал я палец к губам, пытаясь понять, что делать дальше, — о заднице потом поговорим.
Очевидного решения не было. Пальцы я обрешеткой неслабо рассадил, они кровили, из-за чего дальнейшее передвижение таким образом было слишком сомнительной авантюрой. В остальном — жилой район города, частая застройка, определить на глаз местоположение нереально, а под ногами целая куча бандюг. Надо уточнить.
Через глаза Арка, летающего над нами, я определил, что внизу по узким проулкам нервно носятся порядка полусотни людей, причем у каждой группы как минимум один вооружен длинноствольным автоматом явно опасного вида. Вокруг нашего убежища их было больше всего. Вдали слышались сирены, выстрелы и крики ужаса — город воевал с нашествием крыс.
Обстановка понятна. Варианты действий?
— Как ты их перестреляла? — спросил я, чтобы отвлечь подругу, храбро подкрадывающуюся к краю крыши, а заодно маня её к себе.
— Как-как…, - пробурчала, подходя, девушка, — Упала на колени и целилась между ног того, с кем ты разбирался. Что делать будем?
— Думаю.
Вариант первый: затаиться. Очень скоро, максимум минут через двадцать, здесь будет половина полиции Лондона с отрядами полевых дератизаторов, вооруженных огнеметами. Плюс — никуда не нужно идти, относительно удобная позиция для обороны, возможность закрыть своим телом Рейко. Минус — если у тех, кто организовывал засаду есть хоть какая-то воздушная поддержка, то нас накроют вообще без проблем в любой момент. Не годится. Слишком масштабная операция против нас, а вот помощью и поддержкой не пахнет.
Вариант два: планер. Арк, при предельном усилии, способен помочь крохотной японке приземлиться в 200–300 метрах отсюда. Если я подкину жену в воздух, а ворон её перехватит, то он, конечно, утомится, но утащит её отсюда, постепенно снижаясь. Плюсы — жена в относительной безопасности оживленной улицы, а я двурукой макакой уношусь отсюда со страшной скоростью. Минусы — я не знаю, сколько крыс сюда пригнали или приманили, Рейко окажется одна посреди незнакомого города, её кимоно слишком заметно для ночных полётов. Не годится.
Вариант три… четыре… пять.
— Я идиот, — признался я жене, закуривая, и шагая к пристройке, выделяющейся на крыше.
— Не называй моего мужа идиотом! — тут же нашлась коротышка, — Это моя привилегия!
Черт, приятно.
Два удара гладийным клювом вороньей головы на трости превратили замок на двери, ведущей вниз, в разрезанную рухлядь. Сунув пальцы в получившееся отверстие, я нащупал деформированный язычок замка, выдрав последний без особого напряжения. Шумно, но в меру.
Когда тебя ищут — хочется спастись. Но, в моем случае, спасаться было не обязательно. Нужно было закрытое пространство, где не очень-то пуленепробиваемая Рейко может чувствовать себя в безопасности. Её кимоно в отличие от моего костюма, не так плотно зашито «ирландской паутинкой». А еще у меня в крови остатки регенерационного коктейля, что здорово повышает шансы на выживаемость в ближайшие дни.
— Прошу, — галантно пропустил я мокрую и озябшую даму вперед.
Внутри было темно, воздух был спертым, пахнущим дешевым сигаретным табаком и хорошо выдержанными носками. Нам, с слегка перенастроенными алхимией колбочками в глазах, было всё отлично видно, но запах моей жене определенно не понравился.
— Здесь что, пытают людей? — тихо прошипела Рейко, с подозрением смотря на лестницу вниз.
— Нет, это, скорее всего, бухгалтерская контора, — негромко отвечал ей я, возясь с дверью в попытках последнюю заклинить если не намертво, то так, чтобы она издала шум, если её кто-то верхолазный вздумает открыть.
— Какая религия запрещает вам, англичанам, проветривать помещения?!
— Страх сквозняка, полагаю. Услуги докторов очень дороги для обычных людей.
Здесь ей крыть было нечем. Медицинские услуги для низших и средних слоев населения — редкость, часто стоящая заоблачных денег по их нормам денег.
Мы начали аккуратно спускаться, не забывая прислушиваться к окружающей среде. Было тихо как в гробу, от чего во мне встрепенулись осторожные нотки оптимизма — скорее всего, мой пролет по крышам в образе гамадрила был категорически не тем, что можно предугадать и рассчитать, следовательно наш след оказался потерянным. Остается только выбрать кабинет, засесть в нем, да не шуметь, пока полицию не привлекут бандитские шевеления.
Когда мы уже вышли на второй этаж, оказавшись в длинном затхлом холле со множеством дверей, ситуация резко изменилась. Снизу прозвучал громкий хлопок, затем звук нескольких ударов и ломающегося дерева. Следом раздался тонкий сдвоенный писк, от которого слегка даже заложило в ушах. Финалом этой звуковой драмы стал низкий мужской рёв из пропитой глотки:
— Теар! Скримии учуяли запах! Они здесь! Зови всех! Бегом!!
…и звуки взводимых затворов.
Более чем паршиво.
До меня доходили слухи, что некоторые банды с окраин Лондона как-то умудряются приручить миазменных крыс, воруя новорожденных детенышей. Твари вырастали куда слабее своих диких сородичей, но остроту нюха сохраняли целиком и полностью, потому и использовались как ищейки, когда нужно было кого-то отыскать в смраде индустриальной столицы мира. Ну или «что-то», вроде тайного склада конкурентов или нечистых на руку подельников.
Тварям хватило слабейшего запаха, что достиг выломанной двери главного входа из-за движения воздуха в здании!
Жалея, что мы с Рейко сбросили нелепые, но такие надежные каски, я запихал жену в один из полуоткрытых кабинетов, заставленных шкафами с папками…, только вот дверь предательски скрипнула на всю округу, сразу же возбуждая толпящихся внизу бандюг, определенно ждущих сейчас подкреплений.