Шар погас, повинуясь воле и жесту создателя. Меритт не использовал словесные или начертательные формы для создания магии. Ему хватало собственного воображения и воли.
— Смысл моей демонстрации в том, что наука, называемая «искусством магии», крайне неточна. Но доступна, — кивнул своим мыслям призрак, — Представь себе волшебника-самоучку, что решил спалить из мести небольшой деревянный город. Он планирует использовать парочку заклинаний. Одно для того, чтобы поджечь крыши, второе должно обеспечить очаги возгорания ветром для расширения воздействия. В детали тебе вникать незачем, но расскажу, что будет в итоге — из-за погрешностей сгорит не только город, но и соседний лес. Структурированная магия привлекает нейтральный эфир. В нашем случае пламя и ветер будут дополнительно насыщены энергией, от чего дома и деревья будут гореть куда активнее, чем рассчитывает маг. Особого вреда природе он, конечно, не нанесет, но, Алистер, я сейчас говорил о двух очень примитивных заклинаниях. Второй закон магии — чем сложнее заклинание, тем активнее его погрешности впитывают эфир. Если же оно будет наложено на какую-нибудь большую область, там же закрепятся и погрешности, что приведет в итоге…
— Перераспределение плотности эфира, — понял я.
— Именно. Аномальные зоны на месте ритуалов и битв волшебников. Места, где эфир поглощается какой-либо функционирующей частью заклинания, от чего там на постоянной основе искажены законы природы и мира. Невидимая смерть в воздухе, либо вечно пылающий огонь, снег, растения с кислотой вместо сока, чудовища и нежить. Вы живете в счастливом мире, где подобного не осталось. Можешь за это поблагодарить меня.
— Метеориты? — озарило меня.
— Догадливый, — Шебадд Меритт скупо улыбнулся, — Я опускал метеориты на… скажем так, «подушке» из определенным образом структурированного эфира. Железный камешек опускается, от него расходится круговая волна, дестабилизирующая любые рукотворные заклинания в радиусе до четырех сотен километров. Так планета и была очищена… правда, как вижу, история сохранила лишь моё «хобби», а не его последствия.
— То есть, суммируя сказанное тобой, развитие магии неминуемо приведет к повторному «загрязнению» планеты, — подытожил я.
— Так оно и есть, — развел руками призрак, — Далеко не все заклинания оставляют за собой устойчивый и искажающий эфир след, но ты уже должен понять. Если дать магам волю, всё повторится. А потом еще и еще раз. Ваша миазма от производств и области, ей загрязненные, покажутся смешной шуткой по сравнению с зонами-источниками смерти, болезней и мутантов.
Фактически, Шебадд Меритт только что признался мне, что цивилизация существует лишь благодаря ему. В архивах Эмберхартов содержались описания остаточных явлений от магических манипуляций, как и то, что эти остатки «подсасывают» эфир, запитывая себя сами, а заодно выдавая непредсказуемые и вредные эффекты, так что я лишь получил недостающий кусок паззла. Величайший тиран был величайшим спасителем, и… собирался стать им вновь.
— Твоя последняя жизнь. Ты её помнишь?
— Немного, — признался я, — Воспоминания сильно затуманены.
— Расскажи мне.
Все еще находясь в ошеломлении от новостей, я начал не спеша рассказывать о том, что помнил. Демократия, гласность, перестройка. Самолеты, интернет, социальное неравенство, постепенное отмирание религий и традиций. Компьютерные игры и кабельное телевидение. Мода на вегетарианство, восход меньшинств, беспорядки с чернокожими в Америке. Первая Мировая, Вторая Мировая…
Слова лились почти без участия сознания. Шебадд Меритт. Я… не знал, как к нему относиться. Он стоял передо мной, внимательно слушая и не задавая вопросов. Надменный, категоричный, предельно уверенный в себе. Каким-то образом я распознавал, что ко мне он относится не как к подчиненному. Партнеру? Вряд ли. Равному? Смотря в чем мы с ним равны. В его словах не было приказа, лишь слабый намек на просьбу. Наверное, он вообще не умеет просить.
— Нет эфира, значит, нет подобных мне, — наконец, задумчиво проговорил призрак, — Нет тех, кто может диктовать всему человечеству. Ваши земные правители, что могли бы оспорить это предложение? Не совсем то. Они продукт своего времени и среды. Общества. Такие же люди. Кровоточат, болеют, умирают. Ход развития той цивилизации можно назвать правильным, свободным. Малолетний пастух не пробудит в себе силы на смертное проклятие целой деревни. Телокрад во время Бури не заберет тело единственного потомка. Никаких хабитатов. И всё это лишь ценой энергетического дефицита, что служит одним из стимулов прогресса.
— Прогресс, знаешь ли, не абсолютное благо, — счел нужным заметить я Узурпатору Эфира, — Искусственно созданные вирусы, боевые отравляющие вещества, информационные технологии, превращающие человека в одержимого потребительским безумием…
— Сложности есть всегда, — отрезал призрак мага, — Надеюсь, ты не собираешься убедить меня в том, что эфир и то, что он с собой несет — благо? Ты можешь сравнивать, так сравнивай!
— Во-первых, я не всемогущий маг, — огрызнулся я, — Во-вторых, там я был простым смертным, ничем не отличаясь от миллиардов трудяг, а здесь я занимаю совсем другое место! У меня не было времени проникнуться чувствами и страхами простых людей. Но, если мы говорим о бытие среднестатистического жителя, то, разумеется, мир без эфира лучше. В моем старом мире даже житель отсталой деревни имел развлечений и возможностей к развитию куда больше местных императоров!
— А еще он, этот твой крестьянин, мог не бояться Бурь. Магов, колдунов, Иных, знать, богов, — методично перечислил призрак мага, — Не боялся, что его зарежет за корку хлеба беглый телокрад или…
— Тебе не нужно меня убеждать! — отрезал я, — Предпочту, чтобы мои дети жили в мире, не грозящем развалиться на части от малейшего чиха. Уже понятно, что созданная тобой система страха перед волшебством и прогрессом — это единственное, почему этот мир еще кое-как держится!
— А зачем ты тогда пришёл? — в голосе Шебадда промелькнула тень недоумения, — Твои дела еще не закончены.
Всё-таки, он меня… бесит. Особенно своей правотой, особенно потому, что я Эмберхарт. Тот, кому в голову тщательно вдалбливали придерживаться буквы и духа договоров. Мы условились с призраком, что я вернусь к нему, решив свои семейные дела, с развязанными руками. То есть, пленив Роберта для передачи Октопулусу. Было? Было.
Но кое-что произошло.
— Это твоих рук дело? — показал я призраку мятую газету, на передовице которой крупными черными буквами кричало: «НЕИЗВЕСТНАЯЭПИДЕМИЯ В КИТАЕ! МИЛЛИОНЫ ЖЕРТВ УЖЕ СЕГОДНЯ!»
Кое-что я о Китае ранее не знал. Мелочи, к примеру, как там устроена жизнь и быт простых людей. Как оказалось, в наиболее густонаселенных зонах существует нечто вроде электричек моего прошлого мира — регулярно ходящие пассажирские поезда на эфирном приводе, доставляющие рабочих из их поселков и городов к местам труда и обратно. Быстро, часто, регулярно. Эти же пассажирские поезда дальнего следования связывали между собой всю Поднебесную империю, пользуясь невероятной популярностью. Частного и общественного транспорта другого рода у китайцев не было, они вообще никогда не были сильны в технологиях, зато умудрились даже свои «мегаполисы» пронизать сетями мини-поездов.
Искусственное бешенство, каким-то образом попавшее в Пекин из Рубцовска, распространялось по огромной стране как пожар с помощью этих поездов, необоримо, и во все стороны. Волна массовой истерии была такой, что в первый раз за всю историю, китайцы обратились за помощью вовне, от чего весь мир уже был в курсе происходящего. Русские и халифатцы в срочном порядке начали эвакуировать пограничные города и хабитаты.
Многочисленные боги Поднебесной… молчали. Это доводило истерию многолюдного государства до пиковых значений, ну а меня привело сюда.
— Не моих рук, но по моему плану, — занудно уточнил призрак мага, а затем поинтересовался, — Происходящее тебе чем-то мешает?
— Нет, просто вызывает сомнения в твоем человеколюбии, — относительно честно ответил я. Не говорить же ему, что проделал весь этот путь из Холда лишь потому, что не смог усидеть на месте, косвенно причастный к настолько массовым смертям!
— Я никогда не был человеколюбив, Алистер Эмберхарт. Что касается смертных, что живут под обиталищем богов, то их судьба служить им кормом так же, как служили их деды и прадеды. Это незавидная участь обреченных. Цикл был разорван… большей частью, но этому есть и смысл, и объяснение.
— Хотелось бы услышать.
— Закончи. Свои. Дела. Потом приходи.
Прибежище призрака я покидал в смешанных чувствах и мыслях, среди которых заблудилось подозрение в том, что дохлый волшебник был основателем рода Эмберхартов, несмотря на всю похвальбу в летописях о том, что мы старше трех тысяч лет. Устыдить меня несдержанностью не выходило даже у отца, а тут раз — и чувствуешь себя прилюдно выпоротым!
На обратном пути пришлось обходить рассевшихся на пути обезьян, грызущих фрукты. Крупные приматы сидели то тут, то там, поглядывая на меня, но не делали ни малейших попыток убраться с дороги, благо что не мешая проходить мимо. Беспокоить зверьков не хотелось, уж больно шебутной и непредсказуемый у них покровитель…
— Эй, ты!
А вот и он, легок на помине.
То ли очень человекоподобная обезьяна, то ли рослый азиат, весь поросший рыжеватым волосом, определить истинную природу Сунь Укуна было почти невозможно. Единственное, в чем я был точно уверен — это вечное раздолбайское существо любит обезьян и ничегонеделание. От него стоило держаться подальше.
— Мне скучно, — почесавшись, сообщил мне Сунь Укун, — Давай подеремся?
— Не хочу, — отказался я.
— Трус! — тут же фыркнул бог, обиженно дергая хвостом туда-сюда, но тут же сменил пластинку, заинтересованно спросив, — А сакэ у тебя есть?
— Есть. А чем заплатишь?
— Боги не платят! — тут же напыжился бывший китайский небожитель, — Хочу в дар!