Ну какого, скажите, рожна меня понесло в это подземелье?
Путаться под ногами у таких профи, как Коты и монашеский спецназ?
Да они и без меня слепили бы эту парочку, как слепых котят!
А вот шанс словить болт имелся. И весьма основательный!
Сбоку обозначается движение – брат Рон.
– Присаживайтесь, – киваю ему на лавочку, – тут еще полно места.
– Спасибо, – он садится рядом со мною. – Пить хотите, милорд?
– Хочу. И есть хочу тоже. У меня так всегда после драки – быка бы съел!
Монах понимающе кивает и достает откуда-то из-под рясы небольшую фляжку.
– Еды у меня нет, а вот жажду утолить можно.
Чуть кисловатый напиток приятно освежает горло. Эх, надо будет рецептик попросить – Мирна будет рада.
– Спасибо, – возвращаю ему полупустую флягу. – Ничего, что я так много выхлебал?
– У нас у каждого запас, милорд. Не волнуйтесь, хватит всем.
– Ну и славно.
– Должен сказать вам спасибо, милорд! Вы здорово помогли моим товарищам там, внизу.
– Да ладно вам... Под ногами не мешался – уже хорошо. Мне-то до их уровня еще, как до Пекина раком...
– Куда? – Рон удивленно приподнимает бровь.
– Ну... словом, далеко еще. Есть чему учиться.
– Не скажите, милорд! Так видеть и слышать в темноте – этого никто из нас не может. Да и ваш фокус с использованием клинка вместо зеркала – учтем!
– Дарю.
Подходит Лексли. Этот без долгих слов лезет за пазуху и вытаскивает сверток. Разворачивает его и протягивает нам обоим по куску хлеба с ветчиной. Для себя у него тоже кое-что остается.
Киваю ему на скамейку – садись!
Он присаживается, и монах протягивает ему флягу.
Кот удивленно поднимает бровь, но не ломается, а отпивает из нее приличный глоток. Благодарно кивает и возвращает ее владельцу.
Рон тоже не ломается и уплетает ветчину за обе щеки.
– Ну как там? – спрашивает он.
– Роем еще... Выход в нижний коридор нашли. У них вода кончилась, так что не сегодня завтра вылезли бы сами.
Монах пожимает плечами.
– Ну и хорошо. По крайней мере, уйти незаметно не смогли бы.
Неслышно ступая ногами по брусчатке, подходит еще один монах.
– Пленный очнулся. Тот, которого вторым вытащили.
Глава 21
Подходим к нему. Мужик мрачно смотрит на нас. Во рту у него торчит деревяшка – монахи быстро усвоили полученную от меня информацию.
Увидев меня, пленный дергается, пытаясь отползти.
Боится?
Значит, уважает.
В моей голове вспыхивает мысль, и я присаживаюсь перед ним на корточки.
Вытаскиваю клинок и втыкаю его в землю, так, чтобы он его хорошо видел.
– Знаешь, что это такое?
Кивок – знает.
– Я ударил им тебя по лицу. Плашмя. Ты знаешь, что это означает?
Откуда ж ему знать? Я и сам-то про это не в курсе.
Он мотает головой – точно, не знает. Жаль, я думал, что хоть кто-то расскажет мне что-нибудь новое.
– Теперь я могу сделать тебя его рабом. Как здесь, так и после смерти. Если бы я хотел тебя убить – ты был бы мертв. Но я пока этого не хочу. Ты еще нужен мне, пока еще не знаю – надолго ли? Хочешь спросить – зачем?
Он кивает.
– Став его рабом, ты предашь все, во что верил. Предашь всех, кого знал. Я скажу – и ты убьешь их своими руками.
В глазах пленного вижу неприкрытый ужас.
– Хочешь – я прикажу, чтобы ты убил своего товарища? Разорвал его голыми руками? Это будет интересно и необычно – я от души посмеюсь.
Вы считаете меня исчадием ада? А как следует вести себя такому персонажу? Учитывая то, что сами эти ребятишки далеко не примеры для подражания, мне они должны приписывать и вовсе жуткие злодеяния. Такие, чтобы им самим не по себе стало бы. Или я ничего не понимаю в психологии. Смею надеяться, что это не так. Вот на моем знании некоторых тонкостей и сыграем...
Своим руководителям этот тип обязан верить безоговорочно. Стало быть, все, что обо мне они ни понарассказывали – должно им восприниматься как «Отче наш»! Усомниться хоть в малости – усомниться в праведности своих учителей. А этого он сделать не может. Во всяком случае – не должен. Да и вся история только подтверждает мои нынешние слова. Как там мой предшественник у них порезвился? Такую зачистку организовал, что и до сих пор они его помнят небось. У меня и у самого мурашки по коже бегают, а уж у этих-то товарищей Серый должен просто беспредельный ужас вызывать. И такую же ненависть.
Резюме – мне он поверит. Если я буду и дальше изображать из себя запредельного негодяя, каковым, с их точки зрения, и являюсь. Кстати говоря, то, что их посланец покончил с собой после нашего разговора, должно косвенно играть на мою версию.
– Ты в курсе, отчего ваш посланец, тот, что со мною говорил, покончил с собой?
Отрицательный жест.
Не ведает – и это хорошо.
– Ваши иерархи осведомлены о том, что я могу сделать рабом клинка любого человека. Вот и в данном случае они постарались этого избежать. Мне пришлось просто его убить. Ты же знаешь, куда он теперь попал...
Судя по выражению морды лица – знает. И активно туда не хочет.
– Так вот – у тебя есть два пути. Первый – ты станешь моим рабом и будешь слепо исполнять мою волю. И здесь, и после смерти. Хочешь этого?
Не хочет – вон как головою замотал, того и гляди – оторвется.
– Путь второй. Расскажешь мне то, что я хочу знать. Потом я развяжу тебя и верну кольцо. Ты будешь волен делать то, что хочешь. Это, с вашей точки зрения, будет меньшим злом по отношению к Ордену. Хочешь – живи, нет – можешь умереть так, как и положено любому из вас.
Втыкаю в щель между камнями щепку.
– Когда ее тень дойдет до твоей ноги – дашь ответ. Не разочаруй меня...
Мы отходим в сторону. Брат Рон с интересом смотрит на меня.
– И вы думаете, что это с ним сработает?
– Бог весть, – пожимаю я плечами, – но попробовать можно. Я поставил его сейчас в такую ситуацию, что как бы то ни повернулось, а он неминуемо предает Орден. В его воле свести этот ущерб к минимуму. И чем сильнее он предан интересам Ордена, тем больше вероятности, что он согласится на мои условия. Как вы знаете, жизнью они не дорожат, а вот правильная смерть – это едва ли не самое главное для него. И это тоже серьезный аргумент для его раздумий.
Рон кивает и отходит к своим ребятам. Со мною остается только Лексли.
Кот ничего не говорит. Присев на лавочку, он с любопытством рассматривает нашего пленника.
– Ну а ты-то чего молчишь? – спрашиваю его.
– А я просто смотрю. Мне интересно, сколь велика его преданность Ордену. В твоих рассуждениях есть здравое зерно. Но поскольку это первый из Молчащих братьев, с которым хоть кому-то удалось пообщатся, я обожду пока делать какие-либо прогнозы.
Посмотрев на отошедшего в сторону монаха, он спрашивает меня:
– Флягу свою он тебе сам предложил?
– Да. Я только сказал ему, что пить хочется.
– Эти ребята никогда и ни с кем не делятся своей едой и питьем.
– Это еще почему?
– Устав их Ордена прямо запрещает преломлять хлеб и делить воду с тем, кто не является членом Ордена.
– Это что же за Орден такой суровый? Это нельзя, то нельзя...
– Орден Стражей Спокойствия. Про них вообще мало чего известно. Почти как Молчащие братья – только внутри церкви. Я так и вижу-то их в первый раз. Они вообще мало появляются на людях. А про их монастырь ходят всяческие легенды. Никто даже не знает, где он находится. А гости никогда не переступают его порога.
– Как раз в этом-то ничего удивительного нет. Какова болезнь – таково и лекарство. И в моем мире так же поступали. И не раз.
– Ну... может быть. А вот то, что он тебе свое питье дал, – весьма интересно! Что он тебе при этом сказал?
– Да ничего особенного. Поблагодарил за помощь внизу.
– Мне, однако, он ничего подобного не сказал, – язвительно замечает Лексли. – А ведь я тоже там был.
– Но флягу-то он дал и тебе!
– Пожалуй...
Рон возвращается и присаживается рядом с нами.
– Ну как там наш пойманный? Добралась до него тень?
Монах кивает:
– Да.
– Ну, что, пойдем, поговорим с ним?
Мы встаем и дружно топаем к пленнику.
Он выглядит постаревшим и осунувшимся, судя по всему, мысли его одолевают достаточно тяжкие.
– Ну, что – решил?
Клиент кивает. Рон делает знак, и у него изо рта вытаскивают деревяшку. Стрелок сплевывает на песок и прокашливается, прочищая горло.
– Что бы ты ни надумал, – предупреждаю я его, – помни: умереть мгновенно ты можешь только от моего клинка. Возможно, ты рискнешь измыслить что-нибудь и вовсе хитроумное, но на выполнение любого твоего замысла все равно уйдет какое-то время. А мне достаточно будет произнести несколько слов. И все – ты мой раб. При жизни и после смерти. Понял меня?
Он кивает.
– Понял, – говорит он хриплым голосом.
– Хочешь воды?
– Хочу.
Лексли делает знак, и кто-то из солдат подносит к его рту кружку с водой. Он выпивает воду несколькими крупными глотками. Солдат убирает кружку и отходит в сторону.
– Я не спрашиваю твоего имени. Но как высоко ты стоишь в иерархии Ордена?
– Я Наблюдающий.
Краем глаза я вижу кивок брата Рона. Значит, ранг пленника достаточно высок.
– Ну, что ж, значит, разговор с тобой будет интересным.
– Пусть отойдут все остальные. Я не буду при них говорить.
Рон поворачивается и отходит в сторону. За ним это делают все монахи и Лексли. Отойдя метров на пятнадцать, они присаживаются, не сводя с нас внимательных глаз.
– Расскажи мне о вас, – спрашиваю у стрелка. – Чего вы хотите достичь в этом мире?
Его глаза слегка оживляются. Судя по всему, не этого вопроса он ждал.
– Мы были первыми в этом мире, кто пришел к пониманию его сущности. Все прочие верования возникли уже позже.
– Иными словами – вы единственные, кто познал истину?
– Да! – с некоторым вызовом отвечает мой оппонент.