Фицуорин понял, что действует в верном направлении.
– У короля не будет иного выбора, кроме как вернуть их мне, – уверенно заявил он. – У Иоанна и без того уже слишком много забот. Нормандия и Анжу вот-вот поднимут восстание. Валлийцы постоянно совершают набеги. Ему пригодится каждый человек, способный держать оружие. Я должен быть в числе королевских воинов, а не звенеть у него надо ухом и жалить, как злой комар.
Отец Мод, поджав губы, глядел на Фицуорина. Тот понимал, что барон наверняка наслышан о его ратных подвигах, а атлетическое телосложение молодого человека говорило само за себя. Ле Вавасур также должен знать, что Фульк – старший из шести сыновей, и все они крепкие и сильные, как на подбор. Род, предрасположенный к рождению здоровых мужчин, – большое преимущество для жениха. Не говоря уже о достоинствах его знаменитого деда Гозлена де Динана и о родственных связях с высшей бретонской знатью.
– Мне предложили за Мод тысячу марок, – сказал ле Вавасур. – Сколько готов заплатить ты?
Фульк пожал плечами:
– Цена справедливая. – Он на несколько секунд задумался. Очевидно, что ле Вавасур захочет получить больше названной суммы. Иначе он ничего не выиграет, принимая предложение Фулька. – Как, по-вашему, милорд, тысяча фунтов серебром – это подходяще? – спросил Фицуорин. Марка была на семь шиллингов дешевле фунта.
Ле Вавасур скривил губы и, усмехнувшись, уточнил:
– Это сейчас или когда тебе вернут земли?
– Задаток в двести фунтов – сейчас, остальное – позже, частями, – сразу ответил Фульк. Надо было во что бы то ни стало выглядеть уверенно.
– А ты потом не передумаешь?
– Слово чести, милорд.
Отец Мод задумался, не спуская с Фулька немигающих глаз, и это невольно напомнило Фицуорину парализующий жертву взгляд змеи. Наконец ле Вавасур едва заметно кивнул:
– Ладно, быть по сему. Девчонка твоя, за сумму в тысячу фунтов серебром. Пусть архиепископ составляет брачный договор. – (Фульк с облегчением выдохнул.) – Правда, – задумчиво продолжал ле Вавасур, – мне нет необходимости утруждать себя устройством свадьбы. Тысячу фунтов серебра я легко могу получить, выдав тебя королю.
– Вы недолго протянете, наслаждаясь плодами такой сделки, – бесстрастно произнес Фульк. – Да и что касается наших земельных притязаний, тут ничего не изменится. Даже если я погибну, у меня останется еще пятеро братьев-наследников. Кроме того, архиепископ Кентерберийский подтвердит, что вы встречались и вели переговоры с бунтовщиком.
– Значит, я ничего не выиграю, – заключил ле Вавасур, холодно улыбнувшись.
Хьюберт Уолтер взял со стола свиток пергамента:
– Я позволил себе заранее набросать текст брачного договора. Остается только добавить детали. Не вижу оснований откладывать венчание. Церемонию можно совершить прямо сейчас, пригласив в качестве свидетеля Жана де Рампеня.
Ле Вавасур не перестал улыбаться, но прищурил глаза:
– Не думайте, что я такой уж простак. Я не ручная собачонка, которую можно водить на поводке.
«Да уж, – подумал Фульк. – Ты злобный и хитрый тип и ни за что бы не согласился, если бы это не было тебе выгодно».
– Ничего подобного я и не имел в виду, милорд, – спокойно сказал Хьюберт Уолтер. – Просто это сэкономит нам время. Фульку лучше находиться не в Кентербери, а в каком-нибудь более безопасном месте.
– У вас, ваше высокопреосвященство, всегда найдется самое убедительное объяснение любым вашим действиям, – недовольно проворчал барон.
Хьюберт Уолтер предпочел проигнорировать это замечание и, решительно направившись к двери, вполголоса отдал поручение Жану де Рампеню. Тот немедленно отправился в женские покои.
– Теперь нам остается только дождаться невесту, – сказал Хьюберт, возвращаясь в комнату.
Мод как раз прикорнула на тюфяке, когда пришла служанка с известием, что ее хочет видеть Хьюберт Уолтер и что архиепископ специально прислал стражника – сопроводить госпожу в его покои.
Мод встала, ополоснула лицо из кувшина, стерла следы недавних слез. Сердце сжалось от тревожного предчувствия. Зачем Хьюберт Уолтер хочет ее видеть? После сегодняшней встречи с отцом она не испытывала ни малейшего желания снова вступать в противостояние, в очередной раз сносить унижение от человека, который якобы бескорыстно действует в ее интересах. К сожалению, отказаться явиться к архиепископу, да еще находясь у него в качестве гостьи, она не могла.
Мод знаком велела Барбетте следовать за ней. Королева Изабелла бросила на гостью злорадный взгляд.
– Наверное, это по поводу того предложения насчет замужества, – сказала она.
Королева сидела у камина и ела медовую нугу, пока служанка убирала ее волосы красными лентами.
– Какого еще предложения? – Мод с изумлением и ужасом воззрилась на Изабеллу.
Королева прикрыла рот маленькой белой ладошкой.
– Ах, кажется, я случайно выдала секрет? Разве вы не знали?
«Вот сучка!» – подумала Мод.
– Так о каком предложении идет речь? – повторила она свой вопрос.
Изабелла убрала руку ото рта.
– Фалько де Броте предложил вашему отцу тысячу марок.
Мод почувствовала дурноту. Она видела, как Фалько де Броте обращается с женщинами на людях, и не сомневалась, что в домашней обстановке все будет намного хуже. Синяк на руке, в том месте, где ее схватил отец, ничто по сравнению с тем, что ждет ее в качестве жены этого наемника. Де Броте был человеком состоятельным, но не настолько состоятельным, чтобы заплатить тысячу марок. Следовательно, эти деньги он наверняка от кого-то получил – по всей видимости, от Иоанна. Иначе откуда Изабелла настолько хорошо осведомлена?
– Фалько де Броте рубит дерево не по себе! – с яростью сказала Мод и гордо направилась к выходу. В голове у нее лихорадочно крутились мысли о бегстве.
– Леди Уолтер. – Кланяясь ей и Барбетте, стражник бросил на обеих лукавый взгляд исподлобья.
И тут Мод испытала еще одно потрясение, правда на сей раз приятное. Она не видела Жана де Рампеня со времени своего приезда в Кентербери, но теперь он стоял перед ней в полных доспехах и сюрко личного стража архиепископа.
– Зачем меня вызывают? – спросила она, проходя мимо Жана. – Это касается замужества?
Кажется, она застала Жана врасплох.
– Вы уже знаете?! Откуда?
– Королева с большим удовольствием поведала мне эту новость. Надеюсь, ваш господин собирается помешать этим планам. Иначе я стану во весь голос вопить о своем несогласии, пока меня будут тащить к алтарю.
Удивление на лице Жана сменилось озабоченностью.
– Королева знает? Откуда?
– Полагаю, ей рассказал Иоанн.
Де Рампень остановился прямо посередине коридора и повернулся к Мод:
– А за кого, по ее словам, вы должны выйти замуж?
– Якобы Фалько де Броте предложил моему отцу тысячу марок за право взять меня в жены, – нахмурившись, пояснила Мод. – Разве не поэтому меня вызывает архиепископ?
– Нет, не поэтому, – сказал Жан и пошел дальше так стремительно, что Мод приходилось почти бежать, чтобы не отстать от него.
– А зачем тогда?
Жан не ответил, и вскоре стремительная прогулка закончилась у двери, ведущей в покои архиепископа. Оруженосец постучал и громко назвал свое имя, чтобы получить разрешение войти.
Заслышав грохот шагов и клацанье засова, Мод еле сдержалась, чтобы не броситься наутек. Дверь открылась, и она ахнула от изумления, оказавшись лицом к лицу с Фульком. Тот был одет в кольчугу. Оттененные блеском металлических звеньев, его глаза казались темными, как бурное море. Выражение лица тревожное, отрешенное. Отец Мод стоял в глубине комнаты, потирая руки, а архиепископ готовил печати для двух свитков пергамента. Мод сумела одним взглядом охватить все эти детали, а потом услышала, как Жан закрывает дверь и запирает ее на засов.
– Что ты здесь делаешь? – спросила она Фицуорина хриплым от испуга голосом. – Тебя же убьют, если поймают!
– Вот именно – если, – пожал он плечами. – А я не намерен доставить Иоанну такое удовольствие. – Фицуорин сделал глубокий вдох, блеснули звенья кольчуги. – Я здесь, – объявил он, – потому, что пришел за тобой…
– За мной? – Мод непонимающе смотрела на него.
Не успел Фульк ответить, как ле Вавасур шагнул вперед:
– Дочь моя, Фицуорин предложил мне за твою руку тысячу фунтов серебром, и я согласился.
– Что? – Мод изумленным взглядом обвела всех присутствующих. Ее затрясло. – Меня покупают и продают на аукционе, как племенную кобылу?!
– Мод, – угрожающе прорычал отец, – попридержи-ка язык, а не то я сам тебе его укорочу.
– Как сегодня утром? – презрительно бросила она, спиной ощущая позади себя запертую дверь. – Неужели ни у кого из вас нет ни капли благопристойности?
Ле Вавасур побагровел:
– Кровь Господня, ты испытываешь мое терпение, девочка! Я и впрямь велю взнуздать тебя, как кобылу, чтобы отучить дерзить…
– Тихо! – сказал Фульк, резко махнув рукой, и повернулся к дымящемуся от негодования ле Вавасуру. – Вы позволите мне поговорить наедине с вашей дочерью?
Барон злобно зыркнул на Фулька, но отрывисто кивнул.
– Я разрешаю вам даже выпороть Мод, если она будет переходить границы. К сожалению, она частенько путает уверенность в себе с упрямством.
Лицо Хьюберта Уолтера все это время оставалось непроницаемым.
– Можете поговорить вон там, – показал он на небольшую комнатку, отгороженную портьерой.
Мод чуть было не отказалась, но, когда Фульк заговорщически подмигнул, приняла церемонно протянутую ей руку и последовала за ним.
Фицуорин задернул портьеру и отошел в дальний конец комнаты. Расстояние составляло всего несколько ярдов, однако возможности подслушать их разговор не было.
– У тебя есть возражения против того, чтобы выйти за меня замуж? – повернувшись к Мод, тихо спросил Фульк, но не переходя при этом на шепот.
– Я возражаю, чтобы меня передавали, как предмет мебели или… как племенную корову. Иоанну нужно мое тело, Фалько де Броте – мои земли, отец требует, чтобы я поступала, как велено родителем, а ты хочешь меня спасти от всех, забрав себе. – Она остановилась, чтобы негодующе перевести дух. – И никого при этом не интересует, чего хочу я сама!