– Глупец, что вы здесь делаете? – шепотом изумился он. – Вы что, не понимаете, как это опасно?
– Разве вы ради своего брата не сделали бы то же самое?
Солсбери глянул вслед охотничьему отряду:
– Не уверен.
– Где Уилл? Как его охраняют?
– Неужели вы рассчитываете, что я вам это скажу?
– Все равно узнаю, – пожал плечами Фульк.
Солсбери поморщился и посмотрел на дорогу, в сторону удаляющихся всадников, словно одной силой мысли хотел перенестись к ним. И сдался:
– Уилла держат в одном из складов во дворе замка, рядом с кухней. Больше ничем помочь не могу.
Дернув поводья, он пришпорил жеребца и поскакал догонять остальных.
Фульк приколол фибулу к рваной котте, на которой драгоценность смотрелась неуместной роскошью.
– Слышал? – спросил он.
Гора угля чуть шевельнулась, словно снизу работал крот.
– Слышал, – раздался приглушенный голос Филипа. – А что это был за шум?
– Король отправляется на охоту. – Фульк перешел к переду повозки и щелкнул языком, обращаясь к несговорчивому ослику. – Лучшего момента не будет.
Фульк привел свою повозку с углем во двор и под скучающими взглядами двух стражников потащился дальше, к зданию кухни. Древесным углем топили камины в комнатах, но он находил применение и в кухнях, где для приготовления соусов и разных изысканных блюд требовался ровный огонь в печи.
Слуги готовили еду к возвращению хозяев. Охотники взяли с собой огромное количество провизии, но всем известно, как разыгрывается аппетит после целого дня пребывания на свежем воздухе. Стражники сели наблюдать за дорогой и, чтобы скоротать время, затеяли какую-то бессмысленную игру в кости. Служанка вынесла им кувшин сидра и хлеб с сыром на деревянном блюде. Одна из кухарок сунула Фульку горячий сдобный пирожок и налила в рог эля.
– А где Осберт? – спросила она и скрестила руки на груди, готовая сесть рядом и посплетничать.
– Какие-то дела у него, – угрюмо ответил Фульк. – Вот я и предложил Осберту съездить вместо него. – Он откусил большой кусок пирожка.
– А тебя как зовут?
– Уорин, – сказал он с набитым ртом и сменил тему: – Я тут сейчас короля видел, он на охоту поехал. Фибулу мне подарил.
Показывая кухарке украшение, Фульк быстро глянул на приземистый, крытый соломой сарай возле кухонь. У двери на скамейке дремал стражник, опершись на копье.
– У вас тут что-то важное охраняют, что ли? Королевские сокровища? – Он ухмыльнулся, давая понять, что шутит, доел пирожок и вытер жирные руки о котту.
Кухарка покачала головой:
– Да нет, всего-навсего браконьера какого-то. Лесничие его вчера утром поймали, к югу отсюда.
– Значит, вешать будут? Боятся, как бы не сбежал?
– Говорят, он важная птица, – пожала плечами женщина.
– Вот как? – Фульк отхлебнул эля.
– Вроде как опасный разбойник, но, по мне, на опасного не похож: уж так его лесничие отделали – смотреть жалко.
Тут кто-то окликнул ее из кухни, и она вернулась внутрь. Фульк тихонько выругался: одновременно с облегчением, что болтушка ушла, он испытал тревогу за Уильяма. Ведь если брат и впрямь сильно избит, это осложнит их побег. Фульк глянул мимо двери, за которой скрылась кухарка, вдоль грязной тропинки, что вела мимо свиного загона и навозной кучи к черному ходу, закрытому плетеными воротами.
У главных ворот часовые все так же сидели лицом к входу и были полностью поглощены игрой. Фульк слышал их добродушный смех и молил Бога, чтобы не пришлось никого убивать.
– Можете вылезать, – сказал он, повернувшись к тележке, – но пригнитесь. У темницы сидит стражник, и еще двое у ворот. Этим повезло, что они нас не видят.
Куча угля снова зашевелилась, и стал виден слой попон. Под ними скрывалось полдюжины вооруженных до зубов людей Фулька.
Он быстро изложил свой план скорчившимся в повозке воинам:
– Там, если идти мимо навозной ямы и свиного загона, будет черный ход. Через него будем отходить. – Отдав распоряжения, он направился к дремлющему часовому и непринужденно сказал: – Я слышал, приятель, у тебя тут пленник.
– А тебе какое дело?
Солдат поднял голову, и черная пыльная рука Фулька опустилась ему на нос и рот, перекрывая воздух. Последовала короткая борьба. Подоспел Филип, схватил ключи с пояса часового и отпер дверь темницы. Когда Фульк втащил караульного внутрь, Филип сдернул у него с головы шлем, натянул на себя, сел на трехногий табурет и, опираясь о копье, притворился, что дремлет. Если кто-нибудь из охранников подойдет поближе, обман раскроется, но издали все выглядело как обычно.
Фульк ногой закрыл дверь и снял нож с пояса упирающегося солдата.
– Если будешь сопротивляться, я тебя убью, – пригрозил он, приставив нож к его шее. – Представляешь, как огорчатся твои жена и дети? А ведь умирать тебе совсем нет необходимости.
Часовой продолжал бороться, но уже с меньшим упорством. Фульк провел ему по горлу клинком.
– Последнее предупреждение, – сказал он.
Дверь снова открылась, и внутрь скользнул Ален. Быстро и молча расстегнул часовому ремень и связал ему руки. Кляп сделали из плотно скрученной обмотки.
Уильям, сидевший на лавке и в изумлении таращившийся на них широко раскрытыми, насколько позволяли синяки, глазами, встал и протянул братьям закованные в кандалы руки.
– Освободите меня от этой гадости! – охрипшим голосом попросил он.
Ален сел сторожить дверь, а Фульк подобрал с пола ключи, выпавшие при потасовке, и открыл ручные кандалы. Потом сковал ими лодыжки часовому.
– Я знал, что ты придешь! – воскликнул Уильям. – Как же иначе!
– Потом поговорим, – отрезал Фульк. – Ехать можешь?
При виде избитого и покрытого синяками брата он весь вскипел от гнева на тех, кто такое сотворил.
– Придется, – кивнул Уильям. – Куда ж я денусь! – Он жутковато ухмыльнулся, так что раненая губа треснула, и из нее начала сочиться кровь. – Представляешь себе лицо Иоанна, когда он узнает, что вы меня вытащили из его когтей? Вот потеха будет!
– Потеха? – изумился Фульк. – То есть для тебя это просто очередное приключение, лишний повод досадить Иоанну? – Он строго посмотрел на Уильяма.
– Но… – смутившись, начал тот.
– Господи, Уилл! Ты рассуждаешь как ребенок, а не как взрослый человек. Пора уже стать серьезнее.
– Оставь при себе свои нотации! – огрызнулся Уильям.
– Чтобы ты и дальше вел себя по-прежнему? Один Бог ведает, что ты выкинешь в следующий раз. Говоришь, ты знал, что я приду? Надо было оставить тебя тут посидеть подольше!
– Ну так давай, еще не поздно! – Уильям сделал движение, словно бы что-то энергично отшвырнув от себя. Показалась полоска натертой кандалами кожи на запястье. – Оставь меня в покое. Пусть Иоанн меня повесит, тогда тебе больше не придется обо мне беспокоиться!
– Прекратите! – взмолился Ален. – Нашли время ссориться! Нам нельзя медлить.
Фульк усилием воли подавил гнев и досаду. Он смотрел на Уильяма, на его упрямо вспыхнувшие глаза, на раскрасневшиеся скулы.
– Иди сюда! – Фульк положил руки брату на плечи и заключил его в крепкие объятия.
Уильям поначалу замялся, но потом тоже стиснул закопченную котту Фулька с такой силой, что побелели костяшки пальцев. Из горла его вырвались сдавленные рыдания.
– Ну хватит, – помолчав, сказал Фульк тоже неровным от волнения голосом. – Впереди долгая дорога домой.
Тревогу подняли только спустя добрый час. Сперва стражники у ворот ничего не заподозрили, увидев рядом с сараем пустой табурет. Рядом была кухня, и они решили, что их товарищ отлучился ненадолго, чтобы подкрепиться и выпить, или, может, пошел облегчиться. Когда все-таки удосужились проверить, было уже поздно: птичка давно упорхнула.
Иоанн вернулся с охоты в приподнятом настроении. После отчаянной погони они завалили знатного оленя. Правда, две борзые оказались убиты, но не самые лучшие, так что их легко можно было заменить. Остальные собаки получили в награду сердце, печень и внутренности оленя, только что вырезанные из туши, окровавленные и еще дымящиеся. Добычу несли четыре человека, привязав копыта оленя к ясеневому древку копья. Роскошные рога при каж дом шаге охотников стукались о землю. Иоанн вытряхивал кусочки сломанных веточек из гривы своего жеребца и оживленно обсуждал подробности с Солсбери. Так они и въехали во двор.
– Лучшая охота за последнее время! – сказал король. – Я уж думал, олень сбежит от нас в тот лесок.
Солсбери что-то озабоченно пробормотал в ответ, быстро оглядел территорию и потер шею.
К Иоанну подскочил конюх, чтобы забрать лошадь. Король энергично спрыгнул с седла. Рядом спешился Солсбери и передал поводья оруженосцу. Иоанн чуть ли не с нежностью смотрел на брата. В колодце охлаждался кувшин вина, до ужина их займет игра в кости. А после трапезы его ожидает заманчивая перспектива поохотиться на более сладкую дичь: среди женщин, которые приехали вместе с двором в охотничий домик, немало красавиц.
И только войдя в большой зал, король почувствовал неладное. Два рыцаря с самым несчастным видом переминались у порога. Сержант стоял на коленях, склонив голову слишком низко для простого выражения почтительности. Иоанн сразу распознал во всем облике солдата униженный страх, и благодушие его стало быстро улетучиваться.
– Жак, ты хочешь мне что-то сказать? – спросил он у старшего рыцаря, служившего ему уже несколько лет.
Тот неловко переступил с ноги на ногу, его взгляд метался от Иоанна к Солсбери и обратно и наконец остановился на тростниковом полу.
– Сир, Уильям Фицуорин сбежал!
– Что?! – изумленно уставился на него Иоанн.
Запинаясь, рыцарь рассказал ему, что произошло, то и дело прося сержанта подтвердить его слова.
– Угольщик? – Лицо Иоанна побелело. Перед его мысленным взором предстал одетый в лохмотья человек у обочины. Иоанн словно наяву услышал оклик и увидел, как он бросает негодяю серебряную фибулу.
– Ну да, мы подумали, что от него никакой беды не будет. Кто же обыскивает угольщика, тем более когда его приезда ждут?