Она успела поймать странное выражение на безукоризненно гладком и красивом лице императора, но так и не смогла расшифровать. Ясно одно: какие бы эмоции ни испытывал этот мужчина, они относились не к ней.
А к ней обращена была скучающе-вежливая маска трехсотлетнего владыки, уставшего и от жизни, и от бесчисленных женщин, и от проблем, которые они умудряются создавать одним своим появлением.
– Ваше императорское величество, – Летта поклонилась по протоколу малого приветствия. Виделись уже, можно и не разводить политесы.
Алэр кивком головы показал на кресло, стоявшее напротив.
– Садитесь, принцесса. В близком и неофициальном кругу обращайтесь ко мне «мой император» или «ваша многоликость». Этого будет достаточно, чтобы соблюсти правила.
Летта едва сдержала улыбку. «Ваша многоликость», подумать только! Почему не «ваше лицедейство»? По смыслу почти то же самое, а по сути даже лучше отражает истину.
– Благодарю, ваша многоликость, – она села и потупила глазки, но император успел заметить мелькнувший смех.
– Вас забавляют наши традиции?
– Нет, мой император. Я понимаю, что наши земли и народы отличаются и готова к неожиданностям.
Совсем не готова. Все случилось слишком быстро, отец так внезапно назначил ее невестой, что времени катастрофически не хватило. Но Летта сделает все, чтобы подготовиться. Она быстро схватывает.
– Вас обучат нашему этикету, – снисходительно сообщил Алэр, – он отличается от принятого в Гардарунте. Моя дочь Эмерит… вы с ней уже познакомились? Отлично. Моя дочь привезла с собой фрейлин, которые помогут вам адаптироваться к новой жизни.
«Адапт… что?» – Летта прикусила губу. И как теперь сказать императору, что ей не нужны чужие шпионки, которые будут над ней насмехаться?
– Ваша многоликость, я буду рада обучиться всему, что необходимо знать вашей невесте, но прошу вас дать мне время прийти в себя после моей страшной потери. У нас дни траура принято проводить в затворничестве и молитве, в окружении самых близких людей, разделяющих горе. Понимаю, что это почти невозможно, но…
– Ах да, – поморщился Алэр. – Понимаю, вам сейчас вдвойне непросто, моя дорогая невеста. Новая страна, новые лица, новые традиции и регламент… Но в ваших же интересах, чтобы мои придворные не смеялись над вашим невежеством. К тому же, уроки отвлекут вас от вашего горя. Такой юной и красивой девушке ни к чему чересчур убиваться по мертвым. Да и вряд ли стоит чересчур горевать, что-то не слышал я о том, чтобы между вами и вашим отцом были теплые родственные чувства… в отличие от его пылкого отношения к наследнику Лэйрину, о чем наслышаны все.
Виолетта растерялась, покраснела, поняв, что не сможет ни отстоять свое право на горе, ни возразить. Ей стало так стыдно, что провалиться бы под землю. Даже до бездушных сугробов докатились мерзкие слухи о ее семье!
Но тут на шажок вперед выступила леди Исабель и присела в реверансе.
– Мой император, позвольте сказать.
– Говори, – дозволил снежноволосый, но недовольно нахмурился.
Летта тоже нахмурилась: что придумала строптивая и полная неожиданностей южанка?
– За вашей невестой будут наблюдать сотни глаз, – вкрадчиво начала Исабель, – и вашим подданным может не понравиться, что принцесса Гардарунта не чтит традиции, пусть даже на Севере они не приняты. Непочтение к смерти родителя, высказанное не словом, но поведением, сыграет против будущей императрицы. Люди будут сплетничать, что для миледи ничего не свято, даже смерть отца, если она уделит слишком мало времени скорби и молитвам за его упокой.
– Хм… логично, – признал император. – И что вы предлагаете, леди?
– Фрейлины вашей дочери могут обучать меня, я не связана родственными узами с погибшим королем, и моя скорбь не требует усиленной демонстрации свету, – южанка позволила себе легчайшую улыбку уголками губ. – Но зато я вхожу в ближайшее окружение принцессы, и обучу вашу невесту и моих подруг всему, что позволят мне узнать. Так мы, как говорят в Гардарунте, убьем двух зайцев: и не нарушим старые традиции, и узнаем новые.
– Прекрасная идея! – Алэр заинтересованно оглядел леди Исабель с головы до ног и обратно. Та вздрогнула, побледнела и вся сжалась. С ее губ сорвался судорожный выдох.
«Опять он к ней лезет!» – догадалась Летта, но не успела как следует разгневаться, как император обратил к ней резко поскучневший лик, и теперь уже принцесса побледнела и сжалась, почувствовав, как взгляд ледяных глаз становится физически ощутим.
Император медленно опустил ресницы, и по коже принцессы скользнули невидимые, обжигающие холодом льдинки. По губам, шее, а через миг они скользнули в скромный вырез платья.
Горло Летты перехватил спазм, она не могла ни вдохнуть, ни выдохнуть, и все ее невеликие силы ушли на то, чтобы держать лицо. Фрейлины не должны даже заподозрить, что вытворяет с ней коронованный негодяй! Разве станут они считаться с ней, если поймут, что сам император отнесся к невесте как к рабыне, ощупывая ее, словно корову на базаре?
Если бы Алэр на этом остановился, то Летта еще смогла бы выдержать унизительную пытку. Но его прищуренный, предвкушающий взгляд опустился ниже пупка, и у принцессы мгновенно онемел низ живота и ягодицы. Не в силах пошевелиться, она почувствовала себя заледеневшей статуей, с которой проклятый маг властен делать что угодно.
И он делал! По его безукоризненно вылепленным губам зазмеилась кривая ухмылка, а невидимые ледяные щупы пробрались между ног девушки, и она попыталась, но не смогла сжать ноги.
Омерзительные ощущения длились всего одно мгновение, – Летта и ахнуть не успела, как ее отпустили, и ее обдало жаром жгучего стыда и негодования. Никогда еще девушка не испытывала такого унижения и такой ярости.
Именно в этот бесконечно длинный миг она поняла, что никогда не сможет полюбить это трехсотлетнее существо, для которого она была не человеком, а чем-то вроде породистой кобылы, от которой нужно получить редкого жеребенка, и чье место в стойле.
Никогда она не сможет завоевать уважение могущественного мага, который не видит и не увидит в ней живую душу, равную себе. Да и мыслимо ли – стать ему равной, если в ней нет ни искры магического пламени, наследия древних айров?
Летта чувствовала жадные взгляды фрейлин. Наверняка они, прошедшие через такую же порочную пытку, догадались о том, что происходит между принцессой и императором. Глаза Марцелы злорадно поблескивали, а ноздри Исабель негодующе трепетали. Третья фрейлина стояла за спиной Летты, но принцесса удивительным образом ощущала ее сочувствие.
– Прекрасная идея, – повторил император с игривой интонацией. Точно так он мог сказать «прекрасная кобылка». – И как вам это нравится, дорогая невеста?
Алэр сформулировал вопрос с намеренной двусмысленностью, учитывая только что произошедшее. Летта не сразу сообразила, что он спрашивает не о ее ощущениях, а о предложении леди Исабель. И как тут ответить, чтобы разочаровать скучающего негодяя? Что ж, спасибо придворной науке интриг и, особенно, урокам от старших сестер.
– Да, мой император, леди Исабель лучше справится с этой ролью. И моя честь не пострадает, и ваши желания будут удовлетворены.
Понял ли Ледышка, что она имела в виду именно беззастенчивое поведение старого – да-да, старого! – мага?
Принцесса опустила ресницы, чтобы снежноволосый не прочел ее истинные чувства. Не любовь родилась в первую встречу жениха и невесты. Неприязнь и страх.
«Надо с этим справиться, – попыталась убедить себя Летта. – Адель и Агнесс тоже выходили замуж не по любви. Одна – за старого аринтского князька, тоже мага, да еще и оборотня. А вторая – за дряхлого герцога. Принцесс тоже никто не спрашивал, хотят ли они разделить ложе с уродом. Такова участь всех королевских дочерей. Я справлюсь».
Вопрос «зачем?» девушка гнала от себя, как несущественный.
– Что ж, – разлепил губы император, на которого Летта боялась поднять глаза. – Так и поступим. А теперь как можно подробнее расскажите мне о произошедшем в вашей спальне, леди Виолетта. Преступник будет пойман и наказан, кто бы это ни был.
Это было уже не так стыдно, и Летта мертвым равнодушным голосом поведала о пережитом. Но впечатления уже поблекли – их стерли новые. Пока она с усилием выталкивала из себя слова, по ее телу путешествовали знобкими сквозняками ледяные пальцы. Девушка уже не могла сдерживать дрожь, озноб колотил ее все сильнее, а императору доставляло удовольствие наблюдать, как беспомощно трепыхается его жертва в ледяной паутине мимолетных прикосновений.
Как же жаль, как бесконечно жаль было Летте, что она потеряла отцовское кольцо. Может быть, огненная магия защитила бы ее от беззастенчивых посягательств!
– Да вы совсем замерзли, моя леди! – соизволил заметить повелитель вьюг и стужи. – Это плохо. Вам нужно привыкать к моей близости, иначе вы и брачную ночь не переживете, а мне нужен от вас наследник.
Летта метнула в него гневный взгляд из-под ресниц. И не выдержала, позволила просочиться ядовитой иронии в голосе:
– Мой император, я не сомневаюсь, что год траура – достаточный срок, чтобы привыкнуть к вашему климату и вашей будущей близости.
О, как же вытянулось и подурнело его прекрасное лицо! И ощущение ползающих под одежной ледяных червей мгновенно исчезло. Летта едва не расхохоталась, но так быстро опустила голову, что Ледышка не заметил ее торжества.
– Год? – переспросил он.
– По традиции траур длится ровно год, – принцесса сумела даже подпустить в голос ханжескую смесь уныния, печали, недовольства и смирения перед неодолимой судьбой, препятствующей немедленной брачной ночи, чтоб ей никогда не наступить.
– Я не могу столько ждать! – снежноволосый нервно вскочил с кресла и оперся кулаками о стол, наклонившись к принцессе и пытаясь заглянуть ей в глаза. – Мы должны были пожениться через неделю!
– Мое сердце разрывается от тоски и горя, но традиция…
– К айрам традицию! Вы станете моей женой через неделю! Максимум через две!