лико искушение подставить брата. Между средним наследником и старшей дочерью давно полярная кинса пробежала.
– Нет. Я воспользовалась лазейкой, созданной Даэром. А как он сумел…
– Эмерит. Ты хочешь сказать, что весь план покушения зависел от какой-то случайности?
– Нет, но упускать такой случай и задействовать первоначальный вариант я не стала.
С первоначальным вариантом, то есть, с соглядатаями старейшин в его крепостях, Алэр решил тоже разобраться позже. Детали уже не так существенны. Его интересовало главное:
– И мой третий вопрос: кто вспомнил о древней клятве? Совет?
– Ты не поверишь, – вздохнула принцесса, целиком и полностью признавшая поражение.
– Я жду.
– Совет считал, что после покушения я должна просто бежать под его защиту. Но…
– Неужели дошло, что в этом случае ты станешь их заложницей?
– Не буду врать, отец. В тот момент я этого не понимала. Я уже собралась бежать в свой заполярный замок и стояла одной ногой в портале, когда случилось невероятное: мне перекрыли путь. Мне! – глаза принцессы сверкнули гневом.
– Кто смог? – изумился император.
– Я не смогла разобраться. Но через четверть часа, пока я билась, как рыба об лед, в мои покои постучал один из телохранителей вашей невесты.
– Это был светловолосый горец по имени Яррен фьер Ирдари, не так ли?
Эмерет удивленно воззрилась на владыку.
– Да. Но откуда вы знаете?
Алэр не ответил. Пусть строит догадки о его способах шпионажа, ей полезно.
– И как он сумел заблокировать нашу портальную магию?
– Прости, но он мне не признался. А я была так растеряна и напугана, что поначалу не соотнесла его визит и блокировку портала. Но это он сказал о том, что я стану лишь заложницей у старейшин в их войне с тобой. И это он вспомнил о древней клятве и научил ритуальным словам.
– То есть, он понял, что ты покушалась на особу, жизнь которой обязан охранять, и не остановил тебя?
– Остановил, отец, – принцесса в раздражении стиснула спинку кресла так, что ее острые ноготки порвали атласную обивку. Впрочем, она не заметила оплошности. – Он не просто так отпустил меня и научил, как отвести твою слепую ярость. Он вынудил меня дать магическую клятву, что я больше никогда не буду злоумышлять и действовать против леди Виолетты.
Император с минуту в немом изумлении взирал на преступную дочь, и вдруг расхохотался, напугав принцессу гораздо сильнее, чем если бы в гневе рвал и метал.
– Ступай, – отсмеявшись, он махнул рукой на дверь, одни жестом снимая многочисленные охранные и запирающие заклятия. – Какой позор мне на старости лет. Какой-то горный щенок, не успев появиться, раскусил заговор вперед меня и обыграл мою дочь, прославленную умом и хитростью леди-протектора, как несмышленого младенца! Ступай в свои детские покои, там тебе сейчас самое место, Эмерит. А после того, как моя невеста будет представлена ко двору, ты будешь прилюдно лишена регалий и отправишься в ссылку, в подчинение лорду-протектору Восточного предела.
– К молокососу Даэру? – негодующе взвилась ласхиня.
– Вы друг друга стоите. Но нет. Даэр уже смещен с должности за покушение на честь моей невесты, и, кстати, ему запрещен вход в Ледяной чертог, пока не поумнеет. Боюсь, это навсегда. Но ты, Эмерит, ты… Как же ты меня разочаровала! Прочь с моих глаз.
– Мой император, а как же асары?
– Эйтан и остальные останутся здесь моими заложниками. Пожалуй, я должен поблагодарить того горца за такой щедрый подарок. Уходи, Эмерит, не испытывай мое терпение.
Он хлопнул в ладоши, и дверь кабинета распахнулась, впустив высокого и мощного, как великан, стражника в белоснежной броне.
– Проводите принцессу в сиреневые покои и заприте до моего распоряжения, – приказал Алэр. – Надеюсь, ограничители магии на тебя надевать не надо, дочь?
– Я покоряюсь вашей воле, мой император, – низко поклонилась она, но губу прикусила, сдерживая душевную бурю. Домашний арест! Этого ли она добивалась? Как получилось, что она сдалась без боя? Она, Эмерит! Словно задурманил кто ее светлую голову.
Владыка Севера проследил, как она выходит, показушно понурившись и опустив плечи, и отправил следом одного стужея из своей невидимой охраны – присмотреть за отбившейся от рук интриганкой.
Рановато дочь занялась заговорами. Он надеялся, что ей еще можно доверять, но, похоже, заговорщицу постигнет участь его первенца и последовавших за ним братьев, уставших ждать, когда отец-долгожитель освободит трон.
Ах, Эмерит, его истинная надежда и тайная избранница. Что же ты наделала.
На кого теперь надеяться? Кого из отпрысков выбрать преемником? Даэр слаб и глуп, Ниэнир слишком прост и прямолинеен, какие из них правители? Ненавистный Игинир не должен получить корону. Пусть Алэр еще ни разу не поймал кронпринца за руку, но это лишь вопрос времени. Слишком дружен был Игинир с предателем Рагаром. Слишком ясно дал понять отцу, что знает, кто убил его мать и никогда не простит. Слишком самостоятелен и так осторожен, что никогда не подставляется, никогда. Как ни старается Алэр.
Остается самая младшая принцесса Осияна, совсем еще юная, со всеми вытекающими проблемами.
И в теории – будущий наследник от Виолетты. А на него у Алэра совсем другие планы.
Какая тоска!
Глава 10. Звезда Севера
Через несколько часов над той же, уже опустевшей площадью перед гигантским дворцом закружили снежные драконы принца Игинира, принцессы Виолетты и их свиты.
Полярный день уже клонился к вечеру, но равнинная принцесса в жизни бы не догадалась, что ее клепсидра в данную минуту показывала бы три пополудни. Звезды поблекли, небо посветлело, как бывает за час до рассвета, но за весь день солнце так и не появилось из-за горизонта, и разлитого в небесах света было недостаточно, чтобы разглядеть, что находится далеко внизу. Да и боялась Летта смотреть вниз, невозможно привыкнуть к такой высоте, к ощущению зыбкости опоры и к страху падения.
Но сияющую россыпь ажурных ледяных скал невозможно не разглядеть.
– Это и есть Ледяной чертог, принцесса, – прокричал Игинир, чей драколасх летел крыло в крыло с ее снежным драконом. – Императорский дворец. Его еще называют Звезда Севера.
На звезду дворец не походил, да и на чертог тоже. Белые, кружевные, усыпанные огнями и светящиеся изнутри огромные, похожие на скалы здания походили на драгоценную диадему, снятую гигантской богиней и забытую на скатерти снегов.
У Виолетты захватило дух от красоты императорского дворца, окутанного радужным сиянием, как россыпь бриллиантов. По сравнению с ним город Найреос, столица королевства Гардарунт, казался свалкой грубых примитивных скворечников. Ласхи – непревзойденные зодчие.
И в этом великолепии ей предстоит провести всю жизнь, если, конечно, Летта не примет предложение Яррена и не сбежит.
Внезапно голова закружилась, и принцесса, вдруг обессилев, приникла к шее снежного дракона. Ремни, удерживающие ее в седле, натянулись и даже сквозь свист ветра Летта услышала угрожающий треск.
– Что с вами, миледи? – обеспокоенно крикнул кронпринц.
Лямка лопнула, и паутина удерживающих всадницу ремней начала подозрительно быстро распутываться. Летта охнула, покачнулась, попыталась ухватиться за ледяной шип чешуи, но та разлетелась россыпью колких снежинок.
Как и весь дракон, превратившийся в облако пороши.
Летта кувырком падала на острые как пики шпили Ледяного чертога.
Несколько мгновений длилось падение. Несколько мгновений оцепеневшая от ужаса Летта смотрела, как приближается смерть. Горло словно заледенело как тогда, в спальне, и принцесса не могла выдавить ни крика, ни единого слова молитвы. Только билось отчаянно сердце, и рвалось из груди вместе с предсмертным: «Мама! Мамочка!»
И вдруг что-то замедлило падение. Как будто подхватили невидимые нити, коснулись невидимые руки, донесся шепот: «Дочка… Девочка моя… Я здесь, с тобой. Духи рода…».
А потом ее оглушил хлопок мощных крыльев, она почувствовала, как кто-то перехватил ее за талию, рванул вверх, и шпили стали отдаляться.
Летта изо всех силенок вцепилась в спасителя. Капюшон и шапка слетели с нее, прическа превратилась в заснеженный колтун, а в горле клокотало, прорвавшись сквозь ледяную препону:
– Мама! Мамочка! Не хочу! Ма-ма-а-а!
Но забытый голос уже не шелестел, лишь ветер свистел в ушах, перекрываемый ревом снежных драконов.
Игинир, прижавший к груди спасенную принцессу, пожалуй, испугался второй раз в жизни. Надрывный крик юной равнинной девчонки внезапно всколыхнул воспоминания, которые он гнал от себя с самого детства.
Ему снова было семь лет, и он снова вбегал на открытую галерею и видел, как император сталкивает его мать с башни. Она не умела летать. И он так же отчаянно, надрывно хрипел: «Мама, мамочка!», когда бросился ее спасать.
В тот миг у него впервые прорезались крылья, но они были слишком слабы, и мальчишка никого не сумел спасти. Его самого перехватил император у самой земли, ощетинившейся торосами. Игинир знал: отец тогда хотел и его смерти, но передумал в последний миг.
Потом было объявлено о трагической случайности, мол, императрица была неосторожна на прогулке. Упала, пытаясь поймать сына во время его спонтанной инициации. Тогда он еще не был кронпринцем.
Как часто он потом просыпался от собственного крика: «Мама, мамочка!», как часто умирал от осознания собственного бессилия.
А ведь эта девочка тоже, по сути, потеряла мать, когда была еще двухлетним ребенком. Король Роберт изгнал королеву и запретил ей брать с собой дочерей.
– Тише, тише, принцесса, – Игинир опустился на крышу круглой башни, где была оборудована площадка для членов императорской семьи. – Возьмите себя в руки, за вами наблюдают. Вот, выпейте глоток.
Он посадил дрожавшую Виолетту на скамью и поднес кожаную флягу с огненным эликсиром, без которого простым людям было бы невозможно выжить в ледяной цитадели. Зубы принцессы стукнули о задубевшее горлышко фляги.