ю неправильную меня.
В тот вечер я находилась во дворце в истинном теле, прикрытом иллюзией мужественной внешности. Бояться-то уже нечего, а надо было отдохнуть от постоянного напряжения внимания, которого требовала поддержка фантома. У меня никак не получалось сделать его относительно самостоятельным, как Дорри. Без моего пристального наблюдения Лэйр шел вразнос, слепо тычась в стены, или застывал безмолвной статуей.
– Долгодумающий мой король, быстрее же! – возопил Эльдер.
Надев особые перчатки, защищавшие снежного дьявола от жара моих ладоней, я забралась на подоконник под печальными взглядами графа Оллора, герцога Холле и главного казначея, с которыми обсуждала детали предстоящих церемоний и перекраивала остатки казны. Меня тут же подхватил стремительный буран и унес в небеса.
Над пустырем поднимался черный клуб пепла, перемешанный с яркими белыми вкраплениями.
– Ненавижу это место, – вырвалось у меня. – Надо как-то избавить от него мою столицу.
– Отдайте его нам в пользование, и мы покажем, что такое настоящее искусство зодчества! – предложил Эльдер.
И я опрометчиво согласилась:
– Да забирайте!
Под пылевым облаком – магическим, как оказалось, поднятым специально и укрывшем драку от нежелательных глаз – мы обнаружили еще один буйный вихрь: сражавшихся на мечах Миара и Светлячка и секундантов в количестве аж девяти нечеловеческих лиц и одного человеческого. Таррэ, само собой, с присными, а также Сиарея с парой ласхов и троих аринтов – официальных послов восточных магов. Единственным человеком оказался сердечный друг барона фьерр Гирта, тоже бывший фаворит Роберта, кареглазый баронет фьерр Джер.
Сборище было так увлечено, что наше присутствие заметили только Сиарей, Таррэ и глава посольства аринтов Борогаст – внушительный богатырь с сединой на русых висках и во вьющейся бороде.
Повод для дуэли стал ясен, едва мы опустились в нескольких саженях от дерущихся. Не знаю, как пронюхал Светлячок о произошедшем (от Сиарея трудно ожидать болтливости, а вот Таррэ вполне мог провернуть еще одну интригу). Нанося удар за ударом по ловко уворачивавшемуся Миару, Анир хрипел:
– Да мне плевать, высшее ты дерьмо или белое! Ты не имел права лапать короля!
– А если это любовь, Анир? – хохотал Миар, уходя от натиска.
Я едва успевала следить за их смазанными движениями. Если бы за это время не научилась видеть малейшие изменения огненных сполохов и магических течений, то и вообще бы ничего не увидела – так стремительно перемещались дуэлянты и мелькало их оружие. У обоих были по мечу в правой, у Анира – длинный кинжал в левой, отсвечивавший алым, у Миара – еще более опасный сельт. Бесчестное оружие для дуэли, на мой взгляд. Малейшая рана, нанесенная сельтом, парализует жертву. Впрочем, Миар явно опасался кинжального удара от Анира. Интересно, что за оружие у аринта.
– Не тебе говорить о любви, горная сосулька! – парировал Анир, одновременно отражая контратаку вейриэна. – А то я не знаю, что высший белый воин отрекается от плотской любви. Вы все, можно сказать, добровольные кастраты в душе, если она у вас есть!
«Если болтают, то дерутся еще вполсилы, зря Эльдер меня торопил», – успела я подумать. На «кастрата» Миар очень сильно обиделся. Оскалился, как бешеный зверь, метнулся к Светлячку с ураганной силой.
Хрясь! – хрустнули и сломались столкнувшиеся клинки. Со страшной скоростью просвистели обломки – Таррэ едва успел отвести один от лица баронета. Тот так ничего и не понял, застыл столбом, кусая губы. Через миг сломались кинжалы, а дуэлянты схватились врукопашную, и им стало не до перебранки. Лишь Светлячок натужно сопел, пытаясь, как медведь, переломить хребет изящного Миара.
Насколько прекрасен был мастерский танец с мечами, настолько же отвратительна рукопашная. Я хранила непроницаемую вейриэнскую маску на лице, но в душе вздрагивала от глухих звуков, от каждого удара мощных кулаков по живой плоти. Магию оба не применяли.
Хак-хак! – дубасили они друг друга, словно упившиеся в трактире селяне. Глаз Миара уже заплыл, но он бил ребрами ладоней, словно лезвием топора, и получалось не хуже, чем таранные удары пудовых кулаков аринта – из рассеченной брови Анира закапала кровь. Оба, тесно сцепившись, покатились по земле и перепачкались в грязи, как боровы.
– Ну и зачем ты притащил меня смотреть на эту кабацкую потасовку, Эльдер? – жестокосердно возмутилась я. – Делать мне больше нечего? У меня скоро свадьба, готовиться надо! На ком-нибудь все равно женюсь, хоть на девке из простонародья.
Борогаст кинул на меня укоризненный взгляд. Тут оно и свершилось: Светлячок люто взревел, стряхнув насевшего на него Миара, и – я ошеломленно вытаращила глаза – аринт внезапно раздался вширь и ввысь, а вокруг ставшей огромной фигуры взвились алые протуберанцы, принятые мной в первый миг за языки огня. Откуда? Но это оказались длинные алые космы, вырывавшиеся из кожи аринта. Вмиг они покрыли его с ног до головы густой шерстью. Выделялись лишь светлые локоны на голове. Да и с симпатичным… уже не очень… лицом Анира творилось что-то непонятное: челюсти резко выдвинулись вперед, сверкнули клыки, и раззявилась в бешеном реве самая натуральная пасть. О боги!
– Только не это! – простонал Эльдер, попятившись. – Я же говорил! Предупреждал!
– Доигрались, – вздохнул Борогаст, снял с пояса кольцо аркана. Два аринта последовали его примеру.
А на поле боя стоял хруст: поймав отпрыгнувшего Миара за руку, красное чудовище переломило ему пальцы и ту же руку – в локте.
– Что ты творишь, Анир! – заорала я, пытаясь спрыгнуть с Эльдера.
Высоко пришлось бы прыгать: коварный ласх в мгновение ока взлетел и завис над полем боя, удерживая меня хвостом.
– Куда? Там сейчас и без вас жарко будет, мой неосторожный король!
А внизу творилось дьявол знает что: на рычавшее красное чудовище обрушился откуда-то взявшийся белый смерч, смяв его так, что хрустели ломающиеся ребра.
– Стой, Миар! – гаркнул Таррэ, и я поняла, что белый смерч и был когда-то красавцем с вишневыми глазами. Таррэ взмахнул рукой, в закатных лучах сверкнула искра сельта. В Миара тут же вонзились еще два подарка от его товарищей, а аринты в это время опутывали арканами мечущуюся и ревущую алую гору.
Через пару томительных минут на пепелище лежали бок о бок оба дуэлянта: парализованный Миар и связанный, но не смирившийся Анир. Борогаст, резанув себя ножом по запястью, поил его собственной кровью. Кошмарное зрелище.
– А кровь зачем? – мой голос жалко дрогнул. Хорошо, что слышал только Эльдер.
– Это же красные маги. Проснувшийся аринт иначе не угомонится, пока не насытится кровью врага. И все, что движется, будет считать врагом, если это не такой же аринт. Кровь старейшины ему поможет снова уснуть.
– Как же многого я еще не знаю о магии, – вздохнула я.
– Да когда вам узнавать, вы же то к своим похоронам, то к свадьбе готовитесь, – съязвил расстроенный ласх.
– Да, кстати, пора возвращаться, у меня еще куча дел!
– И вам их не жалко? – ласх устремился ко дворцу.
– Дел? А зачем их жалеть?
– Тел, ваше жестокое величество. Вон тех двоих.
– Нет, – решительно сцепила я зубы. Хотя Светлячка было жаль. За меня пострадал.
– Почему вы их не остановили?
– Потому же, почему их не остановили ни Борогаст, ни Таррэ. Это бой чести. Тут решают боги.
– Как многого я не знаю о людях. И богах! – фыркнул злой Эльдер.
Морозы тоже способны жечь, да.
– А вот какого демона там присутствовал начальник моей охраны?
– Вы же сами его отпустили отдохнуть до завтра, вот он и развлекался.
Точно, было дело. Но сутки я опять урвала у вечности в «кармане времени» и слегка запуталась в датах. Мне слишком многое надо подготовить, но я все равно не успевала.
– Огненная кровь уже меняет вас, мой торопливый сир, – грустно заметил Эльдер, совершая из вредности лишний круг над городом. – Какой же цветок расцветет из этого шипастого бутона? Надеюсь, что не ядовитый.
Сам весь в шипах, а меня упрекает! Впрочем, даже Роберту доставалось от моего снежного любимца.
– А что там такое внизу, Эльдер? – я пропустила колкость и отвлекла его внимание от моей персоны.
– Столица вашего государства Гардарунт, славный град Найреос, – гнусавым тоном простуженного ментора сообщил дракон.
– Эльдер! Вон там, у северных ворот! Там зажгли сигнальный костер, как при штурме! На нас напали!
– Что, опять Темная страна? – печально отозвался дракон, бывший явно не в настроении, и взлетел еще выше, лениво направляясь в противоположную сторону от ворот. – Я так надеялся, что у Таррэ ничего не выйдет, и вы остановите драку! Ведь он и Миар специально провоцировали Светлячка на потерю облика. Анир столько лет держался! Ему чуть-чуть оставалось до следующей магической ступени и звания старшего аринта, второго после старейшины. Он мечтал поучаствовать в турнире и помешать сговорившимся вейриэнам отбить у короля всех дам, если такие будут. Они тут такие козни строят за вашей спиной, эти белые! А вы…
– Возвращайся!
– Я и возвращаюсь. Во дворец.
– К северным воротам!
– А зачем они нам?
– Я приказываю! – рявкнула я.
Ласх соизволил глянуть вниз, на суетившуюся у городской стены толпу, присвистнул и ринулся, куда приказано, во весь дух.
Ворот как таковых уже не было. Стальная облицовка валялась на земле грудой проржавевших пластин, гвоздей и заклепок. Обнаженные деревянные створки стремительно чернели от гнили прямо на глазах и рассыпались трухой. От опущенной решетки осталась ржавая пыльца.
У стен за воротами собралась толпа, которую сдерживали стражники в ржавых латах. Внутри, на площади перед воротами тоже толпился народ, между взбудораженными и хохочущими людьми сновала помятая стража. Причем вся пешая и мокрая до нитки. И занята была тем, что поддерживала спадающие штаны и пыталась поймать метавшихся разнузданных лошадей. Седла, попоны, потники и поводья раскиданы были по всей площади. Сверху мне отлично было видно, как кое-кто из рачительных зевак волок на себе подобранные седла прочь по узким улочкам. Эльдер, сделав широкий круг над низкими крышами, рявкнул во всю пасть: