Драконица взглянула на меня с удивлением. Я махнул рукой, подзывая, и она пересела ко мне на диван:
— Его зовут лорд Магарыч. Из-за культистов он…
Кларисса рассказывала про этого дракона очень подробно. Видимо, ей хотелось выговориться. Я не мешал: рассказ звучал увлекательно и вносил приятное разнообразие в наше прозябание в пентаграмме.
Мои собственные впечатления о черном драконе, конечно же, отличались от того, что рассказывала Кларисса. Во времена войны он был другим: молодым и дерзким. Ну ладно, не очень молодым, лет двести ему все-таки уже было, но дерзким и нахальным, как и сам принц Аргейн.
Я стал выделять этого «Магарыча» среди десятка других генералов драконьего короля после того, как с его легкой руки драконы разгадали наше тайное преимущество: чтение мыслей.
Как сейчас помню: моя элитная гвардия накрыла генеральную ставку, кровь льется рекой, драконы теряют одного офицера за другим, а в мыслях у погибающего противника — ужас и боль.
Кроме этого психа. Пока все драконы предаются отчаянью, он думает о том, влезет ли в мою задницу шпиль от его родового замка!
Спустя пару дней я, конечно, выяснил, что этот генерал ни при чем: он лишь подтвердил то, что раскопала драконья разведка. А в том, что история со шпилем стала достоянием всего нашего войска, оказались виноваты мои собственные гвардейцы, не сумевшие удержать языки за зубами. Но осадочек, как говорится, остался.
Генеральская ставка противника погибла тогда почти в полном составе. «Магарыч» был одним из немногих уцелевших — его вытащил принц Аргейн, главная головная боль той кампании.
Тогда он пошел на верную смерть ради своего пса — и смерть отступила, решив, очевидно, не связываться с этими ненормальными.
— ЕСЛИ У ТЕБЯ ЕСТЬ КАКАЯ-НИБУДЬ ЕГО ВЕЩЬ, Я МОГУ ПОПЫТАТЬСЯ ПОЧУВСТВОВАТЬ, ЖИВ ОН ИЛИ НЕТ, — сказал я, когда драконица закончила рассказ и вцепилась в диван, пытаясь не разрыдаться. — НО ПРЕДУПРЕЖДАЮ, ЭТО НЕПРОСТО И ЗАЙМЕТ ВРЕМЯ. И МНЕ ПРИДЕТСЯ ОТВЛЕЧЬСЯ ОТ ПЕНТАГРАММЫ.
Весь мой опыт взаимодействия с Аргейном и его генералом говорил о том, что так просто никого из них не убить. Когда Кларисса сняла с шеи амулет-переводчик, я тут же ощутил, что черный генерал живехонек.
И это можно было использовать.
— ТВОЙ ДРАКОН СЛИШКОМ ДАВНО НЕ НОСИЛ ЕГО, — сказал я Клариссе. — МНЕ ПОТРЕБУЕТСЯ НЕ МЕНЬШЕ ДЕСЯТИ ЧАСОВ. ВОЗМОЖНО, ДОЛЬШЕ. РЕШАТЬ ТЕБЕ.
Я, конечно, не стал говорить, что уже все понял, и десять часов потребуется на другое. Я собирался использовать амулет-переводчик, хранивший прикосновения дракона, мои воспоминания и чувства Клариссы для того, чтобы создать нить, ведущую за пределы пентаграммы.
Если чувства будут достаточно сильными, это сможет обмануть магию ритуала, не выпускающую за пределы пентаграммы ничего демонического. А дальше я смогу передать дракону мысль, где нас найти.
Кларисса, конечно, не стала отказываться и вопить, что мы будем работать по старому плану. Ее глаза загорелись надеждой: драконица, видимо, тоже вспомнила, что черного генерала трудновато убить.
Но этого было недостаточно. Мне требовалась яркая вспышка чувств.
— ЭТО ОПРАВДАННО, ТОЛЬКО ЕСЛИ ТЫ ЛЮБИШЬ ЕГО, — сказал я, и сделал жест, словно прошу вернуть амулет-переводчик.
Это должно было спровоцировать Клариссу подумать о том, как она любит этого дракона: верного пса Аргейна, предпочитающего платить кровью, но не выбирать между честью и долгом. Да. Половина этой мысли уже принадлежала не мне, а ей.
— Я готова ждать, — подтвердила драконица. — Я люблю его.
Я сбросил остатки силы в пентаграмму и занялся более тонкой работой.
Три часа работы, и моя тончайшая энергетическая нить пронзила пространство, вышла за пределы ритуальной пентаграммы и нашла нужного человека. Дракона. Потянулась к нему, лежащему в постели, сражающемуся за каждый вздох, коснулась драконьей сущности…
И остановила сердце.
— /НЕПЕРЕВОДИМОЕ РУГАТЕЛЬСТВО/! — я вскочил с дивана. — НУ ЧТО ЗА СКОТИНА!
Драконья сущность черного генерала была ослаблена, она не выдерживала демонической магии. Я едва успел убрать нить — и, уже ускользая сознанием, услышал хрипы умирающего и крик принца Аргейна:
«Принцесска, куда ты собрался, даже не думай сдохнуть! Рагон! Я оставил тебя с ним на десять минут!..»
Замечательно, еще и Аргейн. Я убрался, не дожидаясь, пока он меня почует. Помню, во времена войны магические возможности опального принца выходили за пределы драконьих — совсем чуть-чуть, но этого было достаточно, чтобы создать нам проблем. Говорили, что в нем есть доля демонической крови, но никто не мог сказать наверняка.
Может, и стоило побеспокоиться, что моя нить убила дракона, но я не сомневался, что Аргейн удержит своего пса у черты. Я решил выждать пару часов и пойти на второй заход.
Кларисса всего этого, к счастью, не видела.
Она не была магом и не смогла бы рассмотреть движение нитей, но то, как я вскакиваю с дивана, могло привлечь ее внимание. Впрочем, я и не позволил бы себе проявить эмоции в ее присутствии.
Приступив к плетению нити, я отослал драконицу изучать место, где мы застряли. Титаническая пентаграмма, расчерченная культистами, уходила в пол и в стены и захватывала несколько помещений. За шкафом мы обнаружили дверь, ведущую в другую часть дома.
Кларисса, кажется, даже обрадовалась, что у нее появилось какое-то реальное дело. Она исчезла и появилась с версией, что изначально особняк культистов был выстроен в форме пентаграммы и соответствующим образом расчерчен. Но со временем ритуальное значение уходило на второй план, и здание перестраивали: сносили стены, делали пристрой, добавляли комнаты.
К сожалению, культисты не расслабились настолько, чтобы нарушить своим ремонтом целостность ритуального знака — титаническая пентаграмма все еще работала, удерживая нас внутри. Но драконице, по крайней мере, не грозила скорая смерть от жажды — на «нашей» половине обнаружилась ванная комната.
Так что Кларисса умчалась приводить себя в порядок и все пропустила. Появилась она спустя два часа — с замотанными в полотенце кудряшками и в мешковато сидящем коричневом балахоне.
— ТЫ ОБОКРАЛА КУЛЬТИСТОВ? — осведомился я.
Тот жалкий культист, который поклялся Единому, уже давно пришел в себя и удрал. Но в комнатах явно остался его гардероб.
— Надоело ходить в шторе вместо платья, — фыркнула драконица. — Как выберемся отсюда, я все верну. Ты же не думаешь, что я получаю удовольствие от этих кошмарных коричневых тряпок?
Я нарисовал в воздухе руну освобождения цвета. Искрящийся сгусток магии коснулся балахона Клариссы, и тот мгновенно выцвел до светло-серого.
— Спасибо, так лучше, — серьезно кивнула женщина. — Пойду, посмотрю, окрасилось ли мое трофейное нижнее белье.
— ПОСТАРАЙСЯ НАЙТИ СЕБЕ ЗАНЯТИЕ И НЕ ОТВЛЕКАТЬ МЕНЯ. Я ПЫТАЮСЬ СОСРЕДОТОЧИТЬСЯ.
Кларисса сказала, что попробует отдохнуть, и ушла в другую комнату. Я потянулся за ней мыслью и увидел, как женщина берет какой-то трактат и садится на софу в библиотеке культистов. Я послал руну сна, и драконица растянулась на софе. Книга выпала из разжавшихся пальцев, но Кларисса даже не шевельнулась. Она была слишком измотана, чтобы сопротивляться моей магии.
Я снова сформировал нить и потянулся мыслью к черному генералу. В этот раз я был осмотрительнее: убедился, что тот оклемался и вроде не собирается сдохнуть прямо сейчас.
Принц Аргейн тоже был тут. Стоял спиной к своему генералу и что-то взволнованно говорил:
«Труп? Старого Короля? Найдите того, кто это сделал, я хочу пожать ему руку и вручить медаль!».
Я не стал вслушиваться. Не факт, что получится дождаться более удобного случая. Моя нить скользнула к черному генералу, коснулась его драконьей сущности. Дракон почувствовал это, открыл глаза: желто-карие, мутные.
И у него снова остановилось сердце!
— /НЕПЕРЕВОДИМОЕ РУГАТЕЛЬСТВО/!
Аргейн не мог ничего почувствовать, он стоял слишком далеко. К тому же я не выходил за пределы пентаграммы, ритуальную ловушку покинула только моя мысль. И все же дракон обернулся, и, ругаясь, снова бросился спасать своего пса. И стоило мне убрать нить, черный дракон снова начал дышать.
Больше я к ним не лез. Воздействие оказалось слишком сильным. Было очевидно, что драконья сущность черного генерала не может вынести соприкосновения с демонической. Вложить ему в голову полезные знания я не мог. Значит, придется придерживаться старого плана и ломать ловушку изнутри. Потому что без четкой связи «предмет-воспоминание-мысль» мне не добраться ни до кого вне пентаграммы. А ухватиться в этом мире больше не за кого.
Я посмотрел на черного генерала, убедился, что он не сдох и сейчас, распустил нить и встал с дивана.
Драконица спала, свернувшись на софе. Я взял ее за плечо, встряхнул. Распахнутые сонные глаза напоминали глаза принца Аргейна.
— ТВОЙ ДРАКОН ЖИВ, ХОТЬ И В ТЯЖЕЛОМ СОСТОЯНИИ, — сообщил я. — А ТЕПЕРЬ СПИ, ДИТЯ.
Усыпляющая руна вспыхнула, и Кларисса снова сползла на софу.
Я вернулся на свой диван и лег. Мне тоже требовалось отдохнуть.
Лорд-дракон Рииш-и-Кошетт Эгергертский (Рикошет)
Когда Крылатый Король выдернул Рикошета из Академии срочным сообщением с требованием явиться в столицу Истинной земли драконов, потому что Магарыч перерезал себе горло, а Клариссу сначала похитили культисты, а потом еще и завершили с ней ритуал с изнасилованием, призвав в мир Багрового демона, Рикошет пришел в ужас, а Осенька выдала для завхоза литровый флакон успокоительных капель.
Но капли, как ни странно, не пригодились. Рикошет отдал флакон леди Мелинде Красс, сестре Клариссе, а сам помчался искать старого друга.
Потому что, как выяснилось, чтобы утешить Магарыча, его сначала требовалось поймать!
Рикошет знал его почти пятьсот лет и неоднократно наблюдал в том числе и в состоянии депрессии. Но все это время Магарыч был прикован к замку заклинанием Драконьей цепи, а сейчас он бегал по городу — охотился на культистов, пытаясь таким образом отыскать Багрового демона, а вместе с ним и Клариссу. То же самое делал и Крылатый Король, только он искал не физические, а магические следы.