Мелли хмыкнула. Дознавательница сделала пометку в блокноте — поговорить с родственниками погибшей зеленщицы — и достала карту.
Им оставалось самое неприятное — а именно, записаться на злосчастный отбор. Кларисса, может, и поставила бы это в своем рейтинге после морга, если бы им с Мелли не пришлось час идти вдоль стены до надвратной башни королевского замка, рядом с которой проходила запись, и жалеть, что они не взяли карету. А еще час стоять под палящим солнцем в очереди в караулку, а потом уговаривать распорядителя отбора, похожего на крысино-драконий гибрид лорда Гарденвуда, пропустить их с Мелли вдвоем. И если бы в караулке не было так тесно, что туда влезали лишь два стола, один с документами, а другой с артефактной чашей, в которой плескалась вода.
И если бы не ласковая улыбочка лорда Гарденвуда:
— Когда вы принесете обеты и заглянете в чашу, древняя магия заблокирует у вас память о предыдущей влюбленности. Если таковая, кхе-кхе, имеется.
— Для чего это нужно? — хмуро спросила Кларисса, понимая, что на фоне таких перспектив морг точно отступает на второй план.
В отличие от Мелинды, ей было что блокировать. Лорд Магарыч ждал ее в Розенгарде, прикованный к замку заклинанием Драконьей цепи, и дознавательнице было несложно представить, как он ко всему этому отнесется.
— Это давняя традиция. Видите ли, юные леди склонны влюбляться в, кхм-кхм, кого ни попадя. Смысл отбора в том, чтобы подобрать идеальную пару, а не заставить драконов страдать от неразделенной любви. Обычно мы держим это в секрете, но к вам, как к особым гостям, особое, кхм-кхм, отношение. И мы надеемся на неразглашение этих сведений. В любом случае, — закончил лорд Гарденвуд, явно прочитав по лицу Клариссы, куда им следует засунуть такие традиции, — если вы не хотите, то можете отказаться и вернуться домой.
Отказаться?
Дознавательница закрыла глаза. Она могла вернуться, да. Бросить расследование, подвести отца, оставить Мелли разбираться с убийцами и непонятным отбором и вернуться.
Наверно, Клариссе следовало видеть перед глазами укоризненного качающего головой лорда Магарыча, память о котором должна была забрать чаша.
Но она видела только мертвого Нэйта Драга.
— Скажите, лорд, а это состояние обратимо?
Распорядитель отбора остановил на Клариссе задумчивый взгляд. Потом медленно кивнул:
— Заклинание потеряет силу после отбора. Разумеется, если вы не найдете пару. О, леди Красс, вижу, вы готовы?
Мелли кивнула и шагнула вперед, к чаше. Кларисса поняла, что сестра вызвалась первой, чтобы дать ей время на раздумья.
Дознавательница сощурилась, глядя, как Мелинда читает с любезно протянутого Гарденвудом листа обеты («не нарушать правила», «не разглашать» и тому подобное), а потом склоняется над чашей и тут же выпрямляется, откидывая назад морковного цвета волосы.
Теперь Кларисса, наверно, должна была думать о лорде Магарыче. Или снова о Нэйте: о жутком следе от артефактной удавки на его шее. Или о Глассе, которого, может, еще удастся спасти.
Но получалось только о Багровом демоне и его приспешниках.
— Я напишу ему, — шепнула Мелли, увидев, что Кларисса тоже шагнула к чаше. — Скажу, что это временно. И что у тебя не было другого выбора.
Кларисса кивнула, и лорд Гарденвуд просиял улыбкой:
— Решились? Отлично! Читайте отсюда, — он показал на листе, и дознавательница нахмурилась, разбирая сложную вязь. — Немного погромче… отлично! А теперь загляните в чашу. Если вы испытываете к кому-то чувства, которые могут помешать отбору, самое время об этом подумать.
— Спасибо, — пробормотала Кларисса.
Вода в чаше потемнела и начала вращаться: сначала медленно, потом все быстрее и быстрее.
«Багрового демона в задницу и пятнадцать приспешников сверху», — мрачно подумала дознавательница. — «Как же ему это не понравится!..»
«Ему».
Кому, не демону же?
Дознавательница не сомневалась, что Багровый демон тоже не будет в восторге, особенно если узнает, что его имя у нее вместо ругательства. Только речь не о нем, а о драконе, который… которого…
Как же там его звали? Лорд Магарыч Арический? А, может, Магариэн? Или нет?..
Кларисса поняла, что забывает слова на ходу, и попыталась отвернуться, но обнаружила, что не может ни шевельнуться, ни отвести взгляд от взметнувшейся в темную воронку воды.
Вода захлестывала ощущением безвозвратной потери.
Потери — и острым пониманием того, что распорядитель отбора соврал. Клариссе не требовалось применять фонарь для выявления незаконных заклинаний и фейскую пыльцу, чтобы понять — чаша ничего не блокирует. Она просто засасывает все, что есть. Утягивает, чтобы никогда не вернуть.
Как, в самом деле, можно было поверить в слова этого гнусного лорда Гарденвуда? Почему Кларисса не начала сомневаться? Она же работала с артефактами и незаконными заклинаниями, могла бы сообразить, что чаша нужна, чтобы забирать чувство первой любви у молодых, восторженных девушек, и питать ими чары, отвечающие за отбор. А, может, даже и возвращать, но не такими же, а новыми, измененными. Делать так, чтобы леди влюблялись в тех, на кого укажет безжалостный механизм отбора.
Или нет.
Клариссе ужасно хотелось записать эту версию в блокнот, но она не могла оторваться от чаши.
Секунды плыли.
В раздумьях о расследовании и отборе дознавательница, кажется, пропустила самое важное.
Так как же там звали дракона, которого она любила? Кларисса уже не могла вспомнить.
Воронка забрала имя и внешность, и теперь забирала остатки воспоминаний.
Теплые золотые глаза. Прикосновение. Взгляд. Черные крылья. Цепочка на шее. Улыбка.
Последними исчезли звуки чужого голоса. Не его — кто бы он ни был, Кларисса уже не помнила ни расы, ни имени — а другого, но это все равно было важно. Почему-то. Голос был резким и неприятным, он что-то цитировал, и это, кажется, тоже относилось к тому, ее, настоящему…
Кларисса попыталась схватиться за эту фразу, удержать ее в памяти — хотя бы ее! — но…
«Я же могу просто смотреть на нее».
Я.
Же.
Могу.
Просто.
Смотреть…
Плеск воды в чаше. Темная зыбь. Конец.
— Кларисса? Все хорошо?
Дознавательница пошатнулась, ощущая, как сестра подхватывает ее под локоть, и на секунду прикрыла глаза. Потом снова взглянула на чашу — по черной воде пробегала едва заметная рябь — но уже через миг все исчезло.
Она должна была записать что-то, но уже не помнила, что.
Лорд Гарденвуд отодвинул перепуганную Мелли и протянул руку Клариссе.
— Багрового демона в задницу, давайте без этого, — сквозь зубы сказала дознавательница, пытаясь справиться с неожиданно нахлынувшей головной болью. — Я хорошо себя чувствую. Просто потеряла равновесие на секунду.
Распорядитель убрал руку, поджал губы и посоветовал леди поехать к себе и немного поспать «пока чаша…кхе-кхе… в смысле, пока заклинание не закончит действовать». Благо до начала отбора еще несколько дней, и никто не заставляет леди перебираться в королевский дворец прямо сейчас.
— Все хорошо? Может, врача? — тревожно спрашивала Мелинда в любезно предоставленной распорядителем отбора карете. — Ты подошла к чаше, заглянула в нее, а потом вздрогнула и начала падать. Я испугалась, схватила тебя за локоть…
— Все хорошо, Мелли. Все прошло.
В гостинице Кларисса вспомнила, что собиралась написать Крылатому Королю. Головная боль почти прошла, но леди все равно оказалось непросто сосредоточиться на событиях сегодняшнего дня. Рыжая свидетельница, голый дракон, труп Нэйта со следами от цепочки на шее…
…цепь, золотая, дракон на цепи, нет, расплавленное золото в глазах, нет, не вспомнить, образ ускользает из памяти, исчезает в черной воронке…
…неприятный распорядитель отбора, лорд Гарденвуд, странная клятва и ужасная головная боль.
Дознавательница полистала блокнот, достала из чемодана кристалл для связи и задумчиво перечитала последнее сообщение от отца:
«Смотри не выйди там замуж, мне будет неудобно перед Принцесской».
«Принцесска»?
Кто это?
Кларисса не помнила.
Глава 9
Дознавательница сидела на постели и пыталась взять себя в руки после ритуала: перестать рефлексировать и сосредоточиться на расследовании. Но делать это было мучительно-сложно.
— Так, все, — с непривычной решимостью сказала Мелли. — Давай сюда кристалл, я сама напишу отцу. Мне все равно нужно отчитаться мамуле и еще кое-кому. А ты ложись, отдохни.
Кларисса покорно разжала пальцы, позволив Мелинде забрать переговорный кристалл, и легла на кровать, ощущая щекой теплое пушистое покрывало.
Что было дальше, она не помнила.
Кажется, сестра сидела на соседней кровати и нервно составляла кому-то письмо, из-за тонкой стены доносилось девичье хихиканье, за окном шумел неожиданно поднявшейся ветер — а дознавательница уже не могла держать глаза открытыми и соскальзывала в сон.
Клариссе снились черные кудряшки отца, его острый профиль и тонкие, хрупкие пальцы, ерошащие ее волосы:
«Что грустишь, дочь? Тоже хочешь летать? А давай, я тебя покатаю? Только смотри не свались, как в тот раз. Я-то тебя поймаю, но если мама узнает, в нашей стране появится новый король».
Проснулась Кларисса ближе к полудню. Мелли ушла, заботливо задвинув шторы, и в гостиничном номере был полумрак. На спинке стула висело вчерашнее платье, на столе стоял закрытый чемодан с кристаллом для связи и валялась какая-то неаккуратно сложенная бумажка. Это оказалась записка от господина Трейна, который обещал зайти ближе к обеду и привести вернувшегося в Истинную землю драконов помощника покойного друидского посла.
Дознавательница аккуратно сложила записку, умылась ледяной водой, натянула платье, взяла блокнот и снова села на кровать, пытаясь восстановить в памяти цепочку вчерашних событий. Странно, но все, что касалось расследования, Клариссе удалось вспомнить в мельчайших подробностях: и труп лорда Нэйта, и рассказ несостоявшейся любовницы лорда Гласса, и фиаско Мелли с голым драконом. А вот отбор сохранился в памяти по частям. Самым ярким впечатлением был раздражающий (почему?) лорд Гарденвуд, очередь в замковую караулку и ужасная головная боль на обратном пути. Все остальное словно вырезали из памяти.