— Ух, ты!
— Затем он увез нашу семью в Техас и бросил нас.
Перед глазами Хена возник образ отца — высокого и красивого, с равнодушным пренебрежительным выражением лица. Молодой человек хорошо помнил тот день, когда отец сообщил, что отправляется на войну. Именно в этот день мать, потрясенная предательством мужа, потеряла интерес к жизни. Последующие два года она на глазах у детей медленно угасала.
Хен, отогнав печальные впечатления, решительно встал.
— Все, хватит. Больше ни одного вопроса, договорились?
Джорди кивнул головой.
— А теперь пойдем за твоими вещами. Тебя ждет много работы: в доме все вверх дном.
Губы Хена скривились в безрадостной улыбке. Наблюдая за Джорди, который, спотыкаясь, стремглав бежал к конюшне, он думал о несправедливости в жизни. Бедные дети! Разве могут и Джорди, и Адам быть счастливы, пока люди клеймят их позором за грехи отцов? Вот мальчишки и стараются найти подходящее оправдание преступному поведению папаш. Или начинают ненавидеть их и себя.
Так было и с ним, Хеном. Шериф устало опустился на камень. Когда же он начал ненавидеть себя? Может быть тогда, когда убил тех негодяев? Может, из-за переполнявшей душу ненависти он и согласился стать шерифом. Сейчас, со значком на груди, он получил разрешение убивать, прикрываясь законом. И никто бы не осудил его, напротив — люди с восхищением будут смотреть ему вслед.
Хен пришел в замешательство: он так глупо поддавался влиянию минутной слабости, снова и снова болезненно переживая старые обиды. Даже Лорел была, очевидно, сильнее его, если сумела жить по своим собственным законам. Она не тешила себя напрасными надеждами и не прислушивалась к чужому мнению. Если женщина способна смело смотреть прошлому в лицо, то он, Хен тоже способен!
Поднимаясь на ноги, он подумал, что не так легко, как кажется на первый взгляд, избавляешься от прежних демонов, терзающих душу. Они, казалось, срослись с его существом.
— Где шериф? — спросила Хоуп, не застав в конторе никого, кроме Джорди.
— Он ушел по делам, — важно пояснил мальчик.
По мнению Хоуп, этот сорванец вел себя слишком нахально.
— А когда он вернется? Я принесла ему обед.
— Он отправился на поиски грабителей. И вернется только к вечеру. Шериф просил передать, что я буду обедать вместо него.
Ответ явно не понравился Хоуп. Впрочем, как и сам Джорди. Девочка презрительно посмотрела на незваного гостя: обычно он вспыхивал как спичка, но сегодня вел себя непривычно вежливо и самоуверенно.
— А что ты здесь делаешь?
— Теперь я здесь живу, — с достоинством ответил Джорди.
— Врешь!
— Нет, я говорю правду!
— Интересно, и давно ты тут живешь?
— С сегодняшнего дня.
Пораженная услышанным, Хоуп замолчала, обдумывая новость.
— А почему шериф позволил тебе жить здесь?
— Потому что я теперь работаю на него. Я буду смотреть за порядком в доме, — степенно пояснил Джорди и загадочно добавил: — Ну, и еще у нас есть дела.
Хоуп опустила поднос на стол и начала расставлять тарелки.
— Я обычно ем вместе с шерифом.
— Он говорил. И еще он просил приглядывать за тобой.
Хоуп едва не задохнулась от возмущения:
— Не хватало еще, чтобы какой-то сопливый девятилетний мальчишка совал нос в мои дела.
— Я не сопливый. Шериф вымыл меня, — оби-женщз бросил Джорди.
— А ну, дай проверю, — Хоуп придирчиво осмотрела лицо и уши мальчика. — Действительно, вымыл.
Джорди оттолкнул девочку.
— В таком случае, можешь обедать вместе со мной. Но ты должен следить за собой.
— Я умею себя вести!
— Возможно, зато не умеешь правильно говорить.
— Шериф обещал научить меня. Наконец они уселись за стол, украдкой поглядывая друг на друга.
— Так какие у тебя дела с шерифом? — поинтересовалась Хоуп.
— Не скажу.
— Тогда я унесу обед обратно в ресторан. Джорди с сожалением посмотрел на еду.
— Давай сначала поедим, а потом я расскажу тебе все. Договорились?
— Нет, давай лучше съедим половину обеда, и ты расскажешь, а потом доедим все остальное, — заупрямилась Хоуп.
— О'кей, — недолго думая, согласился Джорди, хватаясь за вилку. — Только поклянись могилой матери, что не расскажешь ни одной живой душе.
— Но у моей мамы еще нет могилы.
— Тогда клянись могилой бабушки!
— Детский лепет!
— Не поклянешься — ничего не расскажу!
— Ладно, ладно, — сдалась Хоуп. — Но если обманешь, тебе не поздоровится. Я покажу тебе, где раки зимуют.
— А я сверну тебе голову. Обменявшись «любезностями», дети с жадностью набросились на еду.
Глава 8
Лорел быстрым шагом прошла по дощатому настилу — она не привыкла появляться в городе так поздно утром. И не привыкла к любопытным взглядам. Женщина надвинула низко на глаза широкополую шляпу, тем более что на лице по-прежнему были видны следы синяков.
Наконец она добралась до места назначения. Остановившись в нерешительности перед входом в пекарню Рида, Лорел глубоко вздохнула, набираясь мужества, и переступила порог дома.
От запаха свежеиспеченного хлеба потекли слюнки. Вдоль обеих стен тянулись стеклянные витрины, заполненные всевозможными пирожными, кексами и печеньями. За прилавком стояла Эстелла Рид. Владелица кондитерской с нескрываемой враждебностью смотрела на гостью.
Эстелла была затянута в плотно облегающее строгое платье из хлопчатобумажной ткани черного цвета. Закутанная в такое одеяние, она напоминала монашку. Волосы были зачесаны назад и так туго стянуты в узел, что, казалось, глаза женщины вот-вот вылезут из орбит. Поверх платья она надела ослепительно белый передник, чтобы не испачкаться мукой и сахарной пудрой.
— Что вы здесь делаете? — бесцеремонно спросила Эстелла.
Высокомерие и грубость владелицы лавки привели Лорел в бешенство. Она подошла к прилавку и стала прямо напротив Эстеллы.
— Я пришла за своими деньгами. Уже больше двух недель вы не оставляли на крыльце платы за стирку.
— Не могу же я оставлять деньги на крыльце, — фыркнула Эстелла. — Их может взять кто угодно.
— Другие женщины оставляют. Или встречают меня на пороге.
— Лично я не могу торчать у двери, поджидая вас, тем более, что вы приходите в такой ранний час, когда порядочные люди еще находятся в постелях.
— Сегодня, как видите, я пришла в более подходящий час. Вы, я вижу, уже не в постели. А если кто-нибудь и украдет у меня деньги по дороге от вашего дома до каньона, то это не ваша забота. Вы должны мне девять долларов. И я хочу получить их немедленно.
— Вы получите их тогда, когда я смогу их отдать, — от гнева глаза Эстеллы потемнели.
— Нет, я получу их сейчас.
— Сейчас у меня нет денег.
— Я видела, как вы пересчитывали их и только что положили в этот ящик.
— Да как вы смели подглядывать!
— Я не подглядывала. Вы не сочли нужным скрывать ваши занятия, пока я не вошла в магазин.
— Вы лжете!
Лорел подавила вспышку гнева — не стоило нервничать из-за такой двуличной, скупой и алчной особы, как Эстелла, которая не додерила бы деньги и святому Питеру.
— Кроме того, последние два дня вы, милочка, не приносили чистое белье.
— И не принесу, пока не заплатите.
— Шлюха! — взвизгнула Эстелла. — Чего можно ожидать от женщины, которая нагуляла ребенка, да еще не стесняется показываться с этим «плодом любви» на людях.
Лорел шагнула за прилавок и почти вплотную подошла к Эстелле.
— Если вы еще хоть раз скажете что-нибудь подобное, от вас мокрого места не останется.
— Я не боюсь угроз, — ответила Эстелла, испуганно пятясь назад.
— Зарубите себе на носу — это не пустая угроза, — Лорел резким движением выдвинула ящик и кивком головы указала на содержимое. — Заплатите сейчас же!
— Я не стану платить женщине, которая угрожает мне.
— В таком случае, мне есть, что рассказать жителям города, — зловеще прошептала Лорел, наступая на Эстеллу.
— Мне нечего бояться. Моя жизнь проходит у всех на виду.
— Ах, так? Тогда вам, видимо, все равно, если весь город узнает, что каждый вечер, скрываясь под покровом темноты, ваш муж; украдкой пробирается к салуну «Легхорн». Насколько я понимаю, с девицей по прозвищу Тилли. С милашкой его связывают лишь дружеские отношения.
Эстелла стала мертвенно-бледной.
— Хоть словом обмолвитесь — и я убью вас! Задушу голыми руками!
— Верните деньги — и вам не о чем беспокоиться.
— Пока я не получу белье, вы не получите денег.
— Видимо, придется прибегнуть к помощи шерифа. Думаю, ему будет очень интересно знать, почему преуспевающая владелица лавки не может заплатить прачке.
Эстелле явно не понравилась перспектива стать предметом всеобщего обсуждения и попасть на злые языки местным кумушкам.
— Хорошо, забирайте свои деньги и уходите.
Она выдвинула ящик, запустила в него руку и, выхватив пригоршню монет, отсчитала четыре доллара и пятьдесят центов.
— Остальное получите, когда вернете белье.
— Нет, сейчас. Либо вы заплатите немедленно, либо я натяну в центре улицы веревку и развешу ваше нижнее белье. Выбирайте.
Эстелла чуть не задохнулась от злости, но вынуждена была отсчитать остальные деньги.
— Вот забирайте. Как можно скорее верните выстиранные вещи — и чтоб я вас больше не видела даже рядом с моим домом! Я без труда найду другую прачку.
— Но по дешевой цене она вряд ли будет стирать так чисто, как я.
— Убирайтесь!
— Прощайте! Надеюсь, надолго, если не навсегда. Глаза бы мои вас больше не видели! — Лорел развернулась к двери и застыла: на пороге с открытым от изумления ртом стояла Хоуп Уорти. Не успела женщина поприветствовать девочку, как та выскочила на улицу.
Оставалось лишь надеяться на то, что Хоуп никому не расскажет, что случайно услышала в лавке. Ведь женщины Сикамор Флате придут в ужас, если узнают, что она, Лорел, пригрозила Эстелле распустить слухи о ее муже, Фрэнке Риде. Она понимала, что никто не поверит ей. Как никто не верил раньше. На улице толпился народ. Лорел с тоской обратила взор к ущелью. Но от родного дома ее отделяли семь салунов, битком набитых людьми. Нет, она не собирается проходить сквозь этот строй и снова подвергаться унижению и оскорблениям. Она незаметно проскользнет позади конторы шер