Еще больше вопросов возникло у следователей, когда они отыскали коробку, на которой значилась надпись: «наши бумажки». В картонном ящичке хранились чеки на дорогостоящие приобретения, несколько школьных фотографий, медицинская книжка, справки из местной поликлиники и прочие важные документы. На дне, упакованные в полиэтиленовый пакет, лежали деньги — достаточно увесистая пачка. Но вот что странно: среди всего многообразия вещей не было ни одной, принадлежащей Лолите или Ренате.
— Если сестры Натальи сбежали и забрали с собой документы, то почему оставили в сохранности деньги? — задал резонный вопрос Полянский.
— А что, если девушки поделили сбережения и забрали только свою долю? — предположил Бронислав. — Нам доподлинно неизвестно, какую сумму удалось скопить сестрам.
Это был веский довод, достоверно объяснявший суть происходящего. И все же Стас не верил, что Рената и Лолита могли сбежать, оставив Наталью в беде — слишком дружными были девушки.
В распоряжении следователей осталась еще одна комната, отгороженная от зала бамбуковой занавеской. Стас помнил, что Рената заходила туда в тот вечер, когда он впервые оказался в ее жилище. Тогда Полянский решил, что в этой комнате ночевали сестры, когда Рената приводила в дом ухажеров. Но он ошибся — это была не спальня, а гардеробная, она же — миниатюрная версия косметического салона. Огромное трюмо и массивный комод со множеством шкафчиков, масса косметических средств и прожектор, дававший необычайно яркое освещение, — вот что предстало перед глазами следователей, когда они зашли за занавеску.
— Эта комната напомнила мне гримерную одной знакомой актрисы, — хмыкнул Бронислав, — когда-то мы были с ней очень дружны.
В одном из ящиков комода следователи отыскали черный парик, выполненный из натуральных волос. Полянский повертел находку в руках, припоминая, что в момент близости Рената так и не позволила ему прикоснуться к своей голове. Теперь он понял, отчего.
— Не предполагал, что Рената носит парик… — не удержался от замечания Стас.
— Мне порой кажется, что женщина создана именно для того, чтобы нам, мужчинам, было некогда скучать, — сообщил Бронислав. — Я могу найти ответы на многие вопросы, но некоторые поступки противоположного пола навсегда останутся для меня тайной.
Следователи выдвинули следующий ящик — в нем, под грудой массивных золотых украшений, покоились пачки банкнот немалого номинала.
— Странно… — сразу же заявил Бронислав. — Никогда не видел, чтобы в доме было целых два тайника!
— Слишком просто, чтобы быть правдой, — прошептал себе под нос Полянский.
— О чем ты?
— Я больше чем уверен, что это ценности, похищенные из сейфа Клочковой.
— Думаешь, их подбросили?
— Ни на секунду в этом не сомневаюсь, — уверенно заявил Стас. — Наталья только пешка в этой игре, разменная монета, которую не жалко отдать под суд и следствие!
С досады Полянский пнул ногой мусорную корзину, стоявшую возле комода. Урна упала на пол, рассыпав свое содержимое. Нечто яркое привлекло внимание одного из экспертов, а уже через секунду упакованная в стерильную перчатку рука откопала на дне корзины… детскую маску в виде собачьей мордочки, изготовленную из папье-маше.
Глава 25
У Полянского совершенно опустились руки. «Неужели я настолько плохо разбираюсь в людях? — раз за разом задавал он себе один и тот же вопрос. — Видимо мне стоит поверить в то, что Наталья и есть маньяк?» Прогоняя в памяти события последних дней, Стас успел передумать многое. Но, как ни абсурдно это звучит, он так и не нашел в себе сил признать Наталью виновной.
Между тем, за главную подозреваемую взялись всерьез. Но Наталья по-прежнему не шла на компромиссы, не отвечала на провокационные вопросы и вообще отказывалась сотрудничать с правоохранительными органами. Настойчивость Бронислава привела лишь к тому, что девушка ушла в себя окончательно и совсем перестала разговаривать.
Назначенный Наталье адвокат также не мог достучаться до подозреваемой и ушел от нее ни с чем. Однако именно защитник девушки заподозрил невменяемость своей подопечной и настоял на назначении психиатрической экспертизы. Когда Наталья узнала об этом, то пришла в неописуемую ярость. Она стала агрессивной, неуправляемой и повела себя настолько буйно, что ее пришлось переместить в одиночную камеру.
Стас узнал об экспертизе только спустя двое суток. Не мешкая, парень помчался в СИЗО, но было уже поздно: Наталья окончательно утратила волю к жизни и не отвечала на внешние раздражители. Глядя в пустые, ничего не выражавшие глаза подозреваемой, Полянский не верил в то, что еще несколько дней назад видел эту девушку совершенно другой. Куда делись ее оптимизм, ее сила и ее страсть? Где все это? Полянский решил испробовать последнее средство: он вновь предложил устроить Наталье свидание с сестрами.
Упоминание о Лолите и Ренате на секунду возымело действие: взгляд девушки прояснился, искусанные до крови губы зашевелились:
— Я не дам вам погубить моих сестер… — Вот все, что сказала Наталья, прежде чем вернуться в себя, в свой индивидуальный ад.
— Почему ты думаешь, что я желаю им зла? — вопросил Полянский. — Позволь мне помочь тебе и твоим сестрам.
Наталья не ответила. Она смотрела мимо Стаса, куда-то в пустоту, в ведомые лишь ей одной дали.
Вдруг девушка вздрогнула, выставила вперед руки и изо всех сил стала сопротивляться невидимому врагу. Она кричала и вырывалась из холодных объятий собственного страха, готового пожрать ее целиком. Но противник был сильнее Натальи. Невидимый монстр запустил острые когти в сердце девушки, угрожая разорвать его на клочки.
Полянский бросился на помощь: прижал Наталью к себе, крепко обнял.
Наталья упиралась из последних сил. Она скрючила пальцы и предприняла попытку выцарапать глаза невидимому чудовищу, прячущемуся в темноте одиночной камеры, выползающему из-под кровати, когда никого нет рядом.
Стас гладил напряженную, как струна, спину Натальи, утешал девушку всеми словами, которые только пришли ему на ум. Он пообещал расправиться с любыми призраками: существующими или нет.
На секунду Наталье стало легче: она обмякла, повиснув в удерживающих ее объятиях. Девушка открыла глаза, с затаенной надеждой уставилась на следователя.
Чьи-то жестокие руки безжалостно оторвали Наталью от Стаса. Люди в белых халатах вкололи девушке снотворное и, погрузив безвольное тело подозреваемой на носилки, унесли в темноту коридоров.
— Стойте! — попробовал остановить их Стас. — Она не сумасшедшая, не нужно отправлять ее в лечебницу! Ей нельзя оставаться одной!
Медики не прислушались к пламенной речи следователя. Стас предпринял попытку броситься им вдогонку, но чьи-то сильные руки удержали его на месте. Парень резко обернулся и уперся взглядом в суровое лицо Бронислава.
— Ты отстранен от дела. — Эти слова были произнесены не без сочувствия в голосе, но оттого не менее строго.
— Я должен ей помочь! — Стас был готов расплакаться от собственного бессилия.
— Мне понятны твои стремления, но у меня нет иного выхода, — отрезал Бронислав. — Поверь, я обеими руками против дурдома и принудительных методов лечения, но мы должны, просто обязаны как-то до нее достучаться.
— Так будет только хуже, — с дрожью в голосе поведал Стас. — Наталья не виновна, я уверен в этом.
— Найди мне хотя бы один факт, свидетельствующий в ее пользу, — предложил Бронислав. — А лучше заставь девушку сотрудничать со следствием. Даю тебе гарантию, что приму во внимание любые доказательства, пусть самые невероятные. А пока… — Бронислав развел руками.
— Я сделаю то, что ты требуешь, — заверил коллегу Стас. — Чего бы мне это ни стоило… — Он резко развернулся на каблуках и пулей вылетел из СИЗО, — промедление могло стоить Наталье не только разума, но и самой жизни.
Первым делом Полянский взялся за таксиста, подвозившего Наталью до дома. Пользуясь тем, что в следственном управлении еще не прознали об его отстранении от дела, Стас немедленно вызвал к себе водителя.
Таксист, за которым водились «грешки» прошлого, явился незамедлительно. Мужчина комкал в руках потрепанную кепку, не смотрел в глаза следователя, но на заданные вопросы отвечал уверенно, с некоторой степенью эмоциональности.
— Да, начальник, подвозил я эту девку, — заявил таксист, едва взглянув на фото Натальи. — Она это, точно! Кабы знал, во что меня втравит, ни за что б не остановился… — добавил мужчина, глядя себе под ноги.
— Оказывать помощь ближнему похвально, — не преминул заметить Полянский. — Не тревожьтесь, Вас ни в чем не подозревают. Расскажите еще раз все в подробностях. И присядьте, не стойте в дверях.
Мужчина почесал затылок, пару раз крякнул и опустился на стул рядом со следователем. Продолжая вертеть в руках кепку, периодически вымещая на ней свою неуверенность, он поведал следующее:
— От тещи я, значит, возвращался. Смотрю: на дороге девка голосует. Сначала хотел мимо проехать, потом присмотрелся — вроде не пьяная, чистенькая. Подсадил.
— Сколько Вы потребовали за свои услуги? — уточнил Полянский, не сводя взгляда с опрашиваемого.
— Так я это… — замямлил мужчина и с удвоенной ловкостью принялся терзать кепку, — только спросил, сколько ей не жалко… А побрякушку она сама отдала, я того… не настаивал.
— Допустим, что так оно и было, — предложил Стас. — Что дальше?
— Ну, села она, значит, поехали…
— По дороге вы разговаривали?
— Она только адрес назвала, больше ничего… Ах, да! — я ей еще в больницу предлагал, но она отказалась.
— Что послужило причиной подобной рекомендации?
— Так девка странная была, дерганная какая-то… Будто не в себе!
— Опишите подробнее ее поведение?
— Ну, на это… того… гримасничала. Я в зеркало заднего вида подсмотрел — ажно чуть руль из рук не выпустил. Будто бесы в девку вселились! То жаловаться примется, то наоборот — утешать себя. Вот те крест, начальник, я прям струхнул, — не девка, а оборотень…