У нас есть ящик для транспортировки животных, набитый сеном, с просверленными специально отверстиями для воздуха.
Несколько раз мы перевозили лосенка на руках. На заднем сиденье машины, на коленях. Мы упирались подбородком в лосенка, вдыхали его шерсть. И нам в рот набивалась его шерсть. И с каждого лосенка на нас катастрофическими рядами переползали плоские лосиные мухи (для человека нестрашные, но, конечно, неприятные).
Лосиные мухи были на каждом лосенке из природы. Мы обрабатывали лосят от паразитов (как обрабатывали и всех попавших к нам из природы диких птиц).
Выпаивать лосенка легко. Он быстро ручнеет, привыкает. Выпаиваем, как правило, козьим молоком (оно больше подходит им по жирности).
Когда идешь доить, берешь с собой ивовые ветки или подсоленный хлеб, чтобы отвлечь наиболее капризную козу. Коза жует ивовые ветки с удовольствием. И хлеб из кармана на куртке тоже тянет. Прямоугольнички в ее зрачках расширяются, сужаются.
Над козой и над тобой летом рой мошки, рой жгучей и неприятно кусающей мошки. Стираешь ладонью пот со лба и убираешь надоедливых комаров со лба козы.
Банку с молоком ставишь в холодильник. Потом достаешь, отмеряешь необходимую порцию и греешь. Проверяешь температуру, капнув молоко на запястье (так лучше почувствуешь, если горячее). Переливаешь в бутылку, надеваешь соску.
У нас коллекция дома самых разных сосок. Каждый звериный малыш обязательно начинается с нее. И каждый приучается к соске. К своей соске.
Сколько жеваных сосок у нас было! Сколько выплюнутых! С таким, знаете ли, недовольным выпячиванием губ.
Когда мы выпаивали Мартына (а вы помните про нашего верветку Мартына, мы его забрали от Ляли), он закатывал, и при этом всегда дико страдальчески, глаза. Вдувал в себя щеки и делал их жутко-жутко впалыми. Сжимал зубы, чтобы молоко не попало. Отодвигал бутылку с таким выражением лица: «Ну что вы опять мне подсовываете!»
Но искренне любил виноград. Смотрел на нас всегда очень пристально, серьезно (и играя на щеках желваками).
Нажимал на клавиши на ноутбуке. Играл с пультом. Ложку любил за столом иногда стянуть у нас из сахарницы.
Чтобы не мерз, мы скроили ему на скорую руку жилетку из носка. Из черного хлопчатобумажного носка. Мартын, пока мы его молоком выпаивали, износил три таких жилетки.
Лосенок, возвращаясь обратно к лосенку, очень быстро запоминает свою бутылку (пластиковую обычно, из-под минералки, лимонада). Ему достаточно ее просто показать, нажав на пластмассовые стенки, он услышит щелчки от нажима, прибежит (лосенок гуляет на временно огороженном нами участке перед домом). Молоко пьет всегда очень шумно и с причмокиванием. Бутылку держишь почти у него над головой. И молоко течет по губам. И взбивается пузырящаяся молочная пена от напора.
Бутылка от нажима сожмется, быстро очень сплющится, и молоко перестанет вдруг идти. Лосенок не понимает, что случилось. Отнимаешь бутылку, чтобы воздух вернулся (лосенок высасывает с молоком из бутылки весь воздух). Бутылка обретает свою прежнюю форму, лосенок снова пьет.
Перебирает от нетерпенья ногами, то и дело взбрыкивает и иногда выбивает в азарте бутылку головой. Может поддать головой в подбородок стоящему рядом человеку. Копытом на ногу наступить. Пьет, пьет, и глаза сумасшедшие от счастья.
Андрей чаще нас и выпаивал, и выпаивает лосят. Он выйдет на лужайку перед домом с молочной бутылкой и пощелкает. Он держит наготове бутылку. Лосенок подбежит.
Иногда в ожидании кормления лосята гуляют вокруг дома по саду и заходят, постукивая копытами по ступенькам, на крыльцо, увитое, как вы помните, разросшимся диким виноградом.
Лосенок ждет, когда Андрей спустится с крыльца. Увидит и бежит сразу за ним. На бегу выкидывает немного в стороны свои неуклюжие пока еще, длинные передние ноги.
Был год, когда мы выпаивали в одно время нескольких лосят и выходили с бутылками наперевес, спускались с крыльца в сад. Нажимали на стенки бутылок и пощелкивали. В ожидании прихода лосят стояли в саду перед домом.
Если некогда смотреть за лосенком, мы закрываем его в просторный прогулочный вольер. Лосенок набивает тропинку вдоль ограды.
Почти в каждом вольере набиты такие тропинки вдоль ограды. Многие звери и птицы выглядывают тебя по зоопарку, бегают по этим тропинкам, тебя ждут.
«Kissing a moose», «поцелуй лося» (и «поцелуй» здесь в глагольной форме) — такой придуман развлекательный аттракцион для туристов на одной из лосиных ферм в Швеции.
Туристы подходят, и лось их целует всех (по списку). У лосей губы очень мягкие. В разгар туристического сезона поцелуи расписаны все до одного.
А наш Фагот целует Веронику без записи, бесплатно. Увидит ее у ограды вольера, подбежит. Рога его похожи немного на лопасти весла. Фагот плывет к Веронике любимой, как будто на каноэ.
Вероника гуляла с лосями Фаиной и Фаготом. Андрей, ну это на следующий год уже было, гулял с лосихой Ладой. Молодые лосята ручные, они никуда не уйдут, не убегут.
Вероника по лесу идет, и лосята рядом с нею. Лада во время прогулки по зимнему лесу с Андреем пробиралась по занесенной метелью колее. Вынимала свои длинные ноги из сугроба, немного увязала.
Эта Лада у меня проглотила как-то соску. Андрей попросил его заменить и лосенка попоить, Лада присосалась к бутылке и соску проглотила (на самом деле это часто бывает). И Андрей меня успокоил, рассказал, что у него друг в детстве проглотил металлический игрушечный шарик, все нормально. И Лада, разумеется, «выдала» соску нам обратно.
Подросших лосят можно понемногу подкармливать яблоками, хлебом, ну уж никак не резиновыми сосками, конечно.
Следы природных, а не только зоопарковских лосей мы часто находим на поле возле леса.
Мы заходим в довольно дремучие леса, где сумрачно, тихо и влажно (даже летом). И можно встретить огромные и глубокие ручьи, черные от настоявшихся в них листьев.
Ручьи извиваются по лесу и часто преграждают дорогу. Тогда ходишь и ищешь переход: поваленные деревья или торчащие корни возле берега. Осторожно на корни наступаешь. Оступишься, и можешь окунуться по пояс. В черноте-то не видно глубину.
Пахнет илом и корнями сырыми, пахнет черным торфом. Мох под ногами пружинит. Папоротники растут хороводом. Они похожи на зеленые вспышки. Как павлины в зоопарке распускают свои хвосты, так папоротники в лесу вспыхивают зелеными ветками и листьями.
Под ногами моховая перина. У мха корни из-за влаги седые, если их поддернешь немного. Наступаешь, и твой вдавленный след постепенно поднимается из мха.
Сосны поднимаются в небо, со свисающими седыми обрывками, с длинными локонами, прядями лишайников.
Мы любим болотистые мхи. Места с потаенными протоками, подтопленными и укромными пространствами. В которых может закричать выпь. И глухари могут взлететь, раз, два, неожиданно из зарослей. Тропинку перебежать лиса, удивленная присутствием человека.
На возвышении среди невысоких елок и бурелома увидишь уходящую вглубь нору (возможно, барсука). И песок рядом с ней, недавно выкопанный. Песок речной и тяжелый (потому что сырой). А на открытых местах, на сухих полях, в чабреце песок струится.
Помимо ручьев, через лес устремляются в разные стороны противопожарные просеки и рвы.
У елок мы часто находим помет рябчика. Летом находишь помет, а зимой место, откуда рябчик взлетел (на снегу хорошо видны отпечатки его крыльев).
Найдешь и вдавленный в мох лосиный след. Следы зубов лося на коре. Обгрызенные стволы у осин. У рухнувших от снега осин. Художественная лосиная резьба по дереву. Следы бобров — подточенные, заостренные осины.
А ходить по замерзшему болоту! Не по болоту, конечно, по болотцу. По заводи, образовавшейся осенью от дождей.
Лед встал, и мы его щупаем ногой. Подо льдом видны корни деревьев, болотные кочки и опавшие листья.
Мы гуляли и по берегам небольших лесных озер, тоже зимою замерзших, с пушистыми высокими тростниками и рогозами.
Идешь по льду, ну недалеко, конечно, от берега, и раздвигаешь эти высокие травы. С рогоза пух летит.
Находили в таких лесах капы — тяжелые и спрессованные из слоев древесины наросты на деревьях, похожие на поднимающихся к верхушкам улиток, черепах. Они прильнули и обхватили своей тягучей и медленной тяжестью стволы.
А некоторые капы еще похожи на лица. На многих капах можно увидеть будто бы застывшие лица. Мы идем и на «лица» озираемся.
Мы часто забываем взять воду в такие большие переходы, и Вероника тогда говорит мне: «Ничего, если что, мы попьем и из копытичка». И вот мы «из копытичка» пили.
У опушки на одной из наших прогулок мы нашли ручей, дно песчаное у него, трава стелется и стелется, бурлящий поток перебегает через коряги, омывает корни старых пней.
И мы воды взяли, зачерпнули. А где я пила, в ручье оказался след лося. Его не смыло еще водой.
Лось бежал и наступил случайно в ручей. Так что я в прямом смысле этого слова выпила воды из копытца, «из копытичка».
И лоси — это ведь ветки, ветки, ветки! Это бесконечные ветки. (Если лоси живут в зоопарке.)
Осиновые почки покрываются льдом во время заморозков, превращаются в ледяные такие конфеты, леденцы.
В помещении, конечно, оттаивают, и их первым делом (а они ароматные!) съедают. И Ляля съедает, и Василиса съедает, и наш Тайсон.
Листочки проклюнутся, ветки с тонкой и скользкой даже немного от сока кожурой.
И ветки нам надо выбрать повкуснее. Андрей к первому же попавшемуся возле дороги кусту не подойдет! Веточки должны быть без пыли, без «плевков». (Есть такие вредители на иве, их называют ивовые пенницы, если поселятся на дереве, все листики и все дерево в «плевках».) А нам нужны «неоплеванные» ивы.
— Не забыть секатор для веток! Не забыть секатор для веток! Не забыть! Секатор мы взяли с собою, не забыли? — каждый раз, когда едем за ветками, встрепенется, спохватится Андрей.
Наберем зеленые охапки из веток, человека не видно из-за веток. Взвалив эту кипу на плечи, идешь потом по зоопарку и раздаешь.